Еще у Мэддока Гарри почувствовал, что очень и очень устал. Единственным четким желанием стало добраться до дому и рухнуть в постель. Спать… спать… спать. И горе тому безумцу, который решится разбудить его раньше, чем он выспится. Когда Гарри появился в камине Норы, это желание уже обладало не только четкостью, но, кажется, весом и объемом. Он прекрасно понимал, что прямо сейчас упасть и уснуть не получится, придется общаться, как-то реагировать, утешать, сочувствовать, а так хотелось просто лечь и отключиться. Стоя перед камином в гостиной Норы, Гарри отряхивал с себя сажу и пепел и собирался с силами, готовясь общаться, перебарывая себя, чтобы не уснуть прямо тут же. К его удивлению, это вполне удалось, и, отряхнувшись, он был готов ко всему. Ну, почти ко всему. Во всяком случае, он был полон решимости пережить ближайшие два часа.
Отряхнувшись, он обвел взглядом гостиную и обнаружил там родителей Рона, Габриэль, Гермиону и Драко уже вполне пришедшего в себя, во всяком случае он хоть и был бледен, но сидел на диванчике. Джинни не было и он подумал, что так, наверное, даже лучше. Вообще, собственное отношение к семейству Уизли озадачило Гарри: он не виделся с ними целых два года и думал, что встреча всколыхнет бурю чувств, но... Ничего такого он не ощутил. Нет, конечно, он был им очень рад и все такое, но за прошедшее время Уизли стали для него добрыми друзьями, но не более того. Ощущения от понимания этого факта были странными, но в то же время - это давало и определенные плюсы, например, Гарри не видел более необходимости хоть как-то объяснять свое двухгодичное отсутствие, он был готов ответить, если его спросят, но сам ничего рассказывать не собирался.
- Миссис Уизли, Габриэль, мистер Мэддок сказал, что вы можете навестить Рона хоть прямо сейчас. Он его устроил со всеми удобствами, и, проводив меня, видимо занялся им.
- Гарри, дорогой, - засуетилась миссис Уизли, - я могу что-нибудь сделать для тебя?
Как-то отстранено Гарри подумал: единственное, что может сейчас сделать эта замечательная женщина – оставить его в покое и дать ему поспать, но вслух, конечно, выдал вполне вежливый ответ:
- Нет, миссис Уизли, спасибо. Мне сейчас нужно только выспаться, у нас сегодня был довольно насыщенный денек.
- Тогда я пойду к Рону. Вы тут сами разберетесь же?
- Конечно. Спасибо.
читать дальшеГабриэль маячила молчаливой тенью в глубине гостиной. Гарри задумался о ней, и его с головой накрыли волны исходящего от девушки беспокойства, он ощущал ее эмоции как сильнейшие порывы ветра, способные снести на своем пути все, что им попадется. Ну, может быть и не снести, но уж с ног сбить – гарантировано. На мгновение Гарри испугался - эмоции Габриэль топили его, сводили с ума и лишали сил. Рефлекторно он попытался хотя бы немножко отстраниться от них, и к его радости ему это удалось. Не до конца, он все еще ощущал ее беспокойство, но гораздо глуше, отдаленнее, во всяком случае, ее эмоции перестали казаться ему его собственными, перестали заполнять его болезненной волной.
- Я с вами, миссис Уизли, - решительно сказала Габриэль.
- Да, да, пойдем, - ответила миссис Уизли, зачерпывая горсть летучего пороха, кидая его в камин и исчезая во вспышке зеленого пламени.
Габриэль быстро подошла к камину и в свою очередь исчезла в нем.
Гарри с облегчением перевел дух. Спать…
- Мистер Уизли, я, с вашего позволения, отправлюсь к себе на улицу Гриммо, - тихо сказал Гарри.
- Конечно, конечно! Ты как-то не очень хорошо выглядишь… - растеряно сказал Артур, Гарри ощущал, что тот тоже очень беспокоится за своего сына, и ему, в общем-то, не терпится отправиться вслед за супругой в загадочное жилище не менее загадочного мистера Мэддока.
- Гермиона… - Гарри задумался на несколько мгновений, пытаясь разобраться сходу в своих желаниях – ему хотелось, чтобы с ним пошли и Гермиона, и Драко. Оба. Это казалось очень естественным и, пожалуй, даже необходимым. – Драко, вы со мной? – спросил он.
Подруга и компаньон дружно кивнули, и вежливо попрощавшись с мистером Уизли, решительно шагнули к камину.
- Площадь Гриммо 12, - произнес Гарри, кинул в камин горсть темно-зеленого порошка, привычно прикрыл глаза и прижал к бокам руки; через несколько мгновений он с облегчением вылез из камина в собственном доме. Следом за ним появился Драко, а потом Гермиона. Драко, также как и он сам, буквально спал на ходу и держался, кажется, только на гордости и природной вредности, впрочем, ни то, ни другое сейчас не трогало Гарри.
- Я пошел спать, - буркнул он, и с трудом переставляя ноги, отправился в свою спальню. Дойдя до постели, рухнул на кровать и моментально уснул. Единственное что он успел с себя снять, прежде чем провалиться в сон, это очки.
Спал Гарри беспокойно. Причиной его беспокойства были сны. Нет, не такие ужасные, как в бытность Воландеморта, но тем не менее странные, будоражащие и донельзя яркие: ему снилась Гермиона – Гермиона утешающая его, Гермиона хлопочущая над раненым Драко, Гермиона негодующая, Гермиона задумчиво склонившаяся над очередной книжищей и Гермиона… не сидящая у постели бессознательного Рона. А еще снился Драко – Драко спящий, Драко творящий странные, незнакомые заклинания, Драко мечущий заклятия в Пожирателей и, почему-то, Драко обнимающий Гермиону. В этих странных снах ему до дрожи хотелось обнять их обоих, целовать Гермиону в каштановую макушку, прикасаться к серебристым прядям Драко, гладить загорелое плечо подруги и плоский живот компаньона. Он ворочался во сне, просыпался в ужасном смущении, поворачивался на другой бок и снова засыпал, погружаясь в те же пленительные картинки, снова просыпался и снова засыпал и опять погружался в картины, рисуемые сонным усталым мозгом. Реалистичные эротические сцены с участием их троих во сне не казались чем-то нереальным и запретным. Было так естественно целовать Драко, гладя при этом Гермиону, и наоборот – целоваться с Гермионой, гладя при этом стройное поджарое тело Драко. Молодые люди из снов наслаждались обществом друг друга, изучали себя и реакции своих партнеров с восторгом исследователей, первыми обнаруживших столь прекрасный способ взаимодействия и стремящихся познать его во всей многогранности. В моменты выныривания из прекрасных снов Гарри ощущал себя потерянным, одиноким и бесконечно несчастным и в то же время почему-то очень и очень виноватым.
Также неспокойно спал и Драко, только снились ему Гермиона, Гарри и он сам с ними. Он в своей спальне, также как и Гарри в своей, ворочался с боку набок - то просыпаясь, то обратно проваливаясь в сон. Сны были настолько яркими и четкими, что просыпаясь, он не мог с уверенностью сказать – сон это был, или явь. Сквозь сонную пелену его это неимоверно бесило: слишком глубока была в юноше привычка все держать под жестким контролем. Слишком не привык он проявлять явным образом свои эмоции, а в беспокоящих его снах он видел себя рядом с людьми, которых он столько лет шпынял, которым так жестоко завидовал, счастливо смеющимся шуткам; смущенным вниманием, оказываемым ему, и своим желанием оказывать внимание и проявлять заботу; расстроенным чем-то; обрадованным какой-то глупой мелочью; страстным в объятиях молодого мужчины и женщины; и даже болезненно нежным, целующим переплетение молодых прекрасных тел Гермионы и Гарри. Где-то в полусне он даже пытался убедить себя, что это всего лишь сны и на самом деле так быть в принципе не может, но получалось неубедительно. Эти странные сны были куда привлекательнее и казались куда как правильнее, чем привычные наяву маска надменности и холодности и извечный контроль. Во снах ему было настолько легко и комфортно без нее, что в моменты просыпания, он даже думал, а не попробовать ли отказаться от маски и в реальности, вдруг этот поступок приведет его к тому же состоянию счастья, которое он испытывал во сне.
Гермиона умыкнула из спальни Драко Книгу и искренне думала, что вот сейчас-то, пока все так тихо и спокойно, она почитает. Девушка удобно устроилась на кровати в своей комнате, распахнула фолиант и прочитала буквально пару страниц, прежде чем ее сморил совершенно необоримый сон. Почти засыпая, она заложила место, где читала, какой-то бумажкой, отложила тяжеленный фолиант и уснула. Сны, посетившие ее, были странными; таких ярких и запоминающихся сновидений у девушки, пожалуй, до этого не было никогда. Она спала и четко понимала, что спит и видит сны, но их реалистичность потрясала. Ей снились Гарри и Драко. И она сама с ними. Песчаный пляж на берегу маленького лесного озера, вокруг ни души – только они втроем, легкий дымок от костра, палатка под раскидистым дубом, купание под луной нагишом, страстные объятия на шелковистой траве в густой тени какого-то куста, пение птиц и капли дождя, барабанящие по матерчатой крыше походного жилища. И тишина… Посиделки на крутом берегу чудесного озера втроем, в тишине… Так, оказывается, прекрасно – можно втроем просто сидеть, свесив ноги с обрыва, касаясь друг друга, и молчать. Ей казалось, что молчат они о чем-то глубоко и неразрывно общем. Каждый по своему: молчание Гарри казалось надежным, глубоким и теплым; молчание Драко было легким, мягким и немножко ехидным; ее собственное молчание – заботливым, задумчивым и созерцательным. Одной из граней своего разума, понимающей, что это сон, и привыкшей раскладывать все по полочкам, Гермиона удивлялась ситуациям, моделируемым ее спящим сознанием, но картинки, которые она наблюдала, были ей приятны и вполне понятны, хоть и воистину непривычны.
Проспала вся честная компания, после приключений и потрясений, чуть меньше суток. Пробудились все трое почти синхронно, на дворе было около восьми утра пятницы 7 августа 2000 года, и каждый четко понимал, что им есть, что обсудить втроем. И каждый по своим причинам опасался этого разговора. Все трое во сне обрели некое озарение и понимание, если не своих желаний, то того, что происходит: Гарри, проснулся с четким пониманием - Гермиона любит Драко, а Драко, в свою очередь, любит Гермиону. Он непостижимым образом осознал, что тоже любит Гермиону, и обрел веские подозрения о своих собственных чувствах по отношению к Драко. Проснувшись, он довольно долго валялся в постели, пытаясь представить себе, как теперь ему общаться с Драко. Не то чтобы он не хотел пересекаться с ним. Просто его до крайности смущали увиденные во сне-озарении картинки. Смущали, но не отталкивали. Почему-то сомнений об истинности откровений, пришедших во сне, не возникало ни на минуту. Он помнил об обещании Малфоя рассказать, как выразился рекомый, «все», но почему-то после странного сна совершенно не стремился к тому, чтобы этот разговор «по душам» вообще состоялся, скорее наоборот – предстоящий разговор тяготил его, казался лишним и совершенно не нужным.
Драко, проснулся с четким осознанием, что влюбился в Гермиону и проникся какими-то непонятными и невероятными чувствами к несносному Поттеру. Проснувшись, он, как и Гарри, валялся в постели, пытаясь понять – как теперь строить отношения с гриффиндорцем. Он надеялся на Гермиону, на ее многолетнее знакомство с Поттером, на то, что уж она-то что-нибудь да придумает. Неспешно перебирая мысль за мыслью и ощущая, как постепенно просыпается организм, Драко вдруг вспомнил о вчерашнем обещании, которое он дал Поттеру. И ему почему-то захотелось немедленно вскочить с постели, пойти к Гарри и, даже рискуя получить по балде, разбудив его, рассказать ему все, что он о нем думает, о своих чувствах к Гермионе, о своих невероятных чувствах к самому Гарри, а дальше – будь что будет.
Гермиона проснулась, смирившись с неожиданно свалившимся на нее знанием о том, чего она действительно хочет, и что чувствует к двум молодым людям, и полным непониманием – как добиться желаемого. Само по себе ни то, ни другое знание не было для нее новостью, а явилось, как бы подтверждением, помогшим смириться с данностью, но особой радости от этого не прибавлялось. Она понимала, что что-то придумывать придется именно ей. Единственное, что радовало в сложившейся дурацкой ситуации – Драко будет выступать ее союзником, и уж вдвоем они что-нибудь изобретут. Она лениво прикидывала варианты, но выход не находился и это ее порядком раздражало.
Так или иначе и Гарри, и Драко, и Гермиона вылезли из постелей и спустились в кухню - завтракать. Завтрак проходил в достаточно странной обстановке, каждый из сидящих за столом был все еще в плену своих впечатлений от снов, и, может быть именно поэтому, все были как-то подчеркнуто, может быть даже несколько преувеличенно, вежливы, и все трое старались молчать, боясь ляпнуть что-нибудь этакое. Первой сложившееся молчание решилась нарушить Гермиона. Нейтральным тоном, с таким выражением на лице, с каким обычно говорят “о погоде, о природе”, она сказала:
- Вы знаете, мне сегодня ночью снились какие-то странные сны. Фантастические просто, я бы сказала.
Реакция на ее слова донельзя удивила девушку: Гарри покраснел, а Драко побледнел, и оба воззрились на нее так, будто она рассказала нечто такое, о чем не принято рассказывать в приличном обществе.
- Я вдруг превратилась в тыкву? Или я сказала что-то не то? - удивленно поинтересовалась Гермиона, переводя взгляд с Гарри на Драко и обратно, некоторое время подождала ответа и, не дождавшись, спросила: - Что происходит? Чего вы молчите? Может мне кто-нибудь объяснить, отчего это вы с утра пораньше такие все из себя вежливые до тошноты? - Гермиона вновь обвела взглядом парней.
- Ты знаешь, сегодня и мне снились сны. Тоже вполне фантастические... - отчаянно смущаясь, выдавил из себя Гарри и залился краской.
- И мне тоже сегодня снилось... - произнес Драко, глядя в свою тарелку.
До Гермионы стало постепенно доходить: кажется, странные сны посетили в эту ночь не одну ее и, похоже, содержание снов смутило всех троих. Чтобы как-то подтвердить или опровергнуть свою догадку, она, немного подумав, решилась позадавать наводящие вопросы.
- То, что вы увидели во снах, вас чем-то озадачило?
Молодые люди синхронно кивнули, а Гермиона поняла, что кажется ее догадка верна.
- Сны были очень яркими, похожими на явь?
- Угу, - также синхронно пробурчали в ответ Гарри и Драко переглядываясь.
- И вы оба проснулись с каким-то, скажем, пониманием? Решением? Идеей?
На лицах обоих парней явным образом можно было прочитать все, что они в этот момент думают. Драко взял себя в руки первым - видимо сказалась многолетняя привычка к контролю за выражением лица.
- Да, Гермиона, ты права. Во всяком случае я проснулся с ощущениями именно понимания и идеи. И, возможно, найденного решения, - тихо сказал Драко.
- Нечто подобное проснувшись испытывал и я. Только... Как-то все это... Чересчур, что ли? - слегка севшим голосом сказал Гарри. Он начал догадываться, что роль сновидца в эту ночь досталась не ему одному, и, внимательно поглядев на подругу, спросил: - Ты тоже сегодня видела сны?
Гермиона покраснела, побледнела, отпила несколько глотков сока из своего бокала и кивнула.
- Так, так... - сказал Драко традиционно немножко растягивая слова, - что-то мне подсказывает, что сегодня наша компания представляет из себя достойных продолжателей дела Трелони. Гермиона, Гарри, сны, увиденные сегодня, показались вам чем-то вроде пророчества? Можно поинтересоваться, что вам снилось? - предвосхищая возможную вспышку негодования и внимательно рассматривая сотрапезников, Драко поспешно добавил: - Если увиденное во сне кажется чересчур... личным, и рассказывать не хочется - то на мой вопрос можно не отвечать.
- Я не хочу рассказывать про сон, Малфой. Но. От твоего вчерашнего обещания рассказать мне что-то - я тебя освобождаю. Если не хочешь - не рассказывай, - быстро сказал Гарри.
- Вот, кстати, о моем обещании. Мне тяжело, но я считаю, что должен. Гермиона, останься, - сказал Драко, увидев, что девушка собралась встать и уйти из кухни. - Это личное, но ты - не чужая. И большую часть из того, что я собираюсь сказать Гарри - знаешь.
Гермиона заинтересованно поглядела на Драко. Уходить она, видимо, таки передумала. Драко собирался с мыслями, пытаясь облечь в слова свои противоречивые чувства, и, собравшись, заговорил:
- Когда мы с тобой познакомились, Гарри, ты был знаменит из-за того, чего даже не помнишь. На первом курсе была история с философским камнем, все о ней знают, но знают не до конца, не полностью. А я видел Темного Лорда в Запретном лесу, рядом с тобой... Я хорошо помню твой страх, твою решимость и серебряную кровь единорога на земле. Тогда я был ребенком, завистливым, трусливым. Настало лето и отец, конечно, поощрял мое стремление быть самым-самым, но он что-то такое говорил, пытаясь заронить в мою душу сомнения в моей непогрешимости, но мне было дико обидно, когда ты отверг мою дружбу, я бесился, когда ты презирал меня и я отмахнулся тогда от намеков отца. А ты… Ты раз за разом одерживал верх. Во всем. Ты просто себе представить не можешь КАК же меня это бесило! Я всегда поражался тебе и злился на тебя. А ты продолжал игнорировать меня, как бы я не лез из кожи вон. Чтобы привлечь хоть толику твоего внимания я оскорблял твоих друзей, а ты методично и умело ставил меня на место. Эта детская ненависть в какой-то момент зашла слишком далеко. Я уже не мог остановиться. Меня стало действительно заносить. Я уже не мстил тебе, не просто подшучивал и пакостил, а делал больно и радовался, когда ты смотрел на меня своими прекрасными зелеными глазищами и отвечал мне, - говорить Драко было трудно. Но чем больше он открывался, тем, казалось, проще дается этот процесс.
- Сейчас я думаю - какой же я был дурак! Я хотел бы, чтобы все было по-другому, но не представлял - как изменить то, что сложилось. Не знал, что делать со своими чувствами. Я боялся своего смятения, я боялся проиграть тебе, я боялся, что ты просто отшвырнешь меня и все. А потом был огонь в выручай-комнате. Ты спас мне жизнь. Дважды. Наверное, именно в том огне я сумел разобраться в своих чувствах, сжечь в нем вражду.
Драко говорил и ощущал, как стена, много лет возводимая между ним и Гарри, постепенно рушится. Хотя бы с его стороны. Он отчаянно надеялся, что у Гарри хватит сил и решимости разобрать сие строение и со своей стороны тоже, иначе все было бы слишком печально. Гарри и Гермиона сидели затаившись и внимательно слушали рассказ Драко.
- Я разобрался в себе и понял, что на самом деле, если отбросить детскую зависть и обиды – я уважаю тебя, Гарри Джеймс Поттер, именно тебя, а не ореол славы, которым ты всегда был окружен. Кто-то боготворит тебя, кто-то пресмыкается, кто-то ненавидит, кто-то боится, а я уважаю. Твою внутреннюю силу. Твое мужество и решимость снова и снова противостоять этой твари, твою готовность к смерти. Я знаю - ты устал от битв и загадок, но, невзирая на это, ты всегда делал и делаешь то, что должен. Ты упрямо идешь вперед. Несмотря ни на что, все равно продолжаешь идти.
Я помню наше с тобой недавнее рукопожатие. И надеюсь, что это было началом крепкой дружбы между нами. Прошлого не воротишь, сделанного - не переделаешь. Но будущее полностью зависит от нас.
Драко замолчал. Тишина, воцарившаяся в кухне, казалась столь глубокой, что полет мухи был бы, наверное, сродни полету реактивного самолета на низкой высоте. Подумав немного, Драко продолжил:
- Сегодня ночью, кажется, всех нас посетили сны. Я хочу рассказать вам, что снилось мне...
- Не надо, Драко, - прервала его Гермиона. Ей показалось - она знает ЧТО сейчас скажет Драко, но уверенности в своевременности таких слов не было никакой.
- Надо, Гермиона. Надо. Это вопрос честности между нами. Это важно для меня. Верь мне, - мягко сказал он, встал из-за стола, подошел к девушке сзади и успокаивающе положил руки ей на плечи. Гермиона запрокинула голову и снизу поглядела на спокойное лицо Драко. Оно светилось от внутренней решимости, и в эту минуту он был воистину прекрасен. Гермиона накрыла своей рукой руку Драко и слегка сжала, словно желая сказать: “Я с тобой, все будет хорошо”.
Гарри несколько мгновений рассматривал парочку на другой стороне стола: высокий, все еще очень бледный после травм Малфой, Гермиона, с тревогой смотрящая на него, - оба были такими родными и близкими, что в груди что-то сжалось. Он непостижимым образом знал, что скажет сейчас Драко. Он хотел услышать эти слова. И не хотел этого. Мысли метались в голове испуганными зайцами. В эту минуту Гарри было очень не по себе, он разрывался между желанием крепко обнять их обоих и - немедленно сбежать на край света и там тихо удавиться. Внезапно решившись, он резко встал, подошел к ним, положил одну руку на талию Драко, другую - на плечо Гермионы поверх руки Драко, наклонился, поцеловал ее в висок, медленно выпрямился, расправляя плечи, - Гермиона про себя отметила: Гарри выше Драко на пол головы, и несколько шире в плечах, и вообще как-то крепче, что ли - поглядел на бывшего врага в упор и, властно привлекая к себе, охрипшим голосом произнес:
- Действительно, не надо, Драко. Я и так все знаю.
- Мерлин мой! Гарри! Ты знаешь?! - выдохнула пораженная разворотом событий Гермиона.
- Что Драко любит тебя и, кажется, неравнодушен ко мне? Что ты любишь меня и Драко? Да. Сон. Я понял это сегодня во сне.
Гарри смотрел в лицо Гермионы, запрокинутое к ним с Драко.
- А... - растерянно пролепетала девушка.
- И я. Во сне я понял, а проснувшись, подумав, - поверил. Я люблю тебя, Гермиона, - торжественным голосом сказал Гарри, и, переведя взгляд на Драко, тихо добавил, - и, кажется, неравнодушен к тебе, Драко. Как бы дико это не звучало.
Драко застыл, словно громом пораженный, - только что Поттер признался, что неравнодушен к нему, Драко Малфою. И к Гермионе. Вот это да! А они с Гермионой ломали голову, как же им быть и что делать. А тут, так запросто, все получилось... И горячая рука так естественно и властно обнимает его, будто делала это всегда. От накативших на Драко ощущений впору было рехнуться. И если бы не устойчивая привычка к контролю, которая в очередной раз пришла ему на помощь, он наверное так бы и сделал. Гигантским усилием он взял себя в руки и, тряхнув головой, вернулся к реальности.
- Ох, Поттер... Ну умеешь ты ошарашить... - тихо сказал Драко, в свою очередь обнимая Гарри и прижимаясь к нему.
- Да, я такой, - с легким смешком ответил Гарри, к своему удивлению получая огромное удовольствие от того, что Драко прижался к нему, а Гермиона гладит его по руке, - мы, гриффиндорцы, вообще - народ решительный.
- Безбашенный, - съехидничал Драко.
- Ага, - просто согласились Гарри и Гермиона.
- Зато с нами не соскучишься, - улыбаясь, сказала Гермиона.
- Вот это - точно, - согласился Драко. - Уж что-что, а соскучиться с вами, действительно, не выйдет. Ну, и что мы будем делать, такие все из себя загадочные?
- Жить! - оптимистично ответил Гарри, наслаждаясь моментом.
- Кстати о жить, - задумчиво сказала Гермиона, - У вас есть идеи, что делать со сбоями магии?
Гарри разорвав объятия уселся на стул и взъерошив волосы заговорил:
- Я прикидывал так и эдак и вот к чему пришел: мне эта ситуация напоминает сказку. Про дракона и драконоборца, в которой драконоборец становится драконом после победы, и оказывается, что победа эта, боггарта ей в задницу, была только ради того, чтобы победитель превратился в дракона, чтобы со временем нашелся новый драконоборец, который… И история повторяется. И так и ходит по кругу. Магам и волшебникам придется придумать что-то чтобы разомкнуть этот круг. Есть идеи? Пожелания? Предложения? Желательно более конструктивные, чем немедленно убиться об ближайшую стену.
- Погоди. Дракон - Воландеморт? С чего это мы вдруг можем уподобиться Воландеморту?
- Гермиона, что с твоей головой? Что с твоей сообразительностью? Ты здорова?
- Гарри!
- Что «Гарри»?! Смотри. Даже такой слабый в теории магии человек как я, и то дотумкал. По-моему расклад предельно прост и выглядит так: чтобы восстановить уровень магической энергии нужно, - Гарри небрежным жестом призвал к себе перо и бумагу и лихорадочно стал писать и рисовать схему, наглядно иллюстрируя свои слова:
- А) прогнать всех представителей магического мира через тест на способность к производству магической энергии;
Б) неспособным - запретить использовать магию под угрозой расстрела через повешение;
В) способных - обучить пользоваться своими способностями заново;
Г) опять же – способных обязать пользоваться всеми необходимыми ингредиентами.
Из всего это следует извечная проблема статуса крови, и мы имеем новый аспект этой мало разрешимой проблемы – что делать с потомками волшебников, не ставшими магами, в тот момент, когда им запретят пользоваться магией. Они не вольются в маггловский мир по понятным причинам. И в магическом мире им, по сути, делать будет нечего, как только им запретят колдовать! Салазар всемогущий, они же просто по миру пойдут. Все, оптом! - Гарри рисовал, и, кажется, сам еще больше проникался ужасом посетившего его озарения.
- Вам это ничего не напоминает? Это же учение долбучего Темного Лорда в чистом виде. Ну минус перегибы, появившиеся вследствие съезжания егонной крыши. - Гарри раскраснелся, рисуя, он непроизвольно ерошил свои волосы и теперь был взлохмачен куда больше чем обычно.
- Хотя… может быть… Во! Идея, - он уставился невидящим взором в пространство, осмысляя пришедшую в голову идею. Гермиона и Драко внимательно слушали его, пытаясь угнаться за ходом его мыслей.
- Можно составить каталог всех известных заклинаний, их много, но работа вполне выполнима. Так? Так.
Далее. Надо придумать две вещи: первая, единицу измерения для магической энергии и вторая – способ, которым можно померить, сколько этих самых единиц магической энергии потребляет каждое заклинание из каталога. И, в соответствии с этим, присвоить заклинаниям, ну не знаю, уровень, скажем. Можно их объединить в группы. Скажем с градацией по 10 единиц. Скажем, любимый наш пример – акцио – потребляет 1 еденицу энергии, а например Вингардиум Левиоса – 3, а, ну не знаю, эпискей - 8. Это одна группа заклинаний, скажем, первого уровня. Ну и так далее – принцип понятен?
Гермиона неуверенно кивнула.
- Следующий шаг – как это считать я не понимаю, но… придется что-то измыслить. Надо посчитать хотя бы приблизительное количество магической энергии, которое наличествует сейчас в мире, и прикинуть, каков должен быть ее объем, чтобы магия не глючила. Это, кстати, будет сделать достаточно просто, зная, сколько потребляется энергии одним заклинанием. После этого подождать сколько-то времени, пока она сама накопится и, в дальнейшем, чтобы не возникали глюки – держать ее не ниже этого уровня. То есть, по сути – должен быть введен тотальный контроль за использованием магии как таковой. Ну и дальше опять же, по-моему у магического мира три пути:
- либо магический мир наличие волшебников допускает, но ограничивает их возможности пользования магией определенными рамками. Замечу – рамки, скорее всего, будут очень и очень узки. Кто будет заниматься жизнеобеспечением этих несчастных – одному Мерлину известно.
- либо вот буквально с завтрашнего дня прекращается допуск в магический мир волшебникам. И оставляется только магам. А наличествующих уже волшебников придется как-то держать в рамках и обеспечивать им достойную жизнь, до момента пока их текущее поколение не вымрет как класс, а их дети, внуки, правнуки или даже праправнучки все поголовно не станут-таки магами. И вот там их рамки и ограничения будут сняты.
- либо резко придумывается способ, как обеспечить магический мир нужным количеством магической энергии, и все остается, как было. И это, по-моему – самый приемлемый выход из ситуации, в которой мы сейчас находимся.
Правда же я вас обрадовал?
Гарри закончил говорить и все трое надолго замолчали, задумавшись.
Первым пришел к каким-то выводам бывший слизеринец.
- Ситуация – предельно идиотская, вида “и так плохо, и так не хорошо”. Если не ограничивать волшебников – то нынешние сбои с магией через некоторое время могут оказаться цветочками. Если их ограничить – найдется достаточно недовольных, готовых отстаивать свои права с палочками в руках, и будет гражданская война, которая приведет к еще большим сбоям. Когда наши имена всплывут в качестве авторов информации, приведшей к ограничениям, то я оцениваю шансы на наше выживание после этого процентов в двадцать, если быть оптимистичным – в двадцать пять. В общем, я лично считаю самым разумным действовать следующим образом: мы сдадим наши выкладки Кингсли и уедем из Англии. Может быть безопаснее будет остаться на неопределенное время в стране, где маг – это не экзотика, а норма. Мы обяжем министра не разглашать, откуда он взял эту информацию - это даст, пусть и небольшую, но страховку.
- А что даст отъезд из страны? Ты готов всю оставшуюся жизнь прятаться в каких-нибудь гребенях и бояться, что на порог твоего дома могут явиться «друзья» из Англии в попытке свести с тобой счеты? Да и зачем куда-то ехать, если Кингсли не разгласит авторство? - поинтересовался Гарри.
- На тему неразглашения – есть поговорка: «все тайное когда-нибудь становится явным», а я перестраховщик. Бояться же придется только в том случае, если в упомянутых тобою гребенях сидеть на попе ровно и не отсвечивать. Не забывай, я лорд Малфой. Я богат, знатен, у меня есть большой процветающий бизнес и все такое. Убить меня в Англии проще, чем убить меня же в любой другой стране мира.
- Это почему это? Территория другой страны прибавляет Малфоям бессмертия? - ехидно спросила Гермиона.
- Да нет, бессмертия я там, конечно, не обрету. А вот гражданство – могу, и ты можешь. И Гарри - тоже. Убить в чужой стране не последних граждан этой страны – сложнее. Плюс у нас будет больше времени, чтобы подготовиться к обороне. Мне кажется, что вся эта ситуация пахнет очередной войной. Кингсли мужик решительный и достаточно жесткий - он подумает, задаст работы аналитикам, те придут к таким же выводам, что и Гарри, и, скорее всего, волшебников резко ограничат в правах, они, естественно, с этим не согласятся, естественно, часть из них упрется и схватится - правильно - за палочки, чтобы отстаивать свои права любой ценой. Это, в свою очередь, приведет к еще большему истощению магии.
А теперь подумай. Вспомни свое собственное предубеждение против «темных магов», и прикинь – каковы шансы на то, что магическое сообщество адекватно воспримет чудесные новости. Что-то мне подсказывает, что Воландеморт покажется, на фоне вспыхнувших страстей, кроткой овечкой. Министерству придется устраивать жесткий строяк, ибо если его не устроить практически немедленно – магический мир вообще накроется медным тазом. И я готов спорить на галлеон - информация о том, что именно мы первыми нашли причину сбоя магии, просочится в широкую общественность. А дальше остаткам Пожирателей не составит никакого труда начать следующий виток военной кампании, только теперь под девизом – министерство притесняет волшебников по наущению Гарри Поттера, Гермионы Грейнджер и юного лорда Малфоя. Мы очень быстро окажемся персонами нон грата в Англии. К этому моменту я бы предпочел оказаться где-нибудь подальше отсюда. Ты нет?
Гермиона и Гарри переглянулись и оба глубоко задумались.
- А ведь Драко прав, Гермиона, - тихо сказал Гарри.
- Ну, допустим. Он прав. Но уехать в чужую страну...
- Гермиона, тебе не кажется, что лучше жить в чужой стране, но жить, и жить неплохо, чем героически погибнуть на родине? - поинтересовался Драко.
- Мерлинова борода! Драко! Я никогда не думала, что может так выйти... Это все так... Неожиданно, так сложно... И так страшно. Кажется, это страшнее чем то, что мы уже пережили...
- Да, Гермиона. Это действительно - страшно. Но мы постараемся справиться. И еще. У меня есть два дела, которые я просто обязан исполнить.
- Какие? - спросил Гарри.
- Мне нужно попасть в Малфой-мэнор. Там мне нужно найти и похоронить родителей. Кингсли ничего не сказал о них в нашу последнюю встречу либо потому, что не успел, либо потому, что не захотел меня расстраивать, либо потому, что их не нашли. В первое и второе я не верю. Третье... Скорее всего. Большая часть дома обрушилась... Но... Я должен, понимаешь?
- Понимаю. Но это не безопасно, насколько я представляю себе ситуацию. Ты озвучил одно дело, - сказал Гарри, - а второе?
- Второе - там же. Нужно постараться проникнуть в подземелья...
- Зачем? - спросила Гермиона напряженно.
- Там... Ладно. Короче, там под домом не только известный вам подвал. Там ... ну, много чего. В частности - там есть комната, в которой хранится много всяких полезных вещей. Начиная от документов, заканчивая кое-какими артефактами и зельями. Я бы хотел, чтобы они были у меня.
- Ну, допустим, к Малфой-мэнору, пусть и разрушенному - мы попадем достаточно просто... Но в подземелья... Как? - спросила Гермиона.
- Аппарировать. Защита этих помещений должна спокойно меня пропустить.
- А если там тоже все обрушилось? У тебя обнаружилась тяга к экзотическим способам самоубийства после плотного общения с гриффиндорцами? - спросил Гарри.
Драко усмехнулся шутке и ответил:
- Я надеюсь, что там все осталось в целости. Там... довольно глубоко, надежные толстые стены и все такое... Ну, и есть способ узнать обрушилось там все или нет.
- Способ?
- Как тебе сказать... я думаю, что он есть. Во всяком случае, попробовать я просто обязан.
- Ладно. Но я иду с тобой, - непререкаемым тоном заявил Гарри.
- И я с вами! - сказала Гермиона.
- Нет, Гермиона. Ты останешься тут.
- Опять?!
Гарри и Драко переглянулись, и Гарри жестко сказал:
- Мы не позволим тебе рисковать собой. Тем более, что у тебя пока не очень получается подчинить себе свою магию. Ты останешься тут, свяжешься с Норой, узнаешь как Рон. И будешь писать сочинение про ситуацию с магией для Кингсли, - тон Гарри смягчился, и он очень мягким голосом прибавил: - Ну пожалуйста, Гермиона, так будет лучше.
- Нет, Гарри. Я пойду с вами. Соваться в загадочные подземелья я не буду. Но помочь Драко найти родителей я, по-моему, обязана!
- Хорошо. Итак. Действуем следующим образом - сейчас связываемся с Норой и узнаем насчет Рона. После чего отправляемся в Малфой-мэнор, ищем останки родителей Драко. Дальше действуем по обстоятельствам. Все согласны?
Драко и Гермиона кивнули.
- Ну что ж. Начнем с Норы, - сказал Гарри, подходя к камину и зачерпывая немножко летучего пороха.
Отряхнувшись, он обвел взглядом гостиную и обнаружил там родителей Рона, Габриэль, Гермиону и Драко уже вполне пришедшего в себя, во всяком случае он хоть и был бледен, но сидел на диванчике. Джинни не было и он подумал, что так, наверное, даже лучше. Вообще, собственное отношение к семейству Уизли озадачило Гарри: он не виделся с ними целых два года и думал, что встреча всколыхнет бурю чувств, но... Ничего такого он не ощутил. Нет, конечно, он был им очень рад и все такое, но за прошедшее время Уизли стали для него добрыми друзьями, но не более того. Ощущения от понимания этого факта были странными, но в то же время - это давало и определенные плюсы, например, Гарри не видел более необходимости хоть как-то объяснять свое двухгодичное отсутствие, он был готов ответить, если его спросят, но сам ничего рассказывать не собирался.
- Миссис Уизли, Габриэль, мистер Мэддок сказал, что вы можете навестить Рона хоть прямо сейчас. Он его устроил со всеми удобствами, и, проводив меня, видимо занялся им.
- Гарри, дорогой, - засуетилась миссис Уизли, - я могу что-нибудь сделать для тебя?
Как-то отстранено Гарри подумал: единственное, что может сейчас сделать эта замечательная женщина – оставить его в покое и дать ему поспать, но вслух, конечно, выдал вполне вежливый ответ:
- Нет, миссис Уизли, спасибо. Мне сейчас нужно только выспаться, у нас сегодня был довольно насыщенный денек.
- Тогда я пойду к Рону. Вы тут сами разберетесь же?
- Конечно. Спасибо.
читать дальшеГабриэль маячила молчаливой тенью в глубине гостиной. Гарри задумался о ней, и его с головой накрыли волны исходящего от девушки беспокойства, он ощущал ее эмоции как сильнейшие порывы ветра, способные снести на своем пути все, что им попадется. Ну, может быть и не снести, но уж с ног сбить – гарантировано. На мгновение Гарри испугался - эмоции Габриэль топили его, сводили с ума и лишали сил. Рефлекторно он попытался хотя бы немножко отстраниться от них, и к его радости ему это удалось. Не до конца, он все еще ощущал ее беспокойство, но гораздо глуше, отдаленнее, во всяком случае, ее эмоции перестали казаться ему его собственными, перестали заполнять его болезненной волной.
- Я с вами, миссис Уизли, - решительно сказала Габриэль.
- Да, да, пойдем, - ответила миссис Уизли, зачерпывая горсть летучего пороха, кидая его в камин и исчезая во вспышке зеленого пламени.
Габриэль быстро подошла к камину и в свою очередь исчезла в нем.
Гарри с облегчением перевел дух. Спать…
- Мистер Уизли, я, с вашего позволения, отправлюсь к себе на улицу Гриммо, - тихо сказал Гарри.
- Конечно, конечно! Ты как-то не очень хорошо выглядишь… - растеряно сказал Артур, Гарри ощущал, что тот тоже очень беспокоится за своего сына, и ему, в общем-то, не терпится отправиться вслед за супругой в загадочное жилище не менее загадочного мистера Мэддока.
- Гермиона… - Гарри задумался на несколько мгновений, пытаясь разобраться сходу в своих желаниях – ему хотелось, чтобы с ним пошли и Гермиона, и Драко. Оба. Это казалось очень естественным и, пожалуй, даже необходимым. – Драко, вы со мной? – спросил он.
Подруга и компаньон дружно кивнули, и вежливо попрощавшись с мистером Уизли, решительно шагнули к камину.
- Площадь Гриммо 12, - произнес Гарри, кинул в камин горсть темно-зеленого порошка, привычно прикрыл глаза и прижал к бокам руки; через несколько мгновений он с облегчением вылез из камина в собственном доме. Следом за ним появился Драко, а потом Гермиона. Драко, также как и он сам, буквально спал на ходу и держался, кажется, только на гордости и природной вредности, впрочем, ни то, ни другое сейчас не трогало Гарри.
- Я пошел спать, - буркнул он, и с трудом переставляя ноги, отправился в свою спальню. Дойдя до постели, рухнул на кровать и моментально уснул. Единственное что он успел с себя снять, прежде чем провалиться в сон, это очки.
Спал Гарри беспокойно. Причиной его беспокойства были сны. Нет, не такие ужасные, как в бытность Воландеморта, но тем не менее странные, будоражащие и донельзя яркие: ему снилась Гермиона – Гермиона утешающая его, Гермиона хлопочущая над раненым Драко, Гермиона негодующая, Гермиона задумчиво склонившаяся над очередной книжищей и Гермиона… не сидящая у постели бессознательного Рона. А еще снился Драко – Драко спящий, Драко творящий странные, незнакомые заклинания, Драко мечущий заклятия в Пожирателей и, почему-то, Драко обнимающий Гермиону. В этих странных снах ему до дрожи хотелось обнять их обоих, целовать Гермиону в каштановую макушку, прикасаться к серебристым прядям Драко, гладить загорелое плечо подруги и плоский живот компаньона. Он ворочался во сне, просыпался в ужасном смущении, поворачивался на другой бок и снова засыпал, погружаясь в те же пленительные картинки, снова просыпался и снова засыпал и опять погружался в картины, рисуемые сонным усталым мозгом. Реалистичные эротические сцены с участием их троих во сне не казались чем-то нереальным и запретным. Было так естественно целовать Драко, гладя при этом Гермиону, и наоборот – целоваться с Гермионой, гладя при этом стройное поджарое тело Драко. Молодые люди из снов наслаждались обществом друг друга, изучали себя и реакции своих партнеров с восторгом исследователей, первыми обнаруживших столь прекрасный способ взаимодействия и стремящихся познать его во всей многогранности. В моменты выныривания из прекрасных снов Гарри ощущал себя потерянным, одиноким и бесконечно несчастным и в то же время почему-то очень и очень виноватым.
Также неспокойно спал и Драко, только снились ему Гермиона, Гарри и он сам с ними. Он в своей спальне, также как и Гарри в своей, ворочался с боку набок - то просыпаясь, то обратно проваливаясь в сон. Сны были настолько яркими и четкими, что просыпаясь, он не мог с уверенностью сказать – сон это был, или явь. Сквозь сонную пелену его это неимоверно бесило: слишком глубока была в юноше привычка все держать под жестким контролем. Слишком не привык он проявлять явным образом свои эмоции, а в беспокоящих его снах он видел себя рядом с людьми, которых он столько лет шпынял, которым так жестоко завидовал, счастливо смеющимся шуткам; смущенным вниманием, оказываемым ему, и своим желанием оказывать внимание и проявлять заботу; расстроенным чем-то; обрадованным какой-то глупой мелочью; страстным в объятиях молодого мужчины и женщины; и даже болезненно нежным, целующим переплетение молодых прекрасных тел Гермионы и Гарри. Где-то в полусне он даже пытался убедить себя, что это всего лишь сны и на самом деле так быть в принципе не может, но получалось неубедительно. Эти странные сны были куда привлекательнее и казались куда как правильнее, чем привычные наяву маска надменности и холодности и извечный контроль. Во снах ему было настолько легко и комфортно без нее, что в моменты просыпания, он даже думал, а не попробовать ли отказаться от маски и в реальности, вдруг этот поступок приведет его к тому же состоянию счастья, которое он испытывал во сне.
Гермиона умыкнула из спальни Драко Книгу и искренне думала, что вот сейчас-то, пока все так тихо и спокойно, она почитает. Девушка удобно устроилась на кровати в своей комнате, распахнула фолиант и прочитала буквально пару страниц, прежде чем ее сморил совершенно необоримый сон. Почти засыпая, она заложила место, где читала, какой-то бумажкой, отложила тяжеленный фолиант и уснула. Сны, посетившие ее, были странными; таких ярких и запоминающихся сновидений у девушки, пожалуй, до этого не было никогда. Она спала и четко понимала, что спит и видит сны, но их реалистичность потрясала. Ей снились Гарри и Драко. И она сама с ними. Песчаный пляж на берегу маленького лесного озера, вокруг ни души – только они втроем, легкий дымок от костра, палатка под раскидистым дубом, купание под луной нагишом, страстные объятия на шелковистой траве в густой тени какого-то куста, пение птиц и капли дождя, барабанящие по матерчатой крыше походного жилища. И тишина… Посиделки на крутом берегу чудесного озера втроем, в тишине… Так, оказывается, прекрасно – можно втроем просто сидеть, свесив ноги с обрыва, касаясь друг друга, и молчать. Ей казалось, что молчат они о чем-то глубоко и неразрывно общем. Каждый по своему: молчание Гарри казалось надежным, глубоким и теплым; молчание Драко было легким, мягким и немножко ехидным; ее собственное молчание – заботливым, задумчивым и созерцательным. Одной из граней своего разума, понимающей, что это сон, и привыкшей раскладывать все по полочкам, Гермиона удивлялась ситуациям, моделируемым ее спящим сознанием, но картинки, которые она наблюдала, были ей приятны и вполне понятны, хоть и воистину непривычны.
Проспала вся честная компания, после приключений и потрясений, чуть меньше суток. Пробудились все трое почти синхронно, на дворе было около восьми утра пятницы 7 августа 2000 года, и каждый четко понимал, что им есть, что обсудить втроем. И каждый по своим причинам опасался этого разговора. Все трое во сне обрели некое озарение и понимание, если не своих желаний, то того, что происходит: Гарри, проснулся с четким пониманием - Гермиона любит Драко, а Драко, в свою очередь, любит Гермиону. Он непостижимым образом осознал, что тоже любит Гермиону, и обрел веские подозрения о своих собственных чувствах по отношению к Драко. Проснувшись, он довольно долго валялся в постели, пытаясь представить себе, как теперь ему общаться с Драко. Не то чтобы он не хотел пересекаться с ним. Просто его до крайности смущали увиденные во сне-озарении картинки. Смущали, но не отталкивали. Почему-то сомнений об истинности откровений, пришедших во сне, не возникало ни на минуту. Он помнил об обещании Малфоя рассказать, как выразился рекомый, «все», но почему-то после странного сна совершенно не стремился к тому, чтобы этот разговор «по душам» вообще состоялся, скорее наоборот – предстоящий разговор тяготил его, казался лишним и совершенно не нужным.
Драко, проснулся с четким осознанием, что влюбился в Гермиону и проникся какими-то непонятными и невероятными чувствами к несносному Поттеру. Проснувшись, он, как и Гарри, валялся в постели, пытаясь понять – как теперь строить отношения с гриффиндорцем. Он надеялся на Гермиону, на ее многолетнее знакомство с Поттером, на то, что уж она-то что-нибудь да придумает. Неспешно перебирая мысль за мыслью и ощущая, как постепенно просыпается организм, Драко вдруг вспомнил о вчерашнем обещании, которое он дал Поттеру. И ему почему-то захотелось немедленно вскочить с постели, пойти к Гарри и, даже рискуя получить по балде, разбудив его, рассказать ему все, что он о нем думает, о своих чувствах к Гермионе, о своих невероятных чувствах к самому Гарри, а дальше – будь что будет.
Гермиона проснулась, смирившись с неожиданно свалившимся на нее знанием о том, чего она действительно хочет, и что чувствует к двум молодым людям, и полным непониманием – как добиться желаемого. Само по себе ни то, ни другое знание не было для нее новостью, а явилось, как бы подтверждением, помогшим смириться с данностью, но особой радости от этого не прибавлялось. Она понимала, что что-то придумывать придется именно ей. Единственное, что радовало в сложившейся дурацкой ситуации – Драко будет выступать ее союзником, и уж вдвоем они что-нибудь изобретут. Она лениво прикидывала варианты, но выход не находился и это ее порядком раздражало.
Так или иначе и Гарри, и Драко, и Гермиона вылезли из постелей и спустились в кухню - завтракать. Завтрак проходил в достаточно странной обстановке, каждый из сидящих за столом был все еще в плену своих впечатлений от снов, и, может быть именно поэтому, все были как-то подчеркнуто, может быть даже несколько преувеличенно, вежливы, и все трое старались молчать, боясь ляпнуть что-нибудь этакое. Первой сложившееся молчание решилась нарушить Гермиона. Нейтральным тоном, с таким выражением на лице, с каким обычно говорят “о погоде, о природе”, она сказала:
- Вы знаете, мне сегодня ночью снились какие-то странные сны. Фантастические просто, я бы сказала.
Реакция на ее слова донельзя удивила девушку: Гарри покраснел, а Драко побледнел, и оба воззрились на нее так, будто она рассказала нечто такое, о чем не принято рассказывать в приличном обществе.
- Я вдруг превратилась в тыкву? Или я сказала что-то не то? - удивленно поинтересовалась Гермиона, переводя взгляд с Гарри на Драко и обратно, некоторое время подождала ответа и, не дождавшись, спросила: - Что происходит? Чего вы молчите? Может мне кто-нибудь объяснить, отчего это вы с утра пораньше такие все из себя вежливые до тошноты? - Гермиона вновь обвела взглядом парней.
- Ты знаешь, сегодня и мне снились сны. Тоже вполне фантастические... - отчаянно смущаясь, выдавил из себя Гарри и залился краской.
- И мне тоже сегодня снилось... - произнес Драко, глядя в свою тарелку.
До Гермионы стало постепенно доходить: кажется, странные сны посетили в эту ночь не одну ее и, похоже, содержание снов смутило всех троих. Чтобы как-то подтвердить или опровергнуть свою догадку, она, немного подумав, решилась позадавать наводящие вопросы.
- То, что вы увидели во снах, вас чем-то озадачило?
Молодые люди синхронно кивнули, а Гермиона поняла, что кажется ее догадка верна.
- Сны были очень яркими, похожими на явь?
- Угу, - также синхронно пробурчали в ответ Гарри и Драко переглядываясь.
- И вы оба проснулись с каким-то, скажем, пониманием? Решением? Идеей?
На лицах обоих парней явным образом можно было прочитать все, что они в этот момент думают. Драко взял себя в руки первым - видимо сказалась многолетняя привычка к контролю за выражением лица.
- Да, Гермиона, ты права. Во всяком случае я проснулся с ощущениями именно понимания и идеи. И, возможно, найденного решения, - тихо сказал Драко.
- Нечто подобное проснувшись испытывал и я. Только... Как-то все это... Чересчур, что ли? - слегка севшим голосом сказал Гарри. Он начал догадываться, что роль сновидца в эту ночь досталась не ему одному, и, внимательно поглядев на подругу, спросил: - Ты тоже сегодня видела сны?
Гермиона покраснела, побледнела, отпила несколько глотков сока из своего бокала и кивнула.
- Так, так... - сказал Драко традиционно немножко растягивая слова, - что-то мне подсказывает, что сегодня наша компания представляет из себя достойных продолжателей дела Трелони. Гермиона, Гарри, сны, увиденные сегодня, показались вам чем-то вроде пророчества? Можно поинтересоваться, что вам снилось? - предвосхищая возможную вспышку негодования и внимательно рассматривая сотрапезников, Драко поспешно добавил: - Если увиденное во сне кажется чересчур... личным, и рассказывать не хочется - то на мой вопрос можно не отвечать.
- Я не хочу рассказывать про сон, Малфой. Но. От твоего вчерашнего обещания рассказать мне что-то - я тебя освобождаю. Если не хочешь - не рассказывай, - быстро сказал Гарри.
- Вот, кстати, о моем обещании. Мне тяжело, но я считаю, что должен. Гермиона, останься, - сказал Драко, увидев, что девушка собралась встать и уйти из кухни. - Это личное, но ты - не чужая. И большую часть из того, что я собираюсь сказать Гарри - знаешь.
Гермиона заинтересованно поглядела на Драко. Уходить она, видимо, таки передумала. Драко собирался с мыслями, пытаясь облечь в слова свои противоречивые чувства, и, собравшись, заговорил:
- Когда мы с тобой познакомились, Гарри, ты был знаменит из-за того, чего даже не помнишь. На первом курсе была история с философским камнем, все о ней знают, но знают не до конца, не полностью. А я видел Темного Лорда в Запретном лесу, рядом с тобой... Я хорошо помню твой страх, твою решимость и серебряную кровь единорога на земле. Тогда я был ребенком, завистливым, трусливым. Настало лето и отец, конечно, поощрял мое стремление быть самым-самым, но он что-то такое говорил, пытаясь заронить в мою душу сомнения в моей непогрешимости, но мне было дико обидно, когда ты отверг мою дружбу, я бесился, когда ты презирал меня и я отмахнулся тогда от намеков отца. А ты… Ты раз за разом одерживал верх. Во всем. Ты просто себе представить не можешь КАК же меня это бесило! Я всегда поражался тебе и злился на тебя. А ты продолжал игнорировать меня, как бы я не лез из кожи вон. Чтобы привлечь хоть толику твоего внимания я оскорблял твоих друзей, а ты методично и умело ставил меня на место. Эта детская ненависть в какой-то момент зашла слишком далеко. Я уже не мог остановиться. Меня стало действительно заносить. Я уже не мстил тебе, не просто подшучивал и пакостил, а делал больно и радовался, когда ты смотрел на меня своими прекрасными зелеными глазищами и отвечал мне, - говорить Драко было трудно. Но чем больше он открывался, тем, казалось, проще дается этот процесс.
- Сейчас я думаю - какой же я был дурак! Я хотел бы, чтобы все было по-другому, но не представлял - как изменить то, что сложилось. Не знал, что делать со своими чувствами. Я боялся своего смятения, я боялся проиграть тебе, я боялся, что ты просто отшвырнешь меня и все. А потом был огонь в выручай-комнате. Ты спас мне жизнь. Дважды. Наверное, именно в том огне я сумел разобраться в своих чувствах, сжечь в нем вражду.
Драко говорил и ощущал, как стена, много лет возводимая между ним и Гарри, постепенно рушится. Хотя бы с его стороны. Он отчаянно надеялся, что у Гарри хватит сил и решимости разобрать сие строение и со своей стороны тоже, иначе все было бы слишком печально. Гарри и Гермиона сидели затаившись и внимательно слушали рассказ Драко.
- Я разобрался в себе и понял, что на самом деле, если отбросить детскую зависть и обиды – я уважаю тебя, Гарри Джеймс Поттер, именно тебя, а не ореол славы, которым ты всегда был окружен. Кто-то боготворит тебя, кто-то пресмыкается, кто-то ненавидит, кто-то боится, а я уважаю. Твою внутреннюю силу. Твое мужество и решимость снова и снова противостоять этой твари, твою готовность к смерти. Я знаю - ты устал от битв и загадок, но, невзирая на это, ты всегда делал и делаешь то, что должен. Ты упрямо идешь вперед. Несмотря ни на что, все равно продолжаешь идти.
Я помню наше с тобой недавнее рукопожатие. И надеюсь, что это было началом крепкой дружбы между нами. Прошлого не воротишь, сделанного - не переделаешь. Но будущее полностью зависит от нас.
Драко замолчал. Тишина, воцарившаяся в кухне, казалась столь глубокой, что полет мухи был бы, наверное, сродни полету реактивного самолета на низкой высоте. Подумав немного, Драко продолжил:
- Сегодня ночью, кажется, всех нас посетили сны. Я хочу рассказать вам, что снилось мне...
- Не надо, Драко, - прервала его Гермиона. Ей показалось - она знает ЧТО сейчас скажет Драко, но уверенности в своевременности таких слов не было никакой.
- Надо, Гермиона. Надо. Это вопрос честности между нами. Это важно для меня. Верь мне, - мягко сказал он, встал из-за стола, подошел к девушке сзади и успокаивающе положил руки ей на плечи. Гермиона запрокинула голову и снизу поглядела на спокойное лицо Драко. Оно светилось от внутренней решимости, и в эту минуту он был воистину прекрасен. Гермиона накрыла своей рукой руку Драко и слегка сжала, словно желая сказать: “Я с тобой, все будет хорошо”.
Гарри несколько мгновений рассматривал парочку на другой стороне стола: высокий, все еще очень бледный после травм Малфой, Гермиона, с тревогой смотрящая на него, - оба были такими родными и близкими, что в груди что-то сжалось. Он непостижимым образом знал, что скажет сейчас Драко. Он хотел услышать эти слова. И не хотел этого. Мысли метались в голове испуганными зайцами. В эту минуту Гарри было очень не по себе, он разрывался между желанием крепко обнять их обоих и - немедленно сбежать на край света и там тихо удавиться. Внезапно решившись, он резко встал, подошел к ним, положил одну руку на талию Драко, другую - на плечо Гермионы поверх руки Драко, наклонился, поцеловал ее в висок, медленно выпрямился, расправляя плечи, - Гермиона про себя отметила: Гарри выше Драко на пол головы, и несколько шире в плечах, и вообще как-то крепче, что ли - поглядел на бывшего врага в упор и, властно привлекая к себе, охрипшим голосом произнес:
- Действительно, не надо, Драко. Я и так все знаю.
- Мерлин мой! Гарри! Ты знаешь?! - выдохнула пораженная разворотом событий Гермиона.
- Что Драко любит тебя и, кажется, неравнодушен ко мне? Что ты любишь меня и Драко? Да. Сон. Я понял это сегодня во сне.
Гарри смотрел в лицо Гермионы, запрокинутое к ним с Драко.
- А... - растерянно пролепетала девушка.
- И я. Во сне я понял, а проснувшись, подумав, - поверил. Я люблю тебя, Гермиона, - торжественным голосом сказал Гарри, и, переведя взгляд на Драко, тихо добавил, - и, кажется, неравнодушен к тебе, Драко. Как бы дико это не звучало.
Драко застыл, словно громом пораженный, - только что Поттер признался, что неравнодушен к нему, Драко Малфою. И к Гермионе. Вот это да! А они с Гермионой ломали голову, как же им быть и что делать. А тут, так запросто, все получилось... И горячая рука так естественно и властно обнимает его, будто делала это всегда. От накативших на Драко ощущений впору было рехнуться. И если бы не устойчивая привычка к контролю, которая в очередной раз пришла ему на помощь, он наверное так бы и сделал. Гигантским усилием он взял себя в руки и, тряхнув головой, вернулся к реальности.
- Ох, Поттер... Ну умеешь ты ошарашить... - тихо сказал Драко, в свою очередь обнимая Гарри и прижимаясь к нему.
- Да, я такой, - с легким смешком ответил Гарри, к своему удивлению получая огромное удовольствие от того, что Драко прижался к нему, а Гермиона гладит его по руке, - мы, гриффиндорцы, вообще - народ решительный.
- Безбашенный, - съехидничал Драко.
- Ага, - просто согласились Гарри и Гермиона.
- Зато с нами не соскучишься, - улыбаясь, сказала Гермиона.
- Вот это - точно, - согласился Драко. - Уж что-что, а соскучиться с вами, действительно, не выйдет. Ну, и что мы будем делать, такие все из себя загадочные?
- Жить! - оптимистично ответил Гарри, наслаждаясь моментом.
- Кстати о жить, - задумчиво сказала Гермиона, - У вас есть идеи, что делать со сбоями магии?
Гарри разорвав объятия уселся на стул и взъерошив волосы заговорил:
- Я прикидывал так и эдак и вот к чему пришел: мне эта ситуация напоминает сказку. Про дракона и драконоборца, в которой драконоборец становится драконом после победы, и оказывается, что победа эта, боггарта ей в задницу, была только ради того, чтобы победитель превратился в дракона, чтобы со временем нашелся новый драконоборец, который… И история повторяется. И так и ходит по кругу. Магам и волшебникам придется придумать что-то чтобы разомкнуть этот круг. Есть идеи? Пожелания? Предложения? Желательно более конструктивные, чем немедленно убиться об ближайшую стену.
- Погоди. Дракон - Воландеморт? С чего это мы вдруг можем уподобиться Воландеморту?
- Гермиона, что с твоей головой? Что с твоей сообразительностью? Ты здорова?
- Гарри!
- Что «Гарри»?! Смотри. Даже такой слабый в теории магии человек как я, и то дотумкал. По-моему расклад предельно прост и выглядит так: чтобы восстановить уровень магической энергии нужно, - Гарри небрежным жестом призвал к себе перо и бумагу и лихорадочно стал писать и рисовать схему, наглядно иллюстрируя свои слова:
- А) прогнать всех представителей магического мира через тест на способность к производству магической энергии;
Б) неспособным - запретить использовать магию под угрозой расстрела через повешение;
В) способных - обучить пользоваться своими способностями заново;
Г) опять же – способных обязать пользоваться всеми необходимыми ингредиентами.
Из всего это следует извечная проблема статуса крови, и мы имеем новый аспект этой мало разрешимой проблемы – что делать с потомками волшебников, не ставшими магами, в тот момент, когда им запретят пользоваться магией. Они не вольются в маггловский мир по понятным причинам. И в магическом мире им, по сути, делать будет нечего, как только им запретят колдовать! Салазар всемогущий, они же просто по миру пойдут. Все, оптом! - Гарри рисовал, и, кажется, сам еще больше проникался ужасом посетившего его озарения.
- Вам это ничего не напоминает? Это же учение долбучего Темного Лорда в чистом виде. Ну минус перегибы, появившиеся вследствие съезжания егонной крыши. - Гарри раскраснелся, рисуя, он непроизвольно ерошил свои волосы и теперь был взлохмачен куда больше чем обычно.
- Хотя… может быть… Во! Идея, - он уставился невидящим взором в пространство, осмысляя пришедшую в голову идею. Гермиона и Драко внимательно слушали его, пытаясь угнаться за ходом его мыслей.
- Можно составить каталог всех известных заклинаний, их много, но работа вполне выполнима. Так? Так.
Далее. Надо придумать две вещи: первая, единицу измерения для магической энергии и вторая – способ, которым можно померить, сколько этих самых единиц магической энергии потребляет каждое заклинание из каталога. И, в соответствии с этим, присвоить заклинаниям, ну не знаю, уровень, скажем. Можно их объединить в группы. Скажем с градацией по 10 единиц. Скажем, любимый наш пример – акцио – потребляет 1 еденицу энергии, а например Вингардиум Левиоса – 3, а, ну не знаю, эпискей - 8. Это одна группа заклинаний, скажем, первого уровня. Ну и так далее – принцип понятен?
Гермиона неуверенно кивнула.
- Следующий шаг – как это считать я не понимаю, но… придется что-то измыслить. Надо посчитать хотя бы приблизительное количество магической энергии, которое наличествует сейчас в мире, и прикинуть, каков должен быть ее объем, чтобы магия не глючила. Это, кстати, будет сделать достаточно просто, зная, сколько потребляется энергии одним заклинанием. После этого подождать сколько-то времени, пока она сама накопится и, в дальнейшем, чтобы не возникали глюки – держать ее не ниже этого уровня. То есть, по сути – должен быть введен тотальный контроль за использованием магии как таковой. Ну и дальше опять же, по-моему у магического мира три пути:
- либо магический мир наличие волшебников допускает, но ограничивает их возможности пользования магией определенными рамками. Замечу – рамки, скорее всего, будут очень и очень узки. Кто будет заниматься жизнеобеспечением этих несчастных – одному Мерлину известно.
- либо вот буквально с завтрашнего дня прекращается допуск в магический мир волшебникам. И оставляется только магам. А наличествующих уже волшебников придется как-то держать в рамках и обеспечивать им достойную жизнь, до момента пока их текущее поколение не вымрет как класс, а их дети, внуки, правнуки или даже праправнучки все поголовно не станут-таки магами. И вот там их рамки и ограничения будут сняты.
- либо резко придумывается способ, как обеспечить магический мир нужным количеством магической энергии, и все остается, как было. И это, по-моему – самый приемлемый выход из ситуации, в которой мы сейчас находимся.
Правда же я вас обрадовал?
Гарри закончил говорить и все трое надолго замолчали, задумавшись.
Первым пришел к каким-то выводам бывший слизеринец.
- Ситуация – предельно идиотская, вида “и так плохо, и так не хорошо”. Если не ограничивать волшебников – то нынешние сбои с магией через некоторое время могут оказаться цветочками. Если их ограничить – найдется достаточно недовольных, готовых отстаивать свои права с палочками в руках, и будет гражданская война, которая приведет к еще большим сбоям. Когда наши имена всплывут в качестве авторов информации, приведшей к ограничениям, то я оцениваю шансы на наше выживание после этого процентов в двадцать, если быть оптимистичным – в двадцать пять. В общем, я лично считаю самым разумным действовать следующим образом: мы сдадим наши выкладки Кингсли и уедем из Англии. Может быть безопаснее будет остаться на неопределенное время в стране, где маг – это не экзотика, а норма. Мы обяжем министра не разглашать, откуда он взял эту информацию - это даст, пусть и небольшую, но страховку.
- А что даст отъезд из страны? Ты готов всю оставшуюся жизнь прятаться в каких-нибудь гребенях и бояться, что на порог твоего дома могут явиться «друзья» из Англии в попытке свести с тобой счеты? Да и зачем куда-то ехать, если Кингсли не разгласит авторство? - поинтересовался Гарри.
- На тему неразглашения – есть поговорка: «все тайное когда-нибудь становится явным», а я перестраховщик. Бояться же придется только в том случае, если в упомянутых тобою гребенях сидеть на попе ровно и не отсвечивать. Не забывай, я лорд Малфой. Я богат, знатен, у меня есть большой процветающий бизнес и все такое. Убить меня в Англии проще, чем убить меня же в любой другой стране мира.
- Это почему это? Территория другой страны прибавляет Малфоям бессмертия? - ехидно спросила Гермиона.
- Да нет, бессмертия я там, конечно, не обрету. А вот гражданство – могу, и ты можешь. И Гарри - тоже. Убить в чужой стране не последних граждан этой страны – сложнее. Плюс у нас будет больше времени, чтобы подготовиться к обороне. Мне кажется, что вся эта ситуация пахнет очередной войной. Кингсли мужик решительный и достаточно жесткий - он подумает, задаст работы аналитикам, те придут к таким же выводам, что и Гарри, и, скорее всего, волшебников резко ограничат в правах, они, естественно, с этим не согласятся, естественно, часть из них упрется и схватится - правильно - за палочки, чтобы отстаивать свои права любой ценой. Это, в свою очередь, приведет к еще большему истощению магии.
А теперь подумай. Вспомни свое собственное предубеждение против «темных магов», и прикинь – каковы шансы на то, что магическое сообщество адекватно воспримет чудесные новости. Что-то мне подсказывает, что Воландеморт покажется, на фоне вспыхнувших страстей, кроткой овечкой. Министерству придется устраивать жесткий строяк, ибо если его не устроить практически немедленно – магический мир вообще накроется медным тазом. И я готов спорить на галлеон - информация о том, что именно мы первыми нашли причину сбоя магии, просочится в широкую общественность. А дальше остаткам Пожирателей не составит никакого труда начать следующий виток военной кампании, только теперь под девизом – министерство притесняет волшебников по наущению Гарри Поттера, Гермионы Грейнджер и юного лорда Малфоя. Мы очень быстро окажемся персонами нон грата в Англии. К этому моменту я бы предпочел оказаться где-нибудь подальше отсюда. Ты нет?
Гермиона и Гарри переглянулись и оба глубоко задумались.
- А ведь Драко прав, Гермиона, - тихо сказал Гарри.
- Ну, допустим. Он прав. Но уехать в чужую страну...
- Гермиона, тебе не кажется, что лучше жить в чужой стране, но жить, и жить неплохо, чем героически погибнуть на родине? - поинтересовался Драко.
- Мерлинова борода! Драко! Я никогда не думала, что может так выйти... Это все так... Неожиданно, так сложно... И так страшно. Кажется, это страшнее чем то, что мы уже пережили...
- Да, Гермиона. Это действительно - страшно. Но мы постараемся справиться. И еще. У меня есть два дела, которые я просто обязан исполнить.
- Какие? - спросил Гарри.
- Мне нужно попасть в Малфой-мэнор. Там мне нужно найти и похоронить родителей. Кингсли ничего не сказал о них в нашу последнюю встречу либо потому, что не успел, либо потому, что не захотел меня расстраивать, либо потому, что их не нашли. В первое и второе я не верю. Третье... Скорее всего. Большая часть дома обрушилась... Но... Я должен, понимаешь?
- Понимаю. Но это не безопасно, насколько я представляю себе ситуацию. Ты озвучил одно дело, - сказал Гарри, - а второе?
- Второе - там же. Нужно постараться проникнуть в подземелья...
- Зачем? - спросила Гермиона напряженно.
- Там... Ладно. Короче, там под домом не только известный вам подвал. Там ... ну, много чего. В частности - там есть комната, в которой хранится много всяких полезных вещей. Начиная от документов, заканчивая кое-какими артефактами и зельями. Я бы хотел, чтобы они были у меня.
- Ну, допустим, к Малфой-мэнору, пусть и разрушенному - мы попадем достаточно просто... Но в подземелья... Как? - спросила Гермиона.
- Аппарировать. Защита этих помещений должна спокойно меня пропустить.
- А если там тоже все обрушилось? У тебя обнаружилась тяга к экзотическим способам самоубийства после плотного общения с гриффиндорцами? - спросил Гарри.
Драко усмехнулся шутке и ответил:
- Я надеюсь, что там все осталось в целости. Там... довольно глубоко, надежные толстые стены и все такое... Ну, и есть способ узнать обрушилось там все или нет.
- Способ?
- Как тебе сказать... я думаю, что он есть. Во всяком случае, попробовать я просто обязан.
- Ладно. Но я иду с тобой, - непререкаемым тоном заявил Гарри.
- И я с вами! - сказала Гермиона.
- Нет, Гермиона. Ты останешься тут.
- Опять?!
Гарри и Драко переглянулись, и Гарри жестко сказал:
- Мы не позволим тебе рисковать собой. Тем более, что у тебя пока не очень получается подчинить себе свою магию. Ты останешься тут, свяжешься с Норой, узнаешь как Рон. И будешь писать сочинение про ситуацию с магией для Кингсли, - тон Гарри смягчился, и он очень мягким голосом прибавил: - Ну пожалуйста, Гермиона, так будет лучше.
- Нет, Гарри. Я пойду с вами. Соваться в загадочные подземелья я не буду. Но помочь Драко найти родителей я, по-моему, обязана!
- Хорошо. Итак. Действуем следующим образом - сейчас связываемся с Норой и узнаем насчет Рона. После чего отправляемся в Малфой-мэнор, ищем останки родителей Драко. Дальше действуем по обстоятельствам. Все согласны?
Драко и Гермиона кивнули.
- Ну что ж. Начнем с Норы, - сказал Гарри, подходя к камину и зачерпывая немножко летучего пороха.
@темы: Гп и сумасшедшая магия
-
-
14.09.2011 в 21:49