— Ты столько рассказал об устройстве нашего мира, что я чувствую себя просто дикарем, — подал голос мой сын. — Но из всего тобой рассказанного следовало, что ничто не бывает просто так. Скажем, для красоты. Совместная трапеза тоже не просто традиция?
Я кивнул.
— Хорошо, что ты не боишься показаться неучем и задаешь вопросы, — похвалил я наследника. — Да, это не просто традиция. У нее есть свои объяснения. Во-первых, по вкусовым предпочтениям можно с достаточной уверенностью предположить в каких областях лежат дары сотрапезника.
читать дальше— Я знаю, что все менталисты — сластены, — подала голос Ами.
— А боевики — обожают мясо! — поддержал ее Скорпиус.
— Правильно, — согласился я. — Целители включают в свой рацион очень много рыбы и морепродуктов, артефакторы потребляют все, сдобрив пищу огромными количеством жгучих специй. Я — характерный пример. Зельевары очень много пьют и предпочитают пищу, содержащую максимум клетчатки, ну и так далее.
— Выходит, по тому, что мы едим, сведущие люди могут сделать вывод о том, что мы можем, — подытожил Абрахас.
— Именно так, — подтвердил я. — Конечно, это косвенные данные и их можно исказить, но свободно есть именно то, что хочется — это определенный уровень доверия, который выстраивается между сотрапезниками на подсознательном уровне. Поэтому-то существуют определенные правила, с которыми вы знакомы с самого детства.
— Мама всегда говорила мне, что леди должна в гостях есть как птичка и только легкую пищу, — вспомнила Ами.
— А еще она объясняла, что правильно попробовать понемногу ото всех блюд, а не налегать на какое-то одно, — высказался Скорпиус.
— Все верно, — одобрительно отозвался я. — Кроме того, что мы едим, сотрапезники видят как мы это делаем и это тоже определенная информация, которую можно получить, если знать на что и как смотреть. Ну и самое важное. Может быть, вы обращали внимание: любая дружеская вечерника не обходится без угощения, точно также, как успешные деловые переговоры всегда завершаются не только рукопожатием, но и совместным приемом пищи. Подношением умершим и жертвой богам являются хлеб, фрукты, соль и злаки, но, вы, видя это наверняка не задумывались почему это именно так.
— Я спрашивал отца, — признался Абрахас. — Он рассказал почему так, но я тогда был слишком маленьким, чтобы понять, а потом забыл. Сейчас — вспоминаю: он говорил, что в еде очень много магии и преподнося дары умершим предкам, мы жертвуем не столько пищу, сколько магию, которая поддерживает их за Гранью.
— Да, — подтвердил я. — Но она не просто уходит к ним, мы в ответ можем получить их благодарность, которая выражается, например, в виде усиления родовых даров. Допустим, двое не очень сильных и одаренных магов ждут ребенка. Они в обязательном порядке в День предков принесут подношения. Результат не гарантирован, но их ребенок имеет шанс получить в дар от предков какой-нибудь ярко выраженный и сильный талант. И подобного рода примеров множество. В общем-то, я не открываю вам сейчас какие-то там забытые тайны или что-то в этом роде, я просто хочу показать: все, что мы делаем имеет под собой определенные причины. Возможно, впрочем, что на самом деле наши действия подобного рода имеют мало общего с результатом, который получается. Может быть, это просто так совпадает, но… Пара примеров — это совпадение, а пара десятков — это уже скорее система. Мы пока не знаем, почему те или иные действия, типа принесения даров предкам, не всегда срабатывают… Но это отдельная тема для изучения.
— А почему удачные сделки завершаются совместной трапезой? — спросила Ами.
— Есть два объяснения этому обычаю: магическое и вполне маггловское. Мне, пожалуй, больше нравится второе, — ответил я. — Это… — я задумался, как бы объяснить понятнее. — Ну, смотри. Допустим, ты сделала что-нибудь хорошее, тебя похвалили. И другой пример: ты сделала что-то хорошее, тебя похвалили и дали конфетку. Разница есть?
— Пожалуй, — протянула Камелия. — Но… я не возьмусь объяснить в чем она.
— Маггловские психологи называют это положительным подкреплением, — объяснил я. — Дело в том, что пища, как таковая, очень важна для нас всех. Без нее мы не сможем жить. По сути, тебе, за твое свершение, дают то, что позволяет тебе продолжить жить, а это, согласись, очень весомо. Вот как-то так.
— Получается, что, если меня в наказание за какой-то проступок, оставят без обеда — у меня отнимут то, что позволяет мне жить? — спросил Скорпиус.
— В общем, да, — кивнул я. — И в этом, пожалуй, истинная сущность подобного рода наказаний. Вообще тема еды — это очень интересный и многогранный вопрос и, если не полениться и вдумчиво почитать о культурных традициях разных народов, можно почерпнуть много интересного. Но, вернусь к моему рассказу…
***
Пообедав, мы помогли Гермионе прибрать со стола и отправились на поиски жабы. Обнаружилась та в уборной соседнего вагона. Дверь была закрыта и на нее были наложены заглушающие чары, что однозначно давало понять: питомец Невилла не сам туда попал. Узнать кто именно сотворил мелкую пакость не представлялось возможным и мы все вчетвером вернулись в наше купе.
Невилл почти перестал стесняться и выяснилось, что он очень увлечен гербологией, хотя это увлечение отнюдь не радует его бабушку. Гермиона спросила нового знакомого на какой факультет тот хочет попасть и тот, смущаясь, сказал, что в Гриффиндор.
— Но почему именно туда? — спросил я.
— Мои родители и бабушка учились на этом факультете, — пожав плечами, ответил Невилл.
— А другие родственники? — продолжил расспрашивать я.
— Дед учился на Хаффлпаффе, — выдал наследник рода Лонгботтомов. — Прадед — тоже, прабабушка была с Райвенкло…
— Вот видишь: двое мужчин рода Лонгботтом из трех были выпускниками Хаффлпаффа, и это их ничуть не испортило, — высказал свое мнение Драко.
— Между прочим, декан этого факультета профессор Спраут — преподаватель именно гербологии, — поведал я. — Представь, сколько вопросов ты смог бы ей задать, находясь под ее опекой и каким вещам научиться!
— Если бы я была увлечена гербологией настолько же, насколько ею увлечен ты, я бы мечтала попасть на факультет, декан у которого специалист именно в этой области, — в свою очередь, высказалась Гермиона.
— А я и мечтаю туда попасть, но бабушка… — хмурясь, пробурчал Невилл. — Она хочет, чтобы я был похож на своего отца…
— Но, если тебя распределят на какой-то факультет, это же нельзя будет изменить? А бабушка… Ну, поворчит немного, ну, даже возможно поругается, вот только дело будет уже сделано, — я честно попытался заронить в голову Невилла сомнения. Понаблюдав за ним некоторое время, я понял, что на львином факультете ему делать нечего. И дело было даже не в том, что он не слишком-то щедро наделен чертами, свойственными гриффиндорцам. Просто я знал кто там сейчас учится и какие нравы царят на этом факультете. Невилл же, будучи стеснительным и неуверенным в себе мальчуганом, оказался бы среди львов в проигрышном положении.
— Бабушка любит тебя и хочет для тебя всего самого лучшего, — поддержала меня Гермиона. — Неужели она действительно всерьез может быть против того, чтобы ты получил возможность реализовать свою мечту?
— Нет, — неуверенно покачал головой Невилл, а мне оставалось лишь пожалеть его. Похоже, слухи об авторитарности леди Августы были даже несколько преуменьшены, если уж даже ее внук сомневался в том, что она поймет и примет его наклонности.
Мы втроем еще некоторое время убеждали Лонгботтома в том, что ему самое место в Хаффлпаффе, а когда все наши аргументы исчерпались, разговор перешел на другие темы. Так, болтая обо всем, мы и доехали до Хогвартса.
Хагрид собрал всех первокурсников и, перевезя их на лодках через озеро, сдал с рук на руки профессору МакГоннагал, которая и привела нас в небольшую комнату, перед тем, как отвести на распределение. Этот процесс волновал всех первокурсников, кроме меня и, пожалуй, Малфоя. Уизли рассказал, что нас всех ожидают страшные испытания, мы с Драко переглянулись и лишь фыркнули, услышав это, а Гермиона с Невиллом удивленно поглядели на Рона. Впрочем, его откровения произвели впечатления разве что на магглорожденных, да и то не на всех. Чистокровные дети и те из магглокровок, кто удосужился прочесть историю Хогвартса, представляли себе как именно происходит процедура распределения.
Наконец, нас ввели в Большой Зал.
Первой из нашей компании к табуретке со Шляпой отправилась Гермиона. Она была настроена весьма решительно и древний артефакт сообщил, что распределяет ее на Райвенкло, стоило лишь ему оказаться на голове у девочки. Малфой вполне предсказуемо отправился за стол Слизерина. На голове Невилла Шляпа пробыла добрых пять минут и, в итоге, красный от переполнявших его чувств Лонгботтом отправился за стол Хаффлпаффа. И, наконец, настала моя очередь.
— Гарри Поттер! — произнесла мое имя профессор МакГоннагал и я, успев пронаблюдать насколько округлились глаза Рона Уизли, отправился к табурету.
— Ну и что прикажешь с тобой делать? — поинтересовалась Шляпа, оказавшись на моей голове.
— Я хочу попасть на Хаффлпафф! — сообщил я ей.
— Что ты там забыл? — спросила она и мне показалось, что мой выбор ее удивил.
— Я не хочу на Гриффиндор потому, что меня туда интенсивно запихивают, Райвенкло — тоже не слишком мне подходит: наука не является для меня целью. Слизерин хоть и подходящее для меня место, но это слишком вызывающе. Остается лишь Хаффлпафф, — честно ответил я.
— Волк в овечьей шкуре? — не без ехидства уточнила Шляпа и заорала на весь зал: — Хаффлпафф!
Со стороны стола хаффлпаффцев раздались вначале неуверенные, а потом все более громкие аплодисменты, гриффиндорцы разочарованно загалдели, а я, спокойно сняв Шляпу, отправился за стол факультета, на который и хотел попасть.
***
— А почему именно туда? — спросил Скорпиус, когда я замолчал, чтобы промочить горло давным-давно остывшим чаем.
— Ну тут все довольно просто. В те времена в школе было два полюса: Гриффиндор и Слизерин. Эти два факультета жесточайше конкурировали друг с другом. И ладно бы просто конкурировали. Уже в те годы, что в школе учился Том Риддл, между этими факультетами намечалась конфронтация, а с того момента, как директором Хогвартса стал Дамблдор, все стало еще хуже. Из здоровой конкуренции взаимоотношения студентов этих факультетов превратились в прямое противостояние, с вкраплением взаимной вражды, а иногда и ненависти. Оказываться на любом из полюсов мне было совершенно невыгодно. Я планировал спокойно общаться со всеми учениками, которые меня заинтересуют. Райвенкло не подходил потому, что его представители обычно довольно замкнуты и настолько погружены в учебу, что ни для чего другого у них просто не остается ни времени, ни сил. Учитывая это, я, реализовывая свои планы, выглядел бы белой вороной на фоне райвенкловцев, — объяснил я.
— Ну да, школа, как место где учатся, тебе была нужна примерно также, как рыбке зонтик, — фыркнул Абрахас.
— Вот именно, — согласился я. — В мои планы входило наблюдать, простраивать связи и привлекать сторонников. И делать это так, чтобы все выглядело как можно естественнее. А что может быть обыкновеннее дружелюбного хаффлпаффца?
***
После распределения состоялся традиционный пир, потом Дамблдор толкнул речь, предупредив всех студентов о том, что ходить в коридор на третьем этаже строжайше запрещено, и пожелал спокойной ночи.
Профессор Спраут, сопровождавшая своих старых и новых подопечных до самой гостиной, вошла вслед за детьми и, быстрым взглядом пересчитав их, прикрыла за собой дверь.
— Прежде, чем все вы отправитесь в постели, я хочу сказать несколько слов, — начала она тихим голосом и все, даже клюющие носом первокурсники, обратились в слух, прислушиваясь к негромкой речи своего декана.
— Многие из вас слышали то, что я собираюсь сказать, но думаю, лишний раз услышать это никому не повредит, — улыбнувшись, продолжила она и я заметил на лицах старших ребят ответные улыбки. — Нам всем предстоит жить, учиться и работать вместе. Кто-то из вас учится в школе последний год, кто-то только начинает свое обучение, но и для тех, и для других, наш факультет навсегда останется второй семьей. Местом, где постараются помочь, выслушают, с удовольствием порадуются успехам и поддержат в трудные минуты.
Об учениках Хаффлпаффа говорят немного, однако, именно из них выросла большая часть артефакторов и целителей, поэтов и художников, учителей и воспитателей, геологов и гербологов. Именно мы обычно занимаемся селекцией животных и выводим новые сорта растений. Мы шьем одежду и куем оружие. Мы изготавливаем мебель и детские игрушки. Без нашей усидчивости и внимания — магический мир невозможен.
Гриффиндорцы — воины. Они поддерживают закон и порядок, умирают в войнах, защищают страну, когда появляется необходимость.
Равенкловцы — разум. Они изобретают зелья и заклинания, хранят, систематизируют, приумножают знания и исследуют все новое.
Слизеринцы — это воля и жажда жизни. Они превосходные политики и коммерсанты, заговорщики и дипломаты, шпионы и тайная полиция.
Но где были бы гриффиндорцы без оружия и артефактов, которые мы изготовляем)? На чем писали бы равенкловцы, не будь у них бумаги, пергамента, перьев и чернил, которые мы производим? Чем управляли бы слизеринцы, если бы мы не создавали материальных благ?
Я слушал профессора очень внимательно. Такой взгляд на мир оказался для меня нов и весьма неожидан. Мне хотелось задать ей множество вопросов, но я решил, что это подождет и продолжил прислушиваться.
— Мы не лезем в конфликты, не стремимся к явным атрибутам власти. Мы просто делаем то, что умеем и делаем это настолько хорошо, что о нашей роли в жизни магического мира, зачастую, забывают, но мы продолжаем трудиться и созидать, несмотря ни на что, — декан Хаффлпаффа обвела подопечных взглядом, который мне показался очень теплым и добрым. Видимо, сходные ощущения испытывал не один я, потому, что на лицах детей появились улыбки, а позы стали свободнее и непринужденнее. — А теперь по постелям! — скомандовала профессор, хлопнув в ладоши. — Завтра первый учебный день и всем надо выспаться. Расписания получите за завтраком.
ЗЫ. хорошо