Люциус. (весна 1971 г.)— Мадам Роситто, он жив?!
Это был первый вопрос, который задал обычно невозмутимый и спокойный потомок аристократического семейства, вихрем ворвавшись в кабинет колдоведьмы. Очень старая женщина, одетая в рабочую темно-синюю мантию, подняла на него взгляд от склянок, содержимое которых смешивала в одной ей известной пропорции, и нахмурилась.
— О ком вы изволите так беспокоиться, коли ворвались в мой кабинет даже не постучав? — строго спросила она.
— Северус! — ломающимся голосом почти прокричал Малфой. — Снейп! — быстро поправился он уже тише, прилагая все усилия, чтобы взять себя в руки и придать лицу обычное нейтральное и отстраненное выражение.
— Да, молодой человек, — ответила ведьма, возвращаясь к своему занятию.
читать дальше
Овладевший собой Люциус величаво кивнул, благодаря за ответ, и, уже спокойно развернувшись, собрался выйти из кабинета, но, услышав тихий смешок мадам, остановился.
— Мистер Малфой, отнесите, пожалуйста, вашему другу, — ведьма чуть выделила слово “другу” интонацией, но ее собеседник не сумел понять, что именно пытались до него донести, — вот этот поднос. Мистер Снейп лежит в отдельной палате. Третья дверь налево по коридору. Будьте так любезны, проследите, чтобы он выпил все зелья.
— Спасибо, — почти шепотом поблагодарил Люциус, взяв указанный поднос. Он был настолько рад тому, что рад тому, что это поручение досталось именно ему, что не обратил внимание на задумчивый взгляд, которым его проводили.
Быстро пройдя по коридору, Малфой толкнул нужную дверь и, войдя в помещение, окинул его взглядом. Это была маленькая чистая комната, в дальнем углу которой стояла кровать, прикроватная тумбочка и белоснежный стул для посетителей. Ничего лишнего, ничего такого, что разбавляло бы обыкновенный казенный интерьер, белые стены, серый пол, белая плотная штора на окне. И Северус. Такой же белый, как обстановка больничной палаты и накрахмаленное белье на постели. Единственное, что выделялось среди этой мертвенной белизны, лиловые кровоподтеки на тонких руках, лежащих поверх одеяла.
Снейп лежал, закрыв глаза, и никак не отреагировал на открывшуюся дверь, но Люциус почему-то знал: больной не спит.
— Я принес тебе зелья, — тихо сказал он, подходя к постели.
— Хорошо, — не открывая глаз, ответил Северус. — Принес? А теперь уйди, — бесцветным голосом попросил он.
— Никуда я не уйду! — вспылил Малфой. — Во всяком случае, пока ты их все не выпьешь!
— Я их выпью, — сообщил Снейп, не двигаясь с места.
— Север, мадам оторвет мне голову, если... — начал было Люциус. Больной на это лишь поморщился, но но посетитель, отчего-то напрочь потерявший желание продолжать эту тираду, вдруг вздохнул, поставил поднос на тумбочку, а потом придвинул стул к постели и сел. — Ну, пожалуйста, — попросил он.
Северус открыл глаза и одарил Малфоя тяжелым взглядом, словно желая спросить: “Ну и долго ты тут собираешься сидеть? Неужели так сложно оставить меня в покое?!” Он действительно не понимал, чего ради этот сноб приперся в больничное крыло и теперь изображает из себя терпеливую и заботливую сиделку, ведь все закончилось, даже не начавшись: кому нужен нищий, безродный, да еще и обладающий весьма нелегким характером парень. Конечно, никому, а тем более такому, как Малфой, что тот ясно дал понять еще два месяца назад.
Впрочем, сил спорить у Снейпа сейчас не было, а в один из стаканчиков, стоящих на подносе, судя по запаху, колдоведьма налила, обезболивающее, в котором он отчаянно нуждался. “Приключение” в Визжащей Хижине даром не прошло: множество ушибов, трещины в паре ребер, да еще и сотрясение мозга — это вам не шутки. Хорошо хоть ликантропией не заразился. И то хлеб.
“Черт с ним,” — подумал Снейп и, с трудом усевшись на постели, осушил первый из стаканчиков с лекарствами, прислушиваясь к ощущениям в организме. Он сознательно выбрал обезболивающее и теперь с удовольствием чувствовал, как постепенно затухает боль и появляется возможность вздохнуть поглубже. Так же молча он осушил остальные стаканчики и, не обращая внимания на посетителя, откинулся на подушки, вновь закрывая глаза.
— Теперь ты наконец уйдешь? — сухо спросил Северус и с удивлением ощутил, как к его руке несмело прикасаются пальцы Люциуса, а в следующий миг Малфой оказывается на постели и сгребает его в объятия.
— Живой, — выдохнул начинающий медбрат, утыкаясь носом в волосы ошарашенного пациента.
— Совсем сдурел?! — прошипел тот, распахивая глаза и с опаской глядя на Люциуса. На породистом и обычно замкнутом лице была нарисована столь широкая гамма переживаний, что Северус даже моргнул, не веря собственным глазам, а потом прикоснулся к щеке блондина, словно бы желая убедиться, что тот не галлюцинация.
— Я, пожалуй, пойду, — вдруг сообщил Малфой, осторожно укладывая жертву своего порыва обратно на подушки, заботливо прикрывая ее одеялом и поспешно вставая.
— Ну и что это было? — спросил все еще не отошедший от удивления Северус у тихо закрывшейся белой больничной двери, но ответ на этот вопрос дать было уже некому.