Как феникс из пепла, глава 3, часть 2

[nairsa]

Двадцать пятого числа прилетела сова с письмом от Дамблдора (похоже, он считал своим долгом участвовать в моей жизни), в нём говорилось, что меня заберут завтра для похода за покупками.
К этому времени я являлся счастливым обладателем одного бриллианта, двух изумрудов и сапфира чудной красоты. Правда, рубинчики были мелкими и не очень чистыми, но это всё равно были ценные камни, которые было легко скрыть от загребущих лап директрисы. На этот раз я встретил заместителя директора радушной улыбкой, а вот хозяйка моего временного пристанища, осознав скорую потерю источника дохода, хмурилась и всё время ворчала, что не хочет расставаться с таким замечательным молодым человеком. Дамблдор сиял, как начищенный медяк: он явно был доволен гениальностью своего плана по прививанию мне любви к магглам, посему, когда я попросился у него зайти в книжный магазин на то время, как он сходит в Гринготс за деньгами, он согласился без раздумий. Разумеется, вместо книжного я рванул в ювелирный: мне были нужны деньги. Два рубина превратились в полторы тысячи галеонов. Я даже не представлял такой кучи денег, с ними я мог осуществить свой замысел и найти достойные предметы для дорогих мне людей.
Подарок для Марии нашелся по соседству, это был шикарный боевой корсет: черная драконья кожа, вышитые серебром защитные руны сложный орнамент, вышитый обсидиановыми бусинами. Эта вещь была настолько хищной и изящной, что я сразу же, не торгуясь, купил её. Больше ничего не заметив, я уже отчаялся, но в этот момент увидел неприметную лавчонку, в которой валялись всякие безделушки. Там на витрине лежало два зеркальца в круглой серебряной оправе, на которой было множество рун. Одна из них показалась мне знакомой: я встречал ее изображение в одной из тех книг, что мне довелось читать. И судя по ней - это были сквозные зеркала. В книге писалось, что технология их изготовления утеряна, поэтому они стоят сумасшедших денег, но эти продавались за шесть галеонов - то ли они не работали, то ли продавец не понимал, чем владеет. Я решил рискнуть и приобрести эту пару. Я едва успел заплатить требуемую сумму и получил от счастливого пройдохи покупку, как показался Дамблдор. Его колоритная фигура была видна сквозь открытые двери.
В этот раз я не стал покупать барахло, я почувствовал некоторую финансовую независимость, и мне не хотелось больше позорить моих наставников. С грустью вспомнилось, что парней я больше не увижу: они закончили школу и их ждёт дальнейшая учёба, но уже у своих отцов и наставников, чтобы они могли продолжить развитие своих талантов. Но я рассчитывал, что Мария передаст им мой подарок. В таком упадническом настроении я и вернулся в приют. Складывая свои вещи, я заметил расчётливый взгляд директрисы, но решил, что сделать она всё равно ничего не сможет и отправился переодеваться: клиента на сегодня никто не отменял.
Утро принесло известие о скоропалительной кончине хозяйки нашего заведения: ночью с ней случился удар. В приюте появилось масса незнакомых людей, в том числе и представители епископа. Охранники успели сбежать, как только поняли, чем им грозит сложившаяся ситуация, а сестёр арестовали представители церкви. Суровые мужики в рясах, производили впечатление закаленных воинов, а не монахов. Воспитанников вызывали по одному к милой полной даме, и она тщательно расспрашивала нас о той жизни, что мы вели в приюте.
Если старшие понимали, что нужно или молчать, или врать, то малыши, с наивностью гриффиндорцев, рассказывали всё, что видели и пережили. Ситуация была настолько компрометирующей для церкви, что дело решили по-тихому замять, но об этом я узнал позже. А в тот день один из этих суровых монахов отвел меня, со всеми моими вещами, во двор и передал какому-то мужчине с внешностью аристократа. Этот светловолосый человек со странными черными глазами, был мне смутно знаком. Осмотрев меня с ног до головы, он заговорил бархатистым, обволакивающим голосом.
- Мистер Реддл, позвольте представится: Лорд Фердинанд Найт, я предлагаю вам моё гостеприимство до конца лета.
Услышав фамилию, я замер от ощущения всепоглощающего счастья: это был отец Фреда, человек, о котором он говорил с благоговейным трепетом. Я выпрямился, принял вид пристойный для представителя Дома Слизерин, лицо превратилось в маску вежливой отстранённости, и я смело протянул ему руку.
- Для меня честь встретить столь уважаемого человека, как вы, - ответил я в той же манере.
Мужчина улыбнулся, оценив мой спектакль и, приняв мою руку, аппарировал.
Осмотревшись вокруг, после появления в новом месте, я увидел дивной красоты замок возвышающийся на холме. От него веяло светом и жизнью, никто бы не подумал, что в этом прекрасном произведении архитектурного искусства живет древний Род некромантов, посвятивший себя служению Смерти. Сами Найты ни капли не походили на злых угрюмых людей, которыми представляют себе некромантов даже волшебники: на людях это были холодные отстраненные, но предельно вежливые люди, а в кругу семьи это были балагуры, для которых божеством являлась сама природа, они упивались Жизнью и Смертью, не признавая общепринятых запретов и обычных моральных норм. Это были люди, живущие по собственным законам, причём весьма строгим, и не собирающиеся прогибаться под других.
Пройдя по прекрасному солнечному саду, окружающему замок, мы вошли в парадные двери, которые открыл домовик. Вся пьянящая обстановка вокруг говорила, что мы находимся за пределами туманного Альбиона. В холле нас встретила чуть полноватая женщина в красивом платье персикового цвета и с каштановыми волосами, убранными в высокую прическу. Гладя на её лицо, сразу становилось понятно - от кого Фред унаследовал свои удивительные зеленые глаза. Леди Найт слегка склонила голову и представилась, при этом весьма откровенно меня разглядывая.
- Милый, а ребята не преувеличивали, он действительно прелесть, - как-будто не замечая меня, обратилась Пенелопа Найт к своему супругу. Я слегка поморщился: такая же манера обсуждать меня в моём же присутствии была и у моих наставников. Как же это бесило!
- Мистер Риддл, сейчас вас проводят в комнату, которая будет вашей всякий раз, когда вы будете посещать это поместье, вам следует привести себя в порядок, на это у вас час, после чего в столовой будет накрыт стол. Мэтти будет вашим слугой и проводником, пока вы пользуетесь нашим гостеприимством, - сообщил мне Лорд Найт, и перевёл взгляд на гордого домовика. Я понял, что сейчас мне больше ничего не скажут и с не менее гордым видом, как мне казалось, последовал за ушастым слугой.
Увиденное по пути потрясало своим великолепием ведь до этого дня я никогда не был в доме аристократов. Хогвартс, конечно, величественен, но он даже рядом не стоял с поместьем Найтов. Это было место, в котором прожило не одно поколение магов. Всё в нём дышало волшебством и духом Рода. В отделке преобладали темы жизни и смерти, это были непривычные для воспитанного в приюте ребёнка, произведения искусства. На одной картине непостижимым образом уживались голые кости, черепа и резвящиеся дети, при этом от нее веяло теплом и гармонией. Здесь не боялись ни жизни, ни смерти и видели красоту и необходимость обоих явлений. Часто в коридорах встречалось изображение женщины в белых одеждах с венком из полевых цветов на голове, в одной руке она держала серп, а в другой горсть семян, или букет из спелых колосьев ржи. Я решил, что это богиня, которой поклоняются в этом доме, уж больно часто она оказывалась у меня на пути, а серп и колосья с зернами, вообще были символом Рода.
Мне отвели комнату в гостевом крыле, она была выполнена в синих и зеленых тонах, отделка была столь необычна и в то же время красива, что мне захотелось их зарисовать, чтобы не забыть потом. Мне не верилось в то, что я ещё когда-нибудь окажусь в подобном месте, а слова хозяина поместья были восприняты, как простая вежливость.
Домовик с заметным удовольствием и гордостью отвечал на мои вопросы. Он рассказал, что поместье находиться на юге Франции в провинции Шампань, вдали от основного скопления магглов, поэтому тут совершенно не ощущается война. Хозяева владеют этой землёй уже пятьсот лет, её им даровал император за заслуги перед короной. Я насторожился: за последний год я слышал упоминание о короне и императоре далеко не впервые, но мне так ничего конкретного узнать не удавалось, словно эта тема была под запретом.
Только я собрался расспросить домовика поподробнее, как он всполошился и напомнил, что у меня осталось меньше тридцати минут, чтобы привести себя в порядок. Маленькое существо моментально распаковало вещи и провело меня в ванную комнату. Она потрясала удобством (похоже, в этом доме удобство ценили выше роскоши) и в тоже время, полы из неизвестного мне шершавого и слегка теплого камня, хоть и не выглядели впечатляюще, но мне почему-то показалось, что это не дешёвое удовольствие. Небольшой бассейн посреди комнаты, отделанный мозаичной плиткой, красивые серебряные краны, шершавый пол, витраж вместо потолка, всё это создавало неповторимую обстановку красоты и уюта. Опустившись в ванную, я почувствовал всей кожей, как с меня смывается, вместе с потом и пылью, вся та грязь, которую оставили на мне руки множества мужчин. Я бы не удивился ,окажись в воде какие-нибудь зелья, или сама ванна была сделана, как место силы. Я слышал от Фреда, что мастера смерти могли создать узел силы в любом месте, так почему бы его не создать в ванной?
Я не заметил, как задремал, расслабившись в воде, но ответственный домовик не мог допустить, чтобы гость опоздал к столу. Он разбудил меня и, выпроводив из ванной, помог одеться.
Сказать честно - я тогда был в таком состоянии, что даже не обратил внимания на то, что подсунул мне заботливый слуга в качестве выходного наряда, а стоило бы. Уже подходя к столовой, я понял, что на мне абсолютно белая мантия из тончайшей шерсти, босые ноги обуты в тапочки плетеные из какого-то растения, а под мантией гуляет освежающий ветерок, недвусмысленно напоминая о том, что под ней на мне совершенно ничего нет.
В столовой был накрыт большой стол, за которым все присутствующие были одеты в похожие, только угольно черные наряды. Окинув стол беглым взглядом, я осознал, что все блюда, которые были расставлены на нем из фруктов овощей или злаков, никакого мяса или рыбы. Сопоставив этот факт с одеяниями присутствующих, я понял, что что-то происходит. У меня было два выхода: или паниковать и попытаться выбраться из поместья, (что представлялось мне маловероятным) или довериться людям, которые мне не раз помогали и принимать всё, как должное.
Я выбрал второе.
Замерев на секунду у входа, я гордо вскинул голову и позволил домовику проводить меня на место, отведенное для меня хозяевами дома. К моему глубочайшему удивлению оно оказалось во главе стола. Я пришел в полное замешательство, когда хозяин дома, чьё место оказалось по левую руку от меня, стал накладывать мне в тарелку фрукты, и лепёшки горячего хлеба. Из напитков обнаружилось только молоко и красное вино и ко всем прочим странностям - ни одного ножа или вилки я не заметил.
За столом, кроме хозяина и хозяйки, были все мои наставники, и ещё около десятка совершенно не знакомых мне людей. В шатене с черными глазами, лет тридцати я предположил брата Фредерика, Карла.
Слева от меня, сразу после хозяина, сидела леди Найт, за ней, Карл. Дальше сидел мужчина с удивительно синими глазами и волевым лицом, с виду он был старше лорда Найта и общие черты выдавали в нём родственника Ари. За ним сидела девушка лет двадцати-двадцати пяти с такими же синими, как летная ночь, глазами и удивительными пепельными волосами. Она была красива, но не обычной красотой кукол и статуй, а удивительной внутренней красотой делающей ее неотразимой, я заподозрил, что и она тоже относиться к Древнему и благородному дому Блэков. Следом седел мужчина лет сорока с платиновыми волосами и серыми, даже не серыми, а стальными глазами, он был холоден и опасен, от него хотелось держаться подальше. Дальше сидел ещё один мужчина с волнистыми каштановыми волосами и зелеными глазами, он был массивен и вся его фигура и движения выдавали в нем закалённого воина, но при этом он составлял полную противоположность блондину с неживыми глазами. Он был теплым и живым, я видел его однажды в школе он приезжал к Скутуму Эйвери, и скорее всего, был его родственником. На этом стол заканчивался. Справа от меня сидела Мария, потом Фаредерик и Арктурус, за ними восседала дама с медными волосами и дородной фигурой, при этом её можно было назвать только Леди. Это была не матрона, а воительница и хранительница очага; её холодные голубые глаза цепко следили за всем происходящим, представителей рода Прюит ни с кем не спутаешь. За ней сидел мужчина небольшого роста и непримечательной наружности, с небольшой залысиной блестящей из под каштановых волос, и только черные, как ночь глаза выдавали в нём сильную личность, сосед называл его Гефестусом, а седая девушка мистером Керроу. Дальше сидел ещё один мужчина с иссечённым шрамами лицом. Он не был красив, но его мужественность не позволяла отвести от него взгляд. Редкие, коротко стриженные, седые волосы торчали ёжиком, а внимательные карие глаза настороженно смотрели на мир, я услышал, как лорд Найт назвал его Асмодеусом. Вслед за столь колоритной личностью восседал старец с белой бородой и выцветшими глазами, в которых плескалась вечность; он был очень стар, но его движения не утратили плавности и легкости. По моим наблюдениям, соседи по столу относились к нему с уважением и ловили каждое слово. Последним на этой стороне, сидел полный мужчина с улыбчивым круглым лицом и голубыми глазами, от которых расходилось множество лучиков-морщинок, придававших ему невероятно добродушный вид, он был похож на образец отца, о котором мечтали дети в моем приюте. Лет этак до шести, то есть ровно до тех пор, пока у них оставались иллюзии. Я вспомнил что видел его фотографию в Пророке, он работал в министерстве, и по моему его звали Григорий Гойл.
Все эти люди смотрели на меня явно чего-то ожидая, а я просто не понимал, что мне нужно сделать. Набравшись мужества, я взял в руки хлеб, разломал его руками и положил в рот кусочек, запив, почему-то, вином. Как только я отпил из бокала, все одновременно начали переговариваться. Насколько я понял, они обсуждали мои действия.
- Молодой человек, прошу вас ничему не удивляться сегодня и действовать так, как вам захочется, даже если желание покажется вам странным, не стесняйтесь. Не обращайте на нас внимания, это важно в первую очередь для вас, - тихий, шелестящий голос разнесшийся над столом, и мигом прекративший разговоры, принадлежал седовласому старцу.
Как я понял меня проверяли: каждое моё движение скрупулезно оценивали, взвешивали и приходили к каким-то выводам, только вот я никак не мог повлиять на результат теста, потому, как не знал правил. Это выводило меня из себя и я, схватив яблоко впился зубами в сочный плод, чтобы хоть как-то скрыть раздражение. Только вот это оказалось не яблоко, а какой-то плод с твёрдой красной коркой и сочной мякотью, из которой струился сок - кисло-сладкой на вкус и жутко похожей на кровь. Снова за столом поднялись обсуждения. Так продолжалось, пока я не выдержал и, нарушив все правила поведения, не встал из-за стола. В тот же момент поднялись и все остальные. Ко мне подошел старик и, взяв меня за руку, куда-то повёл. (Теперь мне стало понятно откуда взяла свою манеру поведения и обучения Мария.) Я не сопротивлялся ему и мы долго блуждали по дому, при этом всё время спускаясь вниз.
Путь наш окончился в удивительном месте: внутри скалы, на которой располагалось поместье, была вырезана комната. В ней не было места культуре и изяществу, вместо этого тут правили Жизнь и Смерть. Единственными рукотворными предметами в этом царстве растений и камней была мраморная статуя всё той же женщины, и бассейн у ее ног. В комнате горело несколько костров, тлели благовония и буйствовали растения, которые заплели всё помещение, создавая неповторимый интерьер. Комната была настолько пропитана магией, что воздух казался густым, а по телу всё время бродили мурашки. Попытавшись почувствовать магию помещения своим магическим ядром, я получил такой удар, что сразу же отключился.
Приходил в сознание я медленно, не понимая, что происходит и где я нахожусь; в первые мгновения мне показалось, что я заснул в ванной. К такому выводу я пришел, так как плавно покачивался на воде, но в комнате был странный пьянящий аромат и звучало какое-то непонятное пение. Вспомнив последние минуты перед потерей сознания, я запаниковал и чуть не утонул. Но подумав, что выгляжу по идиотски, заставил себя успокоиться и огляделся по сторонам.
Я находился в священном бассейне, а на его бортиках стояли те же люди, которые присутствовали на обеде и пели неизвестное мне заклятие. Воздух потрескивал от количества разлитой в нем магии, и, подавив первоначальный испуг, я ощутил во всем своем теле негу и ленивую сытость.
Они пели, а у меня формировалось четкое ощущение магии, концентрирующейся в водоема и проникающей оттуда в мое тело, меняя его в , что магия концентрируется в водоёме, а оттуда попадает в тело и меняет его. Я чувствовал, как с него словно змеиная шкура в процессе линьки слезает что-то мертвое, разрывая при этом нечто вроде нитей, о существовании которых я даже и не подозревал. Дышать становилось всё легче и легче, тело ощущалось невесомым и прозрачным, как будто с меня сняли старые проржавевшие доспехи, которые я носил всю свою жизнь, не замечая этого.
Потоки магии складывались в затейливые узоры и прокладывали себе новые пути во мне, это можно было сравнить только с одним - рождением. Здесь и сейчас рождался новый человек, у которого было очень мало общего с полукровкой-сиротой Томом Морволо Риддлом. Я ощущал в себе удивительную, невообразимую до сих пор, Силу. От переизбытка магии по воде начали пробегать крохотные молнии, тело выгнулось от мощи, струящейся сквозь него, а сознание начало мутиться, ускользая из материального мира в мир видений и грёз. В какой-то момент я смог различить образ, который заговорил со мной. Это была фигура, закутанная в черный, расшитый золотой нитью и держащая в руках ветку какого-то дерева, покрытую цветами и висящим на ней одиноким крупным плодом. Когда я смог ее разглядеть более четко, я понял, что представшая передо мной фигура была мужчиной лет сорока, с яркими рубиновыми глазами и волевыми чертами лица, от него веяло пугающей силой, но при этом он не излучал опасности или зла. Мужчина заговорил и его голос, немного хриплый, но такой завораживающий, проникал в самые потаённые уголки моей души.