— Интересные у тебя знакомства, — задумчиво протянул Дин, когда через несколько часов езды они остановились заправить машину и перекусить. — Ирэн, Стив этот… Оба — уникумы. И об обоих я ничего не знал.
— Ты недоволен знакомством? — с ленцой в голосе откликнулся Сэм. После вчерашних упражнений он ощущал себя сонным и несколько вялым.
— Этого я не говорил, — покачал головой Дин. — Просто это очередное подтверждение того, что я знаю о тебе далеко не все.
— Звучит как претензия, — заметил Сэм. Рассчитывать или даже строить предположения куда Дин клонит, ему было совершенно неохота.
— Мне очень любопытно, что ты еще скрывал все эти годы, — в голосе Дина слышался отчетливый привкус горечи и это заставило Сэма сосредоточиться, прогнать расслабленное состояние и включить голову.
— Ты хочешь поговорить об этом? — мягко поинтересовался он, четко зная, что подобный вопрос явная провокация, дающая повод для запуска процесса выяснения отношений.
читать дальше— Не знаю, — чуть раздраженно ответил Дин и по его тону Сэм безошибочно понял: брат успел придумать себе какую-то пакость и теперь всеми силами будет искать ей подтверждения.
Дин размышлял все то время, которое прошло с момента, как они проснулись и выводы, к которым он успел прийти ему не нравились. По всему выходило, что он в мирной жизни по всем статьям проигрывает Сэму. Пока они охотились, паритет хоть как-то соблюдался, а тут… Тут все было куда как менее радужно. Начать можно было с того, что Сэм, в отличие от него, гораздо легче сходился с людьми. А заканчивалось все простым и весьма однозначным вопросом: зачем он Сэму? В промежутке же между этими двумя точками лежало еще много чего и все оно сводилось к тому, что он, Дин, совсем не уверен в своей способности соответствовать партнеру, что автоматически приводило к мысли о том, что их расставание лишь вопрос времени.
— Придется узнать, — спокойно констатировал Сэм. — Давай, поведай о чем ты так таинственно молчишь с самого подъема?
— Не хочу, — поджав губы, буркнул Дин. Выглядеть в глазах Сэма еще и истеричной барышней, устраивающей разборки на пустом месте, ему совершенно не улыбалось, но начни он рассказывать это так бы и выглядело.
— Как угодно, — Сэм пожал плечами и, обтерев губы салфеткой, добавил: — Поехали.
Дин расплатился за их обед и последовал на парковку вслед за братом. Заведя мотор, он тронул Импалу с места, так и не проронив ни одного слова.
— Молчишь? — подал голос Сэм через некоторое время. — Что ж… Дай-ка угадаю, о чем ты так сосредоточенно думаешь, — предложил он, но не дожидаясь какой-либо реакции, продолжил: — Что-то мне подсказывает, что ты сидишь и сравниваешь себя со мной, а результат этих сравнений тебе очень не нравится, потому, что ты считаешь, что сравнение идет не в твою пользу. Это один блок мыслей. Другой… Думаю, это что-то типа: я ничего не умею, ничего не знаю, а он такой умный, замечательный и все такое, и нафига ему я. Вот только все это ерунда.
— Угу,— буркнул Дин.
— Именно. Е-рун-да! — повторил Сэм. — Объяснить, почему я так думаю?
— Как хочешь, — ответил Дин, хотя, судя по-тону имелось в виду нечто типа: ну-ну, ты ври-ври, да не завирайся.
— Все элементарно. Во-первых, сравнивать нас глупо. Это то же самое, что попытаться сравнить кислое и твердое. Совершенно разные понятия. Настолько же, насколько разнимся мы с тобой. Мои умения, знания и все прочее — вещи, над которыми я работал много лет. Ты в это время не менее упорно работал над другими вещами, но почему-то сейчас решил, что они не представляют ценности. Да, у меня получше, чем у тебя, с социализацией. Да, мне проще заводить знакомства. Но это не делает хуже тебя, Дин. Например, у тебя гораздо лучше с интуицией, чем у меня. Мое же чутье — плод чистейшего аналитического расчета вероятностей. У меня практически не бывает озарений или чего-то такого, а для тебя это — норма. Поэтому ты гораздо лучший боец чем я. Пока я рассчитываю, ты безошибочно действуешь.
— И толку от этого в обычной жизни? — скептически спросил Дин.
— При наличии интуиции как таковой, ее можно перенаправить в любое нужное русло, — спокойно ответил Сэм. — Да ты и перенаправляешь ее чуть ли не ежедневно. Стоит посмотреть на то, как ты ведешь машину. Или задуматься над тем, какие приемы доминирования ты стал использовать. Конечно, ты начитался умных книжек, поговорил со знающим человеком, но действовать ты стал не по каким-то вычитанным шаблонам. Ладно, бог с ней, с интуицией. И без нее у тебя есть чем похвастаться.
— Сейчас ты начнешь расточать комплименты, — проворчал Дин.
— Заметь, совершенно заслуженные, — улыбнулся Сэм. — Ты гораздо эмоциональнее меня.
— Очень спорное утверждение, — прокомментировал Дин. — Всякие там сопли в сахаре всегда были твоей прерогативой.
— И все-таки это так. Многое из того, что ты назвал соплями в сахаре, это просто… Как бы тебе объяснить? Я отрабатывал как отражение в зеркале, — он задумался, пытаясь сформулировать мысль понятнее. — До клетки это было по-другому… Я помню, но после… Что-то во мне умерло там. Даже когда мы вернули душу, этот кусочек так и остался если не мертвым, то очень и очень усталым. В некоторых моментах я просто точно знаю, что следует как-то отреагировать и делаю это в независимости от собственных ощущений. Если совсем грубо и просто: рассказывают анекдот, а мне не смешно, но я точно знаю, что он смешной и заставляю себя рассмеяться. Тема для меня стала, в том числе, и тем, что интенсивно затрагивает эти самые эмоции, заставляя психику работать в пиковых нагрузках. Так что, на самом деле это был не комплимент, а сухая констатация факта: ты — эмоциональнее меня. И это твое свойство позволяет тебе заниматься творчеством, в очень широком смысле этого слова.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Дин. На его взгляд, он и творчество, в любых его проявлениях, находились в разных плоскостях.
— Ты сузил понятие “творчество” до непотребно тесных рамок, — словно прочитав мысли брата, сказал Сэм. — На самом деле это очень многогранное явление. Например, та же школа. Не заметил? Ты генерируешь идеи, а я, в основном, лишь окультуриваю их. И, если задумаешься, таких вот примеров ты без труда обнаружишь великое множество. Мне сложно придумать нечто… новое. А у тебя это получается легко и естественно.
— Ну, допустим, но это не отвечает на вопрос: зачем тебе я? — обдумав услышанное, высказался Дин.
— Нет ничего проще, чем дать ответ на этот вопрос, — улыбнувшись, произнес Сэм. — Если решить, что чувства и эмоции ненужный мусор, то честно и коротко это будет звучать так: ты заставляешь меня гореть. Без тебя, в условиях мирной жизни и без приложения весьма ощутимых усилий по распинываю себя, я очень быстро превращусь в книжного червя, способного проводить в библиотеке по двадцать часов в сутки. Так что… Ты нужен мне как воздух.
— Звучит все это как-то… не очень, — поделился своим переживанием Дин. — Как… диабетик и инсулин, который тот вынужден регулярно принимать.
— Цинично, — оценил сравнение Сэм. — Но… Если уж пользоваться введенной тобою аналогией, диабетик без своего лекарства завернет ласты. Не стану утверждать, что без тебя я лягу и помру, но моя жизнь, определенно, утратит часть красок. А мне бы этого не хотелось.
— Да уж, эмоциональности в таком подходе исчезающе мало. И, что, это нельзя никак… Ну, вылечить, что ли? Исправить? — спросил Дин, перестраиваясь из ряда в ряд, чтобы обогнать очередной грузовик.
— Хороший вопрос, — вздохнул Сэм. — Не знаю. Мне кажется, что со временем ситуация улучшается, но… Я не дам гарантий тому, что отрабатывать некоторые эмоции не вошло в автоматическую привычку. На самом деле таких моментов совсем немного, и все не так страшно, как тебе могло показаться, но я точно знаю, что они есть и научился отслеживать ситуации, когда этот косяк всплывает. А вот безопасный метод поверки среагировал ли я на самом деле, или отбыл номер, мне пока не известен, но я работаю над этим.
— У меня такое впечатление, что ты способен разложить все свои порывы и эмоции как конструктор лего и пересобрать их в произвольном порядке. Это несколько пугает, — пробурчал Дин. Теперь, когда Сэм озвучил эти свои странности, он без труда вспомнил моменты, когда они проявлялись и был вынужден признать, что услышанное, если не истина, то очень близко к ней.
— Кое-что из этой области я действительно могу разобрать и собрать по-новой примерно так, как ты описал, — согласился Сэм. — Только вот со сборкой в другую конфигурацию… Все не так однозначно. Что-то пересобирать вообще не нужно: работает — не трогай. Что-то, не то что разбирать, а осознавать наличие, откровенно страшно. Что-то вообще не разбирается. Но, да, плюсы от этого тоже есть: я с достаточной точностью могу предсказать сам себя, хотя и не всегда. Вот, скажем, наши с тобой взаимодействия в плоскости доминирования-подчинения — для меня, в плане разбора на запчасти, темный лес. И, не исключено, что именно это-то так меня в них и привлекает, но детальному разбору комплекс этих ощущений и переживаний пока не поддается.
— Ты помянул их потому, что я настаивал на том, что это следует обсудить? — задал наводящий вопрос Дин, надеясь, что вот прямо сейчас это самое обсуждение все-таки не состоится. Он не был к нему морально готов после того, что выслушал сегодня.
— И да, и нет, — покачал головой Сэм. — Я помянул их, в первую очередь, как яркий пример, занимающий ресурсы моего мозга такими вот попытками разбора последние два десятка часов.
— Не поверю, что ты об этом думал, пока мы кувыркались со Стивом, — стремясь соскочить с темы, заметил Дин.
— Не поверишь, но и даже когда мы спали, я продолжал этим заниматься, — улыбнулся Сэм. — Не знаю, как мыслительные процессы устроены у тебя, но про себя могу сказать, что это выглядит примерно так: я как бы даю себе задание обдумать нечто как можно всестороннее и, если это не получается сделать сходу, как бы забываю от этой мысли. Она повисает в голове, как некая фоновая задача…
— Как в компьютере, когда переключаешься между программами? — кинув озадаченный взгляд на брата, спросил Дин.
— Если очень грубо, то да, — согласился Сэм. — Висит себе там в фоне скайп какой-нибудь, или торрент потихоньку киношку сливает, а в основном окне обрабатываются какие-то текущие действия. Вот, например, сейчас — мы с тобой разговариваем, а задача на разбор висит, я о ней знаю, но… У меня нет пока доступа к результатам ее работы и, пока этот запущенный процесс не придет к какому-то логическому концу, все, что я о нем могу сказать - он идет.
— И прогресс-бара не предусмотрено? — с любопытством поинтересовался Дин.
— Все-таки это мозги, а не компьютер, — улыбнулся Сэм. — Хотя иногда очень хотелось бы иметь представление о сроках обработки.
— И что обычно получается на выходе?
— Когда как, — вздохнув, ответил Сэм. — Иногда это бывает какая-то стройная концепция, разложенная по полочкам вплоть до мелочей. Иногда — кучи ассоциативных цепочек, разложенных в годной для анализа последовательности. А иногда и такая мешанина, что приходится засовывать в фон уже ее и ждать следующей итерации обработки.
— То есть, ты убираешь эти вот задачи в фон сознательно? — уточнил Дин.
— Ну, да, — подтвердил Сэм. — Подобный механизм заложен в любой мозг. В том числе и в твой, только у тебя, как и подавляющего большинства людей, обмен между осознанным и неосознанным происходит без твоего участия. А я озадачился тем, чтобы научиться хотя бы часть таких вот процессов перемещать сознательно.
— Что-то не верится мне вовсе это, — прокомментировал услышанное Дин, недоверчиво хмурясь.
— Тебе нужно, чтобы я убедил тебя в обратном? — ехидно предложил Сэм.
— Не думаю, что у тебя это получиться, — пробурчал Дин. — Но ты можешь попытаться.
— Ладно, — улыбнулся Сэм. — Тогда такой вопрос: у тебя бывает так, что ты что-то пытаешься вспомнить, но никак не получается. Отчаявшись, ты плюешь на это, а потом нужное воспоминание всплывает само собой?
— Да, — кивнул Дин. — Иногда стоит только переключиться на что-то другое, как оно всплывает, а иногда — из-за чего-нибудь, ну, не знаю, увидел-услышал-унюхал, ударился, в конце-концов, и оно тут как тут.
— Это самый простой пример перемещения задачи в фон и обратно, — улыбаясь, констатировал Сэм. — И начинал я учиться управлять этой фишкой именно с такого рода задач.
— Любопытно, — отозвался Дин. — А почему тогда нужное воспоминание всплывает из-за пришедших ощущений?
— Ассоциативные цепочки. Скажем, шел ты себе шел, ударился ногой о табурет, а в параллель с этим происходило нечто. Ты, в принципе, это нечто видел, но боль от удара вытеснила это виденное из активной задачи, оставляя тебе лишь смутную информацию. Дескать, что-то видел, а что именно — фиг знает. Потом, может быть даже по прошествии лет, тебе вдруг зачем-то нужно вспомнить нечто, что ты вроде как уже видел, но не помнишь при каких обстоятельствах и уж, тем более, не помнишь деталей. Ты задумываешься об этом, стараешься выудить это из памяти, но ничего не выходит и ты решаешь, что это ерунда, и вроде как забиваешь на попытки вызвать воспоминания. Но процесс-то в мозгу уже запущен, и он просто уходит из активной задачи, автоматически перемещаясь в фон. А потом ты снова встречаешься с табуреткой и эта встреча является спусковым крючком: мозги наконец-то выуживают из своих недр нужные тебе подробности и вновь перекидывают их в активные задачи. То же самое с запахами, вкусами и звуками. В общем-то, якоря, о которых мы с тобой уже говорили, работают на тех же принципах.
— Хочу ту книжку, где ты это прочел, — с ноткой зависти в голосе, попросил Дин.
— Я же обещал, что дам тебе ее, — улыбнулся Сэм. — Правда, это не одна книжка, но… В общем, этим можно пользоваться. Ну, или не пользоваться.
— Зачем тебе вообще все это?
— Я люблю порядок, — пожал плечами Сэм. — Во всем. Книги должны быть разложены. Бумажки должны лежать в мусоке. Носки должны быть парами...
— Тараканы в голове должны ходить строем, — перебив, хохотнул Дин.
— Именно, — совершенно серьезно подтвердил Сэм. — И это ни разу не шутка. И не просто строем, а откалибровано по размеру, отсортировано по цвету, в строго заданных направлениях и отдавая отчет владельцу о том, куда направились. А без этого… Без этого мне просто плохо. Сложно заставить себя делать что бы то ни было, практически невозможно думать. Плохо сплю, ну и так далее.
— Всегда считал, что твоя педантичность — просто разновидность таракана, — озадаченно заметил Дин.
— Ее можно и так воспринимать, — кивнул Сэм. — Я тоже когда-то думал, что моя тяга к упорядочиванию — это загон. Оказалось, что несовсем. Почитал литературу, обдумал и пришел к выводу, что загон-загоном, а жить в порядке мне строго проще. Со временем, наблюдая за собой, увидел, что когда я нахожусь в упорядоченном пространстве — думаю гораздо быстрее, лучше аппетит, не снятся кошмары и еще ряда неприятных эффектов нет. Дальше было два варианта: выдрать этого таракана с корнем или оставить, но контролировать. Я выбрал второй и в результате теперь раскиданные тобою шмотки, бумажки в постели и бардак, который ты оставляешь за собой в библиотеке, не вызывают ни депрессии, ни ярости. Я просто беру и выкидываю их в урну, складываю на место или не замечаю, в зависимости от собственного настроения.
— Бумажки? Серьезно? — не поверил Дин. — Это повод для депрессии?
— Сейчас — нет. А когда-то — еще какой, — фыркнул Сэм. — И, заметь, тебя я не обязываю поддерживать порядок.
— Очень тебе за это признателен, — с несколько виноватым видом, отозвался Дин. — Но, если для тебя это важно — я могу попробовать…
— Мне приятно, что ты обо мне думаешь, — улыбнулся Сэм и, протянув руку, погладил Дина по плечу, перебив его. — Но я не собираюсь от тебя этого требовать. Да и обещаний, которые ты не сможешь выполнить, я бы не хотел получать.
— Таким очень корректным образом ты пытался сказать, что я неспособен за собой убирать? — прищурился Дин.
— Я предлагаю тебе подумать о том, зачем ты устраиваешь вокруг себя то, что мне кажется хаосом, — возразил Сэм. — В той книжке, что я тебе обещал, есть и методики работы с такими явлениями.
— Ты меня озадачил этим вопросом, — признался Дин.
— Ну, если хочешь, мы можем попытаться выяснить зачем же ты устраиваешь хаос, — предложил Сэм. — Единственное условие: честность. Я буду задавать вопросы, а ты честно на них отвечать, первое, что придет в голову.
— Давай попробуем, — согласился Дин.
— Начну я пожалуй, с небольшой вводной лекции, чтобы тебе было понятнее, что именно происходит.
— Валяй, — кивнул Дин.
— За любым нашим поведением лежит намерение. Оно всегда позитивно. Что бы мы не делали: говорили, прыгали, ругались, спали — все это служит для достижения определенной цели. Мы одеваемся, чтобы не мерзнуть и чтобы вписываться в некие социальные рамки, принятые в месте нашего обитания. Мы читаем, чтобы получить новые знания или удовольствие. Пьем кофе для удовольствия. Делаем зарядку для поддержания формы, ну и так далее. Даже у, на первый взгляд, негативных действий позитивное намерение: сколько раз ты бил мне морду, чтобы я понял тебя. А, например, когда спасенных неудавшихся самоубийц спрашивают “зачем они это делали”, получали ответ что-то типа: “я хотел наконец-то обрести спокойствие”. — объяснил Сэм.
— И каков из этого вывод? — хмурясь, поинтересовался Дин.
— Вывод прост: все, что мы делаем, направлено на реализацию собственных намерений.
— Допустим, — кивнул Дин. — И что дальше?
— А дальше… — Сэм задумался, вспоминая. — Дальше путем задавания правильных вопросов мы попытаемся в твоем действии найти намерение. Вопрос будет звучать как-то так: ты не убираешь свою на место. Подумай, зачем тебе это может быть нужно?
— Очень странная постановка вопроса, — задумчиво протянул Дин. — Но… Думаю, мне удобнее подхватить свои штаны со стула, чем доставать их с полки или вешалки.
— Отлично. Следующий вопрос: а что тебе дает это удобство?
— Это быстрее, чем копаться, — озадаченно ответил Дин.
— Так, а что ты можешь получить от этой быстроты?
— Ну это же элементарно: в случае чего, я смогу быстрее одеться! — отчего-то начиная закипать, ответил Дин.
— Зачем тебе быстрее одеваться? — задал следующий вопрос Сэм, с интересом глядя на брата.
— У меня такое ощущение, что ты сейчас занимаешься тем, что изощренно трахаешь меня в мозг, — выдохнул Дин, крепче сжимая пальцы на руле Импалы. — Зачем быстрее одеваться? Чтобы не встретить потенциальную опасность с голой жопой.
— Ты всегда можешь остановить меня, — пожал плечами Сэм.
— Ну пока-что я способен терпеть это издевательство, — пробурчал Дин. — Следующий вопрос будет, видимо, что я могу получить?
— Именно, — кивнул Сэм.
— Одежда… Защищенность. Значит, чувство защищенности.
— Ну и в очередной раз — что ты получишь, испытывая чувство защищенности?
— Возможность дать отпор любому противнику, — был вынужден признать Дин. — Зачем давать отпор? Чтобы нас не сожрали! Что я буду иметь от этого? Мы будем жить дальше. Что я от этого получу? Бляяяяяя! Сэм! Это… — список того, что он получает от возможности жить дальше, оказался настолько велик, что у Дина даже дух перехватило.
— Извини, пожалуйста, — с нежностью в голосе попросил Сэм.
— Получается, что я раскидываю свои шмотки, чтобы… Чтобы… иметь возможность любить?! — Он выпалил первое, что пришло ему в голову и был ошарашен полученным результатом, настолько, что слов просто не осталось. Он тупо смотрел на дорогу, управляя машиной на одних рефлексах и пытаясь осознать то, что с ним только что сделал Сэм.
— И, что, так разобрать можно все? — несколько отойдя от шока, спросил Дин.
— Да, — подтвердил его догадку Сэм. — Теперь, когда мы поняли зачем ты совершаешь это действие на самом деле, можно изменить стратегию поведения.
— Как? — тупо спросил Дин.
— Поведение, как ты понимаешь, может быть как подходящим, так и нет. Подходящее должно удовлетворять следующим критериям: эффективность, надежность, доступность и экологичность. Смотрим: что будет, если ты вдруг решишь складывать вещи на полки? Ты будешь одеваться медленнее? А как сделать, чтобы это было столь же быстро, но вещи были в большем порядке?
Следующий критерий: надежность — можно ли регулярно складывать вещи в шкаф или располагать их как-то упорядоченнее, ну, хоть на стул вешать?
Дальше: доступность — насколько легко повесить штаны на стул, вместо того, чтобы кинуть их на пол у кровати?
Ну и последнее. Проверяем экологичность нового поведения: каковы будут последствия, которые ты получишь, положив штаны на стул. — Сэм с интересом поглядел на Дина, наблюдая как на его лице отображается работа мысли.
— В общем-то, с меня не убудет, складывать свои шмотки на стул, — наконец, признал он. — Получается, это просто дурная привычка, о которой я никогда не задумывался.
— Заметь, ты сам пришел к этим выводам, — улыбнулся Сэм. — А вот избавляться от нее или нет — решать только тебе. Впрочем, как и от любой другой.
— Ощущаю себя качественно выебанным, — пробурчал Дин, а потом спросил: — И ты также разбирал себя?
— Да, — кивнул Сэм. — Конечно, не все подряд, а лишь то, что меня беспокоило. Но разборов таких было ой как много. И не все из них удались с первого раза.
— Почему? — задумчиво спросил Дин.
— Потому, что на некоторые вопросы очень сложно отвечать честно даже самому себе, — просто ответил Сэм. — Я наткнулся на такое количество лжи, что… В общем, это было очень неприятно. Но в то же время весьма познавательно и дисциплинирует.
— Надо думать, — буркнул Дин, сворачивая на заправку. — Кофе будешь? — спросил он, припарковавшись у колонки и заглушив мотор.
— Буду, — улыбнувшись, ответил Сэм и вылез из машины, чтобы размять ноги.
Дин вернулся из заправочного павильона неся два стаканчика с кофе, один из которых он протянул брату, а ко второму приложился сам, щурясь от удовольствия. Пока он стоял в очереди на кассу и ждал приготовления напитков, у него сформировался вопрос, который он и задал, когда они вновь тронулись в дорогу.
— Вот ты сказал, что я помогаю тебе гореть, — Дин поглядел на Сэма и улыбнулся краешками губ. — Почему именно я? Вчера вон ты снулой рыбой не выглядел. Эмоции так и перли со всех щелей…
— Ты по каким-то причинам стал сомневаться в моих чувствах к тебе? — настораживаясь, поинтересовался Сэм.
— Нет, но… Я хочу не просто знать это, а понять. А, раз уж ты имеешь понимание о том, что творится в твоей голове… Глупо не воспользоваться этой возможностью, — ответил Дин. В том, что Сэм испытывает к нему чувства он не сомневался, а вот в себе… Очень. Особенно, после вчерашнего. Наличие Стива в их постели ощущалось весьма неоднозначным опытом, открывшим Сэма еще с одной стороны, к которой Дин не знал как отнестись.
— Это сложный вопрос… — вздохнул Сэм. — Что-то из области “почему вода мокрая”, а то и “как звучит хлопок одной ладонью”. Но ты прав, я копался в этом… Давно. Еще когда первый раз набрался смелости и признался самому себе в том, что был бы счастлив, если бы ты трахнул меня. И позже… В общем, много раз. Ответ всегда был одним: потому, что ты для меня особенный. Со временем, к нему добавлялись разные нюансы, но база до сих пор неизменна. А что послужило причиной для задавания такого вопроса?
— Стив, — ответил Дин, вздохнув.
— Ревнуешь? — хмурясь, спросил Сэм. — Жалеешь о том, что согласился?
— Не жалею точно, а ревную… Скорее нет, — подумав, ответил Дин. — Просто… То, что я вчера видел… Это ведь тоже ты, а я не смогу дать тебе то, что давал он.
— А что, по-твоему, он мне дал? — с интересом поинтересовался Сэм.
— Понятия не имею, как это сформулировать, — признался Дин. — Но ты с ним был совсем другим. Вот, кстати, в самом начале, еще до того, как ты подвесил его… Я видел, что вы смотрели друг на друга, видел, что в итоге он отвел взгляд. Что это было?
— Если очень просто, то борьба за доминирование, — ответил Сэм. — Разве это не очевидно?
— Но… Как? — спросил Дин. — Вы не разговаривали. Не прикасались друг к другу. Просто смотрели.
— Ты пытаешься спросить о том, как я заставил его отвести взгляд? — уточнил Сэм. — О техническом приеме, который я использовал для того, чтобы сделать это?
— Ну, хотя бы, — кивнул Дин.
— Просто: представляешь себе зверюгу пострашнее. Ее взгляд на жертву. И, держа этот образ в голове, давишь, поддерживая зрительный контакт. Если видишь, что оппоненту не так уж и страшно, начинаешь накручивать спецэффекты, при этом видя в сопернике именно что потенциальную пищу, а чтобы жертва не смылась раньше времени, добавляешь обещание съесть ее так, чтобы ей было приятно — объяснил Сэм. — Ну, во всяком случае, я действовал примерно так.
— Это умение из той же книжки?
— Нет, — улыбнулся Сэм. — Это из какой-то фантастики, кажется. Но, как это ни странно — работает.
— Ну, теперь мне ясно, что это были за гляделки, — фыркнул Дин. — Но это не тот ответ, вопрос на который я хотел получить. Ладно. Давай с другого конца: ты спросил, что, по-моему, он тебе дал. По-моему, он дал тебе возможность выпустить ту самую страшную зверюгу, которую ты воображал. Не всю, конечно, но часть ее — точно.
— Это не совсем так, — возразил Сэм. — Даже, я бы сказал, совсем не так. Это была не моя зверюга. Я был… Как бы это сказать? Проводником? Да, пожалуй. А зверюга была твоя.
— Не понял? — удивился Дин.
— Не возьмусь утверждать, что у меня внутри живет белый и пушистый кролик, но… Мое тотемное животное всеядно, если ты понимаешь, о чем я говорю, — попытался объяснить Сэм. — Если отойти от зоологии, то получится примерно так: мне хорошо в обоих ролях, но в нижней — комфортнее и впечатлений в ней я получаю строго больше. Поэтому, если откинуть чувства, ты в качестве постоянного партнера меня устраиваешь гораздо больше Стивена. А что касается того, что зверюга была твоя… Разве ты не представлял себя на моем месте, а нас со Стивом — на другом конце?
— Наверное нет… А вот, что иногда ты бил именно туда, куда бы ударил я — это было. И вызывало… Хм… — Дин задумался. — Да черт его знает, что оно вызывало. Удивление, одобрение, ощущение правильности? Наверное, как-то так, только еще сложнее.
— Если вернуться обратно к зоологическим аллегориям, то ты получил готовое мясо, минуя стадию охоты на него, вследствие временной неспособности охотиться, — улыбнулся Сэм. — Умел бы сам владеть плетью так, как владею ею я — нипочем не позволил бы лишить себя удовольствия отходить нас самостоятельно. И пойди, скажи, что я не прав.
— Прав, — вздохнув, признался Дин.
— А я бы принял это с радостью, — уверил его Сэм. — И кайфа от этого мне было бы больше. Да, вчера я тоже без сладкого не остался. Оно здоровское, но не идеальное.
Дин хмыкнул, но спорить не стал. У него просто не было аргументов.
— И ты хочешь сказать, что ничуть не стремишься к доминирующей роли? — на всякий случай уточнил он.
— В наших с тобой отношениях точно нет, — ответил Сэм. — Разве не очевидно, что меня полностью устраивает та позиция, которую я и занимаю? Настолько, что я даже на твою задницу не покушаюсь, а ведь, заметь, до тебя я не отдавался ни одному мужчине. Сверху бывал. И регулярно.
— А минет делаешь так, что обзавидоваться можно, — буркнул Дин.
— Одно дело отсосать после экшна, а другое подставить зад, — пожал плечами Сэм. — Первое для меня — часть эротической игры и способ сказать спасибо за доставленное в экшне удовольствие,а второе — подчиниться. Это разные вещи. Да и, чтобы ты знал, мужчинам, с которыми я трахался безо всякого экшна, взять себя в рот я тоже не позволял. Ну, так, как это делаешь ты. Лаская их таким образом я всегда вел, а потом — носом в подушку и вперед. А тебе — отдаюсь. Неужели ты не видишь?
— Вот теперь, когда ты объяснил, я четко вижу разницу, — извиняющимся тоном, ответил Дин. — Просто… Все эти нюансы… Никогда об этом не думал. И, что, моя задница тебя совсем-совсем не прельщает?
— Думаю, она хороша, но, настаивать на том, чтобы распечатать ее, я не собираюсь, — хихикнул Сэм. — Во всяком случае, пока. А тебе, что, неймется попробовать себя в принимающей роли?
— Не знаю, — буркнул Дин. — Любопытно. Интересно попробовать, хотя бы, чтобы понимать, от чего ты так тащишься. Хотя себя в позе носом в подушку я как-то слабо представляю.
— Ты хочешь попробовать физиологическую составляющую этого удовольствия или моральную? — задал вопрос Сэм, несколько озадаченно смотря на брата. В чем тот видит проблему ему было откровенно непонятно.
— Допустим, физиологическую, — несколько смутившись, ответил Дин.
— Я задам странный вопрос, но, прошу подумать и дать на него ответ хотя бы себе, — мягко заговорил Сэм. — У тебя с девушками никогда не было так, что… Ну, вроде как, член твой и он — в ней, а ощущение такое, что не ты ее трахаешь, а она тебя?
— Нет, — покачал головой Дин, и это было правдой. Ничего подобного с ним никогда не было.
— Так иногда бывает, — констатировал Сэм. Выдавать готовый сценарий, позволяющий реализовать такую возможность, он не собирался, но для него он был совершенно очевиден. — Подумай об этом. И, если ты поймешь, как так может быть, то на основании этого, возможно, сможешь изобрести что-нибудь для себя. Только реши сначала, действительно ли тебе это нужно и не будешь ли ты потом жалеть.
— Я подумаю, — прищурившись, ответил Дин. Жалеть он ни о чем не собирался, а вот изобрести что-нибудь этакое казалось интересной задачей.
— Ты недоволен знакомством? — с ленцой в голосе откликнулся Сэм. После вчерашних упражнений он ощущал себя сонным и несколько вялым.
— Этого я не говорил, — покачал головой Дин. — Просто это очередное подтверждение того, что я знаю о тебе далеко не все.
— Звучит как претензия, — заметил Сэм. Рассчитывать или даже строить предположения куда Дин клонит, ему было совершенно неохота.
— Мне очень любопытно, что ты еще скрывал все эти годы, — в голосе Дина слышался отчетливый привкус горечи и это заставило Сэма сосредоточиться, прогнать расслабленное состояние и включить голову.
— Ты хочешь поговорить об этом? — мягко поинтересовался он, четко зная, что подобный вопрос явная провокация, дающая повод для запуска процесса выяснения отношений.
читать дальше— Не знаю, — чуть раздраженно ответил Дин и по его тону Сэм безошибочно понял: брат успел придумать себе какую-то пакость и теперь всеми силами будет искать ей подтверждения.
Дин размышлял все то время, которое прошло с момента, как они проснулись и выводы, к которым он успел прийти ему не нравились. По всему выходило, что он в мирной жизни по всем статьям проигрывает Сэму. Пока они охотились, паритет хоть как-то соблюдался, а тут… Тут все было куда как менее радужно. Начать можно было с того, что Сэм, в отличие от него, гораздо легче сходился с людьми. А заканчивалось все простым и весьма однозначным вопросом: зачем он Сэму? В промежутке же между этими двумя точками лежало еще много чего и все оно сводилось к тому, что он, Дин, совсем не уверен в своей способности соответствовать партнеру, что автоматически приводило к мысли о том, что их расставание лишь вопрос времени.
— Придется узнать, — спокойно констатировал Сэм. — Давай, поведай о чем ты так таинственно молчишь с самого подъема?
— Не хочу, — поджав губы, буркнул Дин. Выглядеть в глазах Сэма еще и истеричной барышней, устраивающей разборки на пустом месте, ему совершенно не улыбалось, но начни он рассказывать это так бы и выглядело.
— Как угодно, — Сэм пожал плечами и, обтерев губы салфеткой, добавил: — Поехали.
Дин расплатился за их обед и последовал на парковку вслед за братом. Заведя мотор, он тронул Импалу с места, так и не проронив ни одного слова.
— Молчишь? — подал голос Сэм через некоторое время. — Что ж… Дай-ка угадаю, о чем ты так сосредоточенно думаешь, — предложил он, но не дожидаясь какой-либо реакции, продолжил: — Что-то мне подсказывает, что ты сидишь и сравниваешь себя со мной, а результат этих сравнений тебе очень не нравится, потому, что ты считаешь, что сравнение идет не в твою пользу. Это один блок мыслей. Другой… Думаю, это что-то типа: я ничего не умею, ничего не знаю, а он такой умный, замечательный и все такое, и нафига ему я. Вот только все это ерунда.
— Угу,— буркнул Дин.
— Именно. Е-рун-да! — повторил Сэм. — Объяснить, почему я так думаю?
— Как хочешь, — ответил Дин, хотя, судя по-тону имелось в виду нечто типа: ну-ну, ты ври-ври, да не завирайся.
— Все элементарно. Во-первых, сравнивать нас глупо. Это то же самое, что попытаться сравнить кислое и твердое. Совершенно разные понятия. Настолько же, насколько разнимся мы с тобой. Мои умения, знания и все прочее — вещи, над которыми я работал много лет. Ты в это время не менее упорно работал над другими вещами, но почему-то сейчас решил, что они не представляют ценности. Да, у меня получше, чем у тебя, с социализацией. Да, мне проще заводить знакомства. Но это не делает хуже тебя, Дин. Например, у тебя гораздо лучше с интуицией, чем у меня. Мое же чутье — плод чистейшего аналитического расчета вероятностей. У меня практически не бывает озарений или чего-то такого, а для тебя это — норма. Поэтому ты гораздо лучший боец чем я. Пока я рассчитываю, ты безошибочно действуешь.
— И толку от этого в обычной жизни? — скептически спросил Дин.
— При наличии интуиции как таковой, ее можно перенаправить в любое нужное русло, — спокойно ответил Сэм. — Да ты и перенаправляешь ее чуть ли не ежедневно. Стоит посмотреть на то, как ты ведешь машину. Или задуматься над тем, какие приемы доминирования ты стал использовать. Конечно, ты начитался умных книжек, поговорил со знающим человеком, но действовать ты стал не по каким-то вычитанным шаблонам. Ладно, бог с ней, с интуицией. И без нее у тебя есть чем похвастаться.
— Сейчас ты начнешь расточать комплименты, — проворчал Дин.
— Заметь, совершенно заслуженные, — улыбнулся Сэм. — Ты гораздо эмоциональнее меня.
— Очень спорное утверждение, — прокомментировал Дин. — Всякие там сопли в сахаре всегда были твоей прерогативой.
— И все-таки это так. Многое из того, что ты назвал соплями в сахаре, это просто… Как бы тебе объяснить? Я отрабатывал как отражение в зеркале, — он задумался, пытаясь сформулировать мысль понятнее. — До клетки это было по-другому… Я помню, но после… Что-то во мне умерло там. Даже когда мы вернули душу, этот кусочек так и остался если не мертвым, то очень и очень усталым. В некоторых моментах я просто точно знаю, что следует как-то отреагировать и делаю это в независимости от собственных ощущений. Если совсем грубо и просто: рассказывают анекдот, а мне не смешно, но я точно знаю, что он смешной и заставляю себя рассмеяться. Тема для меня стала, в том числе, и тем, что интенсивно затрагивает эти самые эмоции, заставляя психику работать в пиковых нагрузках. Так что, на самом деле это был не комплимент, а сухая констатация факта: ты — эмоциональнее меня. И это твое свойство позволяет тебе заниматься творчеством, в очень широком смысле этого слова.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Дин. На его взгляд, он и творчество, в любых его проявлениях, находились в разных плоскостях.
— Ты сузил понятие “творчество” до непотребно тесных рамок, — словно прочитав мысли брата, сказал Сэм. — На самом деле это очень многогранное явление. Например, та же школа. Не заметил? Ты генерируешь идеи, а я, в основном, лишь окультуриваю их. И, если задумаешься, таких вот примеров ты без труда обнаружишь великое множество. Мне сложно придумать нечто… новое. А у тебя это получается легко и естественно.
— Ну, допустим, но это не отвечает на вопрос: зачем тебе я? — обдумав услышанное, высказался Дин.
— Нет ничего проще, чем дать ответ на этот вопрос, — улыбнувшись, произнес Сэм. — Если решить, что чувства и эмоции ненужный мусор, то честно и коротко это будет звучать так: ты заставляешь меня гореть. Без тебя, в условиях мирной жизни и без приложения весьма ощутимых усилий по распинываю себя, я очень быстро превращусь в книжного червя, способного проводить в библиотеке по двадцать часов в сутки. Так что… Ты нужен мне как воздух.
— Звучит все это как-то… не очень, — поделился своим переживанием Дин. — Как… диабетик и инсулин, который тот вынужден регулярно принимать.
— Цинично, — оценил сравнение Сэм. — Но… Если уж пользоваться введенной тобою аналогией, диабетик без своего лекарства завернет ласты. Не стану утверждать, что без тебя я лягу и помру, но моя жизнь, определенно, утратит часть красок. А мне бы этого не хотелось.
— Да уж, эмоциональности в таком подходе исчезающе мало. И, что, это нельзя никак… Ну, вылечить, что ли? Исправить? — спросил Дин, перестраиваясь из ряда в ряд, чтобы обогнать очередной грузовик.
— Хороший вопрос, — вздохнул Сэм. — Не знаю. Мне кажется, что со временем ситуация улучшается, но… Я не дам гарантий тому, что отрабатывать некоторые эмоции не вошло в автоматическую привычку. На самом деле таких моментов совсем немного, и все не так страшно, как тебе могло показаться, но я точно знаю, что они есть и научился отслеживать ситуации, когда этот косяк всплывает. А вот безопасный метод поверки среагировал ли я на самом деле, или отбыл номер, мне пока не известен, но я работаю над этим.
— У меня такое впечатление, что ты способен разложить все свои порывы и эмоции как конструктор лего и пересобрать их в произвольном порядке. Это несколько пугает, — пробурчал Дин. Теперь, когда Сэм озвучил эти свои странности, он без труда вспомнил моменты, когда они проявлялись и был вынужден признать, что услышанное, если не истина, то очень близко к ней.
— Кое-что из этой области я действительно могу разобрать и собрать по-новой примерно так, как ты описал, — согласился Сэм. — Только вот со сборкой в другую конфигурацию… Все не так однозначно. Что-то пересобирать вообще не нужно: работает — не трогай. Что-то, не то что разбирать, а осознавать наличие, откровенно страшно. Что-то вообще не разбирается. Но, да, плюсы от этого тоже есть: я с достаточной точностью могу предсказать сам себя, хотя и не всегда. Вот, скажем, наши с тобой взаимодействия в плоскости доминирования-подчинения — для меня, в плане разбора на запчасти, темный лес. И, не исключено, что именно это-то так меня в них и привлекает, но детальному разбору комплекс этих ощущений и переживаний пока не поддается.
— Ты помянул их потому, что я настаивал на том, что это следует обсудить? — задал наводящий вопрос Дин, надеясь, что вот прямо сейчас это самое обсуждение все-таки не состоится. Он не был к нему морально готов после того, что выслушал сегодня.
— И да, и нет, — покачал головой Сэм. — Я помянул их, в первую очередь, как яркий пример, занимающий ресурсы моего мозга такими вот попытками разбора последние два десятка часов.
— Не поверю, что ты об этом думал, пока мы кувыркались со Стивом, — стремясь соскочить с темы, заметил Дин.
— Не поверишь, но и даже когда мы спали, я продолжал этим заниматься, — улыбнулся Сэм. — Не знаю, как мыслительные процессы устроены у тебя, но про себя могу сказать, что это выглядит примерно так: я как бы даю себе задание обдумать нечто как можно всестороннее и, если это не получается сделать сходу, как бы забываю от этой мысли. Она повисает в голове, как некая фоновая задача…
— Как в компьютере, когда переключаешься между программами? — кинув озадаченный взгляд на брата, спросил Дин.
— Если очень грубо, то да, — согласился Сэм. — Висит себе там в фоне скайп какой-нибудь, или торрент потихоньку киношку сливает, а в основном окне обрабатываются какие-то текущие действия. Вот, например, сейчас — мы с тобой разговариваем, а задача на разбор висит, я о ней знаю, но… У меня нет пока доступа к результатам ее работы и, пока этот запущенный процесс не придет к какому-то логическому концу, все, что я о нем могу сказать - он идет.
— И прогресс-бара не предусмотрено? — с любопытством поинтересовался Дин.
— Все-таки это мозги, а не компьютер, — улыбнулся Сэм. — Хотя иногда очень хотелось бы иметь представление о сроках обработки.
— И что обычно получается на выходе?
— Когда как, — вздохнув, ответил Сэм. — Иногда это бывает какая-то стройная концепция, разложенная по полочкам вплоть до мелочей. Иногда — кучи ассоциативных цепочек, разложенных в годной для анализа последовательности. А иногда и такая мешанина, что приходится засовывать в фон уже ее и ждать следующей итерации обработки.
— То есть, ты убираешь эти вот задачи в фон сознательно? — уточнил Дин.
— Ну, да, — подтвердил Сэм. — Подобный механизм заложен в любой мозг. В том числе и в твой, только у тебя, как и подавляющего большинства людей, обмен между осознанным и неосознанным происходит без твоего участия. А я озадачился тем, чтобы научиться хотя бы часть таких вот процессов перемещать сознательно.
— Что-то не верится мне вовсе это, — прокомментировал услышанное Дин, недоверчиво хмурясь.
— Тебе нужно, чтобы я убедил тебя в обратном? — ехидно предложил Сэм.
— Не думаю, что у тебя это получиться, — пробурчал Дин. — Но ты можешь попытаться.
— Ладно, — улыбнулся Сэм. — Тогда такой вопрос: у тебя бывает так, что ты что-то пытаешься вспомнить, но никак не получается. Отчаявшись, ты плюешь на это, а потом нужное воспоминание всплывает само собой?
— Да, — кивнул Дин. — Иногда стоит только переключиться на что-то другое, как оно всплывает, а иногда — из-за чего-нибудь, ну, не знаю, увидел-услышал-унюхал, ударился, в конце-концов, и оно тут как тут.
— Это самый простой пример перемещения задачи в фон и обратно, — улыбаясь, констатировал Сэм. — И начинал я учиться управлять этой фишкой именно с такого рода задач.
— Любопытно, — отозвался Дин. — А почему тогда нужное воспоминание всплывает из-за пришедших ощущений?
— Ассоциативные цепочки. Скажем, шел ты себе шел, ударился ногой о табурет, а в параллель с этим происходило нечто. Ты, в принципе, это нечто видел, но боль от удара вытеснила это виденное из активной задачи, оставляя тебе лишь смутную информацию. Дескать, что-то видел, а что именно — фиг знает. Потом, может быть даже по прошествии лет, тебе вдруг зачем-то нужно вспомнить нечто, что ты вроде как уже видел, но не помнишь при каких обстоятельствах и уж, тем более, не помнишь деталей. Ты задумываешься об этом, стараешься выудить это из памяти, но ничего не выходит и ты решаешь, что это ерунда, и вроде как забиваешь на попытки вызвать воспоминания. Но процесс-то в мозгу уже запущен, и он просто уходит из активной задачи, автоматически перемещаясь в фон. А потом ты снова встречаешься с табуреткой и эта встреча является спусковым крючком: мозги наконец-то выуживают из своих недр нужные тебе подробности и вновь перекидывают их в активные задачи. То же самое с запахами, вкусами и звуками. В общем-то, якоря, о которых мы с тобой уже говорили, работают на тех же принципах.
— Хочу ту книжку, где ты это прочел, — с ноткой зависти в голосе, попросил Дин.
— Я же обещал, что дам тебе ее, — улыбнулся Сэм. — Правда, это не одна книжка, но… В общем, этим можно пользоваться. Ну, или не пользоваться.
— Зачем тебе вообще все это?
— Я люблю порядок, — пожал плечами Сэм. — Во всем. Книги должны быть разложены. Бумажки должны лежать в мусоке. Носки должны быть парами...
— Тараканы в голове должны ходить строем, — перебив, хохотнул Дин.
— Именно, — совершенно серьезно подтвердил Сэм. — И это ни разу не шутка. И не просто строем, а откалибровано по размеру, отсортировано по цвету, в строго заданных направлениях и отдавая отчет владельцу о том, куда направились. А без этого… Без этого мне просто плохо. Сложно заставить себя делать что бы то ни было, практически невозможно думать. Плохо сплю, ну и так далее.
— Всегда считал, что твоя педантичность — просто разновидность таракана, — озадаченно заметил Дин.
— Ее можно и так воспринимать, — кивнул Сэм. — Я тоже когда-то думал, что моя тяга к упорядочиванию — это загон. Оказалось, что несовсем. Почитал литературу, обдумал и пришел к выводу, что загон-загоном, а жить в порядке мне строго проще. Со временем, наблюдая за собой, увидел, что когда я нахожусь в упорядоченном пространстве — думаю гораздо быстрее, лучше аппетит, не снятся кошмары и еще ряда неприятных эффектов нет. Дальше было два варианта: выдрать этого таракана с корнем или оставить, но контролировать. Я выбрал второй и в результате теперь раскиданные тобою шмотки, бумажки в постели и бардак, который ты оставляешь за собой в библиотеке, не вызывают ни депрессии, ни ярости. Я просто беру и выкидываю их в урну, складываю на место или не замечаю, в зависимости от собственного настроения.
— Бумажки? Серьезно? — не поверил Дин. — Это повод для депрессии?
— Сейчас — нет. А когда-то — еще какой, — фыркнул Сэм. — И, заметь, тебя я не обязываю поддерживать порядок.
— Очень тебе за это признателен, — с несколько виноватым видом, отозвался Дин. — Но, если для тебя это важно — я могу попробовать…
— Мне приятно, что ты обо мне думаешь, — улыбнулся Сэм и, протянув руку, погладил Дина по плечу, перебив его. — Но я не собираюсь от тебя этого требовать. Да и обещаний, которые ты не сможешь выполнить, я бы не хотел получать.
— Таким очень корректным образом ты пытался сказать, что я неспособен за собой убирать? — прищурился Дин.
— Я предлагаю тебе подумать о том, зачем ты устраиваешь вокруг себя то, что мне кажется хаосом, — возразил Сэм. — В той книжке, что я тебе обещал, есть и методики работы с такими явлениями.
— Ты меня озадачил этим вопросом, — признался Дин.
— Ну, если хочешь, мы можем попытаться выяснить зачем же ты устраиваешь хаос, — предложил Сэм. — Единственное условие: честность. Я буду задавать вопросы, а ты честно на них отвечать, первое, что придет в голову.
— Давай попробуем, — согласился Дин.
— Начну я пожалуй, с небольшой вводной лекции, чтобы тебе было понятнее, что именно происходит.
— Валяй, — кивнул Дин.
— За любым нашим поведением лежит намерение. Оно всегда позитивно. Что бы мы не делали: говорили, прыгали, ругались, спали — все это служит для достижения определенной цели. Мы одеваемся, чтобы не мерзнуть и чтобы вписываться в некие социальные рамки, принятые в месте нашего обитания. Мы читаем, чтобы получить новые знания или удовольствие. Пьем кофе для удовольствия. Делаем зарядку для поддержания формы, ну и так далее. Даже у, на первый взгляд, негативных действий позитивное намерение: сколько раз ты бил мне морду, чтобы я понял тебя. А, например, когда спасенных неудавшихся самоубийц спрашивают “зачем они это делали”, получали ответ что-то типа: “я хотел наконец-то обрести спокойствие”. — объяснил Сэм.
— И каков из этого вывод? — хмурясь, поинтересовался Дин.
— Вывод прост: все, что мы делаем, направлено на реализацию собственных намерений.
— Допустим, — кивнул Дин. — И что дальше?
— А дальше… — Сэм задумался, вспоминая. — Дальше путем задавания правильных вопросов мы попытаемся в твоем действии найти намерение. Вопрос будет звучать как-то так: ты не убираешь свою на место. Подумай, зачем тебе это может быть нужно?
— Очень странная постановка вопроса, — задумчиво протянул Дин. — Но… Думаю, мне удобнее подхватить свои штаны со стула, чем доставать их с полки или вешалки.
— Отлично. Следующий вопрос: а что тебе дает это удобство?
— Это быстрее, чем копаться, — озадаченно ответил Дин.
— Так, а что ты можешь получить от этой быстроты?
— Ну это же элементарно: в случае чего, я смогу быстрее одеться! — отчего-то начиная закипать, ответил Дин.
— Зачем тебе быстрее одеваться? — задал следующий вопрос Сэм, с интересом глядя на брата.
— У меня такое ощущение, что ты сейчас занимаешься тем, что изощренно трахаешь меня в мозг, — выдохнул Дин, крепче сжимая пальцы на руле Импалы. — Зачем быстрее одеваться? Чтобы не встретить потенциальную опасность с голой жопой.
— Ты всегда можешь остановить меня, — пожал плечами Сэм.
— Ну пока-что я способен терпеть это издевательство, — пробурчал Дин. — Следующий вопрос будет, видимо, что я могу получить?
— Именно, — кивнул Сэм.
— Одежда… Защищенность. Значит, чувство защищенности.
— Ну и в очередной раз — что ты получишь, испытывая чувство защищенности?
— Возможность дать отпор любому противнику, — был вынужден признать Дин. — Зачем давать отпор? Чтобы нас не сожрали! Что я буду иметь от этого? Мы будем жить дальше. Что я от этого получу? Бляяяяяя! Сэм! Это… — список того, что он получает от возможности жить дальше, оказался настолько велик, что у Дина даже дух перехватило.
— Извини, пожалуйста, — с нежностью в голосе попросил Сэм.
— Получается, что я раскидываю свои шмотки, чтобы… Чтобы… иметь возможность любить?! — Он выпалил первое, что пришло ему в голову и был ошарашен полученным результатом, настолько, что слов просто не осталось. Он тупо смотрел на дорогу, управляя машиной на одних рефлексах и пытаясь осознать то, что с ним только что сделал Сэм.
— И, что, так разобрать можно все? — несколько отойдя от шока, спросил Дин.
— Да, — подтвердил его догадку Сэм. — Теперь, когда мы поняли зачем ты совершаешь это действие на самом деле, можно изменить стратегию поведения.
— Как? — тупо спросил Дин.
— Поведение, как ты понимаешь, может быть как подходящим, так и нет. Подходящее должно удовлетворять следующим критериям: эффективность, надежность, доступность и экологичность. Смотрим: что будет, если ты вдруг решишь складывать вещи на полки? Ты будешь одеваться медленнее? А как сделать, чтобы это было столь же быстро, но вещи были в большем порядке?
Следующий критерий: надежность — можно ли регулярно складывать вещи в шкаф или располагать их как-то упорядоченнее, ну, хоть на стул вешать?
Дальше: доступность — насколько легко повесить штаны на стул, вместо того, чтобы кинуть их на пол у кровати?
Ну и последнее. Проверяем экологичность нового поведения: каковы будут последствия, которые ты получишь, положив штаны на стул. — Сэм с интересом поглядел на Дина, наблюдая как на его лице отображается работа мысли.
— В общем-то, с меня не убудет, складывать свои шмотки на стул, — наконец, признал он. — Получается, это просто дурная привычка, о которой я никогда не задумывался.
— Заметь, ты сам пришел к этим выводам, — улыбнулся Сэм. — А вот избавляться от нее или нет — решать только тебе. Впрочем, как и от любой другой.
— Ощущаю себя качественно выебанным, — пробурчал Дин, а потом спросил: — И ты также разбирал себя?
— Да, — кивнул Сэм. — Конечно, не все подряд, а лишь то, что меня беспокоило. Но разборов таких было ой как много. И не все из них удались с первого раза.
— Почему? — задумчиво спросил Дин.
— Потому, что на некоторые вопросы очень сложно отвечать честно даже самому себе, — просто ответил Сэм. — Я наткнулся на такое количество лжи, что… В общем, это было очень неприятно. Но в то же время весьма познавательно и дисциплинирует.
— Надо думать, — буркнул Дин, сворачивая на заправку. — Кофе будешь? — спросил он, припарковавшись у колонки и заглушив мотор.
— Буду, — улыбнувшись, ответил Сэм и вылез из машины, чтобы размять ноги.
Дин вернулся из заправочного павильона неся два стаканчика с кофе, один из которых он протянул брату, а ко второму приложился сам, щурясь от удовольствия. Пока он стоял в очереди на кассу и ждал приготовления напитков, у него сформировался вопрос, который он и задал, когда они вновь тронулись в дорогу.
— Вот ты сказал, что я помогаю тебе гореть, — Дин поглядел на Сэма и улыбнулся краешками губ. — Почему именно я? Вчера вон ты снулой рыбой не выглядел. Эмоции так и перли со всех щелей…
— Ты по каким-то причинам стал сомневаться в моих чувствах к тебе? — настораживаясь, поинтересовался Сэм.
— Нет, но… Я хочу не просто знать это, а понять. А, раз уж ты имеешь понимание о том, что творится в твоей голове… Глупо не воспользоваться этой возможностью, — ответил Дин. В том, что Сэм испытывает к нему чувства он не сомневался, а вот в себе… Очень. Особенно, после вчерашнего. Наличие Стива в их постели ощущалось весьма неоднозначным опытом, открывшим Сэма еще с одной стороны, к которой Дин не знал как отнестись.
— Это сложный вопрос… — вздохнул Сэм. — Что-то из области “почему вода мокрая”, а то и “как звучит хлопок одной ладонью”. Но ты прав, я копался в этом… Давно. Еще когда первый раз набрался смелости и признался самому себе в том, что был бы счастлив, если бы ты трахнул меня. И позже… В общем, много раз. Ответ всегда был одним: потому, что ты для меня особенный. Со временем, к нему добавлялись разные нюансы, но база до сих пор неизменна. А что послужило причиной для задавания такого вопроса?
— Стив, — ответил Дин, вздохнув.
— Ревнуешь? — хмурясь, спросил Сэм. — Жалеешь о том, что согласился?
— Не жалею точно, а ревную… Скорее нет, — подумав, ответил Дин. — Просто… То, что я вчера видел… Это ведь тоже ты, а я не смогу дать тебе то, что давал он.
— А что, по-твоему, он мне дал? — с интересом поинтересовался Сэм.
— Понятия не имею, как это сформулировать, — признался Дин. — Но ты с ним был совсем другим. Вот, кстати, в самом начале, еще до того, как ты подвесил его… Я видел, что вы смотрели друг на друга, видел, что в итоге он отвел взгляд. Что это было?
— Если очень просто, то борьба за доминирование, — ответил Сэм. — Разве это не очевидно?
— Но… Как? — спросил Дин. — Вы не разговаривали. Не прикасались друг к другу. Просто смотрели.
— Ты пытаешься спросить о том, как я заставил его отвести взгляд? — уточнил Сэм. — О техническом приеме, который я использовал для того, чтобы сделать это?
— Ну, хотя бы, — кивнул Дин.
— Просто: представляешь себе зверюгу пострашнее. Ее взгляд на жертву. И, держа этот образ в голове, давишь, поддерживая зрительный контакт. Если видишь, что оппоненту не так уж и страшно, начинаешь накручивать спецэффекты, при этом видя в сопернике именно что потенциальную пищу, а чтобы жертва не смылась раньше времени, добавляешь обещание съесть ее так, чтобы ей было приятно — объяснил Сэм. — Ну, во всяком случае, я действовал примерно так.
— Это умение из той же книжки?
— Нет, — улыбнулся Сэм. — Это из какой-то фантастики, кажется. Но, как это ни странно — работает.
— Ну, теперь мне ясно, что это были за гляделки, — фыркнул Дин. — Но это не тот ответ, вопрос на который я хотел получить. Ладно. Давай с другого конца: ты спросил, что, по-моему, он тебе дал. По-моему, он дал тебе возможность выпустить ту самую страшную зверюгу, которую ты воображал. Не всю, конечно, но часть ее — точно.
— Это не совсем так, — возразил Сэм. — Даже, я бы сказал, совсем не так. Это была не моя зверюга. Я был… Как бы это сказать? Проводником? Да, пожалуй. А зверюга была твоя.
— Не понял? — удивился Дин.
— Не возьмусь утверждать, что у меня внутри живет белый и пушистый кролик, но… Мое тотемное животное всеядно, если ты понимаешь, о чем я говорю, — попытался объяснить Сэм. — Если отойти от зоологии, то получится примерно так: мне хорошо в обоих ролях, но в нижней — комфортнее и впечатлений в ней я получаю строго больше. Поэтому, если откинуть чувства, ты в качестве постоянного партнера меня устраиваешь гораздо больше Стивена. А что касается того, что зверюга была твоя… Разве ты не представлял себя на моем месте, а нас со Стивом — на другом конце?
— Наверное нет… А вот, что иногда ты бил именно туда, куда бы ударил я — это было. И вызывало… Хм… — Дин задумался. — Да черт его знает, что оно вызывало. Удивление, одобрение, ощущение правильности? Наверное, как-то так, только еще сложнее.
— Если вернуться обратно к зоологическим аллегориям, то ты получил готовое мясо, минуя стадию охоты на него, вследствие временной неспособности охотиться, — улыбнулся Сэм. — Умел бы сам владеть плетью так, как владею ею я — нипочем не позволил бы лишить себя удовольствия отходить нас самостоятельно. И пойди, скажи, что я не прав.
— Прав, — вздохнув, признался Дин.
— А я бы принял это с радостью, — уверил его Сэм. — И кайфа от этого мне было бы больше. Да, вчера я тоже без сладкого не остался. Оно здоровское, но не идеальное.
Дин хмыкнул, но спорить не стал. У него просто не было аргументов.
— И ты хочешь сказать, что ничуть не стремишься к доминирующей роли? — на всякий случай уточнил он.
— В наших с тобой отношениях точно нет, — ответил Сэм. — Разве не очевидно, что меня полностью устраивает та позиция, которую я и занимаю? Настолько, что я даже на твою задницу не покушаюсь, а ведь, заметь, до тебя я не отдавался ни одному мужчине. Сверху бывал. И регулярно.
— А минет делаешь так, что обзавидоваться можно, — буркнул Дин.
— Одно дело отсосать после экшна, а другое подставить зад, — пожал плечами Сэм. — Первое для меня — часть эротической игры и способ сказать спасибо за доставленное в экшне удовольствие,а второе — подчиниться. Это разные вещи. Да и, чтобы ты знал, мужчинам, с которыми я трахался безо всякого экшна, взять себя в рот я тоже не позволял. Ну, так, как это делаешь ты. Лаская их таким образом я всегда вел, а потом — носом в подушку и вперед. А тебе — отдаюсь. Неужели ты не видишь?
— Вот теперь, когда ты объяснил, я четко вижу разницу, — извиняющимся тоном, ответил Дин. — Просто… Все эти нюансы… Никогда об этом не думал. И, что, моя задница тебя совсем-совсем не прельщает?
— Думаю, она хороша, но, настаивать на том, чтобы распечатать ее, я не собираюсь, — хихикнул Сэм. — Во всяком случае, пока. А тебе, что, неймется попробовать себя в принимающей роли?
— Не знаю, — буркнул Дин. — Любопытно. Интересно попробовать, хотя бы, чтобы понимать, от чего ты так тащишься. Хотя себя в позе носом в подушку я как-то слабо представляю.
— Ты хочешь попробовать физиологическую составляющую этого удовольствия или моральную? — задал вопрос Сэм, несколько озадаченно смотря на брата. В чем тот видит проблему ему было откровенно непонятно.
— Допустим, физиологическую, — несколько смутившись, ответил Дин.
— Я задам странный вопрос, но, прошу подумать и дать на него ответ хотя бы себе, — мягко заговорил Сэм. — У тебя с девушками никогда не было так, что… Ну, вроде как, член твой и он — в ней, а ощущение такое, что не ты ее трахаешь, а она тебя?
— Нет, — покачал головой Дин, и это было правдой. Ничего подобного с ним никогда не было.
— Так иногда бывает, — констатировал Сэм. Выдавать готовый сценарий, позволяющий реализовать такую возможность, он не собирался, но для него он был совершенно очевиден. — Подумай об этом. И, если ты поймешь, как так может быть, то на основании этого, возможно, сможешь изобрести что-нибудь для себя. Только реши сначала, действительно ли тебе это нужно и не будешь ли ты потом жалеть.
— Я подумаю, — прищурившись, ответил Дин. Жалеть он ни о чем не собирался, а вот изобрести что-нибудь этакое казалось интересной задачей.
Вопрос: Спасибо за главу?
| 1. Да! | 7 | (100%) | |
| 2. Нет. | 0 | (0%) | |
| Всего: | 7 | ||