Путь Лорда.
Испытание.
Часть 1
Испытание.
Часть 1
Поезд прибыл на вокзал и в мою дверь постучали. Я открыл дверь и обнаружил за ней дражайшего заместителя директора. Как он узнал, где именно я нахожусь - так и осталось загадкой, но, думаю, донёс кто-то из “гордых” гриффиндорцев. Он зыркнул на меня и переместил нас обоих прямо из купе в чахлый парк неподалеку от приюта. Старое, ветхое и потрепанное приютское здание показалось мне неприступной мрачной цитаделью, оно было тюрьмой, в которой мне придётся провести всё лето. Уверенность в своих силах стремительно покидала меня, когда на крыльце показалась радостно улыбающаяся директриса - все мои веселье и бравада окончательно испарилась, я снова ощутил себя слабым и беспомощным, мне захотелось вырваться и убежать подальше. Пусть меня посчитают трусом - за то я выживу! Проблема заключалась в том, что я сам загнал себя в эту ловушку, и теперь у меня не было другого выбора, кроме как пережить это лето.
Дамблдор обменялся парой фраз с директрисой, она пообещала, что позаботиться обо мне, и волшебник удалился. Улыбаясь словно оголодавший крокодил она втолкнула меня в дверь прямо в руки двум мордоворотам, которые подхватили меня под руки и протащив по коридорам словно мешок, запихали меня в до боли знакомую комнату и, содрав с меня одежду, с гоготом покинули помещение.
Оставшись один, я постарался успокоиться, но получалось из рук вон плохо. Только сейчас я понял, о чём мне всё время говорили наставники. Оказавшись в приюте, я сразу стал мыслить, как жертва; куда только делся сильный молодой человек? В комнате был насмерть перепуганный ребёнок, который по привычке постарался забиться в угол. Мне стало страшно, я боялся не предстоящего, а того, что не смогу воспользоваться полученными за учебный год знаниями. Собрав остатки сил, я поднял все щиты оклюменции и отстранился от происходящего. В таком состоянии я был почти растением. Я знал, что чтобы самостоятельно есть или делать что-то - мне придется выходить из этого состояния, за то в остальное время я буду способен вполне здраво мыслить и могу совершенно отстраненно наблюдать за происходящим; выходы обещали быть неприятным явлением, но других вариантов я не видел. Мое забившееся в угол тело расслабилось, стороннему наблюдателю могло показаться, что парень просто уснул в неположенном месте, хотя если бы кто-нибудь дал себе труд внимательно приглядеться - он бы увидел, что глаза у него открыты.
читать дальшеВ общем, когда открылась дверь и в комнату вальяжно зашла директриса - её встретило тело без признаков интеллектуальной деятельности. Сначала она долго распиналась по поводу того, что из-за моего проклятого интерната она потеряла целое состояние и мне придётся сильно потрудиться, чтобы отработать понесенные ею убытки. Потом, она долго и цветисто сетовала на предмет того, что я вырос за прошедший год и из-за этого ей придется снизить цену, а мне из-за этого, такому-сякому, придется трудиться не просто сильно, а не покладая рук, бишь, не сдвигая ног.
Удивительно, но в какой-то момент своей бестолковой болтовни она наконец-то заметила, что я никак не реагирую и она решила привлечь внимание. Со стеком эта стерва не расставалась, по-моему, с того момента, как превратила приют в бордель и опыт мне подсказывал весьма недвусмысленно - применять она его не то что не стесняется - наоборот: делает это часто и с удовольствием. Конечно, мое внимание она взялась привлекать известным способом, но после очередного удара до нее дошло - что-то тут не чисто: ее “воспитанник” не начал кричать и плакать, от боли. В общем-то, с таким же успехом она могла бы “обрабатывать”, скажем, диванный валик. Нанеся, для верности еще несколько ударов она уверилась в тщетности своих попыток и, плюнув в сердцах на пол, пообещала, что вытянет меня из этого состояния и вышла, захлопнув за собой дверь.
Конечно, первым после учебного года был тот самый урод, с которым я был знаком с семи лет. Он, видимо соскучившись, по своим извращенным играм, изгалялся часа два, пока не оставив на моем теле живого места, не выбежал из комнаты и не стал разоряться на весь приют о том, что шлюха, которая висит, словно дохлая рыба и даже не стонет его, дескать, не возбуждает и, что некачественный товар он покупать не собирается и требует вернуть его деньги обратно. Я слышал скандал, который он закатил через оставшиеся открытыми двери и тихо радовался, что первый раунд, кажется, остался за мной.
Зашедшие в комнату мордовороты, смотрели на меня с любопытством и жалостью: им не раз приходилось отвозить детей, как в психушку, так и на кладбище и, похоже, они думали, что я вскорости отправлюсь в одном из этих двух направлений. Они отвязали меня и, что удивительно, положили на кровать (раньше я не замечал подобной заботы в их исполнении). На этот день меня оставили в покое, а утром один из суровых мужиков привычно покормил моё тело. В прошлом году, я постоянно впадал в прострацию, и им приходилось это делать, но на этот раз всё было намного хуже: я сам не ел вообще, с точки зрения стороннего наблюдателя я был просто куском мяса по нелепой случайности еще дышащего и способного открывать и закрывать глаза. В прошлом году я с брезгливой педантичностью отчищал комнату и себя от крови и других жидкостей, выделяемых телом, но на сей раз мне было всё равно; кожу стянула корка крови, а с наступлением дня и пришедшей с ним жарой оно начало нестерпимо вонять и комнату на запах просочились мухи. Всё, в том числе и меня, пришлось мыть охранникам, они матерились и выполняли свои обязанности из рук вон плохо, но вонь и насекомые достали и их. К середине дня ко мне привели врача, он осмотрел меня, покачал головой, и, не долго раздумывая, вколол какие-то лекарства. В голове от них появился легкий туман, но я изо всех сил старался держать щиты, в этом сейчас был смысл моего существования, я прекрасно понимал: если им удастся вывести меня насильно из этого состояния - мне конец.
Я удержался, но это был почти провал.
Дальше потекла череда дней, в течение которых меня раз за разом пытались привести в себя разнообразными способами, от обливаний ледяной водой, до затуманивающих мозг уколов. Директриса не на шутку всполошилась, она подумала, что те, кто приходит за мной могут начать расследование, а для неё это было концом. В один из дней, когда она зашла сама в комнату, и начала яростно выговаривать мне, что я неблагодарная скотина, из-за которой её жизнь будет закончена, я вышел из стазиса и спросил тихим голосом:
- Так, может быть, тогда договоримся?
До магглы сначала даже не дошло, что я наконец-то заговорил, а когда она таки осознала это - она настолько испугалась, что аж подпрыгнула.
Я сидел в расслабленной позе и без малейших признаков смущения или болезни, и спокойно ждал, пока она успокоится. На ее истошный визг в комнату ввалились громилы и, судя по их виду, они всерьез собирались защищать свою работодательницу. Надо было видеть их перекосившиеся от удивления рожи, когда они сообразили, что в комнате кроме меня, лениво взирающего на них и насмерть перепуганной начальницы никого нет. Знали бы они, каких трудов стоило мне сохранять этот вид... Я целых две недели копил силы и ждал подходящего момента, чтобы сделать свой ход. И теперь был решающий момент: я знал, что или стану хозяином ситуации, или меня уничтожат.
Отдышавшись, тетка посмотрела по сторонам, увидела толпу, скопившуюся у неё за спиной, и заорала не своим голосом:
- Вон!!!
Я понял, что выиграл главное сражение в этой войне. Полностью ее я еще не победил, но это было уже что-то.
- Чего ты хочешь, исчадие Ада? - зашипела, не хуже змеи, директриса.
- Мои желания полностью совпадают с вашими интересами, - сказал я и замолчал, ожидая её реакции. Мне было необходимо, чтобы она говорила, тогда я смогу сделать с ней всё, что мне надо.
- И как это возможно? Ты, маленькая дрянь, приносишь мне одни убытки, и говоришь, что наши желания совпадают?! - последние слова она уже проорала.
Это было неприятно, но полностью мне подходило.
- Да. Вы хотите денег, я тоже хочу денег, и я могу их заработать, притом гораздо больше, чем вы получали раньше, - после этих слов я опять замолчал. Я играл с ней, как кошка с мышью, вот только я ещё не был котом, а только котёнком, а она походила больше на крысу, и я не знал, хватит ли у меня сил закончить игру.
- Каким образом ты собираешься их заработать, и с какой стати мне с тобой делиться? - она была у меня на крючке, теперь только бы не сорвалась.
- Вы используете меня не рационально. Устройте аукцион, пригласите богатых клиентов тех, которые обычно избегают ваше заведение. Я уже не такой маленький, как прошлым летом и теперь представляю гораздо больший интерес для клиента, ищущего опытного наложника, готового доставить ему удовольствие, чем для тех извращенцев, что ходят к вам обычно. Соберите их и я обещаю - за одну ночь со мной они будут выкладывать очень большие деньги, - сказал я, поднимаясь с кровати и подходя к женщине, смотревшей на меня как на чудо-чудное; в моих движениях была жажда соблазнения и удовольствия, а голос завораживал и возбуждал.
Я понял, что выиграл и этот бой, когда её глаза остекленели, рот слегка приоткрылся, а на щеках появился румянец. Когда она прочувствовала всё моё очарование, я резко поменял манеру движения и мои лицо и голос стали холодными и отстранёнными.
- Но вам придётся делиться со мною частью доходов, я не собираюсь вечно подставлять зад любителям адюльтера. Моё образование позволит получить приличную работу, но деньги мне пригодятся, - увидев, как мечтательно-возбуждённое состояние миссис Коул сменяется на агрессивно-отрицающее, я добавил: - Вам выбирать: или терять деньги, содержа слюнявого идиота, или зарабатывать их на великолепном наложнике... Что вы предпочтете?
Я повернулся к ней спиной и, пройдя соблазняющей походкой до кровати, грациозно сел.
Она зашипела как кошка, и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.
На следующий день она зашла ко мне с независимым видом и сообщила, что аукцион состоится через три дня. А до тех пор мне нужно обслуживать обычных клиентов. Я окинул ее презрительным взглядом и категорически отказался. Когда она немного поостыла, переварив мой отказ, я выкатил ей список того, что мне потребуется для проведения аукциона. Выражение её лица стоило всех моих стараний: она выглядела так, будто лягушку съела и вновь она вылетела из моей комнаты, сделав это с такой скоростью, что ко мне закрались подозрения: не замешана ли тут магия.
Я начал наслаждаться происходящим. Чувство власти пьянило, но я понял, что буду контролировать ее только до тех пор, пока ей это выгодно, поэтому я тщательно готовился к аукциону. Я собирался произвести фурор, и поймать жирную рыбу. Пока я был в стазисе, я обдумал всё, что мне говорила наставница, и понял ее правоту. Испытание боем - это именно то, что мне было нужно, я сам удивлялся: насколько легко мне удалось подчинить себе человека, которого я всю жизнь боялся до икоты, и понимал, что теперь самое главное - закрепить успех и развивать его дальше.
Прошло три дня. За это время я успел очень неплохо подготовиться, последними штрихами стала одежда и музыкальная шкатулка; использовать ее в маггловском мире было рискованно, но я придумал, как замаскировать ее: магглы пользовались похожей техникой, и называли ее “граммофон” и шкатулка, поставленная в корпус маггловского граммофона, не должна была вызвать вопросов или подозрений.
Для своего выступления я решил использовать танец дождя. Мне была нужна необычная, мистическая, возбуждающая музыка, и эта мелодия подходила для моего замысла просто идеально. Я собирался надеть на себя струящийся шелк, который не то что совершенно не скрывал бы тело, наоборот - подчеркивал его, придавая текучую плавность и таинственность, глаза и губы требовалось немного подвести, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы макияж подчеркивал бы мои черты, но не бросался в глаза. Этот образ я создал под чутким руководством Ари и Фреда, в нем не было ни сопротивления ни покорности, зато ощущалась внутренняя сила и чувство собственного достоинства, что избавляло меня от желающих причинять боль, в то же время он был квинтэссенцией секса и страсти.
Я сам обставил зал для аукциона, сообразуясь с тем, какого эффекта хочу достичь. Сначала директриса ворчала и пыталась возражать: она не понимала, что я делаю и зачем все это, но я не обращал на нее внимание и через пару дней маггла, потерявшись в целом водовороте изменений, плюнула и молча исполняла мои требования. Окончательно она успокоилась только тогда, когда до нее, наконец, дошло что я делаю: столовая, в которой собирались проводить аукцион, превратилась в роскошные восточные покои. Посередине помещения появился ковёр, его окружили стулья, оставляя лишь узкий проход между собой, на окнах появились темные бархатные портьеры в восточном стиле, последним штрихом стали корзины с фруктами и вином, стоящие на маленьких столиках.
Директриса шипела и грозилась мне всеми возможными карами, которые меня настигнут, если я не покрою её ужасные потери. В военное время достать все эти предметы роскоши было не трудно люди: продавали последнее, желая покинуть город и скрыться от бомбёжек, вот фрукты были действительно дорогой покупкой. Мне несказанно везло: за то время, что я провёл в приюте, наш район ни разу не бомбили, хотя город подвергался бомбёжке ежедневно, и каждый день мы слышали звук сирены и грохот падающих снарядов.
Наступил день “Х”. Я волновался, и не я один, вокруг меня бегала взволнованная и перепуганная директриса. До этого дня я никогда не замечал, что она просто мелкий, жадный человечек и не более того, мне она казалась эпическим, нереальным монстром, которого и убить-то невозможно. Сейчас она вызывала у меня только презрение. С каждым днём я всё больше чувствовал свою силу и власть над этими людишками, мир чудесным образом изменился и я решил, что если у меня всё получится - я на все заработанные деньги обязательно куплю Марии подарок.
В помещении собралось около двух десятков людей, они тихо переговаривались, на лицах у многих было брезгливое выражение, некоторые носили маски, чтобы скрыть свою личность, их одежда отличалась хорошим покроем и качеством.
Директриса вышла и произнесла написанные мной слова:
- Добрый вечер, уважаемые господа, я счастлива, видеть вас в нашей скромной обители и предлагаю небольшое развлечение...
Она подала знак, чтобы притушили свет, в результате чего ярко освещённым оказался только центр комнаты. А одетые слугами старшие дети, стали разносить фрукты и предлагать бокалы с вином. Из коробки граммофона полилась музыка, постепенно набирая силу, она завораживала слушателей своими чувственными переливами, подготавливая их к предстоящему зрелищу.
Последний слуга ушел, и я плавно вышел в центр зала, босой, с распущенными волосами, с гордо поднятой головой и царственной походкой, при этом без унции вызова в движениях. Зрители затихли, я подождал нужного момента в музыке и начал танец.
Я танцевал для всех них вместе и для каждого в отдельности, потоком изливая свои чувственность и желание. Своим танцем я старался передать ту естественность и магию, что ощущал в сексе, мне хотелось показать его так, как узнал его - без греха и грязи. Это был танец страсти и раскованности. Мелодия изменилась, и я запел древний гимн плодородия на гельском языке (он как нельзя лучше подходил для моей затеи) в голос я вложил всё своё умение и силу, я пел, как сирена, очаровывающая моряков, впрочем, цель у меня была практически та же.
Музыка затихла. В комнате воцарилась гробовая тишина. Зрители выглядели так, словно пребывали в потустороннем мире, созданном моим выступлением. Я глубоко поклонился и грациозно удалился. На выходе стояла остолбеневшая и потерянная директриса, и мне пришлось её изрядно пнуть, чтобы она пришла в себя и напомнить, что дело еще не закончено.
Потрясённая публика начала приходить в себя только когда в зале зажегся свет и к ним обратились с весьма иносказательной речью, смысл которой был в том, что они могут провести со мной ночь, и если хотят, то могут положить в конверт записку с суммой, которую они готовы пожертвовать на нужды приюта. Таким образом убивалось сразу несколько зайцев: во-первых, участники аукциона и победитель сохраняли полную анонимность, во-вторых, эти люди получали возможность убедить себя в том, что они не шлюху покупают, а действуют во благо, жертвуя энную сумму на нужды приюта, и в третьих - закрытый аукцион заставлял их писать максимально возможную сумму, которой они готовы были пожертвовать ради ночи с прекрасным танцором. Мне пришлось долго убеждать директрису сделать именно так, она совершенно не понимала, как устроены мозги у аристократов, привыкнув продавать детей, как мясо на рынке. Ее убогого воображения хватало лишь на то, чтобы показывать клиентам девочек и мальчиков и тупо в лоб называть цену, но этот способ в данном случае был совершенно неприемлем. Я поставил себе целью заманить сюда куда более утонченную публику, чем та, что тут обычно околачивалась.
Когда ошарашенные гости разошлись, а наша радушная хозяйка открыла конверты - её пришлось долго отпаивать вином: она даже и предположить не могла, что за ночь со шлюхой можно столько заплатить. На мою небрежную реплику: “Это ещё мелочь, дальше будет больше”, - она впала в прострацию, глядя на меня затуманенными от жадности глазами. Всю ночь она чахла над конвертами; победитель нашелся сразу, но ей было ужасно жалко денег, обещанных в других письмах. Ни свет, ни заря, она завалилась ко мне в комнату и потребовала, чтобы я обслужил их всех. Я послал её в грубой форме, объяснив жадной дуре, что если так сделать - она потеряет во много раз больше, а если хочет больше прибыли пусть учит своих шлюх новым приёмам, а то те только ноги раздвигают. После столь проникновенной речи, она сначала опешила, а потом заявила, что вот я учить и буду, развернулась и опять вылетела из моей комнаты.
Я начал подумывать о засове.
Клиент должен был прийти в семь вечера, я тщательно подготавливал комнату, носясь по всему приюту в поисках нужных вещей. Красивенький торшер в индийском стиле я забрал из гостиной директрисы... Это доставило мне особое удовольствие. Где-то были сняты портьеры, где-то гобелен, а в одной из комнат для клиентов нашлось чудное покрывало из темно синего шелка. Комната стала похожа на восточный будуар. Глядя на мою беготню, директриса становилась всё задумчивей, в конце концов, она не выдержала и философски осуждающе, поинтересовалась:
- Чему вас только в этом интернате учат? - услышав этот вопрос, в прострацию впал уже я.
Уж от кого я не ожидал подобного, так это от этой дамочки. Нет, ну, мне говорили, что такие люди, как она, имеют во всём двойные стандарты, но убедиться на личном опыте, в истинности этого утверждения, оказалось крайне неприятно. После всего того, что она делала с детьми, с теми самыми детьми, о которых она вообще-то должна была заботиться, осуждать мои познания в науке соблазнения, да ещё те, которые обогатят её саму- было, по крайней мере, глупо. О моральной стороне вопроса я в тот момент вообще не задумывался. Наверное, именно тогда я решил, что уничтожу этот притон, как только у меня появиться такая возможность.
Плюнув мысленно на дуру, я продолжил приготовления. В дело пошли эфирные масла, свечи, и цветы. Мордовороты убегались, доставая всё, что мне нужно, но к трём часам дня результат меня удовлетворил. Комната и я составляли органичную картину, пропитанную ароматом востока, и мистическим шармом. Я собирался показать всё, чему меня научили: во-первых, мне нужна была практика, прошедшие дни мне это наглядно показали - без подготовки, в экстремальных условиях мне было тяжело себя контролировать, во-вторых, я хотел обзавестись связями среди власть имущих магглов, и я решил, что моему приюту придется мне в этом помочь. Я не ставил себе супер-цели, но наставница была вполне конкретна в постановке задачи: я должен подчинить себе эту клоаку. Так что, буду делать их всех зависимыми от меня.
Тщательно вымывшись и одевшись, я ожидал клиента.
Я примерно представлял кто это будет и не ошибся: в комнату вошел мужчина лет сорока, полноватый, с медными, коротко стриженными волосам и роскошными баками. Мне ещё в зале показалось, что он бывал на востоке, и я вызвал у него ностальгию. Об этом говорила хотя бы алжирская трубка, которую он тогда курил. В зале на нем была маска, сейчас он тоже подстраховался, видимо, не желая быть узнанным - полумаска скрывала лицо. Рассматривая своего первого клиента я размышлял о том, сколько же сил потратили на меня Ари и Фред, вдалбливая в меня направления в моде и культуре, я думал, что не пережил бы этот год, если бы не моя улучшившаяся память. Сегодня я был им благодарен за это.
Мужчина осторожно вошел в помещение, было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке, и я решил ему помочь: медленно выйдя из тени, я, на восточный манер, поклонился в пояс и поставленным голосом, спросил:
- Господин. Позвольте мне помочь вам?
Получив короткий неуверенный кивок, я принял его трость и шляпу, поставил трость в угол, повесил шляпу на крючок и плавным жестом пригласил его вглубь комнаты. Он прошел и устроился на пуфике рядом с низким столиком, на котором стояли закуски и вино. Налив вина, и положив немного сладостей на тарелку, я встал перед ним на колени и почтительно предложил ему лакомства. В моей позе была и покорность, и осознание собственной силы. Ей я говорил, что я свободен и по своей воле предлагаю себя ему. Мужчина смотрел на меня словно зачарованный...
Эта ночь была полна чувственности и соблазна. Мой любовник оказался неплох в постели, но сказывался недостаток практики: надолго его не хватило, и до рассвета я развлекал его, танцуя и исполняя древние гимны, поддерживая светскую беседу, выслушивая его рассказы и что-то рассказывая сам. Мы оба не заметили, как настало утро.
Когда он ушел я с удивлением понял, что не испытываю к этому мужчине ни презрения, ни агрессии, он не сделал мне ничего плохого. Я видел, как он одинок, и искусно играл на его чувствах, в итоге он стал не только моим первым клиентом на моём поприще наложника, но и первым человеком, который стал полностью зависеть от меня. Всё лето он приходил ко мне, и часто предлагал забрать из приюта. Он был готов купить для меня дом и содержать меня, но это совершенно не входило в мои планы.
За этой ночью были и другие. Потихоньку складывался список постоянных клиентов, продолжающиеся аукционы пополняли его день за днём всё более и более состоятельными и влиятельными людьми. Каждая ночь была спектаклем для одного зрителя, и зрители всегда оставались довольны: ведь я угадывал их самые потаённые желания, и воплощал их. Вскорости, я перестал слушать, что говорят клиенты, я прислушивался к голосу их жажды, чего хочет их тело, а не разум. Клиентов часто шокировало то, что я делал, некоторые из них уходили, ругаясь и громко хлопая дверью, но неизменно возвращались, готовые платить ещё больше. Это стало подтверждением слов наставников, о том, что людям свойственно отрицать свои желания, из-за глупых предрассудков.
Одним из моих постоянных клиентов стал молодой наследник древнего и богатого рода. Как я понял, он купил меня только для того, чтобы покрасоваться перед дружками, мне сразу бросились в глаза его молодость и капризность, при этом он старался вести себя словно умудрённый годами и нечему не удивляющийся человек. Мне показалось, что ему никогда, никто ни в чём не отказывал.
Когда он вошел ко мне в комнату, у него был такой надменный вид, будто он хотел мне сказать “Ну и чем ты собираешься меня удивить?”, но при этом на дне глаз плескалась неуверенность. Я понял, что он ещё ни разу не был с мужчиной, и просто хотел заполучить дорогую и престижную игрушку, просто потому, что может, а не потому, что она ему нужна. Ему был нужен вызов, а ещё лучше сильный доминант. Я был совсем не уверен, что смогу стать доминантом для парня, лет на пять меня старше, а вот предоставить ему тот самый вызов вполне мог.
Когда молодой сноб со скучающим видом осмотрел комнату и, бросив шляпу на стол, приказал мне раздеваться.
Я начал игру.
Без сопротивления я выполнил его приказ, мои движения были такими же скучными, как и его вид. Парень немного взял себя в руки и решил идти до конца, приказав мне раздеть его. Он явно был не новичком в борделе, но с настоящими мастерами своего дела ещё не сталкивался. Я раздел его, но в процессе мне стало ясно, что его это совершенно не заводит, и тогда я решил поэкспериментировать.
Мы стояли возле кровати и я, толкнув клиента в грудь, перехватил инициативу. В первые минуты он сопротивлялся, не понимая, что происходит, но я не дал ему ни одного шанса, начав его интенсивно ласкать. При очередной его попытке оттолкнуть меня, я рыкнул и со всей силы вдавил его в кровать, глядя прямо в глаза. Сейчас на него смотрел не покорный мальчик-раб, на несколько лет его младше, а хищник, более сильный и решительный чем он.
Началась борьба за доминирование. Парень не хотел уступать, а я знал, что ему это очень надо, поэтому приложил все усилия. Через час мы оба были измотаны, у клиента красовался синяк под глазом и не мало синяков на теле, у меня была вывихнута челюсть и имелось несколько небольших ссадин. За всё это время мы не проронили не одного связного слова, комната была наполнена рычанием и бранью. Я оказался ловче и тренированнее и в результате этой возни парень оказался привязанным лицом вниз на кровати в позе морской звезды, а я с наслаждением рассматривал дело рук своих. Чтобы сделать это мне пришлось вырубить его, крепко приложив головой и когда он пришел в себя у него болела голова, но дальнейшее показало, что это того стоило.
Еще во время борьбы у него появилась устойчивая эрекция, и не смотря на угрозы, которыми он пытался стращать меня придя в себя, я видел - ему нравится, только он боится себе в этом признаться. Одним из элементов успеха наложника, является умение увидеть или угадать желание клиента и показать ему его и в данном случае я справился блестяще.
Полюбовавшись на крепко привязанного парня, и отдышавшись после нашей борьбы, я подошел к скрытому шкафу, где держал игрушки для постоянных клиентов, и достал оттуда флоггер. Обойдя кровать так, чтобы он меня видел, я с хозяйским видом поигрывая плетью, заговорил, играя голосом:
- Ты ведь понимаешь, что делают с непослушными мальчиками? Верно?
В ответ последовала новая матерная тирада с угрозами, и я перешел к делу. У меня была впереди вся ночь.
Через полчаса он умолял о пощаде, а его задница была красной, как помидор. Завтра он явно не сможет сидеть, но меня это не беспокоило. От порки у него началась форменная истерика со слезами и соплями, но он уже дважды кончил, и я раздумывал, как далеко мне стоит зайти. На это раз я решил поинтересоваться его мнением и, придвинувшись вплотную я спросил, так как это делал Ари со мной, голосом полным холода и искушения одновременно, не давая нижнему ни на минуту усомниться кто тут хозяин.
- Мальчик хочет, чтобы я продолжил, или ему достаточно? - это была провокация, но моему клиенту был необходим повод, чтобы впоследствии иметь возможность оправдать своё поведение.
После нескольких всхлипов, я услышал неразборчивые слова и от души, с оттяжкой хлестнул по ярко-красной заднице. Плеть была очень легкой и не могла повредить кожу, но от того, что я с ней к тому моменту сотворил, стала очень чувствительной, парень взвыл белугой.
- Громче! Я не слышу! Или ты так слаб и никчёмен, что не можешь дать четкий ответ? - жестко спросил я.
Он в очередной раз послал меня подальше, я фыркнул и, отложив флоггер, принялся ласкать его спину и ягодицы, промурлыкав на ухо:
- Приму это за утвердительный ответ.
В какой-то момент я, незаметно отстегнув ноги и ослабив цепь на руках, перевернул его на спину. Он зашипел от боли и неожиданности, и мне хватило этого времени, чтобы снова его зафиксировать. А потом я ласкал его, долго и осторожно, заставляя его изнывать от желания и умолять о каждой новой ласке. Взял я его уже под утро, это была чистой воды авантюра с моей стороны, было очень важно ни на секунду не потерять контроль над ним, но всё оправдалось.
Я видел то удовольствие, которое переполняло его, когда я входил в него раза за разом. Я был у него первым и, не навредив ему - не мог взять его больше одного раза. Поэтому, когда он вновь возбудился от моих ласк и боли, я оседлал его бедра, и развратно глядя ему в глаза, сам насадился на его член; он кончил ещё дважды.
После столь бурной ночи он отключился, а я осторожно, чтобы не потревожить, отвязал его, обтёр чистым, влажным полотенцем и, укрыв, оставил в покое.
Директриса прибежала в восемь утра, но я выставил её до того, как она успела разбудить моего необычного клиента. Он проснулся почти в полдень. Я сидел в кресле и пристально наблюдал за ним. Я специально одел костюм-тройку и белую накрахмаленную рубашку, чтобы в моём образе не было ничего от того человека, с кем он провел ночь. (Этот наряд был даром одного из моих клиентов. Он очень удивился, когда на вопрос о том, что бы я хотел в подарок, я ответил, что костюм от лучшего портного и дюжину рубашек, но выполнил мою просьбу.) Сейчас был очень важный момент: если я не смогу сыграть правильно, то меня ждет скандал, а парень больше не придёт, и навряд ли снова повторит подобную ночь с кем-либо ещё. Но если всё получиться... он будет моим.
Клиент встал, он не стонал, но было видно, что это стоило ему массы усилий, после моих упражнений у него просто обязаны были болеть спина и задница. Зыркнув на меня, как зверь и заметив, что не произвёл этим ни малейшего впечатления, он быстро оделся и, не обращая внимания на то, что одет неаккуратно, вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Через неделю он пришел снова, а потом еще раз... и еще...
Директриса была на седьмом небе от счастья. Сначала она пугалась моих игр и того, что клиенты уходят негодуя, но они всегда снова приносили ей деньги и она стала доверять мне: прибыли были по её меркам баснословные, да ещё и ей удалось уговорить меня начать обучать других детей, тому, что я знал. Я понимал, что не успею передать этим забитым безграмотным созданиям и сотой доли того, что получил от своих наставников за год, но столкнувшись с их беспросветной тупостью и ленью, я осознал всю тщетность этой затеи: они просто не хотели учиться, они не понимали: зачем это нужно. Я пытался вдалбливать в их пустые головы простейшие вещи, но мои слова отлетали, как от стенки горох.
Дни складывались в недели, в конце июля, когда я уже сам в сопровождении охранников, посещал рынок для закупки вина и закусок, (директриса начала доверять мне это ответственное дело) произошел случай, повлиявший на всю мою жизнь.
Мы шли по Лондонскому рынку, когда начался налёт.
Вообще-то, в то лето немецкая авиация бомбила Лондон почти постоянно, но за стенами приюта я как-то не задумывался об этом; в тот день все было по-другому.
Бомбы сыпались с неба, как переспелые яблоки, одни люди кричали от ужаса, другие - в предсмертной агонии, а их вопли заглушались грохотом все новых взрывов. Древнее здание какого-то храма осело, словно карточный домик, прямо у меня на глазах. Толщина его стен поражала, но они не защитили тех, кто там был, а народу там было много - люди набились в храм в надежде, что их бог их защитит, укроет от падающей с неба смерти. Они верили в это. Они молились об этом истово и страстно. Но бог молчал.
Их смерть была бессмысленной и жестокой, в церкви были женщины и дети, но это никого не остановило, кровь лилась рекой, стоны умирающих и плачь детей стояли в ушах, разметанные взрывами части тел были разбросаны среди камней, а бомбы все падали и падали на рынок, творя ужасающий ералаш из человеческих останков, овощей деревянных щепок и каменного крошева. В тот день я по-настоящему испугался, настолько сильно, насколько не пугался больше, наверное, никогда. Я позорнейшим образом действительно боялся магглов - их машины и неуемная жажда убивать, вместе, создавали потрясающий своим безумием коктейль. Мне захотелось защититься от такой случайной и бессмысленной смерти. Я думал, что хотя бы до тех пор, пока я не достигну чего-то стоящего - мне просто необходимо жить.
Боевые чародеи, никогда не наносили такого массового урона, как одна бомба, брошенная магглом, управляющим самолетом, а ведь в этой жуткой машине, как я уже знал, не одна и не две такие бомбы, их там может быть несколько десятков!
Волшебники способны быть очень разрушительными, но чтобы достичь такого уровня могущества, им нужно долго учиться, изменять себя и свою магию, превращаясь в воина. Против боевого мага - воин-маггл ничто, но... в этот день я четко понял: магглы нашли способ стать смертоноснее нас.
Они больше не стремились стать воинами, им просто это больше было не нужно - вместо этого теперь у них были машины и бомбы, которые прекрасно справлялись с процессом уничтожения себе подобных.
Я не помню, как прибежал в приют, но очень хорошо помню, что с ног до головы был в крови. Это была кровь одного из охранников. Я долго отмывался, потом напился и уснул. Директрисе пришлось отменить клиента, но даже она не стала ничего говорить, только сообщила, что больше прогулов не потерпит.
А я с этого дня начал читать всё, что мог найти об маггловских войнах. Прочитав о первой мировой войне, и газеты со сводками с полей теперешних сражений, я испугался ещё больше. Магглы совершенствовали искусство убийства каждый день. Мне стало жизненно важно понять: что может противопоставить магический мир этой болезни.
Я заставил сводить меня в кинотеатр, в котором показывали хроники с полей, увиденное - потрясало своими масштабами и бессмысленностью, в моей душе зародилась мечта, я снова молился тем, кто всегда мне помогал, я страстно желал, чтобы эти звери перебили друг друга.
Дни снова потекли один за другим, а я приступил к новой части моего плана, то есть, поставил перед собой цель выманить у моих клиентов побольше денег. За лето я почти не общался с другими воспитанниками приюта вне стен комнаты, в которой я пытался их чему-то обучить. Директриса говорила, что моё время слишком дорого стоит, чтобы тратить его на таких ничтожеств, и я был с ней абсолютно согласен, но во время уроков, то один, то другой набирался храбрости и спрашивал - “почему я не клянчу деньги у клиентов?” Объяснять этим бестолочам, что этим я только их отпугну, было глупо, всё равно не поймут.
Клиент должен сам захотеть сделать подарок, он должен свято верить, что это его собственная воля, я знал, что иначе я получу лишь жалкую подачку и потеряю всё. Моя задача была сродни работе заклинателя змей, я играл с огнём, осторожно внушая окружающим мою ценность и незаменимость. Я демонстративно отказывался от денег, но принимал мелкие, сентиментальные презенты, подводя этим клиентов к мысли о том, что они столкнулись с чудом, с бриллиантом в навозной куче. Когда они предлагали мне помощь я отказывался, искренне их благодаря, и всегда объяснял, почему не могу её принять. Мне было важно, чтобы они почувствовали себя благодетелями, чтобы здесь, в борделе, в них проснулось что-то светлое.
Я ни в коей мере не заботился об их душе, просто человек готов пожертвовать очень многим, чтобы ощутить себя героем и защитником угнетенных. Во мне они видели прекрасную птицу, пойманную в плен жестоким торговцем, который даже не смог поместить ее в подходящую клетку, и оценить сокровище, попавшее к нему волей случая. Я стал намекать им, что у меня есть возможность покинуть это место, и я был бы благодарен, если у меня останется на память какая-нибудь безделушка, напоминающая мне о них, я буду жить не богато, но свободно и обязательно буду учиться. Так в моём распоряжении оказался первый в моей жизни бриллиант.
Я прекрасно понимал, что мой спектакль подействует не на всех, сама затея была чистой воды авантюризмом. Мне, конечно, рассказывали наставники, как можно обогатиться таким способом, но теоретически, а когда на ладонь лег весело поблескивающий гранями камень, не меньше трех каратов величиной, я обомлел. В маггловском мире, даже во время войны, это было небольшим состоянием, а в магическом стоило намного больше. Именно поэтому я намекал клиентам на камни, даже если бы они подарили мне плохонький янтарь или жемчуг, всё равно это было бы выгоднее, чем золото. Маги не имели собственных копей, добывающих драгоценные камни, поэтому покупали их у магглов, так что камней всегда было мало, и почти на всех уже был магический след от заклятий. Чистый, да ещё и хорошо огранённый бриллиант, мог обеспечить моё безбедное проживание в магическом мире, на протяжении минимум года, а если экономить - лет на пять.
Когда клиент ушел, я спрятал своё сокровище и до невозможности довольный, пошел мыться. Сантехника в приюте желала лучшего, в подвале была устроена баня. Раз в неделю там топили печь и грели огромные чаны с водой, чтобы вся наша братия могла помыться, но для тех, кто принимает клиентов, были устроены суперсовременные ванные комнаты. Там же могли привести себя в порядок и наши “посетители”. В этих помещениях были закрытые деревянными крышками унитазы, и роскошные чугунные ванны на гнутых ножках, у этого чуда маггловской мысли был даже душ, правда водопровода в здании не было, так что воду грели вручную и заливали в баки на этаж выше. Меня долго удивляли роскошные ванны и души в Хогвартсе: ну не вязался у меня в голове древний замок с этими вещами. Но мои наставники объяснили мне, что в отличие от магглов, волшебники и маги не утратили культуру гигиены в средние века, а развивали и совершенствовали ее. Да и древние друиды, от которых частично и произошло магическое сообщество Британии, отличались удивительной чистоплотностью. После роскоши замка, магглы казались ещё большими дикарями.
Так размеренно и без особых эксцессов протекали дни до конца лета, но в последнюю неделю августа случилось сразу много событий одновременно.
@темы: Как феникс из пепла
-
-
23.07.2011 в 05:34-
-
23.07.2011 в 06:34не логично?
-
-
23.07.2011 в 06:41-
-
23.07.2011 в 06:42опять же издержки воспитания. Подобное поведение норма для боевого чародея. в принципе.
-
-
23.07.2011 в 06:44-
-
23.07.2011 в 06:53у меня в цикле "Магия" их толпа.
Вольдеморт - каноничный, воспитанный в старых традициях
Северус с Люциусом - следующее поколение
И Гарре - совсем молодой.
все четверо - яркие представители этого сословия Магов. Все четверо зачастую даже не осознано действуют именно по этому алгоритму. Нет?
Просто каждому досталась своя порция люлей пожизни.
Тому - досталось вот такое детство.
У Лютика с Севом - тож достаточно проблем было, о них рассказано в ГП и сумасшедщей магии
Про Гарре мы все знаем, но аддоны кой-какие я навесила опять же в сумасшедшей магии
-
-
23.07.2011 в 07:10-
-
23.07.2011 в 07:13потом пойдет дневник кусками и с коментами Поттера к нему. Этот опус попадет бедному Гарре в лапки, да