Следующая неделя для Винчестеров прошла под девизом: учиться, учиться и еще раз учиться. Утром они просыпались и отправлялись в тренажерный зал. Дин, отбросив свой скептицизм и перестав прикалываться, стал заниматься примерно по той же схеме, что и брат, воочию убедившись, что уж, как минимум, повышенная выносливость ему не повредит. Сэм не стал комментировать это решение, просто объясняя и показывая, что и как он делает и бдительно контролируя процесс, чтобы увлекающийся Дин не навредил себе, сразу выдав непривычные нагрузки.
— Я хочу научить тебя работать длинной плетью, — в конце их первых занятий, сообщил Сэм.
— Ничего не имею против, — легко согласился тот. И наука началась.
Сэм притащил инструмент и, развернув его, на пробу пару раз щелкнул кончиком плети, издавая звук чем-то напоминающий выстрел. Зачем брат притащил вместе с плетью еще и простыню, цветные мелки, а, тем более, насыпанный в какую-то миску пепел и угольки из камина, для Дина было загадкой, но он не стал спрашивать, решив, что узнает все по ходу действия.
читать дальше— В общем, смотри. Штука тяжелая и по-началу я бы посоветовал тебе бинтовать запястье рабочей руки эластичным бинтом. Спектр воздействия этим девайсом — широчайший: от легких прикосновений до разодранного мяса и переломов. Наша цель, чтобы ты овладел этим инструментом настолько, чтобы иметь возможность использовать его в эротических целях, а не чтобы наносить непоправимый вред, — принялся объяснять он, заодно примериваясь к тому, что послужит манекеном для отработки ударов. — Сейчас я тебе кое-что покажу.
Договорив, Сэм обернул простыней большую боксерскую грушу, а потом цветными мелками нарисовал на ней полоски, расположив их через почти равные промежутки. Следом он зачерпнул немного пепла и измазал им свое орудие.
— Так будет видно куда я попадаю, — объяснил он свои действия. — А полосы — это цели, по которым нужно попасть. Каждый, в процессе обучения, вырабатывает для себя свой удобный способ удара, лично мне удобнее бить так, чтобы хвост плети поражал цель, когда я нахожусь сзади. Ну, если бы я бил человека, то, чтобы ударить его по спине или заду, я бы стоял перед ним. Как-то примерно так, — произнес он, и четким движением произвел удар. Кончик плети пришелся ровно по одной из полос. За первым ударом последовал второй, третий, пятый, десятый… и каждый раз поверх меловой полосы оставался след от пепла.
— Выглядит… круто, — признал Дин, пронаблюдав демонстрацию. — А штука эта… По-моему, даже не плеть, а кнут.
— Кнуты еще длиннее, но техника работы схожая, — ответил Сэм, и вручил инструмент брату. — Теперь попробуй ты. Для начала, хотя бы просто по манекену попади.
Дин взвесил плеть в руке и попытался замахнуться также, как делал это Сэм, но с первого раза тяжелое орудие просто попыталось вывернуться из державшей его руки. Впрочем, со второго раза тоже, как и с третьего. Сэм наблюдал за действиями брата, а потом подошел со спины и, зажав своей рукой его, направил удар правильно.
— Понял разницу? — спросил он, отпуская партнера.
— Кажется, — кивнул Дин и попробовал произвести то же телодвижение самостоятельно. Получилось не сразу, но все-таки результат был достигнут.
— Вот. Теперь твоя задача на ближайшие несколько дней просто научиться гарантированно бить. Потом, когда ты осилишь эту премудрость, перейдем к постановке меткости удара. А потом к дозированию его силы.
— Сколько времени учился этому ты? — полюбопытствовал Дин, когда они вдвоем поглощали завтрак, после окончания тренировки.
— Месяца четыре, — ответил Сэм. — Но… Хм… У меня тогда не было души. В общем-то, это состояние… Как бы объяснить? Нет эмоций и полностью отсутствуют любые моральные ограничения. А как бы бонусом — нет необходимости спать. Так что времени было вагон и я либо как очумелый охотился, либо торчал в клубе. Учиться стал от нечего делать, и убивал на это реально много времени. Сейчас навык чуть стерся, но тогда, когда он был в пике я мог спокойно этой дурой щелкнуть нижнего по яйцам, абсолютно без риска ему навредить. Впрочем… оставить его напрочь без мужского достоинства одним ударом я тоже мог безо всяких угрызений совести. Учиться, кстати, тогда было потрясающе просто: не голова, а натуральный компьютер. Только цель задай и все. Никаких терзаний, размышлений о постороннем, ничего.
— Ты вспоминаешь об этом, кажется, даже с некоторым удовольствием… — осторожно заметил Дин.
— Хочешь услышать честный ответ? — прищурившись, поинтересовался Сэм.
— Если ты хочешь его дать, — кивнул Дин. — Мы с тобой никогда не обсуждали, что ты переживал тогда…
— Честный ответ выглядит примерно так: и да, и нет. Одновременно. Жалею, что такой же ясной головы, как в том состоянии, добиться, видимо, невозможно. Иногда жалею, что столько ценного времени уходит на сон. А вот наличие эмоций, особенно положительных — меня очень радует. Мораль… она, в принципе, штука очень пластичная, но сейчас я могу выбирать ту ее версию, которая меня, скажем, устраивает. Держит в балансе мой внутренний мир с внешним, это, пожалуй вернее определение. А тогда… Тогда ее действительно не было вообще никакой. Жуткая иллюстрация высказывания “Цель оправдывает средства”. А еще без души невозможно любить, а это чувство… — Сэм задумался, подбирая слова. — Его не с чем сравнить. Но дай сейчас мне выбор: ощущать все то, что я ощущаю сейчас или прожить всю оставшуюся жизнь таким, как я был тогда — я бы однозначно выбрал первое.
— Ты мне такой как сейчас тоже как-то больше по-душе, чем тот чурбан, которым ты был тогда, — поделился своим мнением Дин.
Во второй половине дня любовники отправлялись в клуб, где встречались с Ирэн и Дин получал очередной урок по искусству связывания*. Учился он этому делу очень быстро, да и Сэм обнаружил для себя новую грань удовольствия в этом процессе: ему понравилось поддерживать визуальный контакт с Дином, пока тот создает очередную вязку. В их взаимодействии стал проявляться своего рода безмолвный диалог, навроде того, который бывает у двух людей в танце. Один партнер бросает другому вызов, тот на него отвечает и все это сливается в некий общий гармоничный и равноправный рисунок.
При всем своем опыте, Ирэн редко доводилось видеть нечто подобное, а особенно при взаимодействии двух мужчин, и она по настоящему гордилась своим учеником, в рекордные сроки добившимся весьма ощутимых результатов.
Дин поймал себя на том, что совершенно перестал ревновать к этой женщине. Она, проявляя чудеса такта и корректности, сумела просто и доходчиво объяснить ему на что именно нужно обращать внимание в процессе связывания, научила его ловить нюансы состояния партнера и показала базовые принципы управления этим состоянием. Он был очень признателен за эту науку и четко понимал: именно эта женщина вложила ему в голову некую основу, на которую в дальнейшем можно будет навешивать все, что угодно, при этом эта основа затрагивала не только раздел бондажа, но и куда более широкий спектр знаний и представлений о Теме, разнообразие которой не уставало поражать Дина.
Ирэн не предоставляла готовых рецептов, но, задавая вопросы, заставляла о многом задуматься, не подталкивая ученика к каким-то определенным выводам, а давая ему своеобразную путевую нить, с помощью которой можно было разбираться в порывах и желаниях как своих собственных, так и партнера. Как ей удалось донести до Дина всего-то за семь дней — было загадкой, но каким-то образом ей это удалось. Нет, глобальных изменений с Дином, разумеется, не произошло, но почва для них, да и первые семена, оказались подготовленными.
Сэм был благодарен Судьбе за то, что эта мудрая женщина оказалась на их пути. Он видел задумчивость своего возлюбленного и вполне мог представить что именно тот сейчас переживает и осмысляет, и на его взгляд это было просто чудесно. Он слышал, что говорила брату Ирэн и четко понимал, что скажи он сам ему что-то этакое — в первую очередь, столкнулся бы с волной сопротивления, непонимания и кучей споров. Ирэн же умудрилась легко и просто донести до Дина те нюансы, на донесение сути и объяснение смысла которых, по расчетам Сэма, у него бы ушли, возможно, годы. Единственное, о чем Сэм жалел — это о том, что неделя это слишком мало, и когда настал день отъезда Ирэн, они с братом на прощание подарили ей огромный букет цветов и бутылку превосходного вина, зная, что от чего-то более существенного та просто откажется, а такой знак внимания и признательности не сумеет не принять.
Две недели, оставшиеся до их отъезда на Аляску, прошли спокойно. Сэм не провоцировал Дина на какие-либо активные действия, прекрасно понимая, что тому нужно уложить в голове все то, о чем рассказала, намекнула и дала понять Ирэн. Зато они много разговаривали, занимались любовью, гуляли и почти полностью расписали концепцию будущей школы. Сэм почти понял, как оформить это учреждение с юридической точки зрения, оставалось уточнить лишь несколько нюансов, но для этого нужен был либо очень нелюбопытный, либо должный им специалист.
— Девон Грин! — подумав над проблемой, выдал Дин.
— Тот, в доме у которого водился полтергейст? — уточнил Сэм. — И как я мог забыть?
— Именно он, — кивнул Дин.
— Отлично, значит с юридическим прикрытием вроде все решилось, — обрадовался Сэм.
С Девоном они познакомились несколько лет назад когда помогли ему изгнать из купленного им дома полтергейста, который чуть не угробил юриста и его супругу. Мужчиной тот был обстоятельным и, спокойно восприняв информацию о сверхъестественном, сам тогда предложил обращаться за помощью, если у братьев возникнет нужда. Теперь это знакомство оказалось как нельзя кстати. Оставался лишь самый насущный вопрос: деньги, но его-то они решат в самое ближайшее время.
Чем меньше дней оставалось до отъезда, тем больше они оба испытывали беспокойство. Объективных причин для него вроде бы не было: все было продумано до мелочей, да и не воевать они собирались, а всего лишь скататься на разведку, но ощущение чего-то надвигающегося не исчезало.
— Завтра утром поедем, — устраиваясь спать, подал голос Дин. Тема для разговора была более, чем банальной, но старшему из братьев совершенно не хотелось спать, а молчание почему-то угнетало.
— Может, поедем прямо сейчас? — предложил Сэм, которому тоже не спалось. — В конце-концов, мы ведь не обязаны следовать четкому расписанию.
— Отличная мысль, — обрадовался Дин и потянулся за штанами, в кармане которых лежал ключик от пояса верности Сэма. Достав его, он освободил мужское достоинство любовника, а потом, перевернув того на живот, извлек из него и пробку.
— Может оставишь его на месте? — спросил Сэм, когда Дин принялся за замок ошейника. Отсутствие ставших привычными и приносящих массу ощущений предметов, он ощутил как потерю.
— Нет, — покачал головой Дин. Ему и самому не особенно-то хотелось снимать все это, но он считал, что никаких посторонних предметов не должно находиться на Сэме в то время, когда они отправляются в потенциально опасное место. — Давай не будем смешивать это и работу. Да и мало ли как там все повернется?
— Мы ведь только на разведку, — напомнил Сэм, надеясь уговорить Дина оставить хотя бы ошейник. — Я не хочу, чтобы ты снимал его… Пожалуйста.
— Сэм, ну что за детский сад? — нахмурился Дин.
Тот перевернулся на спину и поглядел на любовника умоляющим взглядом. Головой он понимал, что тот прав, но от этого было ничуть не легче, особенно еще и потому, что он и сам не до конца осознал, почему не хочет расставаться с этим “украшением”.
— Ну, Дин, — начал было он, но старший Винчестер, нахмурясь, покачал головой.
— Давай, выкладывай, что ты там себе навоображал? — велел он.
По существу Сэму сказать было нечего и он, вздохнув, повернулся обратно на живот и убрал волосы, чтобы Дину было удобнее. Раздался щелчок отомкнувшегося замка и охватывающая шею полоска металла исчезла, вызвав очередной расстроенный вздох младшего из братьев.
Оделись Винчестеры быстро, но уже подходя к машине Сэм осознал, что еще три недели назад, предметы его гардероба, ощущавшиеся второй кожей, мешают ему. Строчки швов белья и джинс — трут. Пояс ремня — неудобно давит, а свободная футболка, поверх которой накинута рубашка и легкая куртка — безумно некомфортно сковывают движения и словно бы мешают дышать. Кроме того, он, несмотря на слои одежды, ощущал себя голым и почему-то брошенным и одиноким, несмотря на наличие рядом Дина. Он и сам не заметил, как чуть сгорбился, а движения несколько утратили плавность, что, видимо не укрылось от брата.
— Не куксись, — попросил тот, заводя машину. — Вернемся домой и я верну все на ставшие привычными места.
Это обещание несколько успокоило Сэма, но никак не изменило его ощущений.
Первую остановку они сделали спустя двенадцать часов и отмахав при этом порядочное количество километров от дома. Сняв номер в придорожном мотеле, оба брата рухнули на постель, стоило только раздеться, и уснули мертвым сном. Разбудили Сэма звуки льющейся в душе воды и песенки, которую, моясь, напевал Дин. Он лежал, просыпаясь, а потом услышал как брат вышел из ванной и принялся одеваться. Об утреннем сексе, похоже, можно было забыть и это было обидно, не меньше, чем то, что Дин всю дорогу молчал, лишь иногда бросая на него изучающие взгляды.
— Иди, приведи себя в порядок, — наконец, подал голос старший Винчестер. — А я пока за завтраком схожу.
Сэм, не пожелав спорить, соскреб себя с кровати и понуро отправился в душ, сам не понимая отчего он в таком раздрае. Под струями теплой воды мысли свернули к неделям, которые они практически безвылазно провели дома, наслаждаясь друг другом. Он вспомнил как Дин раскладывал его на всех минимально подходящих поверхностях и рука непроизвольно потянулась к моментально среагировавшему на воспоминания члену и… Разрядка наступила практически моментально, правда, удовольствия особо не принесла: все-таки собственные руки это совсем не то.
— Черт, — выругался Сэм, вываливаясь из душа. — Придурок и псих, — обозвал он себя, злясь на то, что никак не может переключиться на нормальный режим функционирования.
То, что Дин уже успел вернуться и внимательно наблюдал за ним, Сэм, будучи погружен в свои переживания, не заметил и поэтому вкрадчивый голос брата прозвучал для него как гром с ясного неба:
— Я ведь говорил тебе, чтобы ты не смел дрочить в ванной, Сэмми, — почти промурлыкал Дин. Он сидел на стуле посередь комнаты и покачивался на задних ножках, пристально глядя на брата.
— Я не дрочил! — возмутился тот, несколько обалдевший от такого заявления.
— А я глухой, — фыркнул Дин, опуская передние ножки стула на потертый ковролин пола. — Твой эротичный стон я услышал бы даже если бы тут на полную мощь здоровенных колонок орал хард-рок! — сообщил он, а потом резким движением схватил Сэма за руку и, заломив ее, уложил брата животом себе на колени.
Сэм настолько удивился, что даже и не подумал сопротивляться, а поза в которой он оказался была… Странной. Он не раз видел нечто подобное на соответствующих картинках, но никогда не думал, что сам может оказаться в подобном положении, а Дин, тем временем огладил рукой его задницу.
— Я накажу тебя за то, что ты посмел нарушить мой запрет, — тем же мурлыкающим тоном произнес он и нанес первый удар по ягодицам.
— Дин! — возмущенно вскрикнул Сэм и попытался вырваться. Но брат сильнее заломил ему руку и жестко скомандовал:
— Не дергайся! И не забывай о положенном обращении!
Сэм повернул голову и смерил Дина ошарашенным взглядом, а тот, словно это было совершенно в порядке вещей, принялся шлепать его свободной рукой. Сэм знал, что в любую секунду может остановить его, но приятное тепло, разливающееся от шлепков по всему телу и переживания, которые внезапно накрыли его, не давали этого сделать. И он расслабился, позволив Дину продолжать.
Через некоторое количество шлепков ягодицы его порозовели и стали горячими. Дин ненадолго приостановил экзекуцию, но не отпустил Сэма, из чего тот сделал вывод, что это еще не все и оказался прав: следующий шлепок после перерыва Дин нанес не рукой, а чем-то твердым. Сэм от неожиданности дернулся и обернулся, увидев в руках брата узкую деревянную шлепалку. Откуда тот взял этот предмет, было загадкой, а еще через несколько минут стало попросту не до размышлений на эту тему: хлесткие резкие и достаточно болезненные удары сыпались на начинающие пламенеть ягодицы, а из-за четкого ровного ритма, одинаковой силы ударов и того, что часть из них приходилась по нижней части задницы, по телу, вместе с болью, стало разливаться желание. Член Сэма встал колом, несмотря на то, что он буквально несколько минут назад кончил, и при каждом шлепке терся о грубую джинсу штанов Дина, что подстегивало возбуждение.
— Мастер, пожалуйста, не надо! — вскрикнул Сэм, ощущая, что еще несколько шлепков и он кончит.
— Стоп-слово? — не прерывая своих действий, спросил Дин.
— Да!.. — вскрикнул Сэм, встречая очередной шлепок движением бедер навстречу инструменту для наказания. — Нет! А, черт! Я… Ай! Кончу же!
— Давай, Сэмми, сделай это для меня! — скомандовал Дин, нанося очередной удар по нижней части зада наказуемого. Слова, интонация, ощущения — все это столкнуло Сэма в яркий и бурный оргазм и он с криком излился.
Дин прекратил наносить удары, наблюдая за партнером, а когда тот расслабился в его хватке, погладил ярко-красные ягодицы.
— Так вот, — произнес он, поймав взгляд Сэма. — Я собирался наказать тебя… Поэтому я продолжу порку. Двадцать ударов.
— Мастер, — начал было Сэм, но Дин прервал его жестом.
— Я знаю, что после оргазма это больнее, — мурлыкнул тот. — Но я хочу, чтобы ты усвоил: твое удовольствие принадлежит мне и только я буду решать когда, как и почему ты кончишь. Ты понял меня?
— Да, Мастер, — с удивившим даже его самого смирением, ответил Сэм, морально готовясь к предстоящему. Весь его опыт говорил, что боль будет не просто сильнее, а гораздо сильнее, но смесь из упрямства, гордости и радости от того, что, оказывается, его не забросили, и Дину, видимо, все это нужно также, как и ему самому, не позволила отказаться и не принять наказание. Тело само собой привычно расслабилось, но первый же удар заставил вскрикнуть и напрячься. Ощущения были весьма впечатляющими, а Дин никуда не спешил. Он, поглаживая горячую кожу рукой, дождался, пока Сэм расслабится и вновь ударил.
Эти два десятка ударов дались Сэму куда сложнее, чем вся предыдущая экзекуция и к концу он, перестав сдерживаться, всхлипывал, ощущая, как от боли из глаз текут слезы. Закончив с поркой, Дин отпустил его руку и подтолкнул, понуждая слезть с его колен. Сэм, не сопротивляясь, сместился. Он был дезориентирован бушующими в нем эмоциями, ощущениями и переживаниями а потому приказ Мастера встать на колени и убрать руки за спину, выполнил не задумываясь и на чистом автопилоте. Дин же протянул руку и заставив поднять зареванное лицо, заговорил:
— Ты думал, что, сняв с тебя все эти игрушки, я откажусь от тебя и от продолжения наших с тобой отношений? — мягко спросил он.
— Да… — ответил Сэм, потом, подумав, помотал головой. — Нет, но…
— Я не уделял тебе внимание, ты обиделся на это и принялся накручивать себя, типа — поматросили и бросили? Так? — задал следующий вопрос Дин.
Сэм неопределенно пожал плечами. Сказать да — было бы не совсем правдой. Нет — тоже. Самым правильным определением было: он обиделся словно ребенок, которому дали откусить кусочек вкусняшки, а потом отобрали ее.
— Так вот, любовь моя, плохо ты меня знаешь, — вздохнул Дин. — Я так просто от своего не отказываюсь, а ты — мой.
— Навсегда? — недоверчиво, но с детской надеждой в голосе спросил Сэм, вглядываясь в лицо Дина.
— Ох, Сэмми, — Дин улыбнулся и, наклонившись, поцеловал заплаканные глаза возлюбленного. — Какой же ты иногда глупый. Я люблю тебя и хочу, чтобы тебе со мной было хорошо.
— Дин… Мастер, я… — начал было Сэм, но Дин прервал его.
— Не надо, — попросил он. — Давай обойдемся без клятв и уверений в вечной любви, ладно? Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
Сэм озадаченно поглядел на него, а потом прислушался к своим ощущениям.
— Хорошо, — наконец выдал он результат диагностики. Обиду и раздраконенность, которые он ощущал со вчерашнего вечера, словно волной смыло. Внутри ощущались умиротворенность и расслабленность. Отшлепанные ягодицы еще горели и чуть саднили, но это было очень приятно. — Серьезно… Очень хорошо.
— А обо мне позаботиться не хочешь? — прищурившись, поинтересовался Дин.
— Глупый вопрос, — Сэм рефлекторно облизнул губы и потянулся было к любовнику, но тот покачал головой.
— Без рук, радость моя, — мурлыкнул Дин и, откинувшись на спинку стула, расставил ноги.
Сэм переместился ближе и, по-новой убрав руки за спину, с охотой приступил к выполнению поставленной задачи. Ласкать Дина он любил и был готов в любом состоянии.
— Какой же ты… — со стоном, произнес тот, когда Сэмми, освободив его член из плена джинс и белья, заглотил его. — М-м-м-м… Как сладко…
Он некоторое время наслаждался лаской, а потом, поняв, что Сэм, воспользовавшись моментом, просто дразнит его, растягивая удовольствие и специально не давая кончить, запустил руку в его волосы и, сжав их в горсть, сам стал задавать ритм и регулировать глубину, на которую вторгался в горячий и умелый рот любовника. Тот не сопротивлялся, лишь стараясь не потерять равновесие и заботясь о том, чтобы не задевать ствол зубами и не забывая добавлять любовнику ощущений, работая языком. Кончил Дин быстро и, отдышавшись, наклонился, целуя Сэма и ощущая собственный вкус на его губах.
— Ты уяснил, за что был наказан? — спросил он, когда поцелуй закончился. Он все еще держал Сэма за волосы и пока не собирался отпускать.
— Да, Мастер, — ответил Сэм, ощущая, что готов растечься лужицей у ног Дина. Это переживание было настолько острым и ярким, что, поймав себя на этом желании, Сэм сам себе удивился. Ничего подобного он никогда не испытывал и даже не представлял, что в принципе способен на такое.
— Порка — это еще не все, что тебе причетается, — сообщил Дин. — Я хочу, чтобы ты накрепко усвоил урок, поэтому будет кое-что еще… — пообещал он, внимательно наблюдая за реакцией нижнего. Да, в данный момент Дин ощущал Сэма именно нижним. Любимым, желанным, своим. Но ни в коем случае не братом. Он чувствовал его покорность и податливость, более того, желание подчиняться и эти эмоции, его собственные и Сэма, разносили по крови огненный коктейль.
— Я готов принять причитающееся, Мастер, — выдохнул Сэм. В его глазах горел лихорадочный блеск, губы припухли после слез и ласк и он выглядел настолько открытым и уязвимым, что у Дина аж дыхание перехватило.
— Ты помнишь, что всегда можешь остановить меня? — напомнил Дин, любуясь.
— Да, Мастер, — подтвердил Сэм, ощущая предвкушение и пытаясь понять, что задумал любимый, но тот не спешил с оглашением приговора. Он глянул на часы, взял телефон и некоторое время что-то в нем рассматривал, а потом, видимо придя к какому-то решению, кивнул сам себе и поднялся на ноги.
Сэм наблюдал за ним, чувствуя, как от ожидания и неизвестности внутренности скручиваются все туже и туже. Учитывая только что произошедшее, Дин придумал все это не только что, а, стало быть, ждать можно было чего угодно.
Пока Сэм предавался размышлениям, Дин снял измазанные в семени любимого джинсы и надел чистые, а потом, покопавшись в своей сумке, достал оттуда уже знакомую Сэму цепочку шариков, пульт от них и тюбик со смазкой.
— Наклонись и раздвинь ягодицы руками, — велел Дин, вернувшись к партнеру. — Думаю, тебе скучно без пробки, да, Сэмми?
— Черт! Да, Мастер! — взвинченный ожиданием, выдохнул тот, выполняя требование. Он чувствовал, что его лицо приобрело примерно такой же цвет, как свежеотшлепанная задница, а донесшийся комментарий Дина лишь подтвердил этот факт, еще больше смущая Сэма.
— Никогда бы не подумал, что ты умеешь так краснеть, — промурлыкал Дин, подчеркнув слово “так”. Он пристроился за спиной Сэма и осторожно раскрыв его, принялся проталкивать шарики внутрь. — Жадный какой, — с улыбкой, заметил Дин, наблюдая с какой охотой и готовностью, партнер принимает игрушку и еще больше смущая его. А Сэм ничего не мог с собой сделать. Он ощущал себя теплым воском в руках Мастера и откровенно наслаждался этим, не думая и не анализируя. Голова была пустой и легкой. — Так, а теперь встань на ноги, — отдал команду Дин, закончив с шариками и вытерев руки.
Сэм встал, ощущая, как игрушка слегка перемещается внутри и ожидая новых распоряжений.
— Сейчас я уйду… Минут на сорок, может быть пятьдесят, а ты… — Дин задумчиво поглядел на партнера словно бы взвешивая еще раз нечто, о чем размышлял. — Ты встанешь на колени вон том углу и будешь ждать меня, убрав руки за голову. И, да, шарики я включу. Возражения?
— Нет возражений, Мастер, — ответил Сэм. Он сделал это даже не удосужившись обдумать услышанное.
— Уверен? — уточнил Дин, давая ему время изменить решение. — Подумай хорошенько, — тон его был серьезнее некуда и Сэм прикрыл глаза, сосредотачиваясь и пытаясь думать головой а не… задницей. Делать этого категорически не хотелось, но он волевым усилием заставил себя задуматься над предложенной перспективой.
“Почти час с вибрирующими шариками. На коленях в углу. Первое... очень остро, но вполне желанно. Второе… Второе очень многогранно и сложно. А из чего состоит? Унизительно? Пожалуй. Странно? Не без этого. Но если именно этого хочет Мастер… Стоп. Ты говорил, что не собираешься превращаться в раба или гаремного мальчика, а это… Это первый шаг именно к такому результату. Или нет? В угол ставят непослушных детей. Никогда там не оказывался. А еще когда-то мальчиков наказывали за онанизм. Впрочем, именно за это ты сейчас и получаешь, так что… Но я не ребенок! А если позволить себе им побыть? Тогда это еще и обидно. Ниразу не эротично. Именно наказание в чистом виде, оно, по всей логике, не должно быть приятным. Боль это… неприятно, но, в моем случае, как наказание — не катит.”
Дин не торопил Сэма с выводами, внимательно наблюдая за сменой выражения его лица и то, сколь длительным был процесс раздумий, подсказало ему, что он, похоже, с этой своей затеей очень близко подошел к грани. А он не хотел переходить ее и теперь очень радовался, что решил уточнить этот вопрос, прежде, чем действовать.
— Ты хочешь именно наказать меня, Дин? — спросил, наконец, Сэм. Марево возбуждения ушло из его глаз. Теперь он был сосредоточен и внимателен.
— Да, — кивнул Дин.
— Тебе это нужно? — задал следующий вопрос Сэм.
— Я думаю, что это нужно тебе, — подумав, ответил Дин.
— Мне?! — удивленно переспросил Сэм, а потом задумался. Дин, открывший было рот, чтобы попытаться объяснить почему так решил, захлопнул его, продолжив свои наблюдения. Сэм сейчас читался словно открытая книга. Удивление, детская обида, внутренняя борьба, видимо являющаяся попыткой разобраться в собственных переживаниях или рассчитать что-то. Прерывать этот процесс было неразумным.
“Если исходить из схемы “взрослый-ребенок”... Нужно ли ребенку, чтобы его наказывали? Сложный вопрос. Современная педагогика утверждает, что нет, а, на мой взгляд, чтобы ребенок четко усвоил наличие берегов — это необходимо. То, что мне в детстве периодически перепадало на орехи, не сделало меня хуже. Скорее наоборот… Дин хочет прогнуть меня под себя морально. Готов ли я принять это? Хочу ли я этого? Нужно ли нам это? Ладно. Не нам — мне. Черт! Не голова, а помойка! Выдохни, Сэм и думай!” — скомандовал он сам себе и продолжил умопостроения: — “Если я прогнусь, сорвет ли это Дина с нарезки? Не знаю. Меня — точно нет. Я как прогнусь, так и обратно выгнусь. Сумею я поймать крышу Дина, если ее сорвет? Хороший вопрос, но, думаю, да. Как? Смотря куда ее сорвет… Ладно, с этим более-менее понятно. Так, все-таки, да или нет? Орел-решка… Бред полный! Ну… Допустим, пусть будет “да”. Мне крышу это не сорвет, и хуже меня не сделает, особенно учитывая эротическую компоненту действа.“
— Я приму это наказание, — наконец выдал решение Сэм, подчеркнув слово “наказание”.
— Все, что нас не убивает, делает нас сильнее? — с любопытством спросил Дин.
— Особенно сильными нас делают бабочки капустницы, вышивка крестиком и бостонская публичная библиотека, — фыркнул Сэм.
— Вижу, мозги действительно включились, — с легкой иронией в голосе, заметил Дин. — Но на всякий случай еще раз переспрошу: действительно уверен?
— Да, Мастер, — кивнул Сэм, мягко улыбнувшись.
— Ладно, — кивнул тот, а потом скомандовал: — В угол, Сэмми!
Сэм молча прошел в указанное место и, опустившись на колени, завел руки за голову. Как только он это сделал, раздался тихий щелчок брелка и яркое ощущение от вибрации шариков, прошило его тело, заставив непроизвольно вздрогнуть и тихо зашипеть.
— Время пошло, — произнес Дин. — Думаю, лишним будет напоминать о том, чтобы ты не трогал себя? Правда же? — Он подошел к возлюбленному, погладил его по плечам и, получив утвердительный кивок, отправился туда, куда собирался, закрыв дверь на ключ.
Дин задумал эту сцену вследствие одного из разговоров с Ирэн. В тот день она, пока Сэмми пребывал в нирване от очередной вязки, рассказывала о психологических аспектах игр в доминирование и подчинение, и посоветовала изучить кое-какие материалы, которые Дин не преминул прочесть и скрупулезно обдумать. Он не пожалел о потраченном времени: литература помогла ему разобраться в собственных переживаниях, хотя бы в первом приближении. Плюс к тому, Дину казалось, что он стал лучше понимать желания и мотивы возлюбленного, а также раскрыло глаза на многие вещи, которые он до этого не замечал.
По рассказам Сэма получалось, что тот в клубе искал чистой боли, но по тем реакциям, что он выдавал в процессе их игр, было очевидно, что ему ее мало и, обдумав это явление, Дин решил добавить к тому, что у них получалось, моральный аспект. Он несколько дней наблюдал за реакциями брата и видел, что тот весьма позитивно отнесся к привносимым элементам.
Ярким подтверждением явилось то, с какими эмоциям тот отнесся к процессу кормления его с рук. Он, стоя рядом с Дином на коленях, принимал каждый предлагаемый кусочек так, будто получает самый желанный подарок из всех возможных и безумно благодарен за него. Да и то, что Дин потребовал от него отчета о любых производимых действиях и это не вызвало никакого сопротивления — тоже говорило о многом. Сэм смущался, когда отпрашивался, например, в уборную или душ, но смущение довольно быстро прошло, превратившись в своего рода ритуал, игру, понятную и забавную для них двоих. Зато надо было видеть с какой гордостью он, в рамках того же процесса, делился тем, что прочел или своими выкладками, касающимися школы! Дин, воспитывающий брата с пеленок, не помнил, чтобы тот с таким удовольствием рассказывал бы о своих успехах в школе или на каком-нибудь еще поприще и то, что это происходило теперь, доставляло ему огромное удовольствие. Единственное, что пугало Дина — так это возможность перехода за эту самую внутреннюю грань возлюбленного, но они огромное количество времени посвящали разговорам и, задавая вопросы и получая на них честные и развернутые, пусть иногда и довольно сумбурные, ответы, он достаточно четко сумел понять, где она, грань, находится.
А то, что это пластичная субстанция, он убедился буквально сегодня: по его расчетам Сэм не должен был согласиться стоять в углу. Дин ожидал обиды, сопротивления или, в крайнем случае, бездумного подчинения приказу, но партнер явно достаточно тщательно обдумал предлагаемое действие и согласился исходя из какой-то внутренней логики, а не потому, что на него надавили или из желания угодить.
Сэм стоял на коленях и по-началу пытался разобраться с тем, что именно чувствует по поводу своего положения, но довольно быстро ему стало не до этого: игрушка, помещенная в него, вибрировала, вызывая весьма отчетливые и яркие ощущения. Периодически вибрация с легкой менялась на более сильную, потом возвращалась обратно, чтобы через несколько секунд усилиться до предельно возможной. Член, в очередной раз за сегодняшнее утро, стоял колом, но Сэм, помня о том из-за чего оказался в таком положении, не прикасался к себе, несмотря на то, что этого очень и очень хотелось. Шли минуты, кожа нашлепанной задницы чуть саднила, шарики делали свое дело, и в какой-то момент он ощутил, как оргазм накрывает его словно прилив оголенный берег. Но и после того, как эта волна прошла, ощущения никуда не исчезли, а к тому моменту, как брат вернулся, Сэмми дышал как загнанная лошадь и был близок к тому, чтобы кончить второй раз.
Дин вошел в комнату и первым делом нашел взглядом Сэма. Тот уткнулся лбом в стену и, изогнувшись, в весьма откровенной позе, тихо поскуливал от терзающих его ощущений. Со стоящего мужского достоинства обильно стекала смазка, на спине стекал пот и было видно, что еще чуть-чуть и любовника накроет оргазм. Хмыкнув, Дин решил ускорить процесс и, щелкнув брелком, перевел шарики на режим частой и сильной вибрации.
— Сколько раз ты кончил? — спросил Дин, выключив игрушку и дождавшись, пока оргазменные судороги перестанут сотрясать возлюбленного.
— Дважды, Мастер, — со стоном отозвался Сэм, принимая более-менее вертикальное положение, но не покидая своего угла.
— Еще разок? — с толикой ехидства предложил Дин.
— О нет! Не надо, пожалуйста, Мастер! — взмолился Сэм. — Я…
— Ты, что? — с легкой ноткой угрозы в голосе переспросил Дин, подходя к любовнику и запрокидывая его голову так, чтобы видеть лицо.
— Черт, — выдохнул тот. — Только ты можешь решить сколько, когда, как и почему я кончу, — выдал он, прикрывая глаза.
— Вот именно, — Дин хищно улыбнулся и, потрепав Сэма по волосам, велел: — Вставай и приведи себя в порядок.
— Можно мне в душ, Мастер? — попросил Сэм, расцепляя и опуская руки.
— Нужно, — фыркнул тот. — Иди уже.
Сполоснулся Сэм быстро, а когда вернулся в комнату, обнаружил, что Дин уже собрал все их вещи, кроме его одежды и теперь, вновь покачиваясь на стуле, явно ожидал его.
— Мне… одеться или?.. — спросил Сэм, с некоторой запинкой. Дин, судя по его виду, явно задумал еще что-то.
— А ты догадливый, — одобрительно и как-то даже плотоядно улыбнулся Дин, а потом извлек из кармана… Розовое и пухнатое... нечто.
— Что это, Мастер? — сглотнув, спросил Сэм. Нет, он идентифицировал в предмете наручники**. Но… Розовые?! Мех?!
— Это? Дык, наручники! — радостно сообщил Дин, имея при этом совершенно невинный вид. — Я хочу, чтобы они были на тебе практически все время, пока мы будем в дороге. Я буду освобождать тебя, когда мы будем выходить из машины и для того, чтобы принять душ… Но ты будешь в них ехать, спать и так далее, до тех пор, пока мы не доберемся до города, куда едем.
Сэм в шоке смотрел на это… изделие секс-индустрии и не мог поверить своим глазам.
— Они же расстегиваются от косого взгляда! — наконец, выдал он.
— Вообще-то, они не для того, чтобы на них смотреть, — фыркнул Дин. — Так что… Не думаю, что это препятствие.
— Но они… Розовые! — выдал следующее возражение Сэм.
— У меня нет дальтонизма, радость моя, — уже откровенно потешаясь, напомнил Дин.
— И… Мех! Мастер! Не надо!
— У тебя идиосинкразия*** к рзовому меху?
— Нет, но… — Сэм с ужасом смотрел на это розовое нечто, переживая настоящую бурю из эмоций. Если бы это были обычные полицейские наручники или брутальные тяжелые кандалы — он бы не возражал ни минуты, но это… — Мастер, я прошу тебя, все, что угодно, но не… Не это!
— Следующим шагом будет стоп-слово? — задал вопрос Дин, моментально прекратив потешаться и сосредотачиваясь.
— Нет, — помотал головой Сэм. Этот вопрос отрезвил его, заставив задуматься о собственных реакциях. — Но это… Это просто… — он замолк, подбирая слово, которое отражало бы весь испытываемый комплекс переживаний. — Это оскорбительно! Я… Черт! Правда, лучше… Да что угодно лучше, чем эта хрень!
— Что угодно? — уточнил Дин, вставая со своего места. — Серьезно?
— Абсолютно, Мастер, — уверенно подтвердил Сэм и, не задумываясь о том, что делает, опустился на колени. — Нет, если ты решишь надеть на меня это, я постараюсь пережить, но я прошу: придумай что-нибудь более другое. Просто прошу.
Он с отчаянием смотрел на Дина, судорожно пытаясь понять что же его так выбило из колеи, но мозги словно заклинило.
— Я подумаю над твоим предложением, — пообещал тот, подходя к Сэму и поднимая его на ноги. — Но объясни мне, глупому, что тебя так… Испугало? Напрягло? Поразило?
— Я… не знаю, Мастер, — честно признался тот, прижимаясь к любовнику.
— А если подумать? — попросил тот, покрепче обняв партнера, убрал наручники в карман, чтобы те его не смущали, а потом уселся на кровать сам и утянул за собой Сэма.
— Подумать, — пробормотал тот, расслабляясь в крепких объятиях. Чуть успокоившись, он заговорил, не формулируя в стройную мысль свои переживания, просто скопом вываливая ассоциативный ряд: — Розовый… Мех… Черт! Я — не девчонка! И… Не хотел бы, чтобы меня таковой воспринимали хоть секунду. Я понимаю, что ты знаешь какого я пола, но… Сталь, веревка, дерево… Нормально. А это… Даже если бы мех был не розовый, а черный или в пятна — все равно. Бр-р-р! Даже юбка, корсет и каблуки вместе с косметикой на морде не вызывали такого… А тут… Извини…Какой-то прямо детский лепет, — Сэм смущенно вздохнул и поежился.
— Ладно. Я тебя понял, — успокаивающе поглаживая возлюбленного, произнес Дин. В общем-то, он ожидал чего-то подобного, но настолько бурная реакция его удивила. — Придется действительно придумать что-нибудь другое…
— Спасибо, — искренне поблагодарил Сэм.
— Эх, — протянул Дин. — А такой был слон… И что ж мне с тобой делать? — задал он вопрос.
— Это зависит от того, какой результат ты хочешь получить, — вздохнув и чуть отстранившись, ответил Сэм. Он понимал, что его сопротивление алогично, а реакция чересчур бурная и он даже сам себе ее внятно объяснить не в состоянии. Да и от выбранной им роли нижнего все это очень и очень далеко: — Извини, я… Не хотел оспаривать твое решение. Я могу поносить эти наручники, если ты считаешь это нужным. В конце-концов, если смотреть на все с логической точки зрения, ты имеешь полное право делать со мной то, что считаешь нужным. Стоп-слова-то не было.
— Не за что извиняться, Сэмми, — задумчиво произнес Дин, вновь привлекая к себе любимого. — Просто… Я ожидал чего-то такого, но ты и вправду очень уж сильно отреагировал. А получить мне хотелось… Хм… Ну, слушай. Заодно, если я не прав, поправишь меня. Наблюдая за тобой, я пришел к выводу, что тебе нравится не только боль, но и контроль.
— Верно, — подумав, согласился Сэм. — То, что ты стал делать, пообщавшись с госпожой Ирэн… Оно ощущается очень гармонично. Добавляет красок и, похоже, именно тех, которых мне не хватало в клубе. При этом, это происходит как бы в двух плоскостях одновременно. Я вижу, что это нравится тебе самому и то, что это происходит, добавляет мне ощущений. Ну и мои собственные переживания, которые, впрочем, завязаны именно на тебе. Никому другому я бы ничего подобного не позволил.
— Ну, так вот, — продолжил свою мысль Дин, внимательно выслушав Сэма. Примерно на нечто подобное он и надеялся и теперь был рад, что надежды его пока что вполне оправдываются. — Лишение тебя возможности самоудовлетворяться — явление из этой области. Так?
— Безусловно, — кивнул Сэм. — Носить пояс верности, ключи от которого у тебя, мне очень нравится.
— Я видел, — улыбнулся Дин. — Но… Скажи, а просто запрет тебе как?
— Хм… Это эмоционально сложнее, чем носить пояс. Тот налагал физическое ограничение, а запрет — это ограничение моральное. Но внутреннего сопротивления он не вызывает. Скорее… — Сэм ненадолго задумался, прислушиваясь к себе. — Нравится. По-другому, чем пояс, но тоже ярко.
— Едем дальше: я знал, что ты забудешь о том, что я один раз велел тебе не дрочить в ванной и готовил это, за неимением лучшего слова, скажем, наказание. Целью его ставилось дать тебе точное понимание: пока мы с тобой не решили, что игра закончена, трогать себя тебе можно только в гигиенических целях. И не важно, есть техническая возможность это сделать, или нет, — продолжил изложение своих мыслей Дин. — Единственное, чего я не учел, это того, что ты решишь: если я снял с тебя все цацки — игра закончилась.
— Выпоров меня, ты… очень четко дал понять, что это не так, — улыбнулся Сэм. Сидеть в обнимку с Дином и разговаривать ему безумно нравилось, а смысл происходящего диалога его очень радовал, в который уже раз давая понять, что он сделал правильный выбор, решив открыться брату.
— Все равно это мой косяк, — вздохнул Дин. — Но, ладно. Его мы как-то сгладили… А вот дальше… Тут вопрос на миллион. Ты хочешь ощущать материальные проявления моей власти над тобой? Тебе нужно это?
— Именно материальные? — уточнил Сэм и, увидев подтверждающий кивок Дина, задумался. — Знаешь… На тему нужно ли мне это я могу сказать четко: без этого можно обойтись. Ответ на вопрос хочу ли, тоже прост и однозначен: да. Это — желанные и приятные ощущения. Я и ошейник отчасти поэтому просил оставить. Да, я понимаю, что в неудачном раскладе он может помешать, но…
— Отсутствие на тебе всего лишнего в рабочей ситуации — это необсуждаемое условие. Даже скорее требование, — высказал свое мнение Дин. — Поэтому, никаких игрушек на работе. Но мы пока до нее не доехали, я подумал, что что-то, что будет тебя ограничивать и напоминать, что ты под контролем — будет неплохо. Оттуда наручники, которые расстегиваются от косого взгляда. А шарики я прихватил так… На всякий случай. Подразнить там…
— Да уж, — фыркнул Сэм. — Подразнил ты меня… знатно.
— Рад, что тебе понравилось, — улыбнулся Дин. — Это было очень… красиво. Ну, во всяком случае, та часть, которую я застал. Итого, возвращаемся к исходному вопросу: что сделать, чтобы дать тебе нужные ощущения, с одной стороны, а с другой, чтобы это в случае чего не принесло вреда? — спросил он, но не дожидаясь ответа собеседника, заговорил вновь: — У меня есть мысль, но нужно проверить ее на… Как это называется? Экологичность?
— Нахватался умных слов? — не смог удержаться от шпильки Сэм, за что и был укушен Дином.
— Да как не обзови, но нужна оценка этой мысли, а, учитывая твой опыт, кто как не ты можешь ее дать? — улыбнувшись, спросил тот.
— Ты мысль-то изложи? — попросил Сэм.
— А, ну да. Мысль проста: возьму нетолстую веревку и сгорожу на тебе ажурную обвязку, на голое тело. Что скажешь? — предложил Дин.
— Ну, двигаться она не помешает, — подумав, ответил Сэм. — Зацепиться за нее, как за ошейник — сложно, учитывая, что она под одеждой будет. Так что, в плане безопасности — вполне себе вариант, на мой взгляд. А вот по совокупности ощущений, которые такая штука доставит… Не знаю, на сколько меня хватит, так как никогда дольше пары-тройки часов ничего подобного не носил, но что впечатлений будет масса — это точно. А еще и шарики… Или ты собираешься их вынуть?
— Не собираюсь, — улыбнулся Дин. — Мне нравится смотреть как тебе хочется. Ну, что, проверим мою идею?
— Да, Мастер, — подтвердил свое согласие Сэм, еще не очень-то понимая, на что подписался.
Уроки Ирэн явно не прошли даром. Дин сотворил нужную обвязку быстро и с ювелирной точностью завязывая узелки, которые будут давить на тело, в тех точках, которые нужны. Часть из них была рассчитана на причинение боли, а остальные — на разжигание возбуждения. Вишенкой на тортике служил узелок, который Дин расположил в промежности любовника.
— Все, можешь одеваться, — скомандовал Дин, немного полюбовавшись на результат своего творчества.
Сэм кивнул и быстро натянул на себя одежду, после чего братья таки позавтракали, сдали ключи от номера и двинулись в дорогу.
Когда Сэм уселся на свое место в машине, он в полной мере осознал, насколько саднят его отшлепанные ягодицы. Это было больно, но это было лишь первым, и, как впоследствии оказалось, самым слабым впечатлением от поездки. Следующим стала веревка. Она на секунду не давала о себе забыть. Сэм отчетливо ощущал ее, несмотря на то, что обвязка нигде особенно не давила и не тянула. Сначала это было вполне терпимо, но, со временем, каждая даже минимальная неровность дороги, каждый поворот, каждое движение на сидении машины, стали доставлять столь интенсивные ощущения, что Сэм плыл, словно тающий воск. Некоторое время он еще мог разобрать, что именно доставляет ему боль, а что заводит, но довольно скоро все это настолько перемешалось, что он перестал отличать одно от другого, целиком превратившись в эрогенную зону.
Дин периодически бросавший на Сэма быстрые взгляды и старавшийся вести машину как можно плавнее, видел как меняется его состояние, как постепенно зрачок все больше и больше расширяется, в глазах появляется шальной блеск, а тело старается принять положение поудобнее.
— Живой? — спросил он, когда Сэм издал первый тихий, но весьма отчетливый стон.
— Да-а-а, Ма-а-астер, — ответил тот, сжимая колени.
— Ладно, — хищно улыбнувшись, промурлыкал Дин, и сам чувствуя нешуточное возбуждение от картины, которую наблюдал. — Посмотрим, что с тобой будет дальше…
— Садюга, — выдохнул Сэм, прикрывая глаза.
Он решил, что нипочем не сдастся и не попросит пощады до того момента, как Дин решит остановиться на ночлег. А там… будь, что будет. Единственное, на что он надеялся, так это на то, что Мастер не воспользуется брелком от шариков. Добавления еще и этих ощущений он боялся не пережить, ему их и так от этой игрушки было более, чем достаточно.
Дотерпел он до следующей ночевки на чистом упрямстве. Дойти до номера в том состоянии, в каком он пребывал после многих часов в путах, было настоящим квестом, но он, пошатываясь словно пьяный, справился с этой задачей.
— Раздевайся, — скомандовал Дин и Сэм, действуя абсолютно на автомате, подчинился. Дин снял с него веревку и уложил на постель, накрыв одеялом.
Сэм думал, что нипочем не уснет, настолько он был перевозбужден, но вырубился, стоило ему донести голову до подушки. Впрочем, проснулся он через пару часов, голодный как волк, и жаждущий секса как мартовский кот.
— Как ощущения? — спросил Дин, увидев, что Сэм открыл глаза.
— Очешуенные, — ответил тот, потягиваясь. — Я… Черт! Мастер, можно я в уборную схожу?
— Иди, — разрешил Дин, сворачивая ноутбук и принимаясь накрывать на стол. — Есть будешь? — спросил он, когда Сэм вернулся в комнату.
— Конечно, — кивнул Сэм подходя к столу. Голова варила как-то смутно и однобоко, вследствие возбуждения, которое все еще гуляло в крови, несмотря на то, что он поспал. Дин протянул руку и погладил его по животу и лобку, а потом, потянув за руку, заставил опуститься на колени рядом со своим стулом.
— Мясо и овощи, — сообщил он, протягивая возлюбленному кусочек помидора. Сэм по привычке убрал свои руки за спину и принял его с огромным удовольствием, отметив про себя, что Дин позаботился о том, чтобы еда, во-первых, была, а, во-вторых, соответствовала о его представлениям о вкусной и здоровой пище.
— Ты сам-то поужинал? — спросил Сэм, прожевав очередной предложенный ему кусочек пищи.
— Тебя ждал, — улыбнулся Дин. — Вот накормлю любимого хищника, а потом и сам поем.
— Я думал, рехнусь, — насытившись, произнес Сэм и взял из рук Дина чашку с соком, которую тот ему протянул.
— А я думал, ты догадаешься попросить пощады раньше, чем рехнешся, — хмыкнул тот, приступая к трапезе. — Упрямство рулит?
— О, да! — улыбнулся Сэм. — Только хардкор!
— Извращенец, — вздохнул Дин. Впрочем это словцо с некоторых пор стало у них своего рода комплиментом. — Что скажешь о том, чтобы продолжить эксперимент завтра?
— Думаешь, я откажусь? — со смешком, спросил Сэм. — Ну уж нет, Мастер. Но есть одна загвоздка.
— Излагай? — предложил Дин.
— Очень тяжело сидеть в таком состоянии. Все ощущения настолько смешиваются, что удерживать свою тушку более-менее ровно, в том числе, чтобы не мешать тебе вести машину, было очень сложной задачей. Если бы ты меня уложил на заднее сидение… Было бы гораздо легче, а в качестве своеобразной компенсации за эту поблажку — можно связать руки за спиной и ноги в коленях и лодыжках.
— Ты хорошо подумал над тем, что предлагаешь? Или это последствия спермотоксикоза? — спросил Дин, обдумав услышанное.
— Я бы еще докучи и от кляпа не отказался, — улыбнувшись ответил Сэм, но, увидев как Дин недовольно сдвинул брови, поспешил успокоить его: — Спермотоксикоз, конечно, наличествует, отрицать это бесполезно, но я — подумал. И не только нижним мозгом. Ощущения, по совокупности своего опыта я вполне в состоянии представить и, если тебе подобное приключение тоже интересно, то с удовольствием поэкспериментирую.
— Сэм, а это не перебор? — продолжая хмуриться, спросил Дин.— Я понимаю, что тебе хочется всего и сразу, но все-таки. И это только одна сторона вопроса. Есть еще и другая. Ты представляешь, чего мне стоили эти часы наблюдения за тобой… таким?
— Догадываюсь, — серьезно кивнул Сэм, пытаясь понять, куда Дин клонит. — Но ответь на один простой вопрос: что тебе помешало свернуть с дороги в какой-нибудь лесочек и трахнуть меня в рот?
— Не нарывайся, — почти прорычал Дин. Этот день оставил у него не меньше впечатлений, чем у любовника, пусть они и были несколько более другими, чем у него.
— Я и не нарываюсь, Мастер, — примирительно произнес Сэм. — Мне действительно интересно.
— Может быть, просто не догадался? — предположил Дин.
— И почему я в это не верю? — ехидно поинтересовался Сэм.
— Эх, а я почти понадеялся, — Дин довольно неубедительно изобразил расстройство, а потом совершенно серьезно объяснил: — Я подумал, что это будет чересчур для тебя. Хочешь сказать, я ошибался?
— Дин, мне в кайф любой способ занятий любовью с тобой, — мягко ответил Сэм. — В рот, в задницу, руками, языком — пофиг. Это радость, когда партнер хочет тебя, а уж когда он настолько жаждет, что не в состоянии дотерпеть до постели… Неужто это новость для тебя? Ну и, кроме того, вторую половину пути, я был уже в настолько невменяемом состоянии, переживая собственные ощущения, плюс наблюдая за тобой и видя, как тебе хочется, что я расплакался бы от благодарности за остановку, которая облегчила бы хоть ненадолго мои мучения и от радости от возможности доставить тебе удовольствие.
— Точно. Спермотоксикоз, — поставил диагноз Дин, а потом, подумав, задал вопрос: — А если бы я кончил тебе на лицо?
— Тебя до сих пор беспокоит тот случай? — вздохнув, спросил Сэм. — Мы же с тобой это уже обсудили и я еще тогда сказал, что ничего не буду иметь против повторения этого опыта. Не поверил, да?
— Не знаю, но экспериментировать пока не решился, — честно ответил Дин. — Хотя… Должен признать, что иногда мне этого очень хочется.
— Я догадывался, — кивнул Сэм. — Я… вспоминал тот раз и… Я видел насколько тебе это понравилось, поэтому на самом деле удивляюсь, почему ты до сих пор не воспользовался моим разрешением.
— Это… очень щедрое предложение, — произнес Дин, не зная, что еще тут можно сказать.
— Все для моего любимого, — провокационно улыбнувшись, ответил Сэм. — И, кстати, я вижу, что ты все еще не до конца успокоился после нашей чудесной поездки. Позволишь мне облегчить твои муки?
— Вот этим предложением я совершенно точно воспользуюсь, — грозно пообещал Дин, а потом скомандовал: — Брысь в постель!
— Слушаю и повинуюсь, Мастер, — хихикнул Сэм, но, тем не менее, во всей возможной скоростью отправился в указанном направлении, продолжив свою речь лишь улегшись: — Мне-то, как я понимаю, ничего не светит?
— Ты чертовски догадлив, — заметил Дин. — Я хочу дождаться момента, когда ты начнешь не просто просить, а умолять о разрядке.
— И это ты меня извращенцем называешь?! — удивленно спросил Сэм.
— Мы с тобой стоим друг друга.
— О, да! Встретились два одиночества, — поудобнее умащиваясь на кровати, откликнулся Сэм. — Знаешь, есть чудесный анекдот:
Встречаются садист и мазохист.
Мазохист: — Мучай же меня, мучай!
Садист: — А вот и не буду, не буду!
— Ну уж на что на что, а на то, что тебя не мучают, ты пожаловаться точно не можешь, — рассмеявшись, заметил Дин, а потом продолжил ужинать, периодически поглядывая на возлюбленного. Он видел его нетерпение и с совершенно садистским наслаждением растягивал удовольствие, сначала неспеша пережевывая пищу, потом довольно долго запивая ужин соком, еще чуть позже, медленно разоблачаясь. Чтобы добить ожидающего его Сэма, отправился в душ, где, проявляя чудеса самоконтроля, чтобы не обламывать кайф ни себе, ни ему, проторчал целых полчаса, большую часть из которых, поливал себя ледяной водой, стремясь хотя-бы чуть-чуть успокоить разыгравшееся либидо.
— Твою ж мать! — выругался Сэм, когда холоднющий после своих экзерсисов Дин, забрался к нему под одеяло. — Ты, Мастер, все-таки определись: садист ты или мазохист. А то как-то… неаккуратненько.
— Поговори мне тут, — буркнул Дин. — Лучше вместо того, чтобы болтать, занял бы свой рот чем-нибудь более… полезным.
— Не вопрос, — фыркнул Сэм, смещаясь к паху любовника. — Буду считать, что это мороженное, — промурлыкал он, вбирая член Дина в рот.
Он жмурился от удовольствия, которое получал, слыша стоны возлюбленного и ласкал его также неспешно, как тот только что заканчивал свой ужин. Пару раз он довел Дина почти до пика, но, не давая ему излиться, переключал свое внимание с члена на живот, бедра и другие подворачивающиеся под губы и руки участки тела партнера, видя, что эта игра цепляет того, ничуть не меньше, чем его самого. Впрочем, в конце-концов, сжалившись, быстрыми и жесткими движениями Сэм довел его до конца. Собственное возбуждение мутило разум, но он пообещал себе, что постарается оттянуть момент, когда примется умолять о разрядке как можно на более долгий срок. Просто из природной вредности.
_______________________
* Примерно этим мальчики занимались на уроках Ирэн:
im0-tub-ru.yandex.net/i?id=a4dd81f4528233813cff...
nawado.pl/wp-content/uploads/2012/06/shibari09....
im0-tub-ru.yandex.net/i?id=722de63219b49d3631e9...
lh3.googleusercontent.com/proxy/kF7jEo7tObxOJhx...
im0-tub-ru.yandex.net/i?id=6dda8ebb74148ec5bf5f...
im0-tub-ru.yandex.net/i?id=19cae66a7add5cf6e5c5...
Некоторые модели, к сожалению женского пола т.к. не сумела найти подобной же вязки на мальчике.
** content.podarki.ru/goods-images/ef3851bd-0f2a-4... гы гы.
*** Идиосинкрази́я (от греч. ίδιος — своеобразный, особый, необычайный и σύνκρασις — смешение) — болезненная реакция, возникающая у некоторых людей в ответ на определённые неспецифические (в отличие от аллергии) раздражители.
— Я хочу научить тебя работать длинной плетью, — в конце их первых занятий, сообщил Сэм.
— Ничего не имею против, — легко согласился тот. И наука началась.
Сэм притащил инструмент и, развернув его, на пробу пару раз щелкнул кончиком плети, издавая звук чем-то напоминающий выстрел. Зачем брат притащил вместе с плетью еще и простыню, цветные мелки, а, тем более, насыпанный в какую-то миску пепел и угольки из камина, для Дина было загадкой, но он не стал спрашивать, решив, что узнает все по ходу действия.
читать дальше— В общем, смотри. Штука тяжелая и по-началу я бы посоветовал тебе бинтовать запястье рабочей руки эластичным бинтом. Спектр воздействия этим девайсом — широчайший: от легких прикосновений до разодранного мяса и переломов. Наша цель, чтобы ты овладел этим инструментом настолько, чтобы иметь возможность использовать его в эротических целях, а не чтобы наносить непоправимый вред, — принялся объяснять он, заодно примериваясь к тому, что послужит манекеном для отработки ударов. — Сейчас я тебе кое-что покажу.
Договорив, Сэм обернул простыней большую боксерскую грушу, а потом цветными мелками нарисовал на ней полоски, расположив их через почти равные промежутки. Следом он зачерпнул немного пепла и измазал им свое орудие.
— Так будет видно куда я попадаю, — объяснил он свои действия. — А полосы — это цели, по которым нужно попасть. Каждый, в процессе обучения, вырабатывает для себя свой удобный способ удара, лично мне удобнее бить так, чтобы хвост плети поражал цель, когда я нахожусь сзади. Ну, если бы я бил человека, то, чтобы ударить его по спине или заду, я бы стоял перед ним. Как-то примерно так, — произнес он, и четким движением произвел удар. Кончик плети пришелся ровно по одной из полос. За первым ударом последовал второй, третий, пятый, десятый… и каждый раз поверх меловой полосы оставался след от пепла.
— Выглядит… круто, — признал Дин, пронаблюдав демонстрацию. — А штука эта… По-моему, даже не плеть, а кнут.
— Кнуты еще длиннее, но техника работы схожая, — ответил Сэм, и вручил инструмент брату. — Теперь попробуй ты. Для начала, хотя бы просто по манекену попади.
Дин взвесил плеть в руке и попытался замахнуться также, как делал это Сэм, но с первого раза тяжелое орудие просто попыталось вывернуться из державшей его руки. Впрочем, со второго раза тоже, как и с третьего. Сэм наблюдал за действиями брата, а потом подошел со спины и, зажав своей рукой его, направил удар правильно.
— Понял разницу? — спросил он, отпуская партнера.
— Кажется, — кивнул Дин и попробовал произвести то же телодвижение самостоятельно. Получилось не сразу, но все-таки результат был достигнут.
— Вот. Теперь твоя задача на ближайшие несколько дней просто научиться гарантированно бить. Потом, когда ты осилишь эту премудрость, перейдем к постановке меткости удара. А потом к дозированию его силы.
— Сколько времени учился этому ты? — полюбопытствовал Дин, когда они вдвоем поглощали завтрак, после окончания тренировки.
— Месяца четыре, — ответил Сэм. — Но… Хм… У меня тогда не было души. В общем-то, это состояние… Как бы объяснить? Нет эмоций и полностью отсутствуют любые моральные ограничения. А как бы бонусом — нет необходимости спать. Так что времени было вагон и я либо как очумелый охотился, либо торчал в клубе. Учиться стал от нечего делать, и убивал на это реально много времени. Сейчас навык чуть стерся, но тогда, когда он был в пике я мог спокойно этой дурой щелкнуть нижнего по яйцам, абсолютно без риска ему навредить. Впрочем… оставить его напрочь без мужского достоинства одним ударом я тоже мог безо всяких угрызений совести. Учиться, кстати, тогда было потрясающе просто: не голова, а натуральный компьютер. Только цель задай и все. Никаких терзаний, размышлений о постороннем, ничего.
— Ты вспоминаешь об этом, кажется, даже с некоторым удовольствием… — осторожно заметил Дин.
— Хочешь услышать честный ответ? — прищурившись, поинтересовался Сэм.
— Если ты хочешь его дать, — кивнул Дин. — Мы с тобой никогда не обсуждали, что ты переживал тогда…
— Честный ответ выглядит примерно так: и да, и нет. Одновременно. Жалею, что такой же ясной головы, как в том состоянии, добиться, видимо, невозможно. Иногда жалею, что столько ценного времени уходит на сон. А вот наличие эмоций, особенно положительных — меня очень радует. Мораль… она, в принципе, штука очень пластичная, но сейчас я могу выбирать ту ее версию, которая меня, скажем, устраивает. Держит в балансе мой внутренний мир с внешним, это, пожалуй вернее определение. А тогда… Тогда ее действительно не было вообще никакой. Жуткая иллюстрация высказывания “Цель оправдывает средства”. А еще без души невозможно любить, а это чувство… — Сэм задумался, подбирая слова. — Его не с чем сравнить. Но дай сейчас мне выбор: ощущать все то, что я ощущаю сейчас или прожить всю оставшуюся жизнь таким, как я был тогда — я бы однозначно выбрал первое.
— Ты мне такой как сейчас тоже как-то больше по-душе, чем тот чурбан, которым ты был тогда, — поделился своим мнением Дин.
Во второй половине дня любовники отправлялись в клуб, где встречались с Ирэн и Дин получал очередной урок по искусству связывания*. Учился он этому делу очень быстро, да и Сэм обнаружил для себя новую грань удовольствия в этом процессе: ему понравилось поддерживать визуальный контакт с Дином, пока тот создает очередную вязку. В их взаимодействии стал проявляться своего рода безмолвный диалог, навроде того, который бывает у двух людей в танце. Один партнер бросает другому вызов, тот на него отвечает и все это сливается в некий общий гармоничный и равноправный рисунок.
При всем своем опыте, Ирэн редко доводилось видеть нечто подобное, а особенно при взаимодействии двух мужчин, и она по настоящему гордилась своим учеником, в рекордные сроки добившимся весьма ощутимых результатов.
Дин поймал себя на том, что совершенно перестал ревновать к этой женщине. Она, проявляя чудеса такта и корректности, сумела просто и доходчиво объяснить ему на что именно нужно обращать внимание в процессе связывания, научила его ловить нюансы состояния партнера и показала базовые принципы управления этим состоянием. Он был очень признателен за эту науку и четко понимал: именно эта женщина вложила ему в голову некую основу, на которую в дальнейшем можно будет навешивать все, что угодно, при этом эта основа затрагивала не только раздел бондажа, но и куда более широкий спектр знаний и представлений о Теме, разнообразие которой не уставало поражать Дина.
Ирэн не предоставляла готовых рецептов, но, задавая вопросы, заставляла о многом задуматься, не подталкивая ученика к каким-то определенным выводам, а давая ему своеобразную путевую нить, с помощью которой можно было разбираться в порывах и желаниях как своих собственных, так и партнера. Как ей удалось донести до Дина всего-то за семь дней — было загадкой, но каким-то образом ей это удалось. Нет, глобальных изменений с Дином, разумеется, не произошло, но почва для них, да и первые семена, оказались подготовленными.
Сэм был благодарен Судьбе за то, что эта мудрая женщина оказалась на их пути. Он видел задумчивость своего возлюбленного и вполне мог представить что именно тот сейчас переживает и осмысляет, и на его взгляд это было просто чудесно. Он слышал, что говорила брату Ирэн и четко понимал, что скажи он сам ему что-то этакое — в первую очередь, столкнулся бы с волной сопротивления, непонимания и кучей споров. Ирэн же умудрилась легко и просто донести до Дина те нюансы, на донесение сути и объяснение смысла которых, по расчетам Сэма, у него бы ушли, возможно, годы. Единственное, о чем Сэм жалел — это о том, что неделя это слишком мало, и когда настал день отъезда Ирэн, они с братом на прощание подарили ей огромный букет цветов и бутылку превосходного вина, зная, что от чего-то более существенного та просто откажется, а такой знак внимания и признательности не сумеет не принять.
Две недели, оставшиеся до их отъезда на Аляску, прошли спокойно. Сэм не провоцировал Дина на какие-либо активные действия, прекрасно понимая, что тому нужно уложить в голове все то, о чем рассказала, намекнула и дала понять Ирэн. Зато они много разговаривали, занимались любовью, гуляли и почти полностью расписали концепцию будущей школы. Сэм почти понял, как оформить это учреждение с юридической точки зрения, оставалось уточнить лишь несколько нюансов, но для этого нужен был либо очень нелюбопытный, либо должный им специалист.
— Девон Грин! — подумав над проблемой, выдал Дин.
— Тот, в доме у которого водился полтергейст? — уточнил Сэм. — И как я мог забыть?
— Именно он, — кивнул Дин.
— Отлично, значит с юридическим прикрытием вроде все решилось, — обрадовался Сэм.
С Девоном они познакомились несколько лет назад когда помогли ему изгнать из купленного им дома полтергейста, который чуть не угробил юриста и его супругу. Мужчиной тот был обстоятельным и, спокойно восприняв информацию о сверхъестественном, сам тогда предложил обращаться за помощью, если у братьев возникнет нужда. Теперь это знакомство оказалось как нельзя кстати. Оставался лишь самый насущный вопрос: деньги, но его-то они решат в самое ближайшее время.
Чем меньше дней оставалось до отъезда, тем больше они оба испытывали беспокойство. Объективных причин для него вроде бы не было: все было продумано до мелочей, да и не воевать они собирались, а всего лишь скататься на разведку, но ощущение чего-то надвигающегося не исчезало.
— Завтра утром поедем, — устраиваясь спать, подал голос Дин. Тема для разговора была более, чем банальной, но старшему из братьев совершенно не хотелось спать, а молчание почему-то угнетало.
— Может, поедем прямо сейчас? — предложил Сэм, которому тоже не спалось. — В конце-концов, мы ведь не обязаны следовать четкому расписанию.
— Отличная мысль, — обрадовался Дин и потянулся за штанами, в кармане которых лежал ключик от пояса верности Сэма. Достав его, он освободил мужское достоинство любовника, а потом, перевернув того на живот, извлек из него и пробку.
— Может оставишь его на месте? — спросил Сэм, когда Дин принялся за замок ошейника. Отсутствие ставших привычными и приносящих массу ощущений предметов, он ощутил как потерю.
— Нет, — покачал головой Дин. Ему и самому не особенно-то хотелось снимать все это, но он считал, что никаких посторонних предметов не должно находиться на Сэме в то время, когда они отправляются в потенциально опасное место. — Давай не будем смешивать это и работу. Да и мало ли как там все повернется?
— Мы ведь только на разведку, — напомнил Сэм, надеясь уговорить Дина оставить хотя бы ошейник. — Я не хочу, чтобы ты снимал его… Пожалуйста.
— Сэм, ну что за детский сад? — нахмурился Дин.
Тот перевернулся на спину и поглядел на любовника умоляющим взглядом. Головой он понимал, что тот прав, но от этого было ничуть не легче, особенно еще и потому, что он и сам не до конца осознал, почему не хочет расставаться с этим “украшением”.
— Ну, Дин, — начал было он, но старший Винчестер, нахмурясь, покачал головой.
— Давай, выкладывай, что ты там себе навоображал? — велел он.
По существу Сэму сказать было нечего и он, вздохнув, повернулся обратно на живот и убрал волосы, чтобы Дину было удобнее. Раздался щелчок отомкнувшегося замка и охватывающая шею полоска металла исчезла, вызвав очередной расстроенный вздох младшего из братьев.
Оделись Винчестеры быстро, но уже подходя к машине Сэм осознал, что еще три недели назад, предметы его гардероба, ощущавшиеся второй кожей, мешают ему. Строчки швов белья и джинс — трут. Пояс ремня — неудобно давит, а свободная футболка, поверх которой накинута рубашка и легкая куртка — безумно некомфортно сковывают движения и словно бы мешают дышать. Кроме того, он, несмотря на слои одежды, ощущал себя голым и почему-то брошенным и одиноким, несмотря на наличие рядом Дина. Он и сам не заметил, как чуть сгорбился, а движения несколько утратили плавность, что, видимо не укрылось от брата.
— Не куксись, — попросил тот, заводя машину. — Вернемся домой и я верну все на ставшие привычными места.
Это обещание несколько успокоило Сэма, но никак не изменило его ощущений.
Первую остановку они сделали спустя двенадцать часов и отмахав при этом порядочное количество километров от дома. Сняв номер в придорожном мотеле, оба брата рухнули на постель, стоило только раздеться, и уснули мертвым сном. Разбудили Сэма звуки льющейся в душе воды и песенки, которую, моясь, напевал Дин. Он лежал, просыпаясь, а потом услышал как брат вышел из ванной и принялся одеваться. Об утреннем сексе, похоже, можно было забыть и это было обидно, не меньше, чем то, что Дин всю дорогу молчал, лишь иногда бросая на него изучающие взгляды.
— Иди, приведи себя в порядок, — наконец, подал голос старший Винчестер. — А я пока за завтраком схожу.
Сэм, не пожелав спорить, соскреб себя с кровати и понуро отправился в душ, сам не понимая отчего он в таком раздрае. Под струями теплой воды мысли свернули к неделям, которые они практически безвылазно провели дома, наслаждаясь друг другом. Он вспомнил как Дин раскладывал его на всех минимально подходящих поверхностях и рука непроизвольно потянулась к моментально среагировавшему на воспоминания члену и… Разрядка наступила практически моментально, правда, удовольствия особо не принесла: все-таки собственные руки это совсем не то.
— Черт, — выругался Сэм, вываливаясь из душа. — Придурок и псих, — обозвал он себя, злясь на то, что никак не может переключиться на нормальный режим функционирования.
То, что Дин уже успел вернуться и внимательно наблюдал за ним, Сэм, будучи погружен в свои переживания, не заметил и поэтому вкрадчивый голос брата прозвучал для него как гром с ясного неба:
— Я ведь говорил тебе, чтобы ты не смел дрочить в ванной, Сэмми, — почти промурлыкал Дин. Он сидел на стуле посередь комнаты и покачивался на задних ножках, пристально глядя на брата.
— Я не дрочил! — возмутился тот, несколько обалдевший от такого заявления.
— А я глухой, — фыркнул Дин, опуская передние ножки стула на потертый ковролин пола. — Твой эротичный стон я услышал бы даже если бы тут на полную мощь здоровенных колонок орал хард-рок! — сообщил он, а потом резким движением схватил Сэма за руку и, заломив ее, уложил брата животом себе на колени.
Сэм настолько удивился, что даже и не подумал сопротивляться, а поза в которой он оказался была… Странной. Он не раз видел нечто подобное на соответствующих картинках, но никогда не думал, что сам может оказаться в подобном положении, а Дин, тем временем огладил рукой его задницу.
— Я накажу тебя за то, что ты посмел нарушить мой запрет, — тем же мурлыкающим тоном произнес он и нанес первый удар по ягодицам.
— Дин! — возмущенно вскрикнул Сэм и попытался вырваться. Но брат сильнее заломил ему руку и жестко скомандовал:
— Не дергайся! И не забывай о положенном обращении!
Сэм повернул голову и смерил Дина ошарашенным взглядом, а тот, словно это было совершенно в порядке вещей, принялся шлепать его свободной рукой. Сэм знал, что в любую секунду может остановить его, но приятное тепло, разливающееся от шлепков по всему телу и переживания, которые внезапно накрыли его, не давали этого сделать. И он расслабился, позволив Дину продолжать.
Через некоторое количество шлепков ягодицы его порозовели и стали горячими. Дин ненадолго приостановил экзекуцию, но не отпустил Сэма, из чего тот сделал вывод, что это еще не все и оказался прав: следующий шлепок после перерыва Дин нанес не рукой, а чем-то твердым. Сэм от неожиданности дернулся и обернулся, увидев в руках брата узкую деревянную шлепалку. Откуда тот взял этот предмет, было загадкой, а еще через несколько минут стало попросту не до размышлений на эту тему: хлесткие резкие и достаточно болезненные удары сыпались на начинающие пламенеть ягодицы, а из-за четкого ровного ритма, одинаковой силы ударов и того, что часть из них приходилась по нижней части задницы, по телу, вместе с болью, стало разливаться желание. Член Сэма встал колом, несмотря на то, что он буквально несколько минут назад кончил, и при каждом шлепке терся о грубую джинсу штанов Дина, что подстегивало возбуждение.
— Мастер, пожалуйста, не надо! — вскрикнул Сэм, ощущая, что еще несколько шлепков и он кончит.
— Стоп-слово? — не прерывая своих действий, спросил Дин.
— Да!.. — вскрикнул Сэм, встречая очередной шлепок движением бедер навстречу инструменту для наказания. — Нет! А, черт! Я… Ай! Кончу же!
— Давай, Сэмми, сделай это для меня! — скомандовал Дин, нанося очередной удар по нижней части зада наказуемого. Слова, интонация, ощущения — все это столкнуло Сэма в яркий и бурный оргазм и он с криком излился.
Дин прекратил наносить удары, наблюдая за партнером, а когда тот расслабился в его хватке, погладил ярко-красные ягодицы.
— Так вот, — произнес он, поймав взгляд Сэма. — Я собирался наказать тебя… Поэтому я продолжу порку. Двадцать ударов.
— Мастер, — начал было Сэм, но Дин прервал его жестом.
— Я знаю, что после оргазма это больнее, — мурлыкнул тот. — Но я хочу, чтобы ты усвоил: твое удовольствие принадлежит мне и только я буду решать когда, как и почему ты кончишь. Ты понял меня?
— Да, Мастер, — с удивившим даже его самого смирением, ответил Сэм, морально готовясь к предстоящему. Весь его опыт говорил, что боль будет не просто сильнее, а гораздо сильнее, но смесь из упрямства, гордости и радости от того, что, оказывается, его не забросили, и Дину, видимо, все это нужно также, как и ему самому, не позволила отказаться и не принять наказание. Тело само собой привычно расслабилось, но первый же удар заставил вскрикнуть и напрячься. Ощущения были весьма впечатляющими, а Дин никуда не спешил. Он, поглаживая горячую кожу рукой, дождался, пока Сэм расслабится и вновь ударил.
Эти два десятка ударов дались Сэму куда сложнее, чем вся предыдущая экзекуция и к концу он, перестав сдерживаться, всхлипывал, ощущая, как от боли из глаз текут слезы. Закончив с поркой, Дин отпустил его руку и подтолкнул, понуждая слезть с его колен. Сэм, не сопротивляясь, сместился. Он был дезориентирован бушующими в нем эмоциями, ощущениями и переживаниями а потому приказ Мастера встать на колени и убрать руки за спину, выполнил не задумываясь и на чистом автопилоте. Дин же протянул руку и заставив поднять зареванное лицо, заговорил:
— Ты думал, что, сняв с тебя все эти игрушки, я откажусь от тебя и от продолжения наших с тобой отношений? — мягко спросил он.
— Да… — ответил Сэм, потом, подумав, помотал головой. — Нет, но…
— Я не уделял тебе внимание, ты обиделся на это и принялся накручивать себя, типа — поматросили и бросили? Так? — задал следующий вопрос Дин.
Сэм неопределенно пожал плечами. Сказать да — было бы не совсем правдой. Нет — тоже. Самым правильным определением было: он обиделся словно ребенок, которому дали откусить кусочек вкусняшки, а потом отобрали ее.
— Так вот, любовь моя, плохо ты меня знаешь, — вздохнул Дин. — Я так просто от своего не отказываюсь, а ты — мой.
— Навсегда? — недоверчиво, но с детской надеждой в голосе спросил Сэм, вглядываясь в лицо Дина.
— Ох, Сэмми, — Дин улыбнулся и, наклонившись, поцеловал заплаканные глаза возлюбленного. — Какой же ты иногда глупый. Я люблю тебя и хочу, чтобы тебе со мной было хорошо.
— Дин… Мастер, я… — начал было Сэм, но Дин прервал его.
— Не надо, — попросил он. — Давай обойдемся без клятв и уверений в вечной любви, ладно? Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
Сэм озадаченно поглядел на него, а потом прислушался к своим ощущениям.
— Хорошо, — наконец выдал он результат диагностики. Обиду и раздраконенность, которые он ощущал со вчерашнего вечера, словно волной смыло. Внутри ощущались умиротворенность и расслабленность. Отшлепанные ягодицы еще горели и чуть саднили, но это было очень приятно. — Серьезно… Очень хорошо.
— А обо мне позаботиться не хочешь? — прищурившись, поинтересовался Дин.
— Глупый вопрос, — Сэм рефлекторно облизнул губы и потянулся было к любовнику, но тот покачал головой.
— Без рук, радость моя, — мурлыкнул Дин и, откинувшись на спинку стула, расставил ноги.
Сэм переместился ближе и, по-новой убрав руки за спину, с охотой приступил к выполнению поставленной задачи. Ласкать Дина он любил и был готов в любом состоянии.
— Какой же ты… — со стоном, произнес тот, когда Сэмми, освободив его член из плена джинс и белья, заглотил его. — М-м-м-м… Как сладко…
Он некоторое время наслаждался лаской, а потом, поняв, что Сэм, воспользовавшись моментом, просто дразнит его, растягивая удовольствие и специально не давая кончить, запустил руку в его волосы и, сжав их в горсть, сам стал задавать ритм и регулировать глубину, на которую вторгался в горячий и умелый рот любовника. Тот не сопротивлялся, лишь стараясь не потерять равновесие и заботясь о том, чтобы не задевать ствол зубами и не забывая добавлять любовнику ощущений, работая языком. Кончил Дин быстро и, отдышавшись, наклонился, целуя Сэма и ощущая собственный вкус на его губах.
— Ты уяснил, за что был наказан? — спросил он, когда поцелуй закончился. Он все еще держал Сэма за волосы и пока не собирался отпускать.
— Да, Мастер, — ответил Сэм, ощущая, что готов растечься лужицей у ног Дина. Это переживание было настолько острым и ярким, что, поймав себя на этом желании, Сэм сам себе удивился. Ничего подобного он никогда не испытывал и даже не представлял, что в принципе способен на такое.
— Порка — это еще не все, что тебе причетается, — сообщил Дин. — Я хочу, чтобы ты накрепко усвоил урок, поэтому будет кое-что еще… — пообещал он, внимательно наблюдая за реакцией нижнего. Да, в данный момент Дин ощущал Сэма именно нижним. Любимым, желанным, своим. Но ни в коем случае не братом. Он чувствовал его покорность и податливость, более того, желание подчиняться и эти эмоции, его собственные и Сэма, разносили по крови огненный коктейль.
— Я готов принять причитающееся, Мастер, — выдохнул Сэм. В его глазах горел лихорадочный блеск, губы припухли после слез и ласк и он выглядел настолько открытым и уязвимым, что у Дина аж дыхание перехватило.
— Ты помнишь, что всегда можешь остановить меня? — напомнил Дин, любуясь.
— Да, Мастер, — подтвердил Сэм, ощущая предвкушение и пытаясь понять, что задумал любимый, но тот не спешил с оглашением приговора. Он глянул на часы, взял телефон и некоторое время что-то в нем рассматривал, а потом, видимо придя к какому-то решению, кивнул сам себе и поднялся на ноги.
Сэм наблюдал за ним, чувствуя, как от ожидания и неизвестности внутренности скручиваются все туже и туже. Учитывая только что произошедшее, Дин придумал все это не только что, а, стало быть, ждать можно было чего угодно.
Пока Сэм предавался размышлениям, Дин снял измазанные в семени любимого джинсы и надел чистые, а потом, покопавшись в своей сумке, достал оттуда уже знакомую Сэму цепочку шариков, пульт от них и тюбик со смазкой.
— Наклонись и раздвинь ягодицы руками, — велел Дин, вернувшись к партнеру. — Думаю, тебе скучно без пробки, да, Сэмми?
— Черт! Да, Мастер! — взвинченный ожиданием, выдохнул тот, выполняя требование. Он чувствовал, что его лицо приобрело примерно такой же цвет, как свежеотшлепанная задница, а донесшийся комментарий Дина лишь подтвердил этот факт, еще больше смущая Сэма.
— Никогда бы не подумал, что ты умеешь так краснеть, — промурлыкал Дин, подчеркнув слово “так”. Он пристроился за спиной Сэма и осторожно раскрыв его, принялся проталкивать шарики внутрь. — Жадный какой, — с улыбкой, заметил Дин, наблюдая с какой охотой и готовностью, партнер принимает игрушку и еще больше смущая его. А Сэм ничего не мог с собой сделать. Он ощущал себя теплым воском в руках Мастера и откровенно наслаждался этим, не думая и не анализируя. Голова была пустой и легкой. — Так, а теперь встань на ноги, — отдал команду Дин, закончив с шариками и вытерев руки.
Сэм встал, ощущая, как игрушка слегка перемещается внутри и ожидая новых распоряжений.
— Сейчас я уйду… Минут на сорок, может быть пятьдесят, а ты… — Дин задумчиво поглядел на партнера словно бы взвешивая еще раз нечто, о чем размышлял. — Ты встанешь на колени вон том углу и будешь ждать меня, убрав руки за голову. И, да, шарики я включу. Возражения?
— Нет возражений, Мастер, — ответил Сэм. Он сделал это даже не удосужившись обдумать услышанное.
— Уверен? — уточнил Дин, давая ему время изменить решение. — Подумай хорошенько, — тон его был серьезнее некуда и Сэм прикрыл глаза, сосредотачиваясь и пытаясь думать головой а не… задницей. Делать этого категорически не хотелось, но он волевым усилием заставил себя задуматься над предложенной перспективой.
“Почти час с вибрирующими шариками. На коленях в углу. Первое... очень остро, но вполне желанно. Второе… Второе очень многогранно и сложно. А из чего состоит? Унизительно? Пожалуй. Странно? Не без этого. Но если именно этого хочет Мастер… Стоп. Ты говорил, что не собираешься превращаться в раба или гаремного мальчика, а это… Это первый шаг именно к такому результату. Или нет? В угол ставят непослушных детей. Никогда там не оказывался. А еще когда-то мальчиков наказывали за онанизм. Впрочем, именно за это ты сейчас и получаешь, так что… Но я не ребенок! А если позволить себе им побыть? Тогда это еще и обидно. Ниразу не эротично. Именно наказание в чистом виде, оно, по всей логике, не должно быть приятным. Боль это… неприятно, но, в моем случае, как наказание — не катит.”
Дин не торопил Сэма с выводами, внимательно наблюдая за сменой выражения его лица и то, сколь длительным был процесс раздумий, подсказало ему, что он, похоже, с этой своей затеей очень близко подошел к грани. А он не хотел переходить ее и теперь очень радовался, что решил уточнить этот вопрос, прежде, чем действовать.
— Ты хочешь именно наказать меня, Дин? — спросил, наконец, Сэм. Марево возбуждения ушло из его глаз. Теперь он был сосредоточен и внимателен.
— Да, — кивнул Дин.
— Тебе это нужно? — задал следующий вопрос Сэм.
— Я думаю, что это нужно тебе, — подумав, ответил Дин.
— Мне?! — удивленно переспросил Сэм, а потом задумался. Дин, открывший было рот, чтобы попытаться объяснить почему так решил, захлопнул его, продолжив свои наблюдения. Сэм сейчас читался словно открытая книга. Удивление, детская обида, внутренняя борьба, видимо являющаяся попыткой разобраться в собственных переживаниях или рассчитать что-то. Прерывать этот процесс было неразумным.
“Если исходить из схемы “взрослый-ребенок”... Нужно ли ребенку, чтобы его наказывали? Сложный вопрос. Современная педагогика утверждает, что нет, а, на мой взгляд, чтобы ребенок четко усвоил наличие берегов — это необходимо. То, что мне в детстве периодически перепадало на орехи, не сделало меня хуже. Скорее наоборот… Дин хочет прогнуть меня под себя морально. Готов ли я принять это? Хочу ли я этого? Нужно ли нам это? Ладно. Не нам — мне. Черт! Не голова, а помойка! Выдохни, Сэм и думай!” — скомандовал он сам себе и продолжил умопостроения: — “Если я прогнусь, сорвет ли это Дина с нарезки? Не знаю. Меня — точно нет. Я как прогнусь, так и обратно выгнусь. Сумею я поймать крышу Дина, если ее сорвет? Хороший вопрос, но, думаю, да. Как? Смотря куда ее сорвет… Ладно, с этим более-менее понятно. Так, все-таки, да или нет? Орел-решка… Бред полный! Ну… Допустим, пусть будет “да”. Мне крышу это не сорвет, и хуже меня не сделает, особенно учитывая эротическую компоненту действа.“
— Я приму это наказание, — наконец выдал решение Сэм, подчеркнув слово “наказание”.
— Все, что нас не убивает, делает нас сильнее? — с любопытством спросил Дин.
— Особенно сильными нас делают бабочки капустницы, вышивка крестиком и бостонская публичная библиотека, — фыркнул Сэм.
— Вижу, мозги действительно включились, — с легкой иронией в голосе, заметил Дин. — Но на всякий случай еще раз переспрошу: действительно уверен?
— Да, Мастер, — кивнул Сэм, мягко улыбнувшись.
— Ладно, — кивнул тот, а потом скомандовал: — В угол, Сэмми!
Сэм молча прошел в указанное место и, опустившись на колени, завел руки за голову. Как только он это сделал, раздался тихий щелчок брелка и яркое ощущение от вибрации шариков, прошило его тело, заставив непроизвольно вздрогнуть и тихо зашипеть.
— Время пошло, — произнес Дин. — Думаю, лишним будет напоминать о том, чтобы ты не трогал себя? Правда же? — Он подошел к возлюбленному, погладил его по плечам и, получив утвердительный кивок, отправился туда, куда собирался, закрыв дверь на ключ.
Дин задумал эту сцену вследствие одного из разговоров с Ирэн. В тот день она, пока Сэмми пребывал в нирване от очередной вязки, рассказывала о психологических аспектах игр в доминирование и подчинение, и посоветовала изучить кое-какие материалы, которые Дин не преминул прочесть и скрупулезно обдумать. Он не пожалел о потраченном времени: литература помогла ему разобраться в собственных переживаниях, хотя бы в первом приближении. Плюс к тому, Дину казалось, что он стал лучше понимать желания и мотивы возлюбленного, а также раскрыло глаза на многие вещи, которые он до этого не замечал.
По рассказам Сэма получалось, что тот в клубе искал чистой боли, но по тем реакциям, что он выдавал в процессе их игр, было очевидно, что ему ее мало и, обдумав это явление, Дин решил добавить к тому, что у них получалось, моральный аспект. Он несколько дней наблюдал за реакциями брата и видел, что тот весьма позитивно отнесся к привносимым элементам.
Ярким подтверждением явилось то, с какими эмоциям тот отнесся к процессу кормления его с рук. Он, стоя рядом с Дином на коленях, принимал каждый предлагаемый кусочек так, будто получает самый желанный подарок из всех возможных и безумно благодарен за него. Да и то, что Дин потребовал от него отчета о любых производимых действиях и это не вызвало никакого сопротивления — тоже говорило о многом. Сэм смущался, когда отпрашивался, например, в уборную или душ, но смущение довольно быстро прошло, превратившись в своего рода ритуал, игру, понятную и забавную для них двоих. Зато надо было видеть с какой гордостью он, в рамках того же процесса, делился тем, что прочел или своими выкладками, касающимися школы! Дин, воспитывающий брата с пеленок, не помнил, чтобы тот с таким удовольствием рассказывал бы о своих успехах в школе или на каком-нибудь еще поприще и то, что это происходило теперь, доставляло ему огромное удовольствие. Единственное, что пугало Дина — так это возможность перехода за эту самую внутреннюю грань возлюбленного, но они огромное количество времени посвящали разговорам и, задавая вопросы и получая на них честные и развернутые, пусть иногда и довольно сумбурные, ответы, он достаточно четко сумел понять, где она, грань, находится.
А то, что это пластичная субстанция, он убедился буквально сегодня: по его расчетам Сэм не должен был согласиться стоять в углу. Дин ожидал обиды, сопротивления или, в крайнем случае, бездумного подчинения приказу, но партнер явно достаточно тщательно обдумал предлагаемое действие и согласился исходя из какой-то внутренней логики, а не потому, что на него надавили или из желания угодить.
Сэм стоял на коленях и по-началу пытался разобраться с тем, что именно чувствует по поводу своего положения, но довольно быстро ему стало не до этого: игрушка, помещенная в него, вибрировала, вызывая весьма отчетливые и яркие ощущения. Периодически вибрация с легкой менялась на более сильную, потом возвращалась обратно, чтобы через несколько секунд усилиться до предельно возможной. Член, в очередной раз за сегодняшнее утро, стоял колом, но Сэм, помня о том из-за чего оказался в таком положении, не прикасался к себе, несмотря на то, что этого очень и очень хотелось. Шли минуты, кожа нашлепанной задницы чуть саднила, шарики делали свое дело, и в какой-то момент он ощутил, как оргазм накрывает его словно прилив оголенный берег. Но и после того, как эта волна прошла, ощущения никуда не исчезли, а к тому моменту, как брат вернулся, Сэмми дышал как загнанная лошадь и был близок к тому, чтобы кончить второй раз.
Дин вошел в комнату и первым делом нашел взглядом Сэма. Тот уткнулся лбом в стену и, изогнувшись, в весьма откровенной позе, тихо поскуливал от терзающих его ощущений. Со стоящего мужского достоинства обильно стекала смазка, на спине стекал пот и было видно, что еще чуть-чуть и любовника накроет оргазм. Хмыкнув, Дин решил ускорить процесс и, щелкнув брелком, перевел шарики на режим частой и сильной вибрации.
— Сколько раз ты кончил? — спросил Дин, выключив игрушку и дождавшись, пока оргазменные судороги перестанут сотрясать возлюбленного.
— Дважды, Мастер, — со стоном отозвался Сэм, принимая более-менее вертикальное положение, но не покидая своего угла.
— Еще разок? — с толикой ехидства предложил Дин.
— О нет! Не надо, пожалуйста, Мастер! — взмолился Сэм. — Я…
— Ты, что? — с легкой ноткой угрозы в голосе переспросил Дин, подходя к любовнику и запрокидывая его голову так, чтобы видеть лицо.
— Черт, — выдохнул тот. — Только ты можешь решить сколько, когда, как и почему я кончу, — выдал он, прикрывая глаза.
— Вот именно, — Дин хищно улыбнулся и, потрепав Сэма по волосам, велел: — Вставай и приведи себя в порядок.
— Можно мне в душ, Мастер? — попросил Сэм, расцепляя и опуская руки.
— Нужно, — фыркнул тот. — Иди уже.
Сполоснулся Сэм быстро, а когда вернулся в комнату, обнаружил, что Дин уже собрал все их вещи, кроме его одежды и теперь, вновь покачиваясь на стуле, явно ожидал его.
— Мне… одеться или?.. — спросил Сэм, с некоторой запинкой. Дин, судя по его виду, явно задумал еще что-то.
— А ты догадливый, — одобрительно и как-то даже плотоядно улыбнулся Дин, а потом извлек из кармана… Розовое и пухнатое... нечто.
— Что это, Мастер? — сглотнув, спросил Сэм. Нет, он идентифицировал в предмете наручники**. Но… Розовые?! Мех?!
— Это? Дык, наручники! — радостно сообщил Дин, имея при этом совершенно невинный вид. — Я хочу, чтобы они были на тебе практически все время, пока мы будем в дороге. Я буду освобождать тебя, когда мы будем выходить из машины и для того, чтобы принять душ… Но ты будешь в них ехать, спать и так далее, до тех пор, пока мы не доберемся до города, куда едем.
Сэм в шоке смотрел на это… изделие секс-индустрии и не мог поверить своим глазам.
— Они же расстегиваются от косого взгляда! — наконец, выдал он.
— Вообще-то, они не для того, чтобы на них смотреть, — фыркнул Дин. — Так что… Не думаю, что это препятствие.
— Но они… Розовые! — выдал следующее возражение Сэм.
— У меня нет дальтонизма, радость моя, — уже откровенно потешаясь, напомнил Дин.
— И… Мех! Мастер! Не надо!
— У тебя идиосинкразия*** к рзовому меху?
— Нет, но… — Сэм с ужасом смотрел на это розовое нечто, переживая настоящую бурю из эмоций. Если бы это были обычные полицейские наручники или брутальные тяжелые кандалы — он бы не возражал ни минуты, но это… — Мастер, я прошу тебя, все, что угодно, но не… Не это!
— Следующим шагом будет стоп-слово? — задал вопрос Дин, моментально прекратив потешаться и сосредотачиваясь.
— Нет, — помотал головой Сэм. Этот вопрос отрезвил его, заставив задуматься о собственных реакциях. — Но это… Это просто… — он замолк, подбирая слово, которое отражало бы весь испытываемый комплекс переживаний. — Это оскорбительно! Я… Черт! Правда, лучше… Да что угодно лучше, чем эта хрень!
— Что угодно? — уточнил Дин, вставая со своего места. — Серьезно?
— Абсолютно, Мастер, — уверенно подтвердил Сэм и, не задумываясь о том, что делает, опустился на колени. — Нет, если ты решишь надеть на меня это, я постараюсь пережить, но я прошу: придумай что-нибудь более другое. Просто прошу.
Он с отчаянием смотрел на Дина, судорожно пытаясь понять что же его так выбило из колеи, но мозги словно заклинило.
— Я подумаю над твоим предложением, — пообещал тот, подходя к Сэму и поднимая его на ноги. — Но объясни мне, глупому, что тебя так… Испугало? Напрягло? Поразило?
— Я… не знаю, Мастер, — честно признался тот, прижимаясь к любовнику.
— А если подумать? — попросил тот, покрепче обняв партнера, убрал наручники в карман, чтобы те его не смущали, а потом уселся на кровать сам и утянул за собой Сэма.
— Подумать, — пробормотал тот, расслабляясь в крепких объятиях. Чуть успокоившись, он заговорил, не формулируя в стройную мысль свои переживания, просто скопом вываливая ассоциативный ряд: — Розовый… Мех… Черт! Я — не девчонка! И… Не хотел бы, чтобы меня таковой воспринимали хоть секунду. Я понимаю, что ты знаешь какого я пола, но… Сталь, веревка, дерево… Нормально. А это… Даже если бы мех был не розовый, а черный или в пятна — все равно. Бр-р-р! Даже юбка, корсет и каблуки вместе с косметикой на морде не вызывали такого… А тут… Извини…Какой-то прямо детский лепет, — Сэм смущенно вздохнул и поежился.
— Ладно. Я тебя понял, — успокаивающе поглаживая возлюбленного, произнес Дин. В общем-то, он ожидал чего-то подобного, но настолько бурная реакция его удивила. — Придется действительно придумать что-нибудь другое…
— Спасибо, — искренне поблагодарил Сэм.
— Эх, — протянул Дин. — А такой был слон… И что ж мне с тобой делать? — задал он вопрос.
— Это зависит от того, какой результат ты хочешь получить, — вздохнув и чуть отстранившись, ответил Сэм. Он понимал, что его сопротивление алогично, а реакция чересчур бурная и он даже сам себе ее внятно объяснить не в состоянии. Да и от выбранной им роли нижнего все это очень и очень далеко: — Извини, я… Не хотел оспаривать твое решение. Я могу поносить эти наручники, если ты считаешь это нужным. В конце-концов, если смотреть на все с логической точки зрения, ты имеешь полное право делать со мной то, что считаешь нужным. Стоп-слова-то не было.
— Не за что извиняться, Сэмми, — задумчиво произнес Дин, вновь привлекая к себе любимого. — Просто… Я ожидал чего-то такого, но ты и вправду очень уж сильно отреагировал. А получить мне хотелось… Хм… Ну, слушай. Заодно, если я не прав, поправишь меня. Наблюдая за тобой, я пришел к выводу, что тебе нравится не только боль, но и контроль.
— Верно, — подумав, согласился Сэм. — То, что ты стал делать, пообщавшись с госпожой Ирэн… Оно ощущается очень гармонично. Добавляет красок и, похоже, именно тех, которых мне не хватало в клубе. При этом, это происходит как бы в двух плоскостях одновременно. Я вижу, что это нравится тебе самому и то, что это происходит, добавляет мне ощущений. Ну и мои собственные переживания, которые, впрочем, завязаны именно на тебе. Никому другому я бы ничего подобного не позволил.
— Ну, так вот, — продолжил свою мысль Дин, внимательно выслушав Сэма. Примерно на нечто подобное он и надеялся и теперь был рад, что надежды его пока что вполне оправдываются. — Лишение тебя возможности самоудовлетворяться — явление из этой области. Так?
— Безусловно, — кивнул Сэм. — Носить пояс верности, ключи от которого у тебя, мне очень нравится.
— Я видел, — улыбнулся Дин. — Но… Скажи, а просто запрет тебе как?
— Хм… Это эмоционально сложнее, чем носить пояс. Тот налагал физическое ограничение, а запрет — это ограничение моральное. Но внутреннего сопротивления он не вызывает. Скорее… — Сэм ненадолго задумался, прислушиваясь к себе. — Нравится. По-другому, чем пояс, но тоже ярко.
— Едем дальше: я знал, что ты забудешь о том, что я один раз велел тебе не дрочить в ванной и готовил это, за неимением лучшего слова, скажем, наказание. Целью его ставилось дать тебе точное понимание: пока мы с тобой не решили, что игра закончена, трогать себя тебе можно только в гигиенических целях. И не важно, есть техническая возможность это сделать, или нет, — продолжил изложение своих мыслей Дин. — Единственное, чего я не учел, это того, что ты решишь: если я снял с тебя все цацки — игра закончилась.
— Выпоров меня, ты… очень четко дал понять, что это не так, — улыбнулся Сэм. Сидеть в обнимку с Дином и разговаривать ему безумно нравилось, а смысл происходящего диалога его очень радовал, в который уже раз давая понять, что он сделал правильный выбор, решив открыться брату.
— Все равно это мой косяк, — вздохнул Дин. — Но, ладно. Его мы как-то сгладили… А вот дальше… Тут вопрос на миллион. Ты хочешь ощущать материальные проявления моей власти над тобой? Тебе нужно это?
— Именно материальные? — уточнил Сэм и, увидев подтверждающий кивок Дина, задумался. — Знаешь… На тему нужно ли мне это я могу сказать четко: без этого можно обойтись. Ответ на вопрос хочу ли, тоже прост и однозначен: да. Это — желанные и приятные ощущения. Я и ошейник отчасти поэтому просил оставить. Да, я понимаю, что в неудачном раскладе он может помешать, но…
— Отсутствие на тебе всего лишнего в рабочей ситуации — это необсуждаемое условие. Даже скорее требование, — высказал свое мнение Дин. — Поэтому, никаких игрушек на работе. Но мы пока до нее не доехали, я подумал, что что-то, что будет тебя ограничивать и напоминать, что ты под контролем — будет неплохо. Оттуда наручники, которые расстегиваются от косого взгляда. А шарики я прихватил так… На всякий случай. Подразнить там…
— Да уж, — фыркнул Сэм. — Подразнил ты меня… знатно.
— Рад, что тебе понравилось, — улыбнулся Дин. — Это было очень… красиво. Ну, во всяком случае, та часть, которую я застал. Итого, возвращаемся к исходному вопросу: что сделать, чтобы дать тебе нужные ощущения, с одной стороны, а с другой, чтобы это в случае чего не принесло вреда? — спросил он, но не дожидаясь ответа собеседника, заговорил вновь: — У меня есть мысль, но нужно проверить ее на… Как это называется? Экологичность?
— Нахватался умных слов? — не смог удержаться от шпильки Сэм, за что и был укушен Дином.
— Да как не обзови, но нужна оценка этой мысли, а, учитывая твой опыт, кто как не ты можешь ее дать? — улыбнувшись, спросил тот.
— Ты мысль-то изложи? — попросил Сэм.
— А, ну да. Мысль проста: возьму нетолстую веревку и сгорожу на тебе ажурную обвязку, на голое тело. Что скажешь? — предложил Дин.
— Ну, двигаться она не помешает, — подумав, ответил Сэм. — Зацепиться за нее, как за ошейник — сложно, учитывая, что она под одеждой будет. Так что, в плане безопасности — вполне себе вариант, на мой взгляд. А вот по совокупности ощущений, которые такая штука доставит… Не знаю, на сколько меня хватит, так как никогда дольше пары-тройки часов ничего подобного не носил, но что впечатлений будет масса — это точно. А еще и шарики… Или ты собираешься их вынуть?
— Не собираюсь, — улыбнулся Дин. — Мне нравится смотреть как тебе хочется. Ну, что, проверим мою идею?
— Да, Мастер, — подтвердил свое согласие Сэм, еще не очень-то понимая, на что подписался.
Уроки Ирэн явно не прошли даром. Дин сотворил нужную обвязку быстро и с ювелирной точностью завязывая узелки, которые будут давить на тело, в тех точках, которые нужны. Часть из них была рассчитана на причинение боли, а остальные — на разжигание возбуждения. Вишенкой на тортике служил узелок, который Дин расположил в промежности любовника.
— Все, можешь одеваться, — скомандовал Дин, немного полюбовавшись на результат своего творчества.
Сэм кивнул и быстро натянул на себя одежду, после чего братья таки позавтракали, сдали ключи от номера и двинулись в дорогу.
Когда Сэм уселся на свое место в машине, он в полной мере осознал, насколько саднят его отшлепанные ягодицы. Это было больно, но это было лишь первым, и, как впоследствии оказалось, самым слабым впечатлением от поездки. Следующим стала веревка. Она на секунду не давала о себе забыть. Сэм отчетливо ощущал ее, несмотря на то, что обвязка нигде особенно не давила и не тянула. Сначала это было вполне терпимо, но, со временем, каждая даже минимальная неровность дороги, каждый поворот, каждое движение на сидении машины, стали доставлять столь интенсивные ощущения, что Сэм плыл, словно тающий воск. Некоторое время он еще мог разобрать, что именно доставляет ему боль, а что заводит, но довольно скоро все это настолько перемешалось, что он перестал отличать одно от другого, целиком превратившись в эрогенную зону.
Дин периодически бросавший на Сэма быстрые взгляды и старавшийся вести машину как можно плавнее, видел как меняется его состояние, как постепенно зрачок все больше и больше расширяется, в глазах появляется шальной блеск, а тело старается принять положение поудобнее.
— Живой? — спросил он, когда Сэм издал первый тихий, но весьма отчетливый стон.
— Да-а-а, Ма-а-астер, — ответил тот, сжимая колени.
— Ладно, — хищно улыбнувшись, промурлыкал Дин, и сам чувствуя нешуточное возбуждение от картины, которую наблюдал. — Посмотрим, что с тобой будет дальше…
— Садюга, — выдохнул Сэм, прикрывая глаза.
Он решил, что нипочем не сдастся и не попросит пощады до того момента, как Дин решит остановиться на ночлег. А там… будь, что будет. Единственное, на что он надеялся, так это на то, что Мастер не воспользуется брелком от шариков. Добавления еще и этих ощущений он боялся не пережить, ему их и так от этой игрушки было более, чем достаточно.
Дотерпел он до следующей ночевки на чистом упрямстве. Дойти до номера в том состоянии, в каком он пребывал после многих часов в путах, было настоящим квестом, но он, пошатываясь словно пьяный, справился с этой задачей.
— Раздевайся, — скомандовал Дин и Сэм, действуя абсолютно на автомате, подчинился. Дин снял с него веревку и уложил на постель, накрыв одеялом.
Сэм думал, что нипочем не уснет, настолько он был перевозбужден, но вырубился, стоило ему донести голову до подушки. Впрочем, проснулся он через пару часов, голодный как волк, и жаждущий секса как мартовский кот.
— Как ощущения? — спросил Дин, увидев, что Сэм открыл глаза.
— Очешуенные, — ответил тот, потягиваясь. — Я… Черт! Мастер, можно я в уборную схожу?
— Иди, — разрешил Дин, сворачивая ноутбук и принимаясь накрывать на стол. — Есть будешь? — спросил он, когда Сэм вернулся в комнату.
— Конечно, — кивнул Сэм подходя к столу. Голова варила как-то смутно и однобоко, вследствие возбуждения, которое все еще гуляло в крови, несмотря на то, что он поспал. Дин протянул руку и погладил его по животу и лобку, а потом, потянув за руку, заставил опуститься на колени рядом со своим стулом.
— Мясо и овощи, — сообщил он, протягивая возлюбленному кусочек помидора. Сэм по привычке убрал свои руки за спину и принял его с огромным удовольствием, отметив про себя, что Дин позаботился о том, чтобы еда, во-первых, была, а, во-вторых, соответствовала о его представлениям о вкусной и здоровой пище.
— Ты сам-то поужинал? — спросил Сэм, прожевав очередной предложенный ему кусочек пищи.
— Тебя ждал, — улыбнулся Дин. — Вот накормлю любимого хищника, а потом и сам поем.
— Я думал, рехнусь, — насытившись, произнес Сэм и взял из рук Дина чашку с соком, которую тот ему протянул.
— А я думал, ты догадаешься попросить пощады раньше, чем рехнешся, — хмыкнул тот, приступая к трапезе. — Упрямство рулит?
— О, да! — улыбнулся Сэм. — Только хардкор!
— Извращенец, — вздохнул Дин. Впрочем это словцо с некоторых пор стало у них своего рода комплиментом. — Что скажешь о том, чтобы продолжить эксперимент завтра?
— Думаешь, я откажусь? — со смешком, спросил Сэм. — Ну уж нет, Мастер. Но есть одна загвоздка.
— Излагай? — предложил Дин.
— Очень тяжело сидеть в таком состоянии. Все ощущения настолько смешиваются, что удерживать свою тушку более-менее ровно, в том числе, чтобы не мешать тебе вести машину, было очень сложной задачей. Если бы ты меня уложил на заднее сидение… Было бы гораздо легче, а в качестве своеобразной компенсации за эту поблажку — можно связать руки за спиной и ноги в коленях и лодыжках.
— Ты хорошо подумал над тем, что предлагаешь? Или это последствия спермотоксикоза? — спросил Дин, обдумав услышанное.
— Я бы еще докучи и от кляпа не отказался, — улыбнувшись ответил Сэм, но, увидев как Дин недовольно сдвинул брови, поспешил успокоить его: — Спермотоксикоз, конечно, наличествует, отрицать это бесполезно, но я — подумал. И не только нижним мозгом. Ощущения, по совокупности своего опыта я вполне в состоянии представить и, если тебе подобное приключение тоже интересно, то с удовольствием поэкспериментирую.
— Сэм, а это не перебор? — продолжая хмуриться, спросил Дин.— Я понимаю, что тебе хочется всего и сразу, но все-таки. И это только одна сторона вопроса. Есть еще и другая. Ты представляешь, чего мне стоили эти часы наблюдения за тобой… таким?
— Догадываюсь, — серьезно кивнул Сэм, пытаясь понять, куда Дин клонит. — Но ответь на один простой вопрос: что тебе помешало свернуть с дороги в какой-нибудь лесочек и трахнуть меня в рот?
— Не нарывайся, — почти прорычал Дин. Этот день оставил у него не меньше впечатлений, чем у любовника, пусть они и были несколько более другими, чем у него.
— Я и не нарываюсь, Мастер, — примирительно произнес Сэм. — Мне действительно интересно.
— Может быть, просто не догадался? — предположил Дин.
— И почему я в это не верю? — ехидно поинтересовался Сэм.
— Эх, а я почти понадеялся, — Дин довольно неубедительно изобразил расстройство, а потом совершенно серьезно объяснил: — Я подумал, что это будет чересчур для тебя. Хочешь сказать, я ошибался?
— Дин, мне в кайф любой способ занятий любовью с тобой, — мягко ответил Сэм. — В рот, в задницу, руками, языком — пофиг. Это радость, когда партнер хочет тебя, а уж когда он настолько жаждет, что не в состоянии дотерпеть до постели… Неужто это новость для тебя? Ну и, кроме того, вторую половину пути, я был уже в настолько невменяемом состоянии, переживая собственные ощущения, плюс наблюдая за тобой и видя, как тебе хочется, что я расплакался бы от благодарности за остановку, которая облегчила бы хоть ненадолго мои мучения и от радости от возможности доставить тебе удовольствие.
— Точно. Спермотоксикоз, — поставил диагноз Дин, а потом, подумав, задал вопрос: — А если бы я кончил тебе на лицо?
— Тебя до сих пор беспокоит тот случай? — вздохнув, спросил Сэм. — Мы же с тобой это уже обсудили и я еще тогда сказал, что ничего не буду иметь против повторения этого опыта. Не поверил, да?
— Не знаю, но экспериментировать пока не решился, — честно ответил Дин. — Хотя… Должен признать, что иногда мне этого очень хочется.
— Я догадывался, — кивнул Сэм. — Я… вспоминал тот раз и… Я видел насколько тебе это понравилось, поэтому на самом деле удивляюсь, почему ты до сих пор не воспользовался моим разрешением.
— Это… очень щедрое предложение, — произнес Дин, не зная, что еще тут можно сказать.
— Все для моего любимого, — провокационно улыбнувшись, ответил Сэм. — И, кстати, я вижу, что ты все еще не до конца успокоился после нашей чудесной поездки. Позволишь мне облегчить твои муки?
— Вот этим предложением я совершенно точно воспользуюсь, — грозно пообещал Дин, а потом скомандовал: — Брысь в постель!
— Слушаю и повинуюсь, Мастер, — хихикнул Сэм, но, тем не менее, во всей возможной скоростью отправился в указанном направлении, продолжив свою речь лишь улегшись: — Мне-то, как я понимаю, ничего не светит?
— Ты чертовски догадлив, — заметил Дин. — Я хочу дождаться момента, когда ты начнешь не просто просить, а умолять о разрядке.
— И это ты меня извращенцем называешь?! — удивленно спросил Сэм.
— Мы с тобой стоим друг друга.
— О, да! Встретились два одиночества, — поудобнее умащиваясь на кровати, откликнулся Сэм. — Знаешь, есть чудесный анекдот:
Встречаются садист и мазохист.
Мазохист: — Мучай же меня, мучай!
Садист: — А вот и не буду, не буду!
— Ну уж на что на что, а на то, что тебя не мучают, ты пожаловаться точно не можешь, — рассмеявшись, заметил Дин, а потом продолжил ужинать, периодически поглядывая на возлюбленного. Он видел его нетерпение и с совершенно садистским наслаждением растягивал удовольствие, сначала неспеша пережевывая пищу, потом довольно долго запивая ужин соком, еще чуть позже, медленно разоблачаясь. Чтобы добить ожидающего его Сэма, отправился в душ, где, проявляя чудеса самоконтроля, чтобы не обламывать кайф ни себе, ни ему, проторчал целых полчаса, большую часть из которых, поливал себя ледяной водой, стремясь хотя-бы чуть-чуть успокоить разыгравшееся либидо.
— Твою ж мать! — выругался Сэм, когда холоднющий после своих экзерсисов Дин, забрался к нему под одеяло. — Ты, Мастер, все-таки определись: садист ты или мазохист. А то как-то… неаккуратненько.
— Поговори мне тут, — буркнул Дин. — Лучше вместо того, чтобы болтать, занял бы свой рот чем-нибудь более… полезным.
— Не вопрос, — фыркнул Сэм, смещаясь к паху любовника. — Буду считать, что это мороженное, — промурлыкал он, вбирая член Дина в рот.
Он жмурился от удовольствия, которое получал, слыша стоны возлюбленного и ласкал его также неспешно, как тот только что заканчивал свой ужин. Пару раз он довел Дина почти до пика, но, не давая ему излиться, переключал свое внимание с члена на живот, бедра и другие подворачивающиеся под губы и руки участки тела партнера, видя, что эта игра цепляет того, ничуть не меньше, чем его самого. Впрочем, в конце-концов, сжалившись, быстрыми и жесткими движениями Сэм довел его до конца. Собственное возбуждение мутило разум, но он пообещал себе, что постарается оттянуть момент, когда примется умолять о разрядке как можно на более долгий срок. Просто из природной вредности.
_______________________
* Примерно этим мальчики занимались на уроках Ирэн:
im0-tub-ru.yandex.net/i?id=a4dd81f4528233813cff...
nawado.pl/wp-content/uploads/2012/06/shibari09....
im0-tub-ru.yandex.net/i?id=722de63219b49d3631e9...
lh3.googleusercontent.com/proxy/kF7jEo7tObxOJhx...
im0-tub-ru.yandex.net/i?id=6dda8ebb74148ec5bf5f...
im0-tub-ru.yandex.net/i?id=19cae66a7add5cf6e5c5...
Некоторые модели, к сожалению женского пола т.к. не сумела найти подобной же вязки на мальчике.
** content.podarki.ru/goods-images/ef3851bd-0f2a-4... гы гы.
*** Идиосинкрази́я (от греч. ίδιος — своеобразный, особый, необычайный и σύνκρασις — смешение) — болезненная реакция, возникающая у некоторых людей в ответ на определённые неспецифические (в отличие от аллергии) раздражители.
Вопрос: Спасибо за главу?
| 1. Да! | 7 | (100%) | |
| 2. Нет. | 0 | (0%) | |
| Всего: | 7 | ||
-
-
20.10.2017 в 14:26Просто следующая глава начинается со слов "Дин уснул, а Сэм, взбудораженный всем, что произошло...", то есть что-то произошло!
Или я пропустила какой пост?
-
-
20.10.2017 в 16:04-
-
20.10.2017 в 16:06