Возмещение ущерба, Эпизод 6

[nairsa]

- Ты помнишь, что обещал не ругаться? - состроив умильнейшее выражение лица, вопрошает меня Гарри.
- Обещал, и намерен сдержать свое обещание, - отвечаю я, но вступление, коим Гарри предваряет свой рассказ, мне не нравится.
Парень усаживается на постели, складывает ноги по-турецки, притягивает к себе подушку и, устроив ее на коленях, обнимает. Я не тороплю его, зная, что если уж он решился рассказать - то расскажет.
- Начну я свой рассказ издалека, - вздохнув, сообщает Гарри. - Когда-то давным-давно на земле жили две ветви эльфийского народа: Темные и Светлые. Обычным их состоянием была война друг с другом. Жили они по-разному: светлые жили в лесах, темные предпочитали подземные пещеры и воевали они по множеству причин, но одной из основных была природная склонность темных эльфов к агрессии, подогреваемая их темными богами.
Я скептически хмыкаю - эти, с позволения сказать, факты - никак не сообщаются с тем, что известно мне, а Гарри, будто бы и не заметив моего скепсиса, продолжает свой рассказ:
- Эльфы были так увлечены своими войнами, что не заметили, как на земле появились люди и волшебники. А когда соизволили обратить на их присутствие внимание - было поздно: людей было уже гораздо больше, чем эльфов. В общем, так или иначе, но правительница темных эльфов сумела договориться с правителем светлых о мире и для закрепления этого договора они поженили своих детей. Те эльфы, что есть сейчас - это потомки смешанных браков темных и светлых эльфов, ставших единым народом.
- Ну и какое отношение эта древняя история имеет к тому состоянию, в котором я тебя нашел? - спрашиваю я.
- Когда мы переселились сюда, помнишь, Лоррен привел нас знакомиться с Беседующим со Звездами? Ты в тот день остался обсуждать с ним работу, а я ушел общаться с его супругой.
- Я не жалуюсь на память, - довольно резко реагирую я на его вопрос.
- С того дня я часто общался с Ювилл и... Я рассказал ей о том, что нам пришлось пережить в Хогвартсе. Со временем я рассказал ей все. Полностью. Не утаив ни одного момента, ни одной подробности. Сначала я не хотел этого делать, но она мягко и настойчиво подводила меня к этому. Я боялся, что если она узнает все - мы потеряем расположение местных обитателей, но она сумела меня убедить, что хочет помочь мне и я ей поверил. Она в итоге и правда помогла мне смириться с тем, что мне пришлось вынести. Не буду вдаваться в подробности, как именно - это не столь важно, важно то, что она сделала это и теперь... Хогвартс и тот ужас для меня - прошлое. Да, темное, да, мрачное, но прошлое, понимаешь?
Я в ужасе смотрю на него и постепенно понимаю: раз он рассказал эльфийке все, стало быть, рассказал и моей роли.
- Гарри... - говорю я, но он прерывает меня нетерпеливым жестом.
- Да, Северус. Я рассказал ей и о твоей роли тоже. И нет - она не презирает тебя, не ненавидит. Она сочувствует тебе. Разве ты этого не видишь сам? Я рассказал ей все еще зимой, и разве с тех пор ее отношение к тебе стало хуже? Нет ведь?
Я задумываюсь и понимаю: он прав. Ювилл ни разу не дала мне понять, что я ей неприятен или что-нибудь в этом роде. Я удивлен этим фактом, но он наличествует и столь же реален, как сидящий рядом Гарри.
- Ладно, - говорю я. - Но ты до сих пор не объяснил, что с тобой произошло.
- Я постепенно приближаюсь к этому, просто мне нужно было рассказать тебе предысторию, а ты меня постоянно перебиваешь!
- Я не перебиваю, я задаю наводящие вопросы, не давая тебе уклониться в сторону.
- Ну, да, конечно, - ворчит Гарри, но в его глазах смешинки. - Но вернемся к нашим баранам. Помнишь, я говорил тебе, что во время всплесков магии чувствую, будто нечто пытается вырваться из меня? Я рассказал Ювилл и о странных всплесках магии, которые были у нас и об этом ощущении. И она, обследовав меня, пришла к выводу, что в моих жилах течет толика эльфийской крови. Чистой крови светлых эльфов. При обычных условиях эта частичка мирно спала бы, никак не давая о себе знать, но при обследовании выяснилось, что внутри меня каким-то образом содержится кусочек Вольдеморта, который при определенных условиях мог завладеть моим телом и таким образом возродиться. Всплески магии начались из-за того, что он попытался именно это и сделать, от чего кровь “проснулась”, защищая меня. Единственным способом избавиться от этого осколка, не дав ему захватить меня, стало завершение трансформации, так что теперь я гораздо больше светлый эльф, чем человек.
Я молча смотрю на Гарри, мне просто нечего сказать. Эльф! Ну надо же!
- Ну, допустим, у тебя всплески магии были из-за этого, - спрашиваю я по инерции, - но у меня-то они из-за чего начались?
- А вот это - очень хороший вопрос. Ювилл думает, что из-за близости Вольдеморта у тебя произошло что-то подобное, защищая тебя, но без специального обследования ничего точно сказать нельзя.
- Да? Тогда почему я ничего подобного не испытывал, скажем, в Хогвартсе? Или раньше?
- Может быть потому, что у него уже было тело? Не знаю. И, думаю, никто не знает. Может быть, если ты позволишь тебя обследовать - мы что-то и узнаем...
- И это все, что с тобой произошло? - спрашиваю я, чувствуя, что Гарри рассказал далеко не все, что с ним случилось.
- Нет, Северус, не все. Видишь ли... в том месте время течет совсем по-другому, чем тут. По-твоему я отсутствовал около двух месяцев, так?
- Ну, да, - соглашаюсь я.
- А, по-моему, прошло чуть больше двух лет, - говорит Гарри и надолго умолкает, словно взвешивая, стоит ли продолжать рассказ.
Я заинтересовано смотрю на него, надеясь, что он все-таки расскажет все до конца.
- Ты, наверное, задавался вопросом - почему я ушел с тобой, почему я до сих пор рядом? - спрашивает Гарри, нарушая свое молчание.
Я обливаюсь холодным потом, но заставляю себя кивнуть. Вот сейчас...
- Очень логичные вопросы, - говорит он. - Я должен это все высказать вслух, чтобы оно больше не стояло между нами. Прости меня, если я сделаю тебе больно. Ты был единственным, кто, как мне казалось, понимает меня. Кто видит во мне человека. Видел не смотря на то, во что я превратился в школе. Мне было очень страшно и очень плохо когда я убил Вольдеморта. Все от меня чего-то хотели, а ты... Ты был совсем другим. Ты не лез с фальшивым сочувствием, не пытался лебезить, и не кривился от омерзения у меня за спиной. И я уцепился за тебя, как утопающий цепляется за соломинку.
Я слушаю Гарри и единственная мысль лейтмотивом вертящаяся в голове: “Вот сейчас... Сейчас все и случиться. Он, наконец, прозрел и я ему теперь, как кость в горле”. Я не хочу слышать проклятий из его уст и пытаюсь встать с кровати, но Гарри вцепляется в меня мертвой хваткой, не давая подняться.
- Стой. Дослушай, а потом уже уходи. Или не уходи. Пожалуйста, - просит он, и я сдаюсь. Я сижу на кровати, склонив голову и жду того момента, когда он окончательно выскажет все, что обо мне думает. Это расплата за то, что я с ним сделал.
- Мы переселились сюда, и я постепенно разглядел в тебе тебя настоящего. Не ненавистного учителя ненавистного предмета, а тебя, понимаешь? Постепенно я научился не бояться тебя, поверил в то, что ты не причинишь мне вреда. И в моем сердце возникло чувство. Я полюбил тебя, Северус. И это случилось именно тут. Понял я это окончательно где-то после нового года... Я знаю, что ты чувствуешь себя бесконечно виноватым передо мной, но я также вижу, что ты любишь меня. Еще я видел, что ты хочешь меня, но не мог ответить тебе взаимностью. Даже мысль о сексе вызывала у меня панику. Помимо того, что секс ассоциировался у меня исключительно с болью и унижением я казался себе грязным, испорченным и не верил, что могу быть хоть сколько-то привлекателен для тебя после всего, что со мной вытворяли. И это все я вывалил на голову Ювилл...
Мерлин мой! Гарри действительно посвятил эльфийку во ВСЕ свои проблемы! И она... Удивительно. Я на несколько мгновений выпал из реальности, окунувшись в свои мысли, но голос Гарри пробился к моему сознанию.
- …мне пришлось столкнуться со всеми своими страхами за это время и преодолеть их. Я вновь прошел через все круги ада и по-новой прожил все, что со мной происходило. Все, что ты и другие делали со мной.
- Ты, что?
- Именно то, что ты услышал. По-другому полученные мною травмы излечить, наверное, было не возможно. То обучение, которое я прошел, позволило мне принять произошедшее со мной в Хогвартсе, как часть моей жизни. Я понял: то, что не убивает - делает сильнее - а оно не убило меня. Я остался жив, я пережил это и теперь я не боюсь. Вот вкратце то, что было и то, отчего ты нашел меня в таком непрезентабельном виде.
Я смотрю на Гарри и не знаю, что сказать. Его рассказ не лезет ни в какие рамки. Лечить жертву насилия, заставляя его по новой пережить насилие? Что может быть бредовее?! Есть же, в конце концов, зелья... Может быть, это просто глупая шутка? Но он сидит и спокойно на меня смотрит, как на ребенка, который не понимает элементарных вещей.
- Ты, наверное, сейчас подумал о зельях? О зелье забвения, например, да?
Я тупо киваю в ответ, в очередной раз не понимая - как он может знать о чем я думаю.
- Это не выход. Оно заставляет забыть то, что произошло. И пока человек бодрствует - он действительно не помнит, но во снах все возвращается и медленно сводит его с ума. Я не хотел лишиться рассудка и поэтому согласился на предложение Ювилл. Да, это было болезненно и более чем неприятно, но результат того стоил.
Я недоверчиво смотрю на него, а он... Он плавным движением приближается ко мне и впивается в губы поцелуем. Я бездумно отвечаю ему и чувствую, как возбуждение охватывает меня, стремительно распространяясь от паха по всему телу. Я сгребаю его в охапку и заваливаю на кровать, подминая под себя. Он выгибается в моих руках и стонет. Его стон распаляет не на шутку - томный, протяжный, страстный. Я с трудом отрываюсь от его мягких податливых губ и покрываю легкими поцелуями щеки, глаза, шею, чувствуя, как он содрогается от желания, которое возбуждают в нем мои прикосновения.
- Хочу тебя! - выдыхает этот невозможный человек мне в губы и, вывернувшись из объятий, переворачивается на живот, подставляя под мои руки и губы загривок и спину.
Я ласкаю его, постепенно смещаясь все ниже и ниже. Он бурно реагирует на каждое мое прикосновение и это буквально сводит меня с ума. Наконец, я устраиваюсь между его широко разведенных ног и... О, я так давно хотел этого! Я представлял себе это в красках, но мои фантазии серы и невразумительны на фоне реальности. Упоение, которое я ощущаю от нетерпеливых движений тела моего юного любовника, его стоны и мольбы взять его - что может быть прекраснее?
Гарри тянется рукой к своему напряженному члену, но я останавливаю его. Я не хочу, чтобы все так быстро кончилось. Я хочу, чтобы он кончил от моих ласк, тогда, когда я решу, что пришла пора. Он оборачивается через плечо, и с вызовом глядя мне в глаза, выдыхает:
- Если ты не хочешь, чтобы я трогал себя - тебе придется связать мне руки.
Его голос прерывается от ощущений, которые он испытывает от моих ласк, он приобретает такой тембр, что у меня мурашки бегут по спине. Не задумываясь, я призываю к себе халат и выдергиваю из петель пояс, завожу его руки за спину и связываю. В ответ он, прикрыв свои сумасшедшие от желания глаза, выгибается и призывно приподнимает задницу. Жест настолько откровенный, что не понял бы его разве что слепой.
Я продолжаю ласкать его, а он уже не стонет, он вскрикивает и его вскрики перемешиваются с отборной бранью. Это возбуждает меня несказанно, но я не хочу сделать ему больно, поэтому тщательно готовлю его к вторжению, растягивая пальцами в наколдованной смазке.
В какой-то момент я решаю, что он достаточно подготовлен и с рыком, вхожу в податливое, жаждущее меня тело. Чувствовать, как Гарри подается навстречу мне - чистое безумие, идеальный, стопроцентный экстаз. Я не спеша двигаюсь внутри него, получая ни с чем несравнимое удовольствие от каждого мига.
- Северус, твою мать!... Пожалуйста! - стонет он и я, прижимаясь к нему, протягиваю руку и в несколько быстрых движений довожу его до развязки.
Горячая струя выплескивается на простыни и мне в руку, и я сам, больше не в силах сдерживаться, срываюсь в оргазм.
Чуть придя в себя, я развязываю его руки и укладываюсь на смятые простыни. Он блаженно потягивается и, повернувшись на бок, лицом ко мне, обнимает меня. Между нами повисает молчание, нарушать которое совершенно не хочется, кажется, что любое слово разрушит нечто крайне интимное и бесконечно хрупкое. Постепенно я погружаюсь в сон и последнее, что я слышу сквозь наступающий сон:
- Я люблю тебя, Северус.


Вот тут можно ставить точку и писать слово КОНЕЦ.
Но можно и продолжить повествование.
Если продолжать - то это море ангаста и психотерапии (это неизбежно, как крах империализма), которая постепенно поставит севу крышу на место и он действительно полюбит Гарри, а не будет с ним потому, что
а) ему некуда деваться
б) он считает себя виноватым перед ним
с) он считает, что его нахождение рядом как-то помогает гарре
д) ну придумайте сами, что может считать _этот_ северус

Как вам кажется - писать или нет?
Типа, поговорите со мной, а? :-)