Гарри Поттер и сумасшедшая магия. Глава 10

[nairsa]

Драко искренне надеялся, что его условно-добровольный помощник не решит сыграть с ним какую-нибудь глупую шутку, а перенесет именно туда, куда его просили. И что отец, Гермиона и Гарри окажутся там же. Целые и невредимые. Прошло несколько мгновений, Драко открыл глаза и произнес:
- Люмос! - кончик волшебной палочки засветился и Драко увидел сидящих рядом друг с другом на полу Гермиону и Гарри, быстро зажмурившихся от света палочки, и отца, сидящего, подобрав под себя ноги, с закрытыми глазами и отрешенным выражением на лице.
- Драко! - воскликнула Гермиона и быстро поднялась на ноги.
- Вы живы! Уф! Хвала Мерлину!
Драко быстро окинул взглядом парня и девушку и удостоверившись, что с ними действительно все в порядке, кинулся к отцу, внимательно поглядел на него и приложил пальцы к артерии на шее.
- Жив! Он кажется в трансе. Надо его вывести из него...
- Погоди, Драко. Смысл его приводить в чувства тут? Сначала аппарируем домой, а там уже... Вот единственный вопрос... как его аппарировать?..
- Ну это как раз не проблема. Он сейчас никак не может помешать аппарации, поэтому к нему достаточно просто прикасаться тому, кто творит волшебство, - ответил Драко.
- А ты сможешь аппарировать четверых? - поинтересовался Драко у все еще сидящего на полу Гарри.
- А зачем мне аппарировать четверых? Ты аппарируешь с отцом, а я с Гермионой. Готов? - спросил он, привлекая к себе Гермиону.
- Угу, - ответил Драко и крепко сжал плечо отца, обещая себе подумать о словах бывшего врага.
- Аппарейт! - произнесли молодые люди.
И вся компания оказалась на крыльце дома 12 на площади Гриммо.

Гарри помог Драко внести Люциуса в дом. Вдвоем неся бесчувственное тело, они поднялись на второй этаж, и Гермиона распахнула перед ними дверь одной из свободных гостевых комнат. Они внесли в нее отца Драко, аккуратно положили его на кровать и отошли, оглядываясь на Гермиону, автоматически теребившую свою сумочку.
- Так. А вот теперь начинается самое интересное, - сказала она, явно нервничая. - Мне придется поколдовать. Надеюсь, все удастся.
- Мы в тебя верим, - сказал Гарри и дружески похлопал ее по плечу. - Так. Я пойду, попробую связаться с Мэддоком. Чувствую, он нам пригодится.
- Иди, только попроси Кикимера принести самопишущее перо и пергамент и побыстрее. А ты, Драко, помоги вывести отца из его состояния. Мне кажется, ты знаешь, что надо делать...
- Знаю, - ответил Драко и нажал на несколько точек на основании черепа отца; тот распахнул глаза, застонал, после чего глаза его закатились, и он повалился на бок, как мешок. Драко растеряно поглядел на Гермиону.
- Это, кажется, обычный обморок. Я правильно понимаю, что этот его... гм... транс - это ну... что-то типа консервации на какое-то время? В этом состоянии организм словно бы застывает, очень медленно идет обмен веществ и все такое? - спросила Гермиона, осматривая видимые повреждения отца Драко.
Раздался тихий хлопок, и около постели материализовался Кикимер с листом пергамента и черным длинным пером, положил принесенное на прикроватную тумбочку и растворился в воздухе.
- Ну, в общем да, - ответил Драко.
- В таком случае перед нами, похоже, очень поврежденный организм... - Гермиона взяла принесенные Кикимером перо и пергамент, поставила перо в рабочее положение на свиток, сосредоточилась и прошептала диагностирующее заклинание, как только заклинание было произнесено, перо стало бегать по бумаге, выводя результаты диагностики. - Ага, вижу. Действительно тяжелый случай... Мэддок и впрямь лишним не будет. Мерлин мой! Столько Круцио?! Будем надеяться, что он не повредился рассудком... - бормотала себе под нос Гермиона, пробегая глазами строчки, выходящие из-под пера. - Драко! Не стой столбом! И не смотри на меня как гриппогриф на новые ворота! Лучше выуди аптечку из сумочки! - резко сказала девушка, кидая сумочку Драко.
Тот рефлекторно поймал ее и запустил руку внутрь в поисках аптечки. Выглядел при этом Драко не лучшим образом.
- Держи, - дрогнувшим голосом сказал он. - Отец... выживет?
- Надеюсь, - тихо ответила Гермиона, доставая из аптечки флакончики и рассматривая их. - Ага, вот то, что нужно... Укрепляющее, заживляющее, обезболивающее... нашатырь... о, вот и мазь... и перекись... Драко! Быстро сними эти тряпки у него с рук, обработай жидкостью из этого флакона - она очистит раны, а потом аккуратно смажь вот этим.
Драко беспрекословно подчинился девушке. А она тем временем наколдовала прямо из воздуха несколько стаканчиков и накапала в каждый из них зелий. Потом быстро открыла флакон из темного стекла, капнула несколько капель вонючей жидкости на ватку и поднесла ее к носу Люциуса. Это возымело свое действие - мужчина открыл глаза и застонал.
- Выпейте это! - сказала Гермиона непререкаемым тоном и поднесла стаканчик с зельем к губам своего пациента.
Тот послушно сделал глоток, Гермиона проворно подхватила другой стаканчик и снова поднесла его к губам старшего Малфоя.
- Пейте! Нужно обязательно это выпить! - приказала девушка.
Драко молча обрабатывал правую руку отца и краем глаза наблюдал за действиями Гермионы. Он увидел, как она споила отцу третье зелье, после чего помогла ему улечься поудобнее, заботливо прикрыла одеялом и принялась за обработку левой руки. Когда они закончили отец спал.
- Спит. Это хорошо.
Гермиона взмахнула палочкой, и вокруг отца Драко появился слегка мерцающий кокон.
- Это следящие чары. Когда он проснется, или если ему станет хуже - я буду знать об этом. Пойдем вниз, - тихо сказала она, настойчиво увлекая Драко за собой.
Он словно в полусне двинулся за нею. В голове была одна единственная мысль - “Жив!”.
Они спустились в кухню, где обнаружился Гарри, хлопочущий около плиты. Услышав их шаги, он обернулся.
- Мэддок скоро будет. У него там что-то экстренное требующее его присутствия. Может быть, мы успеем хоть кофейку попить и сжевать чего-нибудь.
Драко плюхнулся на ближайший стул, поставил локти на стол и обхватил голову руками в попытках привести свои чувства хоть в какое-то подобие порядка; мысли в голове метались, словно горошины в погремушке, страх за отца ледяными пальцами сжимал сердце с такой силой, что боль от утраты матери отступала на второй план. Гермиона подошла к нему и обняла сзади.
- Драко, все будет хорошо. Он жив, мы успели... Сейчас придет Мэддок, - тихо нашептывала девушка на ухо в попытках как-то облегчить переживания юноши.
То ли ее голос, то ли тепло объятий возымели свое действие, Малфоя постепенно перестало трясти, и он обрел способность контролировать свои эмоции. Отняв руки от головы, он обнял склонившуюся над ним Гермиону за шею, привлек еще ближе к себе и мягко поцеловал в уголок губ.
- Спасибо, мне... мне уже лучше, Гермиона, - тихим голосом сказал он и потерся щекой о руку обнимающей его девушки.
Гарри косился на них от плиты, и зрелище вызывало у него очень странные ощущения: по всему телу разлилось тепло, а к горлу подкатил ком, который порядком мешал дышать. Он быстро отвернулся, чтобы никто не заметил его смятения. Ему безумно хотелось подойти к ним и обнять обоих, но что-то сдерживало от подобных проявлений своих чувств, и, чтобы прекратить мучительную внутреннюю борьбу, Гарри сконцентрировал свое внимание на своем занятии. Вскоре аромат свежесваренного кофе заполнил кухню, и на столе перед Гермионой и Драко материализовались миниатюрные серебряные кофейные чашечки, наполненные темной жидкостью.
- Кофе... - с довольной улыбкой промурлыкала Гермиона и принюхалась к содержимому чашки. - С корицей и перцем... Гарри, ты знаешь, что ты настоящий волшебник?
- Я не волшебник. Я - Маг! - с напыщенным видом ответил подруге Гарри и подмигнул Драко, с удовольствием наблюдая открытую улыбку на его лице.

Не успели они выпить кофе, как на пороге возник ожидаемый целитель. Он целеустремленным лиловым вихрем ворвался в кухню, резко остановился на середине помещения, окинул всех присутствовавших быстрым цепким и несколько оценивающим взглядом; кивнул сам себе, будто соглашаясь с какой-то только одному ему известной мыслью, после чего церемонно поклонился, сложив руки на груди в непривычном для несколько обалдевших ребят жесте, выпрямился и застыл словно изваяние изображающее внимание и милосердие.
Первым пришел в себя Гарри.
- Мы ждали вас... Похоже, в последнее время мы исправно поставляем вам пациентов, пойдемте, покажем вам очередного.
- Ну что ж, пойдемте мистер Поттер, пойдемте, - с легкой улыбкой ответил ему Мэддок, явно оценив иронию.
Вчетвером они поднялись в спальню, в которой сном, больше напоминавшем глубокий обморок, почивал отец Драко. При виде Люциуса узкие глаза Мэддока несколько округлились, но лишь на какую-то долю секунды.
- Я вижу, мисс Грэйнджер, вы оказали ему первую помощь. Диагностику повреждений вы конечно провели? Каковы ваши результаты? И снимите, пожалуйста, ваши следящие чары, они сейчас могут помешать.
Гермиона почему-то зарделась, коротко кивнула и взмахнула палочкой, снимая наложенное заклятие.
- Да, провела. Результаты диагностики на этом пергаменте, еще я дала ему вот эти зелья и мы обработали раны на руках. - сказала она, протягивая Мэддоку исписанный пергамент и показывая на батарею флакончиков, выставленных на тумбочке.
Мэддок принял из ее рук пергамент, но читать почему-то не стал. Вместо этого он достал из складок своей мантии волшебную палочку и молча произвел ей очень сложное движение. Лицо у него было при этом спокойное и какое-то отрешенное, он словно бы прислушивался к чему-то слышному только ему одному. Простояв так минут пять, Мэддок кивнул и углубился в изучение записей Гермионы, изредка поглядывая на девушку.
- Так-так, вы все верно сделали, мисс, и зелья выбрали правильно. Я провел сейчас сам диагностику, и мои выводы сходятся с вашими. Действительно тяжелый случай... Теперь идите все кроме Драко вниз, пожалуйста.
Гарри и Гермиона послушно удалились из комнаты больного. Драко ощутимо занервничал, когда друзья покинули спальню.
- Присаживайтесь, Драко. Нам надо поговорить.
- Отец совсем плох? - нервно спросил молодой человек.
- Ваш отец действительно очень плох, это - правда. По моим прогнозам он выживет, не переживайте. Вы вовремя успели со своей, гм, помощью, и мисс Грейнджер действовала с достаточной квалификацией и решимостью. Сломанные ребра, сломанная рука, множественные ушибы и порезы, потеря крови - это все заживет очень быстро. Сильное сотрясение мозга и последствия пыточных проклятий потребуют несколько более пристального внимания и серьезного лечения, но они тоже вполне переживаемы. Насколько он после пережитого остался в своем уме станет понятно когда он проснется, хотя мне кажется, что с рассудком у него все в порядке. Но у него очень сильное магическое истощение, это раз, два – кажется, у него очень сильно повреждены глаза. Из-за большого количества разных травм, наличествующих сейчас, я не могу понять на сколько, но, может быть, он лишится зрения. Навсегда, или на некоторое время.
- Истощение? Слепота? Мерлин мой... и... ох... он еще не знает, что мама мертва.
- И не советую ему это сообщать, как минимум пока он не оправится от сотрясения и последствий проклятий.
Мэддок поднялся со стула, на котором сидел с начала разговора, и отошел к постели больного, давая Драко осмыслить полученную информацию. Он присел на край постели, взял руку спящего Люциуса, аккуратно приподнял повязку и заинтересованно рассматривал обработанную рану, одобрительно хмыкая в тонкие усы. Его исследования прервал тихий голос Драко:
- Это... можно ему как-то помочь?
- Ну, насколько я понимаю, Люциус достаточно сильный... Маг, чтобы справится с истощением недели за две, правда поначалу он будет ощущать себя как сквиб, но уровень магии должен восстановиться. С глазами сложнее, надо ждать пока хотя-бы кости срастутся, и порезы с ушибами заживут, чтобы подробнее произвести диагностику.
Не смотря на свою растерянность, Драко отметил про себя, что Мэддок сказал именно “Маг” а не “волшебник”. Сил и ресурсов обдумывать сейчас эту подробность у Драко не было, и он просто кивнул.
- Что нам нужно делать?
- Я оставлю мисс Грейнджер подробные инструкции и кое-какие зелья. Важно чтобы он побольше спал, нормально питался и по возможности не нервничал. В Мунго, насколько я понимаю, ему показываться нельзя, так?
Драко согласно кивнул.
- Можно было бы ко мне, но лучше без крайней необходимости этого не делать. Лишняя транспортировка вашему отцу сейчас совершенно ни к чему. У вас есть какие-то вопросы, Драко?
- Да, собственно, на все мои вопросы вы уже ответили...
- Хорошо, можете идти к вашим друзьям, думаю, они беспокоятся. Я спущусь следом за вами, - сказал Мэддок, нагибаясь к своему саквояжу, и, заметив протестующий жест Драко, прибавил: - Но если хотите, можете остаться. Я хочу прикрепить несколько датчиков, чтобы мисс Грейнджер не приходилось постоянно поддерживать следящие чары, думаю, лишним это не будет.
- Несколько чего?
- Гм. Датчиков. Это... новая разработка... Немного магии, немного маггловских технологий и получается прекрасный приборчик, заменяющий очень затратные следящие чары.
Драко настороженно наблюдал за действиями целителя: Мэддок достал из саквояжа небольшую коробочку, открыл ее и извлек четыре плоских круглых блестящих штуковины, больше всего похожих на монеты, только без цифр и надписей. Лицо Мэддока приобрело характерное сосредоточенное выражение, и он аккуратно приложил первую штуковину ко лбу спящего, вторую на шею, туда где была видна пульсирующая жилка, третью пристроил на грудь напротив сердца и последнюю приладил на запястье. Сначала штуковины выглядели безжизненными кусками серебристого блестящего металла, загадочным образом держащегося на теле, но через несколько мгновений они начали слабенько мерцать, как показалось Драко - в такт с биением сердца отца. Потом он достал из коробочки еще одну такую же штуковину и повернулся к Драко.
- Я оставлю мисс Грейнджер датчик, который состроен с четырьмя прикрепленными к вашему отцу. С его помощью она будет знать спит ее пациент или бодрствует, узнает, если ему вдруг станет хуже, будет знать, если она ему зачем-то понадобится. Могу, если хотите, и вам такой выделить.
- Хочу - ответил Драко.
- Разумеется, - с легкой усмешкой ответил Мэддок. - Он должен быть прикреплен к голой коже. Я ношу обычно на тыльной стороне кисти.
- Ну вполне себе место...
- Давайте руку. Лучше левую.
Драко протянул целителю руку, и Мэддок, опять сосредоточившись, приложил маленькую серебристую штучку к кисти Драко. При прикосновении к себе этого загадочного прибора Драко почувствовал что-то вроде легкого укола.
- Не дергайтесь, молодой человек, легкий укол - это нормально, - тихо сказал Мэддок.
- Если вам понадобится снять прибор - используйте заклинание “abjugo” потом, когда надо будет прикрепить обратно - “adhaereo”. Это невербальные заклинания, и их можно творить без волшебной палочки, вы же владеете в какой-то степени беспалочковой магией? - спросил Мэддок внимательно наблюдая за Драко, тот в очередной раз молча кивнул целителю, и Мэддок продолжил инструктаж: - Прибор не отвалится случайно сам по себе. Его спокойно можно мочить. Единственное - он настраивается на одного человека. То есть ваш датчик в любых других руках будет просто куском железа. Сейчас он подстроится под вас... Постойте чуть чуть спокойно.
Драко замер на месте. Пока ничего такого не происходило. Ну, то есть совсем-совсем ничего. Он даже не ощущал приборчик на своей руке. Но через пару минут он понял, что каким-то непостижимым образом... чувствует, что отец глубоко спит, что у отца в нормальном ритме бьется сердце, и что уровень его магии очень и очень низок... Он чувствовал, что отцу больно, но это было... Ну как будто нарисовано, то есть Драко крайне трезво мог оценивать степень этой боли и очень отчетливо понимал - это не его боль, он только наблюдатель. Очень странные ощущения. Мэддок внимательно наблюдал за молодым человеком.
- Чем больше вы концентрируетесь на желании почувствовать, что происходит с отцом, тем четче ваши ощущения. Но даже если вы совсем не будете концентрироваться, а он в это время, например, проснется - вы почувствуете. Прибор был изготовлен не только для слежения, а еще и для дополнительной диагностики. Но сильно увлекаться ловлей, гм, ощущений отца - не рекомендую: без специальной подготовки это может быть не безопасно. Можно доиграться до болевых ощущений в полном объеме, например. Так что не увлекайтесь.
- Спасибо вам огромное, - с чувством сказал Драко.
- Не за что, молодой человек, не за что. Все, теперь мы можем спуститься к мисс Грейнджер и мистеру Поттеру.
Мэддок стремительно направился к выходу из спальни. Драко в очередной раз удивленно отметил, как легко двигается этот пожилой человек; прежде чем выйти вслед за целителем из спальни, юноша с легкой улыбкой на устах подошел к постели, поправил одеяло спящему отцу. Приборчик мерно посылал свои загадочные импульсы, наверное, именно они вселили в душу Драко уверенность - все будет хорошо.

***
В кухню Драко шел в удивительно умиротворенном настроении и все еще с мягкой улыбкой. Он остановился на пороге, оперся плечом о косяк кухонной двери, сложил руки на груди и расслабленно наблюдал за мирной картиной, развернувшейся перед его глазами: Поттер сидел уставившись в махонькую чашечку со все еще недопитым кофе и казался погруженным в какие-то свои размышления, а Гермиона сидела рядом с Мэддоком и внимательно слушала его, кивая, - судя по всему целитель инструктировал девушку о том, как пользоваться прибором.
В голове у бывшего слизеринца вертелись обрывки мыслей, постепенно складываясь в очень загадочную картинку: Мэддок явным образом подчеркнул слово “Маг” - это раз; два - он не слишком удивился, увидев отца; три - целитель помянул о беспалочковой магии, как о вполне само собой разумеющемся явлении - о-о-очень интересно. Неспешно рассмотрев эти доводы так и эдак, Драко пришел к выводу, что, пожалуй, стоит обратить на этого человека более пристальное внимание, во всяком случае стоит рассказать о своих наблюдениях друзьям, разумеется после того как мистер Мэддок их покинет; и кажется им будет о чем спросить восточного человека, когда они увидят его в следующий раз, а что таковой будет - Малфой ни чуточки не сомневался: все-таки тут находился тяжелый пациент, а Мэддок - целитель.
Гарри обретенным “шестым чувством” заметил появление в кухне четвертого человека, но решил никак не показывать, что заметил появление Драко, а понаблюдать за ним: Малфой остановился на пороге и замер в расслабленной позе, прислонившись к дверному косяку плечом; тому, кто не чувствовал других людей и не знал Драко много лет, могло бы показаться, что юноша совершенно спокоен, но Гарри четко знал - Малфой что-то очень тщательно обдумывает.
Гарри разглядывал Драко из под челки, падавшей ему на глаза, и сравнивал его теперешнего с тем мальчишкой, с которым он был знаком: та же белая, почти прозрачная гладкая кожа; шелковистые блестящие волосы невероятного, лунного цвета, порядком отросшие по сравнению с теми, какие помнились Гарри. Тонкие нежно-розовые губы сейчас трогала легкая расслабленная улыбка, которой Гарри определенно не помнил - раньше эти губы либо презрительно кривились, либо были решительно сжаты. Серые глаза казались сейчас двумя колодцами живого расплавленного серебра, а помнились льдистыми, почти бесцветными и колючими. Стройная хрупкая и гибкая фигура утратила мальчишескую угловатость и никак не скрывалась маггловскими джинсами и футболкой; Гарри подумал, что, кажется, за все годы знакомства с Драко - никогда не видел его в маггловской одежде и решил, что ему он в таком виде - нравится. Предплечья с четким рисунком мускулов, тонкие запястья с голубоватыми венами, длинные тонкие пальцы... Все это создавало впечатление нереальности и предельного совершенства. Малфой казался чудом, в которое невозможно поверить: глядя на него, хотелось пойти и немедленно удавиться от собственного несовершенства. Гарри считал себя вполне симпатичным парнем, но Драко в эту минуту казался ему совершенством во полоти.
Постепенно мысли молодого человека свернули в русло сравнения бывшего врага и себя; сравнение проходило с переменным успехом, и в процессе него Гарри в очередной раз пришел к выводу, что испытывает к Драко определенные чувства.
Гарри мучительно покраснел и тряхнул головой, отгоняя лезшие в голову мысли, и тут понял, что не только он внимательно изучает Малфоя, но и Малфой его, при этом делает он это с ничуть не меньшим вниманием. Гарри постарался сделать вид, что не заметил изучающего взгляда серых глаз и отпил из чашки, которую все еще сжимал в ладонях. Кофе остыл. Гарри ненавидел холодный кофе, почему-то он напоминал по вкусу мерзкие зелья производства профессора Снейпа, которыми его поила мадам Помфри.
Поморщившись, он поставил на стол опустевшую емкость, и прислушался к разговору, происходившему между Гермионой и целителем:
- ...мисс Грейнджер, я вас покидаю, инструкции и зелья я оставил, если что - вы знаете как со мной связаться. Не стесняйтесь, в любое время. Я верю в вас, вы со всем превосходно справитесь!
- Огромное вам спасибо, мистер Мэддок, я даже и выразить не могу, насколько вы нам помогли...
- О, не стоит благодарности, вы, определенно, обладаете даром целительницы. Вы никогда не думали о том, чтобы со временем пойти учиться волшебной медицине?
- Честно говоря, я хотела стать аврором.
- Аврором? Это, на мой взгляд, бездарное зарывание редкого дара в землю! Подумайте о целительстве, мисс Грэйнджер...
- Я подумаю, мистер Мэддок, обязательно, - зардевшись от похвалы, сказала Гермиона. - Проводить вас до камина?
- Да нет, я найду камин, не беспокойтесь. Только осмотрю еще молодого мистера Малфоя и взгляну на мистера Поттера... - Мэддок решительно встал и подошел к Драко. - Как вы себя чувствуете, мистер Малфой?
Драко глубоко поглощенный разглядыванием Гарри слегка вздрогнул, когда целитель обратился к нему.
- Все в порядке, мистер Мэддок, спасибо. Со мной все нормально.
- Позвольте, я погляжу?
- Пожалуйста.
Мэддок взмахнул волшебной палочкой, шепча диагностическое заклинание.
- Так, так... Ага, действительно, все вполне в порядке... Несколько ослаблен магический фон... Ну, это просто усталость, восемь-десять часов крепкого здорового сна, и все будет прекрасно.
Мэддок похлопал Драко по плечу и стремительно переместился к Гарри.
- Мистер Поттер...
- Да я здоров как... В общем, что мне сделается-то? Ранен был Драко... А я... – запинаясь, забормотал Гарри.
Мэддок сочувственно покачал головой.
- Позволите целителю убедиться в этом?
Гарри пожал плечами.
- Это так необходимо?
- Ну, мне так было бы спокойнее.
Гарри еще раз пожал плечами.
- Раз вы считаете, что это нужно - то я не возражаю.
Еще один взмах волшебной палочки, и Мэддок довольно улыбнулся в тонкие усы.
- Ну да, ну да... - Мэддок посмотрел на Гарри слегка сощурившись. - Вы действительно в полном порядке, молодой человек. Теперь я за вас всех совершенно спокоен и могу с чистой совестью удалиться. До встречи, молодые люди, мисс...
Целитель церемонно поклонился, спрятал свою волшебную палочку в складки мантии, подхватил саквояж и с довольным видом быстро направился из кухни.
Все трое проводили его слегка обалдевшим взглядом.
Целитель ушел и Гарри собрался было идти спать, как что-то его остановило. В первое мгновение он не понял откуда идет волна боли и паники, но потом посмотрел на Драко. Тот все еще стоял в дверном проеме, опершись о косяк плечом, и все еще улыбался, но улыбка эта выглядела, как минимум - странно. Обычно живые глаза слизеринца потускнели, лицо выглядело застывшей маской с приклеенной на нее улыбкой. Смотря на это лицо, Гарри в первый раз в жизни не поверил в то, что видит. Он растеряно посмотрел на Гермиону, ища у нее поддержки - он просто не знал, что делать. Он чувствовал эмоции Драко, понимал, что тому не просто плохо, а очень плохо, понимал почему - но что делать - не знал, вот хоть убей. Даже немного не так, в принципе, он знал, что из таких состояний человека можно вытащить вниманием и заботой, но это ведь был Малфой! Гордый, упрямый, вредный Драко. И как к нему подступиться, оставшись при этом живым было не понятно.
Гарри тупо стоял посередине кухни глядя то на неподвижно застывшего Драко, то на Гермиону и мучительно соображал, что же ему делать. Ему очень хотелось, чтобы Гермиона могла бы чувствовать слизеринца также, как он.
Гермиона поймала на себе пристальный взгляд Гарри и... И тут ее накрыла волна отчетливых эмоций: боль, страх, неуверенность, просьба, что-то еще малопонятное, но в то же время болезненно яркое, отчетливое и... чужое. У девушки было ощущение, что она каким-то непостижимым образом понимает то, что сейчас переживают Гарри и Драко. Внезапно поняв, что это может быть, девушка вопросительно посмотрела Гарри в глаза и едва заметно кивнула в сторону Драко.
Гарри кивнул в ответ и Гермиона поняла, что он каким-то непостижимым образом ретранслирует ей эмоции, которые как-то считывает с Драко. Как он это делает было в данный момент совершенно не важно, важным было то, что он это делает.
- Спальня, - сказала Гермиона, резко вставая и подходя к блондину.
Тот никак не отреагировал на ее приближение, и девушка порывисто обняв его, аппарировала в занимаемую им спальню. Гарри вышел из кухни и направился в указанное Гермионой место, резонно предположив, что она аппарировала именно в малфоевскую спальню. И он оказался прав, дойдя до комнаты, он распахнул дверь и вошел внутрь.
Драко и Гермиона лежали на кровати, на лице блондина все еще было то же самое странное выражение лица, казалось, он вообще не заметил ни аппарации, ни того, что его уложили на кровать, ни того, что его обнимает Гермиона. Он был где-то в глубине себя, и его вообще не трогала окружающая реальность.
Гермиона глазами показала Гарри на свободную часть кровати по другую сторону от Драко, и Гарри улегся на указанное место, нерешительно положив руку на грудь бывшего врага. Блондин никак не отреагировал, и это начинало не просто напрягать, это начинало пугать. Гарри поддерживал эмпатическую связь между собой и неподвижным Драко и ощущал со всей отчетливостью его боль. Гарри осторожно подсунул руку слизеринцу под голову и нерешительно замер, боясь сделать что-нибудь не то. Гермиона обвила руками и ногами блондина и тихим ласковым голосом заговорила:
- Драко, не молчи, скажи что-нибудь? - попросила девушка, но Драко молчал в ответ.
Гермиона гладила его, тихо говоря что-то невнятно-ласковое, рассказывая, какой он хороший, как он ей дорог, звала его и Гарри знал, все до последнего слова, сказанного ей - истинная правда. В какой-то момент он присоединился к ней и дальше они говорили уже практически хором, пытаясь достучаться до ушедшего в себя Драко. Сколько времени это продолжалось они не знали, но, наверное, довольно долго, во всяком случае у лежащего на боку Гарри успела порядком затечь рука, о которую он опирался. Наконец, слизеринец часто замигал, словно бы смаргивая наворачивающиеся на глаза слезы, судорожно вздохнул и заговорил тихим, прерывающимся голосом:
- Мама... - Драко сумбурно пересказывал кусочки своих детских воспоминаний, перескакивая с одного на другой, его речь была несвязной, а сам текст крайне путаным, но это было совершенно не важно. Важно было, что он заговорил. Это нехитрое действие позволяло вылить боль словами, перестать держать ее внутри себя, поделиться ею с живыми, теплыми людьми, лежащими рядом, просто разделить ее на троих.
Гермиона и Гарри молча слушали его даже не пытаясь вникнуть в смысл произносимых слов, и продолжали нежно оглаживать, подрагивающего в их объятиях парня, понимая, что перебивать его сейчас нельзя ни в коем случае. Гарри ощущал, что пружина, сжимавшаяся в груди Драко, постепенно расслабляется, боль медленно, но верно притупляется и, как бы это было не удивительно, Драко раскрывается перед ними. И перед Гермионой, и перед ним, Гарри. Отчего слизеринец это делал - Гарри искренне не понимал, это было очень странно. А еще, Гарри вдруг осознал, что именно в эти минуты он, по сути, знакомится с настоящим Драко, это было удивительно и напоминало некое священнодейство.
Выговорившись, Драко пошевелился и привлек к себе лежащих рядом парня и девушку, обведя их расфокусированным и несколько удивленным взглядом. Он чувствовал себя опустошенным, но в то же время умиротворенным и расслабленным.
- Спать хочу, - сказал он тихо.
- Это хорошо, - ответила ему Гермиона. - Утром все будет проще.
- Надеюсь... - сказал Драко, закрывая глаза.
- Спи, Драко, - мягко сказал Гарри, осторожно вынимая руку у него из под головы и садясь на кровати. Немного подумав, он спросил: - Или остаться с тобой?
- Нет, - ответил Драко, не открывая глаз. - Идите. Оба. Я хочу побыть один. Теперь со мной все будет хорошо.
Гарри протянул руку и убрал с лица Драко светлую прядь. Драко сонно улыбнулся и ткнулся носом в несмело касающуюся его конечность.
- Ну, кто куда - а я в душ и спать, - сказал Гарри, стараясь не смотреть на Драко, и все еще слегка смущенный его действием. - Чего и вам желаю.
- Спокойной ночи, Гарри, - отозвалась Гермиона.
- Миона и ты тоже иди, - сказал Драко. - Я, правда, в порядке.
Девушка скептически поглядела на блондина, но встала, и, обойдя кровать, направилась к выходу из комнаты. Гарри последовал за ней.
- Спокойной ночи, - сказал им Драко, засыпая.
Выйдя из спальни Драко, Гарри, как и собирался направился в душ. В ванной комнате юноша с удовольствием скинул с себя одежду и ступил под тугие струи теплой воды. Стоя под душем и намыливаясь, он по-новой переживал то, что произошло в спальне Драко. Оно не укладывалось ни в какие рамки и пугало.
- И что мне теперь с этим всем делать? - сам себя тихо спросил Гарри, стараясь успокоиться, и тут вспомнил о Гермионе, которая обещала к нему заглянуть перед сном, когда они вдвоем вышли из спальни.
Его мысли самопроизвольно свернули в направлении, отнюдь не способствовавшем обретению спокойствия. Гарри тихо застонал, сжав зубы и уткнувшись головой в стену, он ощутил как его щеки и уши вспыхнули от пронесшихся в его воображении картин. Так он и стоял, под струями теплой воды, разрываясь: ему очень хотелось, чтобы Гермиона не пришла, и также сильно хотелось, чтобы она пришла.
Гарри чувствовал, что ситуация полностью находится вне его контроля, да что там контроля - хотя-бы минимального понимания: он совершенно не знал, что же ему делать и как себя вести, и это вызывало чувство беспокойства, растерянности и, при здравом рассмотрении, Гарри должен был признаться в этом хотя бы себе - страха. Ему действительно было страшно. Совершенно по другому, чем во всех переделках, в которые он попадал в своей жизни, но менее сильным от этого страх, увы, не был.
Стоя под текущей водой, упершись головой в стену, Гарри с неимоверной четкостью осознал: он боится доверить свое сердце кому бы то ни было, и в особенности - Драко. Память с назойливостью почтовой совы подкидывала сцены многолетней вражды и борьбы с этим человеком - они всегда оказывались по разные стороны баррикад. Это не могло не оставить следа, и исподволь Гарри ожидал, что неожиданная дружелюбность и открытость Драко - это какая-нибудь хитроумная ловушка, призванная причинить ему, Гарри, максимально возможные неприятности. С другой стороны, Гарри видел отношение к Драко Гермионы. Гермионе он привык доверять безоговорочно, он точно знал, что девушка скорее умрет, чем причинит ему боль. Чувства, которые она испытывала к человеку, который когда-то считал ее не более чем пылью под своими ногами, были для него неразрешимой загадкой. Он каким-то непостижимым образом знал, что в ее сердце горит любовь и к нему самому. Он был уверен, что Гермиона действительно каким-то образом полюбила их обоих и точно знал, что если он не найдет в себе сил справиться со своей паникой и вынудит ее выбирать между ним самим и Драко - он причинит дорогому для него человеку мучительные страдания, а он не хотел этого. Противоречия... опять противоречия... всегда противоречия - это, видимо, его судьба и нелегкий крест, который, кажется, он вынужден будет тащить до самой смерти. Он стоял под душем, и страх стискивал его в своих ледяных объятиях - он боялся потерять подругу, боялся доверять, боялся остаться один, боялся потерять себя.
Тяжело вздохнув, Гарри решительно закрыл воду и вытерся. Он решил: пусть будет, что будет. Он не даст страху руководить собой. Он постарается всеми силами побороть его и не испортить то прекрасное, что связывает его с Гермионой. А Драко... Ну, что ж... Если это действительно может сделать девушку счастливой, он готов дать ему шанс. Придя к вполне определенным выводам, Гарри почувствовал облегчение и готовность преодолеть любые сложности и препятствия, страх отступил, и теперь он хотел, чтобы Гермиона пришла как можно быстрее; принятые решения позволили обрести ему спокойствие и избавили от необходимости метаться по комнате, словно раненое животное, в ожидании ее визита.
Когда Гермиона таки пришла, Гарри стоял у окна и смотрел в ночь, он был спокоен и полон решимости рассказать ей о своих чувствах и принятых им решениях, но девушка стремительно подошла к нему, обвила руками шею, запустила руки в еще влажные волосы. Не дав ему вымолвить даже словечка, пригнула его голову и поцеловала. В первые мгновения поцелуя Гарри смутился и растерялся, но быстро взял себя в руки и крепко обняв Гермиону, ответил на поцелуй.
Гарри не обладал большим опытом в поцелуях с девушками, но чувствовал, что этот поцелуй отличается от всех предыдущих в его жизни. В нем была страсть, нежность и обещание. Парень и девушка прервали поцелуй, когда им перестало хватать воздуха. Оба молчали, разглядывая друг друга новым взглядом, и слова в эту минуту им были совершенно не нужны. Переведя дух, Гарри легко, словно пушинку, поднял Гермиону на руки, понес к кровати и, аккуратно опустив свое сокровище на постель, сел рядом. Гермиона притянула его к себе, заставив улечься. Обвила его руками и ногами, пряча голову у него на груди. Гарри обнимал девушку, борясь с нарастающей паникой: он никогда не заходил в общении с женщинами дальше поцелуев. Усилием воли он загнал панику в угол сознания и постарался просто расслабиться, через некоторое время ему это вполне удалось.
Он лежал на боку, лицом к Гермионе, и гладил ее по спине, ощущая, как она гладит его - это было чрезвычайно приятно. Девушка подняла руку, аккуратно сняла с него очки и положила на прикроватную тумбочку - мир перед глазами Гарри потерял четкость, за то обострились другие чувства. Он с почти болезненной остротой ощущал тепло прижимающегося к нему тела, ему кружил голову запах, окутывающий Гермиону, его сводил с ума звук ее прерывистого дыхания. Он чувствовал жар, поднимающийся снизу вверх мощным приливом, грозящим накрыть с головой и утопить, сердце его билось так, что ему казалось, что оно вырвется из груди. Он почувствовал, как Гермиона, чуть отстранившись, расстегивает пуговки его пижамной рубашки, и задохнулся, когда ощутил ее губы на своей шее. Гарри судорожно сжал Гермиону в своих объятиях, он чуть не сошел с ума, когда услышал тихий стон, который она издала. Она поднесла руку к его губам, Гарри, повинуясь инстинкту, медленно целовал ее пальцы один за другим, нежно прикасаясь к ним губами и слегка поддразнивая языком. От этих легких, ласкающих прикосновений ее тело наполнилось сладкой истомой.
С губ сорвался слабый стон. Она пробежала влажными пальцами по его подбородку, по шее, по груди, ощущая каждый изгиб его тела.
Вдруг, решительно высвободившись из его объятий, она села на постели. Он поднялся и сел рядом с ней, не решаясь притронуться, ему казалось, что он чем-то обидел ее.
Повозившись, меняя позу, Гермиона оказалась перед Гарри на коленях. Она провела кончиком пальца по его соску и, прикрыв глаза, крепко прижалась к его груди, стиснув зубы, чтобы не застонать. Затем нежно, но решительно оттолкнула его. Гарри легко, не сопротивляясь, откинулся на спину. Гермиона склонилась над ним, опираясь рукой ему на грудь. Гарри понял, что не обидел ее, он просто лежал и ждал, что она сделает дальше.
Она чувствовала Гарри, чувствовала, как напряглись его мышцы под гладкой, упругой кожей, чувствовала жар его дыхания.
Одним коленом Гермиона прикоснулась к его бедру, другим раздвинула ему ноги. Она все так же неотрывно глядела ему в глаза, и ей казалось, что она тонет в них. Ее волосы разметались и упали ему на лицо. Рука ее все так же покоилась у него на груди. Гарри подчинился ей, упиваясь ощущением единения.
Ощущением, которое наполняло их обоих жаром.
По бедру, зажатому меж ее колен, волнами пробегала дрожь, передавая ей пульсацию его крови. Теперь их сердца бились в едином ритме. Рука Гермионы медленно поднялась к вороту блузки и стала расстегивать пуговички. Он усилием воли заставил лежать себя спокойно.
Она обхватила рукой его шею, будто бы решая, что ей делать дальше. Он попытался приподняться, чтобы поцеловать ее. Пальцы девушки прошлись по его затылку, сжались в кулак, вцепились в волосы, удерживая голову на подушке.
Его рука скользнула по ее спине и проникла под блузку. Чуткие, нежные пальцы побежали вверх по позвоночнику. Гермиона затрепетала. Рука остановилась. Девушка полуприкрыла глаза, прогибаясь под его рукой. Дыхание ее стало частым и прерывистым. Она почти задыхалась.
Ее колено поползло вдоль ноги Гарри и остановилось. Дыхание с хрипом вырывалось у нее из груди. Его грудь судорожно вздымалась под ее рукой.
- Я хочу тебя, - выдохнула она.
Голова ее склонилась. Губы припали к его губам, и все преграды рухнули, смытые бурным потоком страсти, переполнявшем обоих.
Первые лучи солнца разбудили Гарри. В мгновения между сном и явью он вспомнил прошедшую ночь, как потрясающее наваждение, но, ощутив рядом с собой тепло Гермионы, с радостью понял, что это был не сон, и, плотнее прижавшись к спящей девушке, прикрыл глаза, наслаждаясь теплом и спокойствием. Прежде чем уснуть по-новой, Гарри подумал, что вот так, наверное, и выглядит счастье.