Как феникс из пепла, глава 2, часть 4

[nairsa]

Так пролетело две недели, в моей комнате, как и в учебной спальне, появилась зеркальная стена, в ней я наблюдал за своими движениями во время танца и занятий по соблазнению. Я начал двигаться мягче и гораздо плавнее, но до показанного Фредом, мне было еще, как до луны.
Зелье для определения родства было готово, и моя наставница помогла мне разобраться в результатах. Оказалось, что я тоже полукровка: моя мать - чистокровная волшебница, а отец - маггл. Мама умерла в тот день, когда я родился (когда я это узнал, на сердце потеплело - она не бросила, меня в приюте, она умерла). Это известие принесло облегчение и надежду: возможно, если я докажу свою ценность, мои магические родственники примут меня. На родственников с маггловской стороны, я не рассчитывал. Чтобы сделать соответствующие выводы о них мне было достаточно того, что моя мама умерла в одиночестве, родив меня в грязном притоне, а живой и здоровый отец позволил этому произойти и потом никогда не пытался найти сына. Наставница говорила, что в жизни всякое случается, и я должен точно узнать, что же там произошло, прежде чем делать выводы, но я не верил в то, что маггл мог полюбить волшебницу. Для меня он уже был преступником, хотя, ради наставницы, я был готов дать этому ничтожеству шанс.
Уроки у Арии, и Фреда тоже стали меняться: в постели они начали учить меня тому, как управлять возбуждением и оргазмом партнёра при помощи внутренних мышц тела. Вот тут-то и пригодились бесконечные упражнения на сжимание ануса и его удержания в напряженном состоянии. Оказалось, что они могут привести к воистину волшебным результатам. Для того чтобы я понял, что нужно делать, парни разрешили мне взять их. Я в первый раз был сверху; всё было по-другому. Но я опять не контролировал ситуацию, потому, что они проделывали своим телом такое, что я просто проваливался в прострацию, это был настоящий транс. Сначала они доводили меня до пика раз восемь, и сбрасывали оттуда, начиная всё по-новой, а потом заставляли кончить, когда я уже был не в себе. Если до этого я считал себя вполне пристойным любовником, то после их демонстраций я понял, что мне ещё учиться и учиться.
У меня пока не получалось быть таким соблазнительным и податливым, какими казались мои партнеры. Когда они отдавались - казалось, что они полностью принадлежит мне, и живут только для того чтобы выполнять мои желания. В их глазах, в эти моменты, были такие покорность и жажда, что это сносило крышу напрочь. Если бы я не был точно уверен, что они играют, то в жизни бы не заподозрил обмана, столько неги и страсти было в их движениях, взглядах и голосах. Парни говорили, что самое главное - полностью расслабиться и научится получать удовольствие, от происходящего. Нужно искренне желать доставить любовнику удовольствие и тогда появляется возможность доминировать снизу. И при этом они заметили, что со временем из меня может получиться неплохой доминант.
В какой-то момент я заметил, что боюсь удовольствия, которое мне доставляет секс, особенно страшно находиться сверху, мне казалось, что я могу превратиться в такого же скота, как те, что приходили ко мне прошлым летом. Я сказал об этом моим наставникам, и они развеяли мои страхи.
- Не бойся. Тебе это не грозит, - обнадежил меня Фред. - Секс в любой форме - это проявление животной природы, если ты принимаешь себя и желания своего тела, то тебе хочется получить удовольствие от него, и тогда ты занимаешься сексом со своим партнёром для того, чтобы вам обоим было приятно. Вы делитесь своей страстью и теплом. Это то, чему мы тебя учим, именно поэтому тебе хочется всё больше и больше таких занятий, они дарят тепло, доверие и некоторую общность. Люди, которые не разбираются ни в себе, ни в желаниях своего тела, часто путают это состояние с любовью, но это только страсть. Именно телу хочется больше партнёров, больше секса, больше ощущений, чтобы заполнить пустоту в душе и поскорее оставить потомство. Тебе нравится, когда мы восхищаемся красотой твоего тела, его грацией и гибкостью, тебе хочется ощутить наше восхищение и через это получить власть над нами. Так же самки животных привлекают сильных самцов, и стараются сделать их постоянными сексуальными партнёрами, чтобы иметь больше здоровых и сильных детей, защиту и корм, а самцы стараются завладеть максимальным количеством самок, и этим продлить свой род и поднять свой статус. В этом нет ничего плохого, просто это желания тела, и их тоже надо контролировать, – это было сказано просто, доходчиво, и без осуждения.
- Но если слабый человек подавляет желания своего тела, то оно подчиняет его себе полностью, и секс превращается в оружие подавления и причинения боли. Слабый человек пытается украсть того партнёра, который по доброй воле никогда с ним не будет, и в отместку за собственную слабость и никчёмность он пытается уничтожить более сильного или редкого и ранимого партнёра. Такое животное не хочет секса как такового или потомства, он хочет власти и уничтожения более сильного и здорового животного. Это уже не люди, это болезнь. Пока ты хочешь доставлять удовольствие, делиться, а не брать, ты не станешь таким же, как они. Доминируя и владея партнёром, ты должен в первую очередь думать о его желаниях, а вот отдаваясь, можно расслабиться и получить удовольствие. – Сказав это, он искренне засмеялся.
- Вот ты всё время говоришь: животное, самец, самка, секс, а разве не существует любви?
На мой вопрос ответил Ари, вмешавшийся в нашу беседу.
- Существует. Это самое непредсказуемое, и сильное чувство, из известных. Любовь - это полное доверие, желание жить одной жизнью, и идти на постоянные компромиссы и жертвы ради любимого. В отличие от секса, где один партнёр может быть источником страсти, а второй его потребителем, любовь требует труда от обоих. Нужно чтобы оба человека постоянно думали о том, что приятно его партнёру, и были готовы идти на уступки. В определённый момент именно эти усилия и становятся движущей силой, ты уже не воспринимаешь их не как жертвы, а как шаг навстречу дорогому тебе человеку. В отличие от страсти - любовь редкий гость в этом мире, и в отличие от своей быстротечной сестры, она вечна, - Ари говорил и смотрел на Фреда, нежно перебирая его волосы. В его глазах была такая нежность, что было понятно, что он говорит о том, что чувствует сам.
Тогда я не понял, что мне пытались объяснить, но прошли годы и я увидел это на практике. Я увидел, что миром правят два самых сильных чувства: страх и любовь. Страх был привычен людям, предсказуем и его можно было легко контролировать и вызывать, а вот любовь не подчинилась никаким законам и правилам, из-за неё великие военачальники проигрывали войны, сдавались и ломались самые сильные из нас, погибали по глупости хитрейшие и коварнейшие. Тогда я пришел к выводу, что от этого чувства вреда гораздо больше, чем пользы.
Тот же старый манипулятор Дамблдор, вечно несущий чушь про любовь, так ни разу в жизни не испытал этого чувства. За всю свою жизнь он так и не был честен с собой и тем человеком, который любил бы его.
Но эти выводы я сделал гораздо позже, а тогда я просто понял: она есть, и этого было достаточно. Я не понял и половины из того, что мне говорили, но до меня дошло, что если заботиться о чувствах партнёра и исполнять его желания, то не стану таким, как мои клиенты. Мне стало легче, и с удвоенной силой я погрузился в сладостную науку плотских утех.
Дни сменялись днями, недели сливались в месяцы, на улице зацвели деревья и птицы с ошалелым видом пели о своей любви.
Я сидел на уроке у окна и смотрел на молодую зелень Запретного леса. За эти месяцы многое изменилось, я обрел некоторую уверенность в себе, и больше не прятался, пытаясь слиться с толпой. Мир Хогвартса перестал пугать, я осознавал себя тут в безопасности.
За время, прошедшее с начала учебного года у меня просто не хватало сил чтобы следить за тем, что происходит вокруг меня. Но в последнее время упражнения наставников и уроки в школе стали даваться легче. Конечно, наставники заставляли достигать в преподаваемой ими науке совершенства, но привыкшие мозг и тело уже не сопротивлялись, и я, наконец, смог обратить внимание на людей и события вокруг меня. Я стал прислушиваться к разговорам в слизеринской гостиной и коридорах школы и с удивлением узнал, что в маггловском мире бушует Война. Это была не очередная склока двух маленьких государств, в происходящее была втянута вся Европа и даже Британские острова. Говорили о тысячах жертв и огромных разрушениях по всей Великобритании. Война гремела на всех континентах, где-то она проходила относительно мирно, а где-то разворачивались кровопролитные сражения.
Грязнокровки очень боялись, как за своих родителей, так и возвращения в маггловский мир. Многие дети волшебников не понимали их страхов, “Где та Европа, а где мы?” - вопрошали они, и сверстники рассказывали им про самолёты и корабли, способные очень быстро пересечь Ла Манш и о том, чем это грозит. Но даже они полностью не представали всех масштабов события.
Слизеринцы внимательно следили за происходящим: в гостиной появились маггловские газеты, как на немецком, французском и, конечно, английском языках. У многих родов были деловые связи по всей Европе. Я с удивлением узнал, что Фред по маггловским документам является гражданином Франции, а его Род проживает как этой стране, так и в Германии.
Именно от него я узнал о набирающем силу движении Гриндевальда. Старший брат Фреда, жених Марии, был очарован идеями немецкого лидера, и глава рода дал согласие на его вступление в организацию, поставив ему задачу выяснить, стоит ли присоединяться к движению всему Роду, или это очередной пустозвон. Мне очень хотелось во всём этом разобраться, но наставники очень строго запретили мне лезть в политические вопросы и даже читать некоторые книги по истории. Они мотивировали это тем, что сначала я должен разобраться в своих проблемах, а уж потом лезть в мировые, и, в общем, я был с ними согласен.
Наблюдая за своими соседями по Дому и другими студентами Хогвартса, я заметил, что изменения затронули не только страну, но и более важные мне области жизни. Похоже, мои занятия стали приносить ощутимые результаты: ко мне начали по-другому относиться, и если бы это касалось только Слизеринцев, то меня это бы не удивило, но и преподаватели, и студенты из других Домов стали благожелательно ко мне относиться, старались во всём помогать. Иногда меня утомляло внимание, которое мне оказывали девочки: они начинали бледнеть, краснеть и “ненавязчиво” предлагали мне дружбу. Я не отвечал на их знаки внимания, и эти мелкие бестии начали за мной наблюдать, а увидев, что я провожу много времени с Марией, они, конечно, выдумали, что мне нравятся девушки постарше. Это был сущий кошмар, я просто не знал, что с ними делать: убегать от них как-то глупо, а объяснений они не слушали, не драться же с ними, в конце-то концов?! Ари с Фредом ржали, как кони и отказывались помогать. Мария посмеивалась в кулачок и с умным видом говорила, что этот урок я должен выучить сам. С парнями всё намного проще: этим, если не понимали слов, можно разъяснить все более доходчиво. После очередной драки с пятикурсником из Равенкло, который не понял простого “нет” (а ещё считается, что туда попадают умные!), Мария загадала мне новую загадку (иногда, когда она так делала - мне казалось, что она меня ненавидит). Разговор состоялся после занятий по оклюменции, она как раз учила меня как растождествлятся с телом.
- Мистер Ридлл, мне нравится, что вы начали общаться с другими студентами, но я полагаю драки слишком гриффиндорским способом убеждения собеседника. Я советую вам, найти метод более подходящий нашему Дому, тем более, что потеря баллов негативно сказывается на отношении к вам ваших соседей по факультету. Мы учили вас решать конфликты без примирения силы.
Я не выдержал.
- А, что, по-вашему, я должен сделать?! Заездить их всех в постели до смерти?! Но даже после всех ваших уроков, меня не хватит на всю школу, и как же тогда баллы?! - я орал на все помещение и хотя мои упражнения сильно успокаивали, я завелся от слов наставницы.
Ситуация достала меня до крайности.
- Ну зачем же так? Вы столкнулись с первыми проявлениями внимания к вашей персоне и если сейчас не выработаете манеру поведения, позволяющую вам это внимание контролировать - в дальнейшем это может привести к крайне негативным последствиям. У вас есть все необходимые знания и умения, чтобы справиться самостоятельно, и не забывайте: внимание и влюблённость - великолепные рычаги достижения власти над людьми. Вы уже привлекли их внимание, но ещё не захватили его и не научились им пользоваться. Повторюсь, это один из множества экзаменов который вам необходимо пройти. Есть знания и умения, которые лучше всего изучаются на практике - это один из них.
Наставница замолчала, а я задумался. Она была права, если всё будет продолжаться в том же духе, меня может ожидать уютная камера в тюрьме, в волшебном мире это Азкабан, и потому, что я слышал - это редкостная дыра. Но, что можно сделать? Она говорила, что я привлёк внимание, нужно его теперь захватить. Вот ведь головоломка! А если рассматривать этих любвеобильных психов, как клиентов? Что можно сделать с таким? Подчиниться? Нет, у этих нет надо мной власти, они только хотят её заполучить. Тогда как держать их на дистанции? Вот оно! “Дистанция”! Я должен был создать между собой и ними дистанцию. Но при этом мне нельзя их отталкивать, они должны вращаться вокруг меня. Я начал вспоминать, как ведут себя Фред и Ари - ведь у них должны быть такие же проблемы. Мне в голову всё время лезли образы наших занятий сексом, или то как они балагурят и играются, но такими я их видел только за закрытыми дверями. Мне стало стыдно: оказывается, я не замечал своих наставников вне занятий. Поняв это, я стал внимательно наблюдать за ними в общественных местах.
С того дня я вообще стал гораздо внимательнее к людям вокруг меня. Старшекурсники Слизерина и Ровенкло из благородных семей, вели себя почти одинаково: они были вежливы, но отстранены. Холодная, слегка высокомерная маска не покидала их лица, но при этом они никогда не отказывались помочь более молодому или отстающему студенту. Даже в Гриффиндоре, аристократы вели себя подобным образом. Они сводили к минимуму общение с навязчивыми, не достойными внимания людьми, и этим защищали себя от приставаний. Многие девчонки мечтали о внимании со стороны Ари или Фреда, но их холодный, надменный образ, отпугивал романтичных дурёх. Я понял, что неправильно распределял свое внимание: если я буду откликаться на каждую просьбу, то меня будут использовать все, кому не лень. В то же время - я не привык к вниманию подобного рода, и оно льстило моему самолюбию. Я с ужасом осознал, что не знаю, как живут нормальные люди. Всё, что я знал о человеческом обществе, сводилось к приюту и Хогвартсу, а ни он, ни школа не могли научить меня простейшим социальным навыкам, я не знал, как общаться с людьми, которые не имеют надо мной власти и не стремятся причинить мне вред. Научиться общаться с ними стало еще одно задачей, которую требовалось решить.
Мне понадобились годы, чтобы узнать, как вести себя в цивилизованном обществе. Всё, что я знал и хорошо умел - выживать среди моральных уродов и извращенцев, и мои наставники довели эти умения до совершенства. Когда я спросил их о том, почему они прививали и развивали именно эти навыки, наставники переглянулись и ответили, что проблемы нужно решать по мере их срочности, а самое главное для меня сейчас - выжить. С этим я был полностью согласен.
На вооружение для себя я взял образ недоступного принца, который и поможет, и улыбнется, но близко не подпустит. Ещё какое-то время ко мне приставали, но вскорости бросили эту бесполезное занятие.
К весне я стал замечать недовольные взгляды, бросаемые на меня деканом Гриффиндора, похоже, ему не нравился мой круг общения и изменения, происходящие во мне. Впрочем, в данном вопросе, к моему величайшему облегчению, его мнение не играло решающей роли. Он дважды вызывал меня к себе на душеспасительные беседы, где вещал о вреде общения с темными магами, но видя, что я внимательно его слушаю, продолжая при этом делать по-своему, бросил эту затею. Правда, попыток свернуть меня с выбранного пути он не оставил. По его просьбе ко мне несколько раз подходили дети с других факультетов и пытались подружиться, но их игра была неумела, было видно, что они это делают не по своей воле. Я вежливо разговаривал с ними, но подпускать близко не собирался.
Мария говорила, что для меня сейчас самое главное пережить лето, а там она мне поможет во всём разобраться, посему я занимался, как одержимый. Занятия по контролю боли давались всё проще и проще, и тогда наставница перешла к физическим повреждениям. Каждый вечер пятницы был теперь посвящён определённому виду боли.
Боль от огня была совершенно не такой, как от порезов или от кнута, и этих различных видов боли оказалось множество. Прошлым летом я столкнулся почти со всеми из них, но тогда они вызывали у меня панику и ужас. Теперь мне приходилось рассматривать их вблизи и находить ключ к контролю над каждым из них. Оказалось, что когда видишь, как твоё тело прижигает раскалённый металл - сосредоточиться и подчинить себе чувства почти невозможно.
Каждый раз был, как первый.
До этого я считал, что справился с проблемой, но моя наставница была, как всегда, права: безликую боль от заклятья подчинить оказалось проще. Тривиальные маггловские методы помимо боли вызывали неконтролируемый страх и горькую обиду. Я видел собственную кровь, вытекающую из очередного пореза или разрыва, нанесенного кнутом, и меня охватывала паника. Мозг отключался, животный ужас лишал сил. Единственная мысль, остававшаяся в голове в такие моменты, была: “ЗА ЧТО?!”
Я сражался сам с собой, день за днём, подчиняя панический страх тела, разуму и воле. Та боль, которую переживал в приюте будучи беспомощным перед ней, имела магическую власть надо мной. Мария рассказывала, что хуже всего приходится детям, которые в нежном возрасте испытывают много боли и часто чувствуют себя беспомощно. Эти переживания почти всегда навсегда остаются с ними и являются их слабым местом. Во взрослом возрасте их легко можно сломать теми же методами, какие применялись к ним в детстве, и если такому человеку не помочь преодолеть свои страхи - он никогда не сможет стать полноценным; рано или поздно ущербность проявится и повлечёт за собой массу проблем. Такие люди не надёжны. Мне не хотелось быть человеком второго сорта, которым легко манипулировать и я старался изо всех сил.
С Ари и Фредом занятия тоже продвигались, проще всего было с сексом, но вот управление голосом и телом, в какой-то момент застопорились. Они не ругали меня, но мне самому было жутко неудобно: мне хотелось добиться того же, что и они.
Пришли весенние каникулы (грязнокровки их называли пасхальными). Я с нетерпением ожидал того испытания, что запланировали для меня наставники. Из-за войны в школе осталось много учеников, и среди такого количества народу никто не обратил бы внимания на то, что один из слизеринцев, который не ходит есть в большой зал, исчез на несколько дней. Тем более что я уже давно взял в привычку есть или у себя, или в гостиной. Некоторые и косились на меня из-за этого, но такой метод экономил кучу времени, а его-то мне и не хватало.
С одной стороны, то, что меня ожидало - было просто отдыхом на семь дней, а с другой... Я ожидал подвоха.
Комната, в которую меня привёл Фред, находилась в том же коридоре, что и остальные мои “классы”, нужно было пройти буквально десять метров вглубь, чтобы оказаться перед обычной дверью. Это меня очень удивило: остальные комнаты были тщательно спрятаны, а эта стаяла, как на показ. Я спросил Фреда, почему так и он рассказал, что комната видна, только когда пуста. Он сказал мне открыть дверь и войти внутрь. Набравшись храбрости, я вошел. Комната была очень уютной: небольшая кровать, покрытая шерстяным одеялом, столик и стул рядом, ковёр с коротким ворсом под ногами. Всё было выдержано в успокаивающих коричневых тонах. У комнаты было только два недостатка: в ней не было окон, и она была очень маленькой. Всё помещение освещалось факелом.
- Тут ты проведешь неделю, - спокойно сказал Фред. - В ней много магии. Одна из её особенностей, что если ты приложишь руку к любой стене и попросишь комнату мысленно скрыть проход в ванную - он появиться, но не больше чем на полчаса и не чаще, чем пять раз в день, так что, не подхвати расстройство желудка, - последние слова были однозначным издевательством. - Вторая особенность: в этой комнате, после того, как закроется дверь, не будет слышно звуков. Даже звук твоего собственного голоса. Твоя задача - отдыхать, больше уделять внимание медитации и оклюменции, думать. В этом году у тебя не было времени остановиться и подумать, вот оно и появилось.
- А есть мне полагается? - я всё ещё искал подвох, уж как-то у них всё гладко получалось, не испытание, а курорт.
- Домовой эльф будет приносить три раза в день легкую еду, без животных жиров, и зелье, которое позволит усилить сознание и очистить тело от шлаков. Считай эту неделю, за время проведенное на оздоровительном курорте.
- А почитать можно что-нибудь? - во мне зародилась надежда, что всё действительно будет не очень страшно.
- А вот этого нельзя. Думай и медитируй, начитаешься еще, - сказал Фрэд и вышел
Дверь за ним растворилась в стене. Я почему-то знал, что так и будет.
Первый день прошел замечательно! Я спал, ел и бездельничал. Как и советовали, я медитировал, и занимался оклюменцией. Уже давно я хотел разложить все воспоминания этого учебного года по полочкам, но как-то не получалось: это занятие отнимает кучу времени, а у меня его постоянно не хватало.
С систематизацией я справился за два дня.
Оказалось, что если тебя не нагружают, словно верблюда, и не дергают каждые пять минут - можно очень многое сделать. Результатом моего титанического труда стало повышение уважения к себе и полная уверенность в том, что мои наставники чудовища. Я по праву гордился собой, просмотрев через, что они меня заставили пройти, и во мне появилась слабая уверенность в своих силах.
До этого дня я не чувствовал насколько сильно изменился. По большому счету, от моей старой личности за этот год осталось очень мало, и если наставники продолжат в том же духе - останется еще меньше. Они перековывали меня, как кузнец перековывает ржавый кусок металла в меч. Они, то раскаляли меня жуткими нагрузками, то кидали в холодную воду очередного испытания, а в промежутках проходились молотом из контроля боли и тела. То, во что я превращался, мне очень нравилось. Но даже я со своими мизерными познаниями понимал, что мне ещё предстоит очень много работы.
На третий день я начал мучатся от безделья.
Тело, привыкшее к регулярным нагрузкам, ныло и требовало действия, и мне пришлось делать то, что было можно в тесном помещении: приседания, отжимания и прокачку пресса. Упражнения немного ослабили жажду действий, но зато затребовал нагрузки мозг, оказалось, что без книг я чувствую себя крайне неуютно.
Тишина начала угнетать. Я пытался петь и говорить, но ничего кроме вибрации в теле не добился, звуков - не было! Зато сразу заметил небольшой отток сил. Вместе с тем, как в теле накапливалась не израсходованная энергия, стало нарастать беспокойство. В голову полезла всякая чушь.
Мне казалось, что я провёл в этом склепе уже больше недели и меня просто бросили, что ни кто не придёт и моё тело так тут и разложиться, забытое всеми. Меня ничуть не успокаивали регулярно появляющаяся еда. Я начал бояться, что в следующий раз она не появится.
В общем, паранойя расцвела буйным цветом.
В определённый момент я понял, что начинаю сходить с ума. Это случилось тогда, когда я поймал себя на том, что луплю кулаками в стену и ору, призывая на помощь. Это было так не похоже на меня, что я сразу взял себя в руки. Вспомнив слова наставника, я погрузился в медитацию.
Следующих пару дней я старался выходить из медитации только для того, чтобы поесть и привести тело в порядок. За это время я начал очень ярко чувствовать, что я - не тело, что моя личность просто использует этот сосуд для своих нужд. Вся та энергия, что пыталась свести меня с ума, теперь устремилась вглубь тела и сознания.
Я увидел свой страх, несчастным загнанным животным, которое попало в неизвестную для него обстановку, от этого ему очень плохо и одиноко. Сначала я хотел его уничтожить, но вспомнил слова наставника о том, что страх может стать другом, и решил поговорить с ним.
Это было полным безумием, но весь этот год был сплошным сумасшествием, так почему бы не принять безумие как норму? Эта мысль меня порадовала и, улыбнувшись, я начал уговаривать свой страх, рассказывая, что я ему не враг... С каждым моим словом размытые очертания приобретали чёткость и осязаемость, и вот передо мной проявился маленький недоверчивый щенок.
Он хорохорился и рычал, но я видел, как ему одиноко и страшно. Он казался мне очень похожим на меня. Мне было его жалко. Сев на пол, я начал его уговаривать так же, как когда-то уговаривали меня Фред и Ари; я говорил ему, что он не один и, что я его не брошу. В какой-то момент щенок настороженно подошел и обнюхал мою руку, а после этого я услышал голос у себя в голове:
- Ты точно не бросишь меня? - услышав эти слова, сказанные глубоким мужским голосом, я решил, окончательно свихнулся, но отступать было некуда.
- Да. Ты ведь мой страх. Куда я от тебя денусь? - ответил я.
- Ты можешь сбежать. Так делают все. Они считают, что так они могут избавиться от меня, - печально ответил голос.
- Я - не все. Мне кажется, мы с тобой похожи. Меня тоже всегда или боялись, или ненавидели. Но я нашел людей, которые не считают меня ненормальным, и мне стало хорошо. Я хочу, чтобы и тебе стало веселей. Тем более, ты же вырастешь и станешь волком, а мне не помешает страшный волк среди моих друзей, - усмехаясь, ответил я.
- Тогда разреши тебя укусить. Этим ты докажешь, что не боишься меня.
Волчонок насторожился, и было видно, что он готов отскочить в любой момент.
Я подумал, что всё вполне логично: все проверяли меня, прежде чем что-то дать, и он тоже. И я согласился.
Когда на руке сомкнулись маленькие зубки, тело пронзила неимоверная боль, а потом с ним начало что-то происходить.
Я с ужасом понял, что вся накопившаяся жизненная сила устремилась в мой магический центр. В тот момент, когда она соприкоснулась с магией, по телу прокатилась волна, словно от мощного взрыва. Магия и жизненная сила смешивались, межу ними простраивались связи, тело менялось. Если бы в этот момент рядом кто-то был - то увидел бы тело, сияющее красноватым и белым светом от переизбытка энергии и распахнутые алые глаза без зрачков. Так магия стала прорастать в тело, сливаясь с ним и превращая в более подходящий для неё сосуд.
Весь следующий день я пролежал без сил, тело продолжал подстраиваться, а я наблюдал за внутренними изменениями. Моя магия стала намного сильнее, а тело как будто теперь подпитывалось и от неё тоже. Зайдя в ванную и увидев у себя карие глаза - я сильно удивился, но на следующий день они снова стаи синими. Медитация тоже изменилась. Теперь, в то время когда я был погружен в себя, я как будто плавал в океане магии, и хватало всего пары часов в этом состоянии для того, чтобы ощущать себя полностью отдохнувшим и полным сил.
Я не заметил, как пролетело оставшееся время. Единственное что меня настораживало - я стал гораздо меньше есть.
В какой-то момент дверь в стене открылась и комнату наполнили звуки. Это было ТАК громко! Я прикрыл уши руками и свернулся калачиком на кровати, стараясь защититься от охвативших меня ощущений.
Кто-то осторожно развернул меня и отвел руки от головы.
Я открыл глаза и увидел Фреда.
В голове зазвучал голос.
- Не бойся, я помогу.
Он достал достал что-то и протянул мне.
- Вставь это в уши.
Я немедленно запихнул затычки в уши и мне полегчало. После этого я постарался заговорить.
- Как же люди живут в таком шуме? - произнося слова, я ощущал, как моя магия и жизненная энергия вытекают вместе со звуком.
Это меня напугало, и я закрыл рот руками.
- Смотрю, ты почувствовал. Слова - это огромная сила, именно поэтому заклятья имеют словесную форму. Мысленно общаться гораздо экономичнее. Но при этом есть шанс на прочтение всех твоих мыслей, а люди этого боятся. Вот и говорят словами, тратя море энергии, - продолжал вещать у меня в голове наставник.
С этого дня я стал очень мало говорить, а когда я это делал, то учился дозировать то количество силы и магии, которые вкладывал в слова. Я стал наблюдать за ними, как за чем-то живым, а Ари учил меня как правильно их составлять, чтобы получить желаемое. Часто это чувствовалось на подсознательном уровне, а слова наставника просто объясняли то, что я ощущаю.
Беспалочковая магия стала даваться мне всё проще и проще, и я стал часто слышать мысли своих соседей по дому. Мария сказала, что со следующего года меня начнут учить легилименции.
Дни полетели ещё быстрее.
Изучение анатомии, было окончено ещё зимой, латынь и гельский давались мне с каждым днём всё лучше и лучше, я научился чувствовать своё магическое ядро, и ощущать правильное движение палочки, при сотворении заклятья, что резко повысило мою успеваемость. Приближались экзамены, а за ними и каникулы.
Экзамены я сдал лучше всех в своём потоке.
Осталось всего несколько дней до отъезда в мой персональный АД. Я попытался поговорить с деканом и объяснить, что из-за войны мне опасно возвращаться в приют, но он отослал меня к Дамблдору.
Я уже знал, что Слизнорт был человеком Министерства и другом Дамблдора, эта слабохарактерная крыса был плохим деканом и учителем, но он полностью отвечал требованиям установленным Министерством магии и никто не собирался его менять, невзирая на протесты членов попечительского совета. Для устранения этой проблемы Слизнорт открыл социальный клуб для перспективных детей, стараясь таким образом удержаться на должности. В общем-то, это было очень по-слизерински. Но для меня это не сулило ничего хорошего, потому, что Дамблдор был твёрдо намерен отправить меня в приют: он посчитал, что тот на меня хорошо влияет, и, возможно, там ослабнет то влияние, которое на меня оказывают чистокровные дети. Я со страхом ждал часа отправки.
За три дня до отъезда меня позвали мои наставники, они все собрались в учебной комнате, в той самой, в которой мы обычно занимались с Фредом и Ари. Они были очень серьёзны, и я не знал, чего мне ожидать.
Первой заговорила Мария:
-Мистер Реддл, мы внимательно следили за вашим продвижением в течение всего года, ваши достижения впечатляют. За этот год вы изучили то, на что у многих уходит много лет кропотливого труда. Ваша сила воли и интеллект поражают, и поэтому мы решили предложить вам выбор, - она задумалась, а я затаил дыхание, не смея надеяться на возможность избавления.
- Первое предложение несёт в себе свободу. Мы поговорили с Лордом Найтом и он проявил желание познакомиться с многообещающим молодым человеком, о котором слышал от сына и будущей невестки. Он заберёт вас сразу после ухода Дамблдора, и вернёт только для того, чтобы вы могли купить всё необходимое для школы в обществе заместителя директора в конце августа, потом вы увидите приют только в день, когда вас будут забирать на поезд. Могу уверить вас, что там вам ничего не будет грозить, во время посещений. Всё лето и весь следующий год я буду продолжать ваше обучение, - она замолчала и снова погрузилась в мысли, парни которые сидели на диване вместе, выглядели непривычно серьёзными, можно даже сказать торжественными, и это заставило меня насторожиться. Мне сделали самое лучшее предложение в жизни, но я уже хорошо знал своих наставников, чтобы поверить в то, что всё так просто. Поэтому я не спешил радоваться раньше времени и дослушать до конца.
Мария подняла голову и, как будто собравшись с силами, продолжила:
- Мы не ожидаем, что вы примите наше второе предложение, но посчитали вас достаточно сильным и подготовленным, чтобы с ним справиться. Для того, чтобы вы могли понять, что мы вам предлагаем мне придётся кое-что объяснить. В нашем мире есть такое понятие “черный маг”, это страшилка для глупых обывателей и предлог, оправдывающий истребление опасных знаний и людей. Ещё двадцать лет назад “Черными магами” называли Магов, обладающих намного большим магическим потенциалом, чем средние волшебники, и умеющих взывать к магии в крови, растениях и минералах. Их виду волшебства невозможно обучиться, это, как родиться волшебником: сколько не учи маггла - он никогда не сможет сотворить элементарный Люмос. Такая же разница между магами и волшебниками, об этом вы должны были уже читать, - я кивнул в подтверждение и Мария продолжила.
- Последние двадцать лет Министерство формирует новый образ “черного мага”, теперь под этот термин подставляют боевых чародеев - магов, выбравших своим призванием войну. Они всегда были отдельной, очень замкнутой кастой, подарившей магическому миру великие Рода и личностей, первыми в своём роду заслуживших титул Лорда. Этот титул всегда нес с собой огромную ответственность и почёт. Для того, чтобы безродный достиг таких высот, он должен был пройти ряд испытаний и доказать, что он достоин. У вас, мистер Реддл, огромный потенциал, и я хочу предложить вам начать испытание на титул Лорда, по программе боевых чародеев. Не скрою, закончить начатое удалось единицам за всю историю нашего мира, но у этого испытания много этапов, и вы сможете прервать его на любом из них. Каждый этап будет повышать ваш социальный статус среди чистокровных. Должна предупредить: в современном обществе Путь Лорда, а особенно Путь Лорда-защитника, или, как теперь принято говорить “Темного Лорда”, больше не окружен таким уважением и почётом, как прежде. Министерство давно бы запретило его, но это очень древняя традиция, поддерживаемая Визингамотом. Многие годы никто не претендовал на титул Лорда, тем более на титул Лорда-защитника; молодых, сильных боевых магов в мирное время рождается исчезающе мало. Боевые маги - дети полей боя и гонений. Я полагаю, вы способны этим летом пройти первое испытание и в результате пройти обряд наречения. Ваше маггловское имя останется официальным до того, как вы пройдете Путь целиком, но вы уже сможете выбрать то имя, под которым вас будут знать, как Лорда и войти в касту боевых магов.
Мария замолчала и позволила задать мне вопросы, которые были готовы сорваться у меня с губ.
- Но какой из меня боевой маг, я ведь просчитал только одну книгу по основам боевой магии. Как я могу пройти такое испытание? - выпалил я на одном дыхании.
- Вы пока не понимаете сущность боевых магов, мистер Реддл. Боевой маг - это не обучение или колдовство - это образ мышления и реакция на окружающий мир. Именно в этом его сила: он может выжить в любых условиях, он может приспособиться и победить врага, и он сможет использовать, как оружие абсолютно всё. Весь прошедший год мы готовили из вас именно такого мага, и теперь у вас есть возможность показать: чему вы научились, и перейти на качественно другой уровень. Само испытание превратит вас в боевого мага первой ступени. Но должна предупредить: это одно из самых сложных испытаний, и к нему обычно приступали не раньше двадцати лет, а вам всего тринадцать, но у вас особые обстоятельства, ваша жизнь создала условия для идеального экзамена.
Я уже понял, к чему она клонит, и почему стали такими виноватыми лица парней. Мне захотелось закричать, что они могут идти со своим испытанием куда подальше, но привычка сдерживаться и контролировать собственные эмоции не позволила мне этого сделать.
- Вы хотите, чтобы я вернулся в приют? - спросил я бесцветным голосом.
- Не только. Само возвращение по собственной воле, это только часть испытания, а вам предстоит не только выжить там на каникулах, но и к их концу подчинить себе ваших врагов. Мы хотим, чтобы вы не просто выжили, но еще и победили. При этом вы победите их морально. К концу лета, все ваши клиенты должны будут зависеть от вас, а та маггла, что держит ваш притон, должна будет принять ваши правила игры. Тогда это испытание будет считаться пройденным.
Я с ужасом представлял перспективу, а мозг уже просчитывал варианты достижения поставленной цели, и вдруг я понял, что где-то в глубине души, я хочу согласиться. Мне хочется сразиться на этом поле, мне надоело чувствовать страх перед своим прошлым и своё бессилие.
- Вы сначала должны будете отвадить от вас клиентов садистов, что для этого нужно будет сделать?
- Сыграть безвольную куклу, садисты хотят, чтобы им сопротивлялись, - ответил я на автомате, не задумываясь.
- Правильно, а потом, когда вас начнут снова выставлять на торги, привлечь к себе тех клиентов, которых вы сможете контролировать, - продолжила наставление Мария, похоже она раньше меня поняла, что я соглашусь, да и парни явно расслабились.
Я мотнул головой в знак того, что понял; я был погружен в составление планов. Ещё час назад от одной мысли о возвращении я с ног до головы покрывался холодным потом, а сейчас я весь ушел в планы плодотворного проведения лета. Ужас сменился азартом, и с огромным удивлением я понял - я знаю, что и как делать, чтобы лето стало не просто терпимым, а, возможно, даже приятным. Мне уже не терпелось приступить к воплощению своих планов, а рискованность затеи только усиливала азарт. Я просчитывал модели поведения и реакции людей на них, и с удивлением понимал, что после моего обучения, все эти магглы, которые раньше казались мне непобедимыми чудовищами, теперь выглядели просто животными, не способные себя контролировать.
- Мистер Реддл, я буду ожидать вашего ответа за час до отправки Хогвартс-экспресса, если вы решите прожить это лето с нами во Франции - вам нужно будет только сообщить об этом, - сказала Мария и мои наставники ушли.
Парни так и не проронили ни звука за время разговора. Они хоть и были на год старше Марии и оба являлись представителями древнейших аристократических родов, но я уже знал - статус Марии среди слизеринцев и аристократов намного выше, чем их. Её уважали за силу и достижения, при этом, то обстоятельство, что девушка полукровка - никого не смущало. Об этом просто не вспоминали, так как она воплощала в себе все идеалы Слизерина. И громче всего об этом говорил её предстоящий брак с наследником Рода Найт.
Эти мысли отвлекли меня от того раздражения, которое вызвала у меня последняя реплика Марии: она давала весьма ощутимую лазейку, позволяющую избежать летнего кошмара, и моя малодушная натура ухватилась за эти слова. Мне не хотелось снова терпеть боль и унижение, но хуже всех было бессилие. Я уже понимал, что мои клиенты - отбросы общества, и пусть у них хоть титул наследного принца или они занимают пост премьер-министра - это не меняет того факта, что это никчёмные людишки не заслуживающие ничего кроме презрения, а мне придётся лебезить и унижаться перед ними. Это было мерзко.
Три дня я размышлял о том, как мне лучше провести лето.
На одной чаше весов лежали каникулы в поместье Найт, где я смогу увидеть, как живут настоящие маги, и продолжить уроки с моими наставниками - это воплощением всех моих фантазий. А на другой... Мне почему-то, в глубине души, хотелось побывать в приюте и узнать насколько я стал сильным. При этой мысли внутренности сжимались от страха, и кровь начинала мчаться с огромной скоростью, а сердце подскакивало куда-то в горло, пытаясь вырваться на свободу. Это была умопомрачительная смесь страха и предвкушения, это был ВЫЗОВ. Ни разу в жизни я не принимал его, я всегда пытался избежать неприятностей, действуя исподтишка, но на этот раз мне предлагалось вступить в бой, при этом вполне осознанно.
Наступил день отъезда. За три дня размышлений я принял решение и когда пришло время садиться в поезд, я плюнув на всё, прошел мимо Марии и Ари с Фредом с гордо поднятой головой, лишь слегка поклонившись. Это вызвало одобрительную реакцию.
В поезде я занял отдельное купе, и когда он тронулся, с удовольствием разглядывал пейзажи за окном. В своей жизни я всё время жил в замкнутом пространстве, и хотя иногда в приюте нас выводили в город и даже вывозили за город - я всё равно видел очень мало. Красивые, полные зелени и цветов, бескрайние просторы, открывающиеся из окна, в первый раз заронили в моё сердце жажду увидеть Мир. До этого я боялся неизвестности, которая царила за оградой приюта, и был готов мириться с привычным кошмаром, но теперь я ехал бросить вызов своим страхам и победить или умереть. Я решил для себя: если у меня всё получиться - я обязательно объеду весь мир, и узнаю, как живут люди, увижу самые красивые закаты и рассветы, посещу самые мистические места, про которые давали читать мне мои наставники.
В первый раз в жизни мне захотелось радоваться этой самой жизни.
Это было глупо и нелогично, мне казалось, что это шло вразрез со всеми правилами Слизерина: я собирался сам, по собственной воле вступить в бой. Это было так по-гриффиндорски, но от этого грядущее лето превращалось из ужасной, неприемлемой ситуации в Приключение. И, хоть моё приключение вызовет панический ужас у любого представителя гордого львиного факультета, но это было моим приключением.
Это было моим выбором!
И когда я сделал его - мне стало легче. Вместо того, чтобы сжиматься от страха в комочек, в ожидании предстоящего ужаса, я отстраненно строил планы, просчитывал варианты развития событий, я ощущал, что контролирую происходящее. Это было незнакомым, но сладостным ощущением.