Следующие шесть дней стали для Сэма периодом открытий и изумления. Некоторые собственные желания и реакции просто ставили его в тупик, заставляя сомневаться в здравости рассудка. Например, он поймал себя на том, что его абсолютно не напрягает спрашивать разрешение на все подряд, а то, что он практически всегда его получал — радовало не меньше, чем подарки в детстве, а может быть, даже и больше. При этом, отказ в разрешении не воспринимался трагедией, не расстраивал, а скорее служил подтверждением тому, что Дин контролирует его, что доставляло нешуточное удовольствие. Это было очень странно, ведь с самого детства он стремился к самостоятельности и любой контроль со стороны, что отца, что брата, выбешивал его настолько, что он готов был нарушать правила просто из упрямства и чтобы доказать, что он способен сам принимать решения.
читать дальшеСледующим моментом, вызвавшим множество раздумий, оказалось то, что ему довольно сложно озвучивать свои желания. Иногда просьбы о чем-то слетали с губ легко, а иногда даже воды попросить было неимоверно сложно. Особенно это касалось каких-то интимных вещей. Характерный пример таких моментов: он так и не собрался сказать Дину, что совершенно не нужно использовать такое количество смазки, которое тот на него выливает, хотя бы потому, что она сильно заглушает ощущения. И это была далеко не единственная не озвученная, но при этом четко оформившаяся в голове, просьба. Сколько было таких, которые даже не сформировались во что-то вербализуемое, Сэм затруднился бы сказать. Но самым странным было то, что с какого-то момента он стал чувствовать себя виноватым за то, что не может произнести вслух свои желания и вот это для аналитика и логика Сэма стало тревожным знаком. Правда, что именно его беспокоит в этом явлении, он пока и сам не понял, а литературы, которая помогла бы разобраться, сходу не нашел и отложил разбор на потом. В общем, из всех желаний, что ему приходили в голову и которые следовало бы озвучить, он поведал Дину хорошо, если треть.
С озвучиванием неудобств и прочего в том же роде тоже все оказалось отнюдь не просто. Но тут Сэм со спокойной совестью все списывал на то, что идет игра и некоторые вещи просто по определению удобными быть не могут. Но, ловя на себе внимательные взгляды Дина, понимал, что тот все видит и запоминает.
Еще одним открытием было то, что он, как оказалось, способен на дичайшую ревность. Настолько сильную, что временами сам себе становился противен. Формальный повод для этого чувства у него был: Дин каждый день, примерно в одно и то же время куда-то уходил и, если в первые два дня это практически не задевало, то в конце недели Сэм, поймав себя на том, что принюхивается, стараясь уловить от Дина чужой запах, был готов побиться головой о ближайшую твердую поверхность. При этом, он не желал спрашивать, куда и зачем ходит Дин. Почему он этого не делал стало отдельным поводом для исследования и результат показался Сэму весьма неутешительным: смесь упрямства, мнительности, страха и желания обладать всем вниманием партнера целиком. Осознав это, он понял, что готов ревновать к любому занятию, на которое упадет взгляд Дина, а это была уже и вовсе клиника.
Положительные моменты на протяжении этих дней, конечно, тоже были. Они много разговаривали, пару раз сходили в кино, с удовольствием предавались разнообразным забавам и в большую часть времени Сэм чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Но и негатив накапливался, медленно, но неотвратимо. Заставляя напрягаться и нервничать и ощущать смутное беспокойство.
***
Дин всю неделю был занят, по-сути, одной единственной задачей: Сэмом. Даже его отлучки были направлены на то, чтобы все в итоге получилось правильно. В первый вечер, он, поехав за покупками, заодно завернул в клуб, а, узнав, что там будет проводиться семинар по флагелляции, решил, что посетить это мероприятие ему будет очень небесполезно. Собственно, все эти дни он туда и ездил, видя, как Сэм изводится и ревнует из-за этого, и все ожидая вопросов, на которые был готов ответить просто, честно и быстро. Но вопросов так и не последовало, и это очень огорчало Дина.
Также он видел, что Сэм вряд ли и половину того, чего ему хотелось бы, озвучивает. Причин к подобному поведению Дин не понимал, но разбор полетов отложил на потом, надеясь, что Сэмми все-таки сумеет договориться сам с собой и начнет говорить о своих, пусть даже и самых глупых или странных желаниях, но не только потому, что таковы правила, а по причине того, что захочет, чтобы он узнал об этих его желаниях. С рассказом о нехотении и неудобствах у Сэма тоже наблюдались определенные проблемы. Да, они были не столь устрашающего размера, как с озвучиванием желаний, но все-таки они были.
Впрочем, оказалось, что проблемы в этой области тоже весьма развесисты: в предпоследний день идущей игры, Дин заметил, что одним из браслетов Сэм сбил себе кожу на ноге и ничего об этом не сказал. Это явление настолько взбесило его, что он удержался от рукоприкладства с величайшим трудом только потому, что испугался того, что может сотворить, потеряв контроль. А то, что он весьма близок к этой точке, было для него совершенно очевидно. Досталось, как обычно, боксерской груше, но “разбор полетов” намечался весьма впечатляющий.
Терпения эта неделя стоила огромного, но и удовольствия принесла Дину немало. Сэм был настоящим средоточием его мира и щедро откликался на ласку и внимание, которое ему оказывали. То, что можно протянуть руку и всегда обнаружить весьма положительную реакцию на прикосновение, посмотреть и получить улыбку в ответ, что-то спросить и получить ответ — грело душу Дина как ничто другое.
Анализируя то, что видит, старший Винчестер осознал, что в немалой степени сам же и виноват в тех проблемах, которые сейчас испытывает брат, ведь именно он занимался его воспитанием, а многие из этих неприятностей были, что называется, родом из детства. И это причиняло Дину боль, хотя он и понимал, что невозможно повернуть время вспять, да и даже если и было бы возможно — все равно, чтобы понять, что он делает что-то не так, а, тем более, просчитать последствия, у него тогда не было никакой возможности, все-таки он был слишком маленьким, когда на него свалились задачи по воспитанию брата, а отец отнюдь не всегда был рядом, особенно, когда Сэмми подрос.
Исходя изо всего этого, наказывать Сэма, на взгляд Дина, было, по-сути, не за что. Более того, наказание могло принести больше вреда, чем пользы, но как выбраться из вилки, в которую Дин сам себя же и загнал, он пока не понимал и решил просто поговорить с братом, а уж потом, по результатам беседы, выработать какое-то решение, тем более, что разговор этот откладывать надолго не придется, да и избежать будет невозможно.
***
В последний день игры, с утра, Сэм практически отказался от завтрака и это послужило для Дина сигналом к тому, что процесс пора подводить к логическому завершению. Он, крепко держа себя в руках, чтобы сохранять спокойствие, допил кофе и жестом велел следовать Сэму за собой. Тот молча и покорно проследовал в спальню, но по всему было видно, насколько он напряжен и взвинчен.
Усевшись в любимое кресло у камина, Дин освободил Сэма от кандалов и, дождавшись, пока тот примет позу покорности, спросил:
— Скажи мне, мой хороший, почему ты почти ничего не съел? — интонации голоса у Дина были мягкими, но Сэм понял, что невразумительной отмазки Мастер не потерпит.
— Потому, что, то количество пиздюлей, которое мне причитается, проще перенести на голодный желудок, Мастер, — ответил он, глядя в пол.
— Ага, — хмыкнул Дин. — То есть, ты счел для себя возможным и уместным, учитывая статус, принять решение о том, что я буду делать? Я верно уловил идею? — поинтересовался он, с искренним интересом.
— Получается, что так, Мастер, — был вынужден признать Сэм, ощутив очередной прилив чувства вины. Он сделал еще одну ошибку и это было неоспоримым фактом.
— Скажи мне, пожалуйста, за что именно, по твоему мнению, я должен тебя наказать? — задал следующий вопрос Дин.
— Я нарушал правила, Мастер, — ответил Сэм. — Много раз.
— Это — очевидный ответ, — прокомментировал услышанное Дин. — Но чересчур краткий. Я бы хотел услышать список нарушений.
Дин старался дышать ровно и размеренно, ощущая, что терпение его не бесконечно, разбираться придется долго и нудно, а, главное, нужно сделать все так, чтобы не сломать психику Сэма.
— Я говорил не обо всех желаниях, которые у меня возникали, — покаянно ответил Сэм.
— Это все нарушения, или есть еще? — спросил Дин.
— Я не рассказывал о всем, что меня беспокоит, Мастер, — еще более виноватым тоном произнес Сэм.
— Все?
— Нет, Мастер, — ответил Сэм, несколько сгорбливаясь и еще сильнее опуская голову. — Я ревновал тебя.
— Теперь этот список полон? — поинтересовался Дин, потирая лоб. То, как сейчас реагировал Сэмми, однозначно говорило о том, что разговор будет еще сложнее, чем казалось. Брат ничего не сказал ни о мотивах своих действий, ни о причинах по которым так поступил, а ведь он почти наверняка их объяснил хотя бы сам себе. Может быть, не в полном объеме, но куда как полнее, чем то, что посчитал нужным произнести вслух. То же, что он произнес, на взгляд Дина выглядело как приговор, вынесенный Сэмом самому себе и не содержал ни обвинительных материалов, ни доказательств в защиту.
— Да, Мастер, — голос Сэма звучал глухо и чуть надтреснуто.
Дин молчал, думая, что же ему делать и решение пришло словно бы само-собой. Он протянул руку и, уцепившись за кольцо на ошейнике Сэма, заставил того сначала встать, а потом усесться к нему на колени, так, чтобы оказаться лицом к лицу. Дину сейчас нужно было ощущать партнера и видеть его глаза, а пока Сэм стоял на коленях рядом с креслом, это было невозможно.
Оказавшись в объятиях, Сэм осознал, что теперь спрятаться не удастся при всем желании, но в то же время увидел, что Дин обеспокоен и лихорадочно что-то обдумывает.
— Я тебя очень люблю, Сэм, — с нежностью и абсолютно серьезно произнес Дин и, дотянувшись до губ любимого, поцеловал.
Сэм ожидал чего угодно, но то, что сделал сейчас Дин, было для него настоящим потрясением. Пружина напряжения, все туже скручивающаяся где-то внутри, вдруг щелчком распрямилась и на глаза навернулись слезы, которые просто не было сил скрыть. Сэм всхлипнул и, уткнувшись в родное теплое плечо расплакался.
Дин держал плачущего брата и пребывал в полнейшем смятении. Последний раз Сэмми рыдал у него на плече настолько давно, что это уже казалось неправдой, а тут — взрослый мужчина и…
— Все хорошо, — тихо произнес Дин, поглаживая Сэма по спине. — Все будет просто замечательно…
Он говорил еще какие-то ласковые слова, не сколько стараясь утешить, столько желая поддержать и показать, что ему отнюдь не все равно, что происходит, и постепенно Сэм успокоился, а потом и с удивлением поглядел на Дина.
— Извини пожалуйста, — попросил он, шмыгнув носом.
— Не за что извиняться, Сэм, — вздохнул Дин.
— Я думал… — начал было Сэмми, но, оборвав сам себя, замолчал и по-новой уткнулся в плечо старшего брата.
— Что ты думал, радость моя? — мягко спросил Дин.
— О! — эмоционально воскликнул Сэм. — Я, похоже, чересчур много думал. Только на сей раз это было отнюдь не на пользу.
— Давай поговорим, — попросил Дин. — Погляди на меня, пожалуйста.
Сэм оторвался от плеча брата и посмотрел на него, а потом заозирался в поисках салфеток, чтобы вытереть лицо.
— Держи, — Дин догадался, что Сэм разыскивает, взял пачку со стола и протянул ему. — Или, хочешь, сам вытру твою зареванную физиономию?
— Ну, только соплей ты мне еще не подтирал, — буркнул Сэм, а потом спросил: — Можно я схожу умоюсь?
— Сходи, — кивнул Дин. — Но потом возвращайся, ладно?
— Куда ж я денусь, — отозвался Сэм и, отклеившись от брата, ушел в ванную.
Плескался он там недолго, а выйдя, нерешительно замер около кресла, словно бы не был в состоянии сделать выбор: по-новой забраться на руки или встать на колени, как по идее и полагалось. Дин заметил эту его заминку и похлопал себя по коленям, приглашая.
— Спасибо, Мастер, — вздохнул Сэм, устраиваясь так, чтобы как можно плотнее прижиматься к Дину.
— Попустило тебя? — мягко спросил Дин.
— Вроде бы, — прислушавшись к себе, ответил Сэм. Ему действительно стало намного лучше. Во всяком случае, то напряжение, которое он испытывал, практически полностью ушло и на душе было хоть и странно, но спокойно.
— Поговорим? — спросил Дин.
— Да, — кивнул Сэм. — Я знаю, что это нужно сделать.
— Но очень не хочется?
— Ты прав, — подтвердил Сэмми. — Но я могу. Это и вправду нужно.
— Как тебе проще: говорить самому, или чтобы я задавал вопросы? — спросил Дин.
— Сейчас проще вопросы, — подумав, ответил Сэм.
— Ладно, тогда первый. Скажи, почему ты не говорил обо всех своих желаниях? — задал вопрос Дин, но, прежде, чем Сэм успел раскрыть рот, чтобы ответить, покачал головой. — Нет. Это еще не все. Я хочу, чтобы ты понял, что это не обвинение. Я, правда, хочу понять причину.
— Причину, — эхом повторил Сэм. — Не знаю, — выдал он, а потом вздохнул и поправился. — Нет. Вру. Знаю. Их много… Некоторые из моих хотелок казались мне бредом, который и озвучивать не стоит. Какие-то, по моим ощущениям, должны были шокировать тебя. Некоторые были настолько глупыми, что мне самому было смешно. Ты бы точно ржал как конь, а мне не хотелось, чтобы ты надо мной смеялся. А остальные… часть из них пугала меня самого настолько, что они, как приходили в голову, так и уходили, не успев сформироваться во что-то конкретное. Другие… ну, они были мимолетны. Не то, чтобы желание, а, скорее, минутная блажь.
— Хорошо, — кивнул Дин. — Я могу понять большую часть из этих причин, но… А ты не думал, что может быть мне хочется исполнять твои желания, даже если они странные и глупые?
— Нет, — искренне ответил Сэм. С такой точки зрения он это действительно не рассматривал. — Как-то даже в голову не пришло, что, например, ты согласился бы, чтобы я вымазал тебя сливками, а потом вылизывал. Или, что тебе может понравится идея пирсинга моих сосков или татушка с твоими инициалами на моем крестце. А уж то, что ты согласишься слетать в Диснейленд — вообще из области антинаучной фантастики.
— Ты хочешь в Диснейленд? — уцепился за последнюю фразу Дин, лихорадочно обдумывая остальные.
— Хочу, — кивнул Сэм. — Мы так туда ни разу и не попали в детстве, хотя папа и обещал много раз. Не поверишь, до сих пор обидно.
— Ну, почему ж… Поверю. И, если ты этого действительно хочешь, мы обязательно туда съездим, — пообещал Дин. — А остальные озвученные сейчас тобой желания… Не вижу в них ничего шокирующего или неприемлемого. Сливки, конечно, сладкие и липкие, но, думаю, ты бы очень постарался и вылизал бы их весьма качественно, а удовольствие мы бы получили оба. Пирсинг… Не считая того, что заживает эта радость не за пару дней, почему бы и нет? На мой взгляд, это очень даже мило. Татушка… Хм… Если это не синяя непонятная косо-кривая наколка, а красиво выполненный рисунок — это может быть очень симпатично, — Дин положил руку на крестец Сэма и погладил чувствительное местечко. — Вот тут — этакий… вензель, наверное, с какими-нибудь листиками типа как у плюща, переплетенными с цепью… И чтобы это плетение продолжалось вот так, — он пальцами провел прихотливую линию от крестца до лобка Сэма, очертив бедренную косточку и кусочек низа живота. — Более того, если бы ты меня спросил, я бы не отказался даже от парной: тебе туда, а мне — на плечо. В таком же стиле и, чтобы спускалась вниз, обвивая руку и заканчивалась бы на запястье как браслет.
— Ты серьезно? — не веря своим ушам, спросил Сэм. — Тату такого размера можно, конечно, свести, но сложно…
— А кто сказал, что я собираюсь его сводить? — насмешливо спросил Дин. — Ты мой, а я твой. Или ты куда-то намылился?
— Нет, конечно! — возмутился Сэм. — Но это… Это очень серьезный шаг. Может быть даже серьезнее брака.
— Ну, во-первых, это может быть красиво, — улыбнулся Дин. — А, во-вторых, я вижу, что для тебя важны символы. Некоторые из них важны и для меня.
— А пирсинг? Ты, правда, не против?
— Если ты не собираешься сделать на своей тушке сотню проколов, то почему бы и нет? Соски у тебя и так чувствительные, — мурлыкнул Дин, прикасаясь к означенному участочку тела любимого, который моментально отреагировал на это касание. — Колечки это только усилят, а, если к ним иногда цеплять грузики или колокольчики… Думаю, тебе бы понравилось. Или, скажем, ухо. При твоих длинных волосах, сережка смотрелась бы вполне гармонично. А вот член я бы не трогал — пирсинг, в сочетании с поясом верности, на мой взгляд, как-то не очень, но, если хочется чего-то и там, то есть, во-первых, мошонка, а, во-вторых, чувствительное местечко вот тут, — Дин коснулся пальцами кожи за яичками и чуть ущипнул.
— Мне кажется, или ты сам подумывал предложить сделать эти проколы? — настороженно спросил Сэм.
— Что уж тут скрывать, — вздохнул Дин. — Подумывал, ты угадал. И, если ты действительно этого хочешь, то мы можем сделать это хоть сегодня. Не все сразу… Но, как минимум, соски и ухо — запросто.
— А татушку? — спросил Сэм, пытаясь понять не шутит ли брат.
— Потом, — улыбнулся Дин. — Но сегодня мы можем озадачить мастера дизайном рисунка. Все-таки заживает она тоже не пять минут, да и нужно же растянуть удовольствие?
— Я просто идиот, — грустно констатировал Сэм. — Полный и безоговорочный.
— Ты просто действительно иногда слишком много думаешь, — мягко произнес Дин. — Этим своим правилом я хотел показать тебе, что это не всегда обязательно делать. Конечно, напрочь отключать мозги не стоит, особенно, когда мы не дома, но когда мы один на один — ты можешь это себе позволить. Понимаешь?
— Теперь, кажется, да, но… Это очень непривычно, — ответил Сэм. — Да и это далеко не все, о чем я не сказал, — виновато добавил он.
— Я тебя очень внимательно слушаю, — подбодрил его Дин, гадая, что еще могло прийти в светлую голову этого невозможного человека.
— Нет, — покачал головой Сэм. — Не сейчас. Потом. Мы ведь не последний раз так играли?
— А это зависит от тебя, — ответил Дин. — Если ты захочешь этого когда-нибудь еще, мы можем повторить, хотя… Все-таки, по-моему, эти правила не для тебя. Слишком жестко.
— Или просто слишком долго, — возразил Сэм. — Неделя это довольно большой срок.
— Не думаю, что дело во времени, — вздохнув, отозвался Дин. — Из того, что я видел и смог понять, пару дней ты приспосабливался и нарушения шли буквально одно за другим… Ну… Может быть, ты стеснялся, может еще что-то, но потом было три дня, когда твое поведение изменилось. Дя, я видел, что ты говоришь не все, но гораздо больше, чем с самого начала. А вот последние дни… Я правильно понял, что ты чувствовал себя виноватым?
— Да, — признался Сэм. — Я точно знал, что нарушаю правила, согласившись их исполнять. Это воспринималось, да, кстати, и сейчас воспринимается так, будто я специально врал. А теперь я думаю, что не только врал, но еще и обкрадывал нас обоих. Если бы я не молчал…
— Стоп, — скомандовал Дин, прижимая пальцы к губам Сэма. — Игра уже закончилась, так что… Нечего накручивать себя еще больше. Нет никакого если бы. Но выводы ты сделал и, если мы будем делать что-то подобное в другой раз, постараешься не повторить ошибок. Благо, ничего непоправимого от того, что ты их совершил, не произошло. Все живы, здоровы и вообще все хорошо.
— Удивляюсь твоему терпению, — тихо произнес Сэм. — И очень тебе за него благодарен.
— Я твой верхний. Должность, понимаешь, обязывает, — весело улыбнувшись, напомнил Дин. — Так, с хотелками, вроде, разобрались?
— Да, — кивнул Сэм.
— Теперь со второй частью. Вопрос тот же. Почему молчал? — спросил Дин.
— Да, в общем, и ответ такой же, — повинился Сэм. — Да и как-то… Это похоже на жалобы на жизнь и горькую судьбу, а жаловаться я не привык.
— Допустим, действительно странно жаловаться на каждый шлепок по заднице, тем более, что ты от них тащишься, или на ощущения от веревки, тут все, в общем, понятно и естественно, но вот это, — Дин с силой провел пальцами по сбитой коже на ноге Сэма, специально причиняя боль. — Это — за гранью моего понимания, Сэмми. Ты получил в процессе игры травму и ничего мне об этом не сказал. Как я должен это понимать? А если, например, при подвесе ты заработаешь вывих? Или случится еще что-нибудь серьезное, ты тоже будешь молчать?
— Нет, но… — начал было Сэм, но смутился и замолк. По существу сказать ему было нечего.
— Пока мы находимся в состоянии игры, не может быть никаких “но” в том, что касается травм. Даже самых мелких. Потертости, просечки от плети, потянутые суставы… Обо всем этом ты просто ОБЯЗАН сообщать. Я очень тебя об этом прошу. Да, что-то из этого я вижу сам и, как ты мог заметить, моментально обрабатываю, но я могу что-то пропустить, особенно если его не очень-то и видно.
— Я осознал свою ошибку и приношу извинения, Мастер, — почти шепотом произнес Сэм, умоляюще глядя на Дина. — Это звучит глупо, но… Я больше так не буду. И…
— Сейчас ты скажешь, что тебя за это стоит наказать, — перебил его Дин. — Нет. Наказания за это — не будет. Как и за предыдущую группу нарушений. Оспорить это решение тебе не удастся. Я все сказал!
— Да, Мастер, — покорно произнес Сэм, склоняя голову. После этой отповеди он чувствовал себя еще виноватее, чем прежде.
— Не куксись, свое ты сегодня еще получишь, если попросишь, — пообещал Дин и, на удивленный взгляд Сэма, ухмыльнулся. — Но не потому, что я хочу тебя наказать.
— А почему? — зависнув в попытке постичь логику Мастера, тупо спросил Сэм.
— Потому, что ты хочешь боли, — пожав плечами, ответил тот. — Потому, что мне иногда хочется причинять тебе боль. И только по этим двум причинам. Не потому, что я расстроен или недоволен. Не потому, что ты виноват. И не почему-то там еще. Только твое желание ощутить боль, оформленное в четкую просьбу, и мое желание ее причинить.
— А как же мои проступки? — все еще пребывая в зависшем состоянии, задал вопрос Сэм. — Я ведь действительно был не прав. И не только потому, что нарушал правила.
— А твои проступки… — Дин вздохнул. — Ты сам себя уже наказал и, думаю, куда мучительнее, чем сделал бы это я. Сейчас ты чувствуешь себя виноватым, это ощущение тебе не нравится, но ты упорно за него цепляешься, тем самым причиняя себе еще большую боль. Я не понимаю с какой целью ты это делаешь, но вижу, что именно этим ты и занят.
Сэм задумался над услышанным, быстро прогоняя в мозгу череду вопросов, которые всегда помогали ему понять собственные порывы.
— Я хочу, чтобы меня простили. Ощущать это. Наказание — это способ это ощутить в полной мере. Оно заменяет муки совести на физическое ощущение, — выдал он результат своих раздумий.
— Давай-ка попробуем отделить мух от котлет, — задумчиво протянул Дин. — Скажи, наказание это что? Ну, в ощущениях?
— Боль, — не задумываясь, ответил Сэм.
— Только? — задал следующий вопрос Дин. В этом моменте у него перестали сходиться концы с концами. По предъявленной логике получалось, что для Сэма большая часть их игр была наказанием.
— Да, — кивнул Сэм.
— В таком случае, получается, что когда я, в процессе занятий любовью, шлепаю тебя по заднице, это — наказание? — задал следующий вопрос Дин, пытаясь разобраться. — Шлепки-то у меня достаточно увесистые и тебе при этом больно.
— Это совсем другое, — помотав головой, ответил Сэм. Он задумался над ситуацией и, осознав, как это могло выглядеть с точки зрения Дина, прикусил губу. — Ты не совсем верно меня понял.
— Так объясни так, чтобы я понял правильно, — попросил Дин. — А то я уже готов рехнуться.
— На самом деле, все не так прямолинейно, — вздохнул Сэм. — Да, боль много лет служило для меня тем лекарством, которое лечит, в том числе, и чувство вины. Иногда я сам себя не мог простить за… за то, что не смог кого-то спасти. И тогда, чтобы не свихнуться, я шел в клуб и… В общем, это так и работало. Но боль для меня стала не только наказанием. Она смогла стать и настоящим удовольствием. Во всяком случае, с тобой наказанием она совершенно точно ни разу не была, хотя иногда я и ощущал себя в чем-то виноватым.
— Ну, хорошо, допустим, это так. Но в данном случае я действительно не хочу тебя наказывать за твои ошибки, — Дин изо всех сил напрягал мозги в попытке понять именно логику Сэма, а не построить свои логические умозаключения. — Да что там не хочу. Тут не в желаниях дело, а в том, что я не считаю тебя виноватым, ни передо мной, ни перед тобой самим. Единственное, что нужно в этой ситуации нам обоим, это чтобы ты уяснил, что так делать не надо. Не “я виноват, накажите меня”, не “наказали, значит простили”, не “я так провинился, что лишь кровь смоет мой проступок”, и даже не “бьет, значит любит”. Я люблю тебя просто так, безо всяких условий и очень хочу, чтобы ты научился доверять мне настолько, что был бы в состоянии сказать все, что угодно. Хорошее оно, по-твоему, или плохое. Важное или не очень. Глупое или умное. Понимаешь?
Сэм молча кивнул, но то, что до него дошло хоть что-нибудь Дин не уловил. У него было полное ощущение, что он долбится головой в стену и, что с этим делать было непонятно. Некоторое время Дин молчал, пытаясь подобрать правильные и нужные слова, которые смогли бы достучаться до сознания брата, но, так и не найдя их, стиснул Сэма в объятиях и принялся целовать его лицо, касаясь губами щек, глаз, губ, носа…
— Я не сержусь, но, если тебе важно это услышать, я могу сказать четко и ясно: я тебя прощаю, — выдохнул он в губы Сэма. — Но, если тебе важно и нужно получить наказание, я сделаю это для тебя, даже если мне самому это кажется не слишком правильным.
— Дин, — Сэм смотрел на брата так, будто тот буквально только что совершил настоящее чудо, ну или, как минимум, достал кролика из шляпы. — Я, кажется, действительно понял, что ты хочешь до меня донести.
У него в мозгу как будто щелкнуло и он вдруг с неимоверной четкостью осознал, что все, что было в прошлом — прошло, а настоящее… Совершенно другое. Тут можно просто рассказать о том, что беспокоит и печалит. Просто попросить прощения и получить его, хотя бы потому, что тот, перед кем провинился, жив, рядом и любит его вместе со всеми тараканами, какими бы странными они ни были. Дин буквально парой фраз просто и ясно дал понять, что готов и хочет делать то, что нужно именно ему, Сэму, учитывать его желания и потребности, прислушиваться к его мнению, а не навязывать свое. И это было настоящим открытием.
— Я действительно хочу получить наказание, — выдал он, осмыслив сделанное открытие. — Это правда нужно и важно для меня.
— Ты сумеешь потерпеть без него некоторое время? — тяжело вздохнув и чуть ослабив объятия, спросил Дин. — Кажется, прямо сейчас я морально не готов его дать.
— Сумею, — прислушавшись к себе, кивнул Сэм. — Столько, сколько тебе будет нужно. И не буду тебя подгонять с этим делом.
— Хорошо. Теперь давай разберемся со следующим пунктом. Что у нас там было? А, ну да. Ревность. Что скажешь по этому поводу?
— Что я псих, — пожал плечами Сэм. — И что это ужасающе гадкое чувство.
— Оба утверждения бесспорны, — фыркнул Дин. — Я понимаю, по каким причинам ты ревновал. Но вот почему ты не спросил куда я хожу — мне искренне непонятно.
— А ты бы ответил? — с сомнением в голосе спросил Сэм.
— Я и сейчас отвечу, если ты спросишь, — совершенно серьезно пообещал Дин.
— И… Куда же ты ходил? — решив проверить, поинтересовался Сэм.
— В клуб. На семинар по флагелляции, — стараясь не заржать в голос, ответил Дин.
— Ты серьезно? — эта новость откровенно шокировала Сэма. Вот уж чего он не ожидал, так этого.
— Абсолютно, — подтвердил свои слова Дин. — Я подумал, что учиться этому делу у тебя, конечно, здорово и учишь ты добротно, но такой поход все равно будет отнюдь не лишним, учитывая уровень моих умений. Но то, как ты принюхивался… Это было нечто!
— Ты все видел! — воскликнул Сэм, краснея.
— Этого не увидел бы только слепой, а я таковым не являюсь и как ты покраснел, я тоже прекрасно вижу, — хохотнув, заметил Дин. — Впрочем, я бы на твоем месте, поступал бы точно также.
— Мне стыдно, — признался Сэм. — Это так глупо…
— Конечно, глупо, особенно, если учесть сколько раз за день мы с тобой занимаемся сексом, — фыркнул Дин. — Думаешь, я настолько суров, что меня хватит еще на любовника или любовницу? Да у меня, пожалуй, на кого-то другого и не встанет.
— А как же Стивен? — напомнил Сэм.
— Там был не только он, но и ты, — пожал плечами Дин. — Так что, это — плохой пример.
— Ты сегодня сотворил для меня настоящее чудо, — с благодарностью произнес Сэм. — Огромное тебе спасибо.
— На здоровье, — мягко отозвался Дин и заботливо поинтересовался: — Ноги не затекли? А то вроде холодные.
— Вроде нет, — покачал головой Сэм, пошевелив пальцами ног. — Или тебе неудобно?
— Ну, вообще-то, ты отнюдь не пушинка, — улыбнулся Дин. — Все-таки лось вымахал на сотню килограмм. Впрочем, тебя это ничуть не портит и ты взрослым нравишься мне гораздо больше, чем тот пацан, которым ты когда-то был.
— Я был очень противным? — спросил Сэм, слезая с колен брата и устраиваясь рядом с ним на полу.
— Когда как, — пожал плечами тот. — Иногда ты был милым. Но иногда… Я думал, что придушу тебя собственными руками.
— Ты иногда и сейчас так думаешь, — фыркнул Сэм, а потом спросил, меняя тему: — Так ты мне покажешь, чему ты научился на семинаре? Мне очень любопытно.
— Рано или поздно, конечно, — кивнул Дин, запуская руку в волосы брата.
— Я имел в виду сегодня, — изобразив обиженный вид, высказался тот.
— Сегодня… Хм… Дай-ка подумать… — протянул Дин с крайне таинственным видом. — А как же пирсинг?
— Сначала пирсинг, а потом демонстрация, — предложил Сэм.
— Демонстрация или полноразмерная сессия? — ехидно уточнил Дин.
— Ты не считаешь этот вопрос несколько неуместным? — в тон ему поинтересовался Сэм.
— Ну, хорошо… — размышляя о том, что это можно будет обставить в виде нужного Сэму наказания, протянул Дин. — Скажи пожалуйста, чего именно ты хочешь. Да, я понимаю, что боли. Но какой? Начни с девайса.
— Семинар вел Мастер Эрл? — вместо ответа спросил Сэм.
— Да и дама. Джейн, — ответил Дин.
— Хм… Тогда я представляю, что там давали… И мой выбор — трость, — испытующе глядя на партнера, заявил Сэм.
— И почему я не удивлен? — фыркнул Дин. — И насколько сильно?
— Настолько, насколько ты посчитаешь нужным, Мастер. Но я хочу, чтобы следы остались и продержались хотя бы пару дней, а лучше дольше, — честно ответил Сэм.
— Переводя на общечеловеческий язык, чтобы ты неделю на задницу сесть не мог, да? — ехидно уточнил Дин.
— Только если это доставит удовольствие и тебе тоже, — пожал плечами Сэм.
— Тут не в удовольствии дело, а в моих умениях и твоих потребностях. Первые — пока не очень… А сечь так, чтобы при этом не повредить кожу, но при этом наделать долго не сходящих следов, я пока не умею, — вздохнул Дин. — Но сделаю все, что в моих силах.
— Тебе понравилось там, на семинаре? — полюбопытствовал Сэм.
— Это было очень познавательно, — ответил Дин. — И полезно.
— Нет, я не о том… Мастер Эрл, когда показывает обращение с тростью, проводит показательную порку… И это буквально первым уроком. Многие верхние после этого больше не приходят на семинар — слишком жестоко. Я знаю, потому, что как-то раз был моделью для этого дела, — поделился воспоминанием Сэм.
— Ну, то, что ты не пройдешь мимо такой вкусности, было очевидно, — улыбнулся Дин. — И да. Жестоко и даже очень. Не догоняю, в чем кайф получать такое, но давать… Особенно, если нижний хочет… В этот раз моделью была девушка, и я для себя понял две вещи: первая — не могу представить в роли нижней для меня женщину. Ну вот от слова вообще. Вторая… Даже несмотря на это, то, что я видел очень впечатлило.
— Ты представлял на ее месте меня? — спросил Сэм, пристально глядя на партнера.
— Нет. Но не потому, что не хотел бы тебя там видеть, а чтобы не слетела крыша, — признался Дин. — Представляю, как меня накроет от тебя и, скажу честно: мне страшновато. Поэтому, никакого кляпа, как бы ты не просил. Я должен знать, что ты сможешь меня остановить, если что-то пойдет не так.
— Конечно, — согласно кивнул Сэм. — Но я буду орать как резаный. Скорее всего, буду просить отпустить и очень возмущаться. Мата ты точно наслушаешься более, чем достаточно, и черт его знает чего еще.
— Хм… Это предсказуемо… — протянул Дин. — Допустим, я удержу свою крышу и дело не дойдет до стоп-слова. Как я пойму, что тебе откровенно мало и очень-очень хочется большего?
— Ага, как понять, что достаточно, ты, видимо, предполагаешь? — задал встречный вопрос Сэм.
— Примерно. Буду ориентироваться, ну, как минимум, по цвету задницы. С перебором — тоже все более-менее ясно, хотя гарантий никаких нет, — кивнул Дин.
— Из того, что я о себе точно помню, когда задница уже порядком разогрета, бьют не быстро, а я — сначала ругаюсь, а потом прошу еще, — рассказал Сэм. — Я не знаю всю ли сессию так происходит, но часть ее — точно. Дальше для меня это просто шквал эмоций и ощущений, но четких воспоминаний нет. Ведущий всегда сам решал, когда мне хватит и как-то угадывал. А гарантии, о которых ты так беспокоишься… Ну… В крайнем случае, думаю, тебя остановит вид крови.
— Мне бы твою уверенность, — с сомнением произнес Дин.
— Дин, у нас два варианта: пробовать или нет. Я за первый. Просто действуй без фанатизма. В конце-концов, если ты не выдашь мне нужную порцию боли в полном объеме, я, конечно, обломаюсь, но переживу это. Гораздо хуже будет, если ты сорвешься. Притом, не мне, а тебе, — объяснил свою позицию Сэм. — Да и ощущений можно досыпать не болью, а сексом. Просто трахни меня, только очень прошу, не лей столько смазки. А если и этого окажется мало — у тебя в распоряжении есть твои любимые шарики или пробка. Несколько оргазмов поверх боли, и мне точно хватит.
— Как-то я об этом не подумал, — признался Дин. — А что не так со смазкой?
— Ты ее льешь так, будто собираешься запихать в девственную задницу фонарный столб, — занудным тоном, никак не сочетающимся со смыслом фразы, произнес Сэм. — А я раскрыт настолько, что, в принципе, можно уже пробовать фистинг. Гимнастика, которую я делаю и, которая, судя по всему, приносит результаты, позволяет получать массу удовольствия тебе, а смазка в таком количестве — размывает ощущения мне. И, да, это была одна из вещей, которые я тебе не сказал, хотя должен был. Просто боялся обидеть.
— Не обидел, и я учту, — тепло улыбнувшись, заверил партнера Дин. — А гимнастика и вправду приносит результаты. Ты очень узкий и это безумно приятно. И сколько ее нужно?
— Немножко. Притом, на твой член и действительно без фанатизма, а иногда хочется и вообще без нее, — поделился своими желаниями Сэм. — Того, что во мне есть, вследствие ношения пробки, более чем достаточно, особенно, если ее вводил ты.
— Хочешь сказать, что и в этом случае ее нужно меньше? — удивился Дин.
— Для пробки этого размера уже да, — кивнул Сэм. — Если не веришь на слово, я могу встать, чтобы тебе было удобно, вынь ее и проверь пальцами. Я не буду зажиматься, чтобы ты мог убедиться.
— А ты обычно зажимаешься, когда я тебя ласкаю?
— Конечно, — улыбнулся Сэм. — Так гораздо ярче ощущения. Я думал, что это очевидно.
— Для того, кто не имел дела с мужчинами — нет, — вздохнул Дин. — Все-таки ты у меня первый.
— Да, этого я не учел, — извиняющимся тоном произнес Сэм. — Так как, хочешь проверить?
— Только пальцами? — мурлыкнул Дин.
— Да чем угодно, — фыркнул Сэм.
— От такого щедрого предложения сложно отказаться, так что, пожалуй, повернись и наклонись, — велел Дин.
— К лесу передом, ко мне задом, — буркнул Сэм, но, тем не менее, и повернулся, и наклонился, принимая позу, которая так нравилась Дину своей откровенностью.
Дин пронаблюдал этот маневр, потом аккуратно вынул пробку и, отложив ее, провел пальцами по раскрытому анусу любовника. Тот сжался, а потом вновь раскрылся и Дин с легкостью ввел в подставленное отверстие сразу три пальца, ощущая насколько они свободно вошли.
— Ты сейчас полностью расслаблен? — с любопытством спросил он, поглаживая гладкие внутренние стенки.
— Нет, — ответил Сэм и зажал ласкающие его пальцы. Настолько сильного ощущения, как в случае со Стивеном, не было, но все равно “пожатие” было весьма чувствительным.
— Расслабься, — попросил Дин. — Я хочу понять насколько действительно ты раскрыт.
Сэм подчинился и Дин, кивнув, вынул пальцы из него, а потом, ввел по-новой, добавив еще и мизинец. Внутри стало теснее, но по ощущениям было понятно, что это еще не предел возможностей Сэма. Дин повернул руку и погладил простату, слыша довольный стон партнера.
— Хочешь большего? — спросил он, дразня легкими прикосновениями.
— Хочу, — кивнул Сэм. — Как обычно, всего и сразу.
— Тогда пойдем-ка на постель, — решил Дин, вынимая пальцы из горячей глубины.
Сэм действительно был практически готов принять руку Дина и тот, несмотря на то, что относился к идее фистинга с известной долей скептицизма, решил попробовать. В конце-концов, с него не убудет, а если это доставит удовольствие Сэму, то почему бы и нет? Он нашел большую махровую простыню, сложил ее пополам и расстелил поверх разобранной постели, зная, что если этого не сделать, все лежбище будет в смазке. Сэм с любопытством наблюдал за его манипуляциями, стоя рядом с кроватью, но комментировать их не стал, решив подождать и на собственном опыте разобраться с тем, что будет дальше.
— В ту же позу, — скомандовал Дин. — Посмотрим, что из этого получится…
Сэм окинул его подозрительным взглядом, но встал, как было велено. В то, что Дин решит прямо сейчас сделать то, чего ему, Сэму, давно хотелось, он как-то не верил. Впрочем, недоверие довольно быстро улетучилось, оставив вместо себя массу весьма приятных ощущений, которые приносили действия Дина. Тот аккуратно и не торопясь раскрывал его, чутко наблюдая за реакцией и, судя по тому, что ощущения Сэм испытывал исключительно приятные, Дин уделил порядочное внимание изучению того, чем сейчас занимался.
— Не больно? — спросил Дин, производя движения, как будто вкручивает сложенную уточкой ладонь внутрь.
— Нет, — со стоном ответил Сэм. — Приятно.
Он чувствовал, как обильно политая смазкой рука проникает в него все глубже и глубже, и наслаждался каждым мигом этого процесса. Единственное, о чем он жалел, это поза, в которой он находился.
— Мастер, дай я лягу, — попросил он, осознав, что стоять на коленях стало очень тяжело.
— Ложись, — разрешил Дин, аккуратно убирая руку. — Подушку только под себя положи.
Сэм засунул подушку себе под бедра и развел ноги, обеспечивая удобное поле для деятельности.
Сколько времени все продолжалось, Дин сказать бы не смог, настолько он был сосредоточен на том, чтобы не дай бог, не сделать больно, но, в конце-концов, его рука полностью проникла в анус Сэма и это оказалось совершенно феерическим ощущением. Большую часть удовольствия Дин получал от реакций партнера, но и то, что испытывал сам, тоже было ярко и необычно. Дин действительно довольно много прочел об этом процессе, но он и не думал, что все будет так. Например, Сэм вообще не зажимался, как того ожидал Дин, а скорее наоборот, делал все возможное, чтобы максимально расслабиться и впустить его.
— Ты как там? — спросил Дин, чуть двинув рукой.
— Трахни меня, — попросил Сэм.
— Я в процессе, — улыбнулся Дин и принялся совершать возвратно-поступательные движения, ни на секунду не отвлекаясь от наблюдения за реакциями партнера. Сэм и всегда был шумным в постели, но на этот раз превзошел сам себя, вскрикивая и прося о большем. Судя по всему, ему было очень непросто спокойно лежать, позволяя руке Дина делать все, что вздумается.
Кончал Сэм долго и бурно, а когда он чуть успокоился, Дин аккуратно извлек свою руку из него и краем и так запачканной в смазке простыни, обтер задницу Сэма, а потом и свою конечность. Смазки он в процессе наплюхал целое море, но зато все удалось как нельзя лучше.
— В следующий раз стоит тебя привязать, — мурлыкнул Дин, заваливаясь под бок любимому, после того, как убрал испачканную простынь и вернулся из ванной, где долго и упорно смывал смазку.
— А следующий раз будет? — лениво уточнил Сэм.
— Обязательно, — пообещал Дин, обнимая его и целуя в висок. — Как это не странно, но мне понравилось так иметь тебя.
— Тогда, конечно, привяжи, — улыбнулся Сэм. — Ты не представляешь, насколько трудно было не дергаться. И, кстати, на спине — удобнее.
— Я учту, — кивнул Дин. Этот вид секса оказался для него новым опытом не только с точки зрения техники, но и по ощущениям: кончил Сэм, а не он, но вот прямо сейчас Дину ничего большего и не хотелось. — Ты как, шевелиться способен? Или все? Трупик?
— Я на все способен, только пока очень лень, — ответил Сэм. — Или предлагаешь немедленно подрываться и ехать в клуб?
— Не так, чтобы немедленно, но… Если ты хочешь что-то успеть именно сегодня, то шевелиться все-таки придется. И еще я хочу, чтобы ты поел. То, что было завтраком за еду не считается, — сообщил Дин.
— В любом случае, сначала в душ, — вздохнул Сэм.
— И без пробки сегодня обойдешься, — решил Дин. — Разве что только к ночи ближе верну ее в тебя.
— Кстати, раз уж мы все равно в клуб едем, может посмотрим на электрические девайсы? — спросил Сэм.
— Посмотрим, куда ж деваться, — пообещал Дин. — Черт, ты не представляешь, как я нервничал.
— Зная тебя, могу себе это вообразить, — возразил Сэм и, повернувшись к любимому, благодарно поцеловал его. — У тебя все превосходно получилось. Спасибо.
— И то, что ты готов к этому и хочешь, ты тоже мне не сказал, да? — прищурившись, поинтересовался Дин.
— Ну, то, что я этого хочу, я говорил, — ответил Сэм. — Но что готов и не сказал, тут ты прав.
— Не понимаю. Почему? — задал вопрос Дин
— Я сейчас тоже не понимаю почему так поступил, — виновато вздохнул Сэм.
— Ладно, иди уже в душ. Ну или не иди, но душещипательных разговоров с меня пока хватит, — проворчал Дин, с нежностью глядя на брата. Устал он за этот разговор так, будто вагон угля разгрузил, но оно явно того стоило. Во всяком случае, он, похоже, не сломал Сэма и это уже само по себе ощущалось достижением.
читать дальшеСледующим моментом, вызвавшим множество раздумий, оказалось то, что ему довольно сложно озвучивать свои желания. Иногда просьбы о чем-то слетали с губ легко, а иногда даже воды попросить было неимоверно сложно. Особенно это касалось каких-то интимных вещей. Характерный пример таких моментов: он так и не собрался сказать Дину, что совершенно не нужно использовать такое количество смазки, которое тот на него выливает, хотя бы потому, что она сильно заглушает ощущения. И это была далеко не единственная не озвученная, но при этом четко оформившаяся в голове, просьба. Сколько было таких, которые даже не сформировались во что-то вербализуемое, Сэм затруднился бы сказать. Но самым странным было то, что с какого-то момента он стал чувствовать себя виноватым за то, что не может произнести вслух свои желания и вот это для аналитика и логика Сэма стало тревожным знаком. Правда, что именно его беспокоит в этом явлении, он пока и сам не понял, а литературы, которая помогла бы разобраться, сходу не нашел и отложил разбор на потом. В общем, из всех желаний, что ему приходили в голову и которые следовало бы озвучить, он поведал Дину хорошо, если треть.
С озвучиванием неудобств и прочего в том же роде тоже все оказалось отнюдь не просто. Но тут Сэм со спокойной совестью все списывал на то, что идет игра и некоторые вещи просто по определению удобными быть не могут. Но, ловя на себе внимательные взгляды Дина, понимал, что тот все видит и запоминает.
Еще одним открытием было то, что он, как оказалось, способен на дичайшую ревность. Настолько сильную, что временами сам себе становился противен. Формальный повод для этого чувства у него был: Дин каждый день, примерно в одно и то же время куда-то уходил и, если в первые два дня это практически не задевало, то в конце недели Сэм, поймав себя на том, что принюхивается, стараясь уловить от Дина чужой запах, был готов побиться головой о ближайшую твердую поверхность. При этом, он не желал спрашивать, куда и зачем ходит Дин. Почему он этого не делал стало отдельным поводом для исследования и результат показался Сэму весьма неутешительным: смесь упрямства, мнительности, страха и желания обладать всем вниманием партнера целиком. Осознав это, он понял, что готов ревновать к любому занятию, на которое упадет взгляд Дина, а это была уже и вовсе клиника.
Положительные моменты на протяжении этих дней, конечно, тоже были. Они много разговаривали, пару раз сходили в кино, с удовольствием предавались разнообразным забавам и в большую часть времени Сэм чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Но и негатив накапливался, медленно, но неотвратимо. Заставляя напрягаться и нервничать и ощущать смутное беспокойство.
***
Дин всю неделю был занят, по-сути, одной единственной задачей: Сэмом. Даже его отлучки были направлены на то, чтобы все в итоге получилось правильно. В первый вечер, он, поехав за покупками, заодно завернул в клуб, а, узнав, что там будет проводиться семинар по флагелляции, решил, что посетить это мероприятие ему будет очень небесполезно. Собственно, все эти дни он туда и ездил, видя, как Сэм изводится и ревнует из-за этого, и все ожидая вопросов, на которые был готов ответить просто, честно и быстро. Но вопросов так и не последовало, и это очень огорчало Дина.
Также он видел, что Сэм вряд ли и половину того, чего ему хотелось бы, озвучивает. Причин к подобному поведению Дин не понимал, но разбор полетов отложил на потом, надеясь, что Сэмми все-таки сумеет договориться сам с собой и начнет говорить о своих, пусть даже и самых глупых или странных желаниях, но не только потому, что таковы правила, а по причине того, что захочет, чтобы он узнал об этих его желаниях. С рассказом о нехотении и неудобствах у Сэма тоже наблюдались определенные проблемы. Да, они были не столь устрашающего размера, как с озвучиванием желаний, но все-таки они были.
Впрочем, оказалось, что проблемы в этой области тоже весьма развесисты: в предпоследний день идущей игры, Дин заметил, что одним из браслетов Сэм сбил себе кожу на ноге и ничего об этом не сказал. Это явление настолько взбесило его, что он удержался от рукоприкладства с величайшим трудом только потому, что испугался того, что может сотворить, потеряв контроль. А то, что он весьма близок к этой точке, было для него совершенно очевидно. Досталось, как обычно, боксерской груше, но “разбор полетов” намечался весьма впечатляющий.
Терпения эта неделя стоила огромного, но и удовольствия принесла Дину немало. Сэм был настоящим средоточием его мира и щедро откликался на ласку и внимание, которое ему оказывали. То, что можно протянуть руку и всегда обнаружить весьма положительную реакцию на прикосновение, посмотреть и получить улыбку в ответ, что-то спросить и получить ответ — грело душу Дина как ничто другое.
Анализируя то, что видит, старший Винчестер осознал, что в немалой степени сам же и виноват в тех проблемах, которые сейчас испытывает брат, ведь именно он занимался его воспитанием, а многие из этих неприятностей были, что называется, родом из детства. И это причиняло Дину боль, хотя он и понимал, что невозможно повернуть время вспять, да и даже если и было бы возможно — все равно, чтобы понять, что он делает что-то не так, а, тем более, просчитать последствия, у него тогда не было никакой возможности, все-таки он был слишком маленьким, когда на него свалились задачи по воспитанию брата, а отец отнюдь не всегда был рядом, особенно, когда Сэмми подрос.
Исходя изо всего этого, наказывать Сэма, на взгляд Дина, было, по-сути, не за что. Более того, наказание могло принести больше вреда, чем пользы, но как выбраться из вилки, в которую Дин сам себя же и загнал, он пока не понимал и решил просто поговорить с братом, а уж потом, по результатам беседы, выработать какое-то решение, тем более, что разговор этот откладывать надолго не придется, да и избежать будет невозможно.
***
В последний день игры, с утра, Сэм практически отказался от завтрака и это послужило для Дина сигналом к тому, что процесс пора подводить к логическому завершению. Он, крепко держа себя в руках, чтобы сохранять спокойствие, допил кофе и жестом велел следовать Сэму за собой. Тот молча и покорно проследовал в спальню, но по всему было видно, насколько он напряжен и взвинчен.
Усевшись в любимое кресло у камина, Дин освободил Сэма от кандалов и, дождавшись, пока тот примет позу покорности, спросил:
— Скажи мне, мой хороший, почему ты почти ничего не съел? — интонации голоса у Дина были мягкими, но Сэм понял, что невразумительной отмазки Мастер не потерпит.
— Потому, что, то количество пиздюлей, которое мне причитается, проще перенести на голодный желудок, Мастер, — ответил он, глядя в пол.
— Ага, — хмыкнул Дин. — То есть, ты счел для себя возможным и уместным, учитывая статус, принять решение о том, что я буду делать? Я верно уловил идею? — поинтересовался он, с искренним интересом.
— Получается, что так, Мастер, — был вынужден признать Сэм, ощутив очередной прилив чувства вины. Он сделал еще одну ошибку и это было неоспоримым фактом.
— Скажи мне, пожалуйста, за что именно, по твоему мнению, я должен тебя наказать? — задал следующий вопрос Дин.
— Я нарушал правила, Мастер, — ответил Сэм. — Много раз.
— Это — очевидный ответ, — прокомментировал услышанное Дин. — Но чересчур краткий. Я бы хотел услышать список нарушений.
Дин старался дышать ровно и размеренно, ощущая, что терпение его не бесконечно, разбираться придется долго и нудно, а, главное, нужно сделать все так, чтобы не сломать психику Сэма.
— Я говорил не обо всех желаниях, которые у меня возникали, — покаянно ответил Сэм.
— Это все нарушения, или есть еще? — спросил Дин.
— Я не рассказывал о всем, что меня беспокоит, Мастер, — еще более виноватым тоном произнес Сэм.
— Все?
— Нет, Мастер, — ответил Сэм, несколько сгорбливаясь и еще сильнее опуская голову. — Я ревновал тебя.
— Теперь этот список полон? — поинтересовался Дин, потирая лоб. То, как сейчас реагировал Сэмми, однозначно говорило о том, что разговор будет еще сложнее, чем казалось. Брат ничего не сказал ни о мотивах своих действий, ни о причинах по которым так поступил, а ведь он почти наверняка их объяснил хотя бы сам себе. Может быть, не в полном объеме, но куда как полнее, чем то, что посчитал нужным произнести вслух. То же, что он произнес, на взгляд Дина выглядело как приговор, вынесенный Сэмом самому себе и не содержал ни обвинительных материалов, ни доказательств в защиту.
— Да, Мастер, — голос Сэма звучал глухо и чуть надтреснуто.
Дин молчал, думая, что же ему делать и решение пришло словно бы само-собой. Он протянул руку и, уцепившись за кольцо на ошейнике Сэма, заставил того сначала встать, а потом усесться к нему на колени, так, чтобы оказаться лицом к лицу. Дину сейчас нужно было ощущать партнера и видеть его глаза, а пока Сэм стоял на коленях рядом с креслом, это было невозможно.
Оказавшись в объятиях, Сэм осознал, что теперь спрятаться не удастся при всем желании, но в то же время увидел, что Дин обеспокоен и лихорадочно что-то обдумывает.
— Я тебя очень люблю, Сэм, — с нежностью и абсолютно серьезно произнес Дин и, дотянувшись до губ любимого, поцеловал.
Сэм ожидал чего угодно, но то, что сделал сейчас Дин, было для него настоящим потрясением. Пружина напряжения, все туже скручивающаяся где-то внутри, вдруг щелчком распрямилась и на глаза навернулись слезы, которые просто не было сил скрыть. Сэм всхлипнул и, уткнувшись в родное теплое плечо расплакался.
Дин держал плачущего брата и пребывал в полнейшем смятении. Последний раз Сэмми рыдал у него на плече настолько давно, что это уже казалось неправдой, а тут — взрослый мужчина и…
— Все хорошо, — тихо произнес Дин, поглаживая Сэма по спине. — Все будет просто замечательно…
Он говорил еще какие-то ласковые слова, не сколько стараясь утешить, столько желая поддержать и показать, что ему отнюдь не все равно, что происходит, и постепенно Сэм успокоился, а потом и с удивлением поглядел на Дина.
— Извини пожалуйста, — попросил он, шмыгнув носом.
— Не за что извиняться, Сэм, — вздохнул Дин.
— Я думал… — начал было Сэмми, но, оборвав сам себя, замолчал и по-новой уткнулся в плечо старшего брата.
— Что ты думал, радость моя? — мягко спросил Дин.
— О! — эмоционально воскликнул Сэм. — Я, похоже, чересчур много думал. Только на сей раз это было отнюдь не на пользу.
— Давай поговорим, — попросил Дин. — Погляди на меня, пожалуйста.
Сэм оторвался от плеча брата и посмотрел на него, а потом заозирался в поисках салфеток, чтобы вытереть лицо.
— Держи, — Дин догадался, что Сэм разыскивает, взял пачку со стола и протянул ему. — Или, хочешь, сам вытру твою зареванную физиономию?
— Ну, только соплей ты мне еще не подтирал, — буркнул Сэм, а потом спросил: — Можно я схожу умоюсь?
— Сходи, — кивнул Дин. — Но потом возвращайся, ладно?
— Куда ж я денусь, — отозвался Сэм и, отклеившись от брата, ушел в ванную.
Плескался он там недолго, а выйдя, нерешительно замер около кресла, словно бы не был в состоянии сделать выбор: по-новой забраться на руки или встать на колени, как по идее и полагалось. Дин заметил эту его заминку и похлопал себя по коленям, приглашая.
— Спасибо, Мастер, — вздохнул Сэм, устраиваясь так, чтобы как можно плотнее прижиматься к Дину.
— Попустило тебя? — мягко спросил Дин.
— Вроде бы, — прислушавшись к себе, ответил Сэм. Ему действительно стало намного лучше. Во всяком случае, то напряжение, которое он испытывал, практически полностью ушло и на душе было хоть и странно, но спокойно.
— Поговорим? — спросил Дин.
— Да, — кивнул Сэм. — Я знаю, что это нужно сделать.
— Но очень не хочется?
— Ты прав, — подтвердил Сэмми. — Но я могу. Это и вправду нужно.
— Как тебе проще: говорить самому, или чтобы я задавал вопросы? — спросил Дин.
— Сейчас проще вопросы, — подумав, ответил Сэм.
— Ладно, тогда первый. Скажи, почему ты не говорил обо всех своих желаниях? — задал вопрос Дин, но, прежде, чем Сэм успел раскрыть рот, чтобы ответить, покачал головой. — Нет. Это еще не все. Я хочу, чтобы ты понял, что это не обвинение. Я, правда, хочу понять причину.
— Причину, — эхом повторил Сэм. — Не знаю, — выдал он, а потом вздохнул и поправился. — Нет. Вру. Знаю. Их много… Некоторые из моих хотелок казались мне бредом, который и озвучивать не стоит. Какие-то, по моим ощущениям, должны были шокировать тебя. Некоторые были настолько глупыми, что мне самому было смешно. Ты бы точно ржал как конь, а мне не хотелось, чтобы ты надо мной смеялся. А остальные… часть из них пугала меня самого настолько, что они, как приходили в голову, так и уходили, не успев сформироваться во что-то конкретное. Другие… ну, они были мимолетны. Не то, чтобы желание, а, скорее, минутная блажь.
— Хорошо, — кивнул Дин. — Я могу понять большую часть из этих причин, но… А ты не думал, что может быть мне хочется исполнять твои желания, даже если они странные и глупые?
— Нет, — искренне ответил Сэм. С такой точки зрения он это действительно не рассматривал. — Как-то даже в голову не пришло, что, например, ты согласился бы, чтобы я вымазал тебя сливками, а потом вылизывал. Или, что тебе может понравится идея пирсинга моих сосков или татушка с твоими инициалами на моем крестце. А уж то, что ты согласишься слетать в Диснейленд — вообще из области антинаучной фантастики.
— Ты хочешь в Диснейленд? — уцепился за последнюю фразу Дин, лихорадочно обдумывая остальные.
— Хочу, — кивнул Сэм. — Мы так туда ни разу и не попали в детстве, хотя папа и обещал много раз. Не поверишь, до сих пор обидно.
— Ну, почему ж… Поверю. И, если ты этого действительно хочешь, мы обязательно туда съездим, — пообещал Дин. — А остальные озвученные сейчас тобой желания… Не вижу в них ничего шокирующего или неприемлемого. Сливки, конечно, сладкие и липкие, но, думаю, ты бы очень постарался и вылизал бы их весьма качественно, а удовольствие мы бы получили оба. Пирсинг… Не считая того, что заживает эта радость не за пару дней, почему бы и нет? На мой взгляд, это очень даже мило. Татушка… Хм… Если это не синяя непонятная косо-кривая наколка, а красиво выполненный рисунок — это может быть очень симпатично, — Дин положил руку на крестец Сэма и погладил чувствительное местечко. — Вот тут — этакий… вензель, наверное, с какими-нибудь листиками типа как у плюща, переплетенными с цепью… И чтобы это плетение продолжалось вот так, — он пальцами провел прихотливую линию от крестца до лобка Сэма, очертив бедренную косточку и кусочек низа живота. — Более того, если бы ты меня спросил, я бы не отказался даже от парной: тебе туда, а мне — на плечо. В таком же стиле и, чтобы спускалась вниз, обвивая руку и заканчивалась бы на запястье как браслет.
— Ты серьезно? — не веря своим ушам, спросил Сэм. — Тату такого размера можно, конечно, свести, но сложно…
— А кто сказал, что я собираюсь его сводить? — насмешливо спросил Дин. — Ты мой, а я твой. Или ты куда-то намылился?
— Нет, конечно! — возмутился Сэм. — Но это… Это очень серьезный шаг. Может быть даже серьезнее брака.
— Ну, во-первых, это может быть красиво, — улыбнулся Дин. — А, во-вторых, я вижу, что для тебя важны символы. Некоторые из них важны и для меня.
— А пирсинг? Ты, правда, не против?
— Если ты не собираешься сделать на своей тушке сотню проколов, то почему бы и нет? Соски у тебя и так чувствительные, — мурлыкнул Дин, прикасаясь к означенному участочку тела любимого, который моментально отреагировал на это касание. — Колечки это только усилят, а, если к ним иногда цеплять грузики или колокольчики… Думаю, тебе бы понравилось. Или, скажем, ухо. При твоих длинных волосах, сережка смотрелась бы вполне гармонично. А вот член я бы не трогал — пирсинг, в сочетании с поясом верности, на мой взгляд, как-то не очень, но, если хочется чего-то и там, то есть, во-первых, мошонка, а, во-вторых, чувствительное местечко вот тут, — Дин коснулся пальцами кожи за яичками и чуть ущипнул.
— Мне кажется, или ты сам подумывал предложить сделать эти проколы? — настороженно спросил Сэм.
— Что уж тут скрывать, — вздохнул Дин. — Подумывал, ты угадал. И, если ты действительно этого хочешь, то мы можем сделать это хоть сегодня. Не все сразу… Но, как минимум, соски и ухо — запросто.
— А татушку? — спросил Сэм, пытаясь понять не шутит ли брат.
— Потом, — улыбнулся Дин. — Но сегодня мы можем озадачить мастера дизайном рисунка. Все-таки заживает она тоже не пять минут, да и нужно же растянуть удовольствие?
— Я просто идиот, — грустно констатировал Сэм. — Полный и безоговорочный.
— Ты просто действительно иногда слишком много думаешь, — мягко произнес Дин. — Этим своим правилом я хотел показать тебе, что это не всегда обязательно делать. Конечно, напрочь отключать мозги не стоит, особенно, когда мы не дома, но когда мы один на один — ты можешь это себе позволить. Понимаешь?
— Теперь, кажется, да, но… Это очень непривычно, — ответил Сэм. — Да и это далеко не все, о чем я не сказал, — виновато добавил он.
— Я тебя очень внимательно слушаю, — подбодрил его Дин, гадая, что еще могло прийти в светлую голову этого невозможного человека.
— Нет, — покачал головой Сэм. — Не сейчас. Потом. Мы ведь не последний раз так играли?
— А это зависит от тебя, — ответил Дин. — Если ты захочешь этого когда-нибудь еще, мы можем повторить, хотя… Все-таки, по-моему, эти правила не для тебя. Слишком жестко.
— Или просто слишком долго, — возразил Сэм. — Неделя это довольно большой срок.
— Не думаю, что дело во времени, — вздохнув, отозвался Дин. — Из того, что я видел и смог понять, пару дней ты приспосабливался и нарушения шли буквально одно за другим… Ну… Может быть, ты стеснялся, может еще что-то, но потом было три дня, когда твое поведение изменилось. Дя, я видел, что ты говоришь не все, но гораздо больше, чем с самого начала. А вот последние дни… Я правильно понял, что ты чувствовал себя виноватым?
— Да, — признался Сэм. — Я точно знал, что нарушаю правила, согласившись их исполнять. Это воспринималось, да, кстати, и сейчас воспринимается так, будто я специально врал. А теперь я думаю, что не только врал, но еще и обкрадывал нас обоих. Если бы я не молчал…
— Стоп, — скомандовал Дин, прижимая пальцы к губам Сэма. — Игра уже закончилась, так что… Нечего накручивать себя еще больше. Нет никакого если бы. Но выводы ты сделал и, если мы будем делать что-то подобное в другой раз, постараешься не повторить ошибок. Благо, ничего непоправимого от того, что ты их совершил, не произошло. Все живы, здоровы и вообще все хорошо.
— Удивляюсь твоему терпению, — тихо произнес Сэм. — И очень тебе за него благодарен.
— Я твой верхний. Должность, понимаешь, обязывает, — весело улыбнувшись, напомнил Дин. — Так, с хотелками, вроде, разобрались?
— Да, — кивнул Сэм.
— Теперь со второй частью. Вопрос тот же. Почему молчал? — спросил Дин.
— Да, в общем, и ответ такой же, — повинился Сэм. — Да и как-то… Это похоже на жалобы на жизнь и горькую судьбу, а жаловаться я не привык.
— Допустим, действительно странно жаловаться на каждый шлепок по заднице, тем более, что ты от них тащишься, или на ощущения от веревки, тут все, в общем, понятно и естественно, но вот это, — Дин с силой провел пальцами по сбитой коже на ноге Сэма, специально причиняя боль. — Это — за гранью моего понимания, Сэмми. Ты получил в процессе игры травму и ничего мне об этом не сказал. Как я должен это понимать? А если, например, при подвесе ты заработаешь вывих? Или случится еще что-нибудь серьезное, ты тоже будешь молчать?
— Нет, но… — начал было Сэм, но смутился и замолк. По существу сказать ему было нечего.
— Пока мы находимся в состоянии игры, не может быть никаких “но” в том, что касается травм. Даже самых мелких. Потертости, просечки от плети, потянутые суставы… Обо всем этом ты просто ОБЯЗАН сообщать. Я очень тебя об этом прошу. Да, что-то из этого я вижу сам и, как ты мог заметить, моментально обрабатываю, но я могу что-то пропустить, особенно если его не очень-то и видно.
— Я осознал свою ошибку и приношу извинения, Мастер, — почти шепотом произнес Сэм, умоляюще глядя на Дина. — Это звучит глупо, но… Я больше так не буду. И…
— Сейчас ты скажешь, что тебя за это стоит наказать, — перебил его Дин. — Нет. Наказания за это — не будет. Как и за предыдущую группу нарушений. Оспорить это решение тебе не удастся. Я все сказал!
— Да, Мастер, — покорно произнес Сэм, склоняя голову. После этой отповеди он чувствовал себя еще виноватее, чем прежде.
— Не куксись, свое ты сегодня еще получишь, если попросишь, — пообещал Дин и, на удивленный взгляд Сэма, ухмыльнулся. — Но не потому, что я хочу тебя наказать.
— А почему? — зависнув в попытке постичь логику Мастера, тупо спросил Сэм.
— Потому, что ты хочешь боли, — пожав плечами, ответил тот. — Потому, что мне иногда хочется причинять тебе боль. И только по этим двум причинам. Не потому, что я расстроен или недоволен. Не потому, что ты виноват. И не почему-то там еще. Только твое желание ощутить боль, оформленное в четкую просьбу, и мое желание ее причинить.
— А как же мои проступки? — все еще пребывая в зависшем состоянии, задал вопрос Сэм. — Я ведь действительно был не прав. И не только потому, что нарушал правила.
— А твои проступки… — Дин вздохнул. — Ты сам себя уже наказал и, думаю, куда мучительнее, чем сделал бы это я. Сейчас ты чувствуешь себя виноватым, это ощущение тебе не нравится, но ты упорно за него цепляешься, тем самым причиняя себе еще большую боль. Я не понимаю с какой целью ты это делаешь, но вижу, что именно этим ты и занят.
Сэм задумался над услышанным, быстро прогоняя в мозгу череду вопросов, которые всегда помогали ему понять собственные порывы.
— Я хочу, чтобы меня простили. Ощущать это. Наказание — это способ это ощутить в полной мере. Оно заменяет муки совести на физическое ощущение, — выдал он результат своих раздумий.
— Давай-ка попробуем отделить мух от котлет, — задумчиво протянул Дин. — Скажи, наказание это что? Ну, в ощущениях?
— Боль, — не задумываясь, ответил Сэм.
— Только? — задал следующий вопрос Дин. В этом моменте у него перестали сходиться концы с концами. По предъявленной логике получалось, что для Сэма большая часть их игр была наказанием.
— Да, — кивнул Сэм.
— В таком случае, получается, что когда я, в процессе занятий любовью, шлепаю тебя по заднице, это — наказание? — задал следующий вопрос Дин, пытаясь разобраться. — Шлепки-то у меня достаточно увесистые и тебе при этом больно.
— Это совсем другое, — помотав головой, ответил Сэм. Он задумался над ситуацией и, осознав, как это могло выглядеть с точки зрения Дина, прикусил губу. — Ты не совсем верно меня понял.
— Так объясни так, чтобы я понял правильно, — попросил Дин. — А то я уже готов рехнуться.
— На самом деле, все не так прямолинейно, — вздохнул Сэм. — Да, боль много лет служило для меня тем лекарством, которое лечит, в том числе, и чувство вины. Иногда я сам себя не мог простить за… за то, что не смог кого-то спасти. И тогда, чтобы не свихнуться, я шел в клуб и… В общем, это так и работало. Но боль для меня стала не только наказанием. Она смогла стать и настоящим удовольствием. Во всяком случае, с тобой наказанием она совершенно точно ни разу не была, хотя иногда я и ощущал себя в чем-то виноватым.
— Ну, хорошо, допустим, это так. Но в данном случае я действительно не хочу тебя наказывать за твои ошибки, — Дин изо всех сил напрягал мозги в попытке понять именно логику Сэма, а не построить свои логические умозаключения. — Да что там не хочу. Тут не в желаниях дело, а в том, что я не считаю тебя виноватым, ни передо мной, ни перед тобой самим. Единственное, что нужно в этой ситуации нам обоим, это чтобы ты уяснил, что так делать не надо. Не “я виноват, накажите меня”, не “наказали, значит простили”, не “я так провинился, что лишь кровь смоет мой проступок”, и даже не “бьет, значит любит”. Я люблю тебя просто так, безо всяких условий и очень хочу, чтобы ты научился доверять мне настолько, что был бы в состоянии сказать все, что угодно. Хорошее оно, по-твоему, или плохое. Важное или не очень. Глупое или умное. Понимаешь?
Сэм молча кивнул, но то, что до него дошло хоть что-нибудь Дин не уловил. У него было полное ощущение, что он долбится головой в стену и, что с этим делать было непонятно. Некоторое время Дин молчал, пытаясь подобрать правильные и нужные слова, которые смогли бы достучаться до сознания брата, но, так и не найдя их, стиснул Сэма в объятиях и принялся целовать его лицо, касаясь губами щек, глаз, губ, носа…
— Я не сержусь, но, если тебе важно это услышать, я могу сказать четко и ясно: я тебя прощаю, — выдохнул он в губы Сэма. — Но, если тебе важно и нужно получить наказание, я сделаю это для тебя, даже если мне самому это кажется не слишком правильным.
— Дин, — Сэм смотрел на брата так, будто тот буквально только что совершил настоящее чудо, ну или, как минимум, достал кролика из шляпы. — Я, кажется, действительно понял, что ты хочешь до меня донести.
У него в мозгу как будто щелкнуло и он вдруг с неимоверной четкостью осознал, что все, что было в прошлом — прошло, а настоящее… Совершенно другое. Тут можно просто рассказать о том, что беспокоит и печалит. Просто попросить прощения и получить его, хотя бы потому, что тот, перед кем провинился, жив, рядом и любит его вместе со всеми тараканами, какими бы странными они ни были. Дин буквально парой фраз просто и ясно дал понять, что готов и хочет делать то, что нужно именно ему, Сэму, учитывать его желания и потребности, прислушиваться к его мнению, а не навязывать свое. И это было настоящим открытием.
— Я действительно хочу получить наказание, — выдал он, осмыслив сделанное открытие. — Это правда нужно и важно для меня.
— Ты сумеешь потерпеть без него некоторое время? — тяжело вздохнув и чуть ослабив объятия, спросил Дин. — Кажется, прямо сейчас я морально не готов его дать.
— Сумею, — прислушавшись к себе, кивнул Сэм. — Столько, сколько тебе будет нужно. И не буду тебя подгонять с этим делом.
— Хорошо. Теперь давай разберемся со следующим пунктом. Что у нас там было? А, ну да. Ревность. Что скажешь по этому поводу?
— Что я псих, — пожал плечами Сэм. — И что это ужасающе гадкое чувство.
— Оба утверждения бесспорны, — фыркнул Дин. — Я понимаю, по каким причинам ты ревновал. Но вот почему ты не спросил куда я хожу — мне искренне непонятно.
— А ты бы ответил? — с сомнением в голосе спросил Сэм.
— Я и сейчас отвечу, если ты спросишь, — совершенно серьезно пообещал Дин.
— И… Куда же ты ходил? — решив проверить, поинтересовался Сэм.
— В клуб. На семинар по флагелляции, — стараясь не заржать в голос, ответил Дин.
— Ты серьезно? — эта новость откровенно шокировала Сэма. Вот уж чего он не ожидал, так этого.
— Абсолютно, — подтвердил свои слова Дин. — Я подумал, что учиться этому делу у тебя, конечно, здорово и учишь ты добротно, но такой поход все равно будет отнюдь не лишним, учитывая уровень моих умений. Но то, как ты принюхивался… Это было нечто!
— Ты все видел! — воскликнул Сэм, краснея.
— Этого не увидел бы только слепой, а я таковым не являюсь и как ты покраснел, я тоже прекрасно вижу, — хохотнув, заметил Дин. — Впрочем, я бы на твоем месте, поступал бы точно также.
— Мне стыдно, — признался Сэм. — Это так глупо…
— Конечно, глупо, особенно, если учесть сколько раз за день мы с тобой занимаемся сексом, — фыркнул Дин. — Думаешь, я настолько суров, что меня хватит еще на любовника или любовницу? Да у меня, пожалуй, на кого-то другого и не встанет.
— А как же Стивен? — напомнил Сэм.
— Там был не только он, но и ты, — пожал плечами Дин. — Так что, это — плохой пример.
— Ты сегодня сотворил для меня настоящее чудо, — с благодарностью произнес Сэм. — Огромное тебе спасибо.
— На здоровье, — мягко отозвался Дин и заботливо поинтересовался: — Ноги не затекли? А то вроде холодные.
— Вроде нет, — покачал головой Сэм, пошевелив пальцами ног. — Или тебе неудобно?
— Ну, вообще-то, ты отнюдь не пушинка, — улыбнулся Дин. — Все-таки лось вымахал на сотню килограмм. Впрочем, тебя это ничуть не портит и ты взрослым нравишься мне гораздо больше, чем тот пацан, которым ты когда-то был.
— Я был очень противным? — спросил Сэм, слезая с колен брата и устраиваясь рядом с ним на полу.
— Когда как, — пожал плечами тот. — Иногда ты был милым. Но иногда… Я думал, что придушу тебя собственными руками.
— Ты иногда и сейчас так думаешь, — фыркнул Сэм, а потом спросил, меняя тему: — Так ты мне покажешь, чему ты научился на семинаре? Мне очень любопытно.
— Рано или поздно, конечно, — кивнул Дин, запуская руку в волосы брата.
— Я имел в виду сегодня, — изобразив обиженный вид, высказался тот.
— Сегодня… Хм… Дай-ка подумать… — протянул Дин с крайне таинственным видом. — А как же пирсинг?
— Сначала пирсинг, а потом демонстрация, — предложил Сэм.
— Демонстрация или полноразмерная сессия? — ехидно уточнил Дин.
— Ты не считаешь этот вопрос несколько неуместным? — в тон ему поинтересовался Сэм.
— Ну, хорошо… — размышляя о том, что это можно будет обставить в виде нужного Сэму наказания, протянул Дин. — Скажи пожалуйста, чего именно ты хочешь. Да, я понимаю, что боли. Но какой? Начни с девайса.
— Семинар вел Мастер Эрл? — вместо ответа спросил Сэм.
— Да и дама. Джейн, — ответил Дин.
— Хм… Тогда я представляю, что там давали… И мой выбор — трость, — испытующе глядя на партнера, заявил Сэм.
— И почему я не удивлен? — фыркнул Дин. — И насколько сильно?
— Настолько, насколько ты посчитаешь нужным, Мастер. Но я хочу, чтобы следы остались и продержались хотя бы пару дней, а лучше дольше, — честно ответил Сэм.
— Переводя на общечеловеческий язык, чтобы ты неделю на задницу сесть не мог, да? — ехидно уточнил Дин.
— Только если это доставит удовольствие и тебе тоже, — пожал плечами Сэм.
— Тут не в удовольствии дело, а в моих умениях и твоих потребностях. Первые — пока не очень… А сечь так, чтобы при этом не повредить кожу, но при этом наделать долго не сходящих следов, я пока не умею, — вздохнул Дин. — Но сделаю все, что в моих силах.
— Тебе понравилось там, на семинаре? — полюбопытствовал Сэм.
— Это было очень познавательно, — ответил Дин. — И полезно.
— Нет, я не о том… Мастер Эрл, когда показывает обращение с тростью, проводит показательную порку… И это буквально первым уроком. Многие верхние после этого больше не приходят на семинар — слишком жестоко. Я знаю, потому, что как-то раз был моделью для этого дела, — поделился воспоминанием Сэм.
— Ну, то, что ты не пройдешь мимо такой вкусности, было очевидно, — улыбнулся Дин. — И да. Жестоко и даже очень. Не догоняю, в чем кайф получать такое, но давать… Особенно, если нижний хочет… В этот раз моделью была девушка, и я для себя понял две вещи: первая — не могу представить в роли нижней для меня женщину. Ну вот от слова вообще. Вторая… Даже несмотря на это, то, что я видел очень впечатлило.
— Ты представлял на ее месте меня? — спросил Сэм, пристально глядя на партнера.
— Нет. Но не потому, что не хотел бы тебя там видеть, а чтобы не слетела крыша, — признался Дин. — Представляю, как меня накроет от тебя и, скажу честно: мне страшновато. Поэтому, никакого кляпа, как бы ты не просил. Я должен знать, что ты сможешь меня остановить, если что-то пойдет не так.
— Конечно, — согласно кивнул Сэм. — Но я буду орать как резаный. Скорее всего, буду просить отпустить и очень возмущаться. Мата ты точно наслушаешься более, чем достаточно, и черт его знает чего еще.
— Хм… Это предсказуемо… — протянул Дин. — Допустим, я удержу свою крышу и дело не дойдет до стоп-слова. Как я пойму, что тебе откровенно мало и очень-очень хочется большего?
— Ага, как понять, что достаточно, ты, видимо, предполагаешь? — задал встречный вопрос Сэм.
— Примерно. Буду ориентироваться, ну, как минимум, по цвету задницы. С перебором — тоже все более-менее ясно, хотя гарантий никаких нет, — кивнул Дин.
— Из того, что я о себе точно помню, когда задница уже порядком разогрета, бьют не быстро, а я — сначала ругаюсь, а потом прошу еще, — рассказал Сэм. — Я не знаю всю ли сессию так происходит, но часть ее — точно. Дальше для меня это просто шквал эмоций и ощущений, но четких воспоминаний нет. Ведущий всегда сам решал, когда мне хватит и как-то угадывал. А гарантии, о которых ты так беспокоишься… Ну… В крайнем случае, думаю, тебя остановит вид крови.
— Мне бы твою уверенность, — с сомнением произнес Дин.
— Дин, у нас два варианта: пробовать или нет. Я за первый. Просто действуй без фанатизма. В конце-концов, если ты не выдашь мне нужную порцию боли в полном объеме, я, конечно, обломаюсь, но переживу это. Гораздо хуже будет, если ты сорвешься. Притом, не мне, а тебе, — объяснил свою позицию Сэм. — Да и ощущений можно досыпать не болью, а сексом. Просто трахни меня, только очень прошу, не лей столько смазки. А если и этого окажется мало — у тебя в распоряжении есть твои любимые шарики или пробка. Несколько оргазмов поверх боли, и мне точно хватит.
— Как-то я об этом не подумал, — признался Дин. — А что не так со смазкой?
— Ты ее льешь так, будто собираешься запихать в девственную задницу фонарный столб, — занудным тоном, никак не сочетающимся со смыслом фразы, произнес Сэм. — А я раскрыт настолько, что, в принципе, можно уже пробовать фистинг. Гимнастика, которую я делаю и, которая, судя по всему, приносит результаты, позволяет получать массу удовольствия тебе, а смазка в таком количестве — размывает ощущения мне. И, да, это была одна из вещей, которые я тебе не сказал, хотя должен был. Просто боялся обидеть.
— Не обидел, и я учту, — тепло улыбнувшись, заверил партнера Дин. — А гимнастика и вправду приносит результаты. Ты очень узкий и это безумно приятно. И сколько ее нужно?
— Немножко. Притом, на твой член и действительно без фанатизма, а иногда хочется и вообще без нее, — поделился своими желаниями Сэм. — Того, что во мне есть, вследствие ношения пробки, более чем достаточно, особенно, если ее вводил ты.
— Хочешь сказать, что и в этом случае ее нужно меньше? — удивился Дин.
— Для пробки этого размера уже да, — кивнул Сэм. — Если не веришь на слово, я могу встать, чтобы тебе было удобно, вынь ее и проверь пальцами. Я не буду зажиматься, чтобы ты мог убедиться.
— А ты обычно зажимаешься, когда я тебя ласкаю?
— Конечно, — улыбнулся Сэм. — Так гораздо ярче ощущения. Я думал, что это очевидно.
— Для того, кто не имел дела с мужчинами — нет, — вздохнул Дин. — Все-таки ты у меня первый.
— Да, этого я не учел, — извиняющимся тоном произнес Сэм. — Так как, хочешь проверить?
— Только пальцами? — мурлыкнул Дин.
— Да чем угодно, — фыркнул Сэм.
— От такого щедрого предложения сложно отказаться, так что, пожалуй, повернись и наклонись, — велел Дин.
— К лесу передом, ко мне задом, — буркнул Сэм, но, тем не менее, и повернулся, и наклонился, принимая позу, которая так нравилась Дину своей откровенностью.
Дин пронаблюдал этот маневр, потом аккуратно вынул пробку и, отложив ее, провел пальцами по раскрытому анусу любовника. Тот сжался, а потом вновь раскрылся и Дин с легкостью ввел в подставленное отверстие сразу три пальца, ощущая насколько они свободно вошли.
— Ты сейчас полностью расслаблен? — с любопытством спросил он, поглаживая гладкие внутренние стенки.
— Нет, — ответил Сэм и зажал ласкающие его пальцы. Настолько сильного ощущения, как в случае со Стивеном, не было, но все равно “пожатие” было весьма чувствительным.
— Расслабься, — попросил Дин. — Я хочу понять насколько действительно ты раскрыт.
Сэм подчинился и Дин, кивнув, вынул пальцы из него, а потом, ввел по-новой, добавив еще и мизинец. Внутри стало теснее, но по ощущениям было понятно, что это еще не предел возможностей Сэма. Дин повернул руку и погладил простату, слыша довольный стон партнера.
— Хочешь большего? — спросил он, дразня легкими прикосновениями.
— Хочу, — кивнул Сэм. — Как обычно, всего и сразу.
— Тогда пойдем-ка на постель, — решил Дин, вынимая пальцы из горячей глубины.
Сэм действительно был практически готов принять руку Дина и тот, несмотря на то, что относился к идее фистинга с известной долей скептицизма, решил попробовать. В конце-концов, с него не убудет, а если это доставит удовольствие Сэму, то почему бы и нет? Он нашел большую махровую простыню, сложил ее пополам и расстелил поверх разобранной постели, зная, что если этого не сделать, все лежбище будет в смазке. Сэм с любопытством наблюдал за его манипуляциями, стоя рядом с кроватью, но комментировать их не стал, решив подождать и на собственном опыте разобраться с тем, что будет дальше.
— В ту же позу, — скомандовал Дин. — Посмотрим, что из этого получится…
Сэм окинул его подозрительным взглядом, но встал, как было велено. В то, что Дин решит прямо сейчас сделать то, чего ему, Сэму, давно хотелось, он как-то не верил. Впрочем, недоверие довольно быстро улетучилось, оставив вместо себя массу весьма приятных ощущений, которые приносили действия Дина. Тот аккуратно и не торопясь раскрывал его, чутко наблюдая за реакцией и, судя по тому, что ощущения Сэм испытывал исключительно приятные, Дин уделил порядочное внимание изучению того, чем сейчас занимался.
— Не больно? — спросил Дин, производя движения, как будто вкручивает сложенную уточкой ладонь внутрь.
— Нет, — со стоном ответил Сэм. — Приятно.
Он чувствовал, как обильно политая смазкой рука проникает в него все глубже и глубже, и наслаждался каждым мигом этого процесса. Единственное, о чем он жалел, это поза, в которой он находился.
— Мастер, дай я лягу, — попросил он, осознав, что стоять на коленях стало очень тяжело.
— Ложись, — разрешил Дин, аккуратно убирая руку. — Подушку только под себя положи.
Сэм засунул подушку себе под бедра и развел ноги, обеспечивая удобное поле для деятельности.
Сколько времени все продолжалось, Дин сказать бы не смог, настолько он был сосредоточен на том, чтобы не дай бог, не сделать больно, но, в конце-концов, его рука полностью проникла в анус Сэма и это оказалось совершенно феерическим ощущением. Большую часть удовольствия Дин получал от реакций партнера, но и то, что испытывал сам, тоже было ярко и необычно. Дин действительно довольно много прочел об этом процессе, но он и не думал, что все будет так. Например, Сэм вообще не зажимался, как того ожидал Дин, а скорее наоборот, делал все возможное, чтобы максимально расслабиться и впустить его.
— Ты как там? — спросил Дин, чуть двинув рукой.
— Трахни меня, — попросил Сэм.
— Я в процессе, — улыбнулся Дин и принялся совершать возвратно-поступательные движения, ни на секунду не отвлекаясь от наблюдения за реакциями партнера. Сэм и всегда был шумным в постели, но на этот раз превзошел сам себя, вскрикивая и прося о большем. Судя по всему, ему было очень непросто спокойно лежать, позволяя руке Дина делать все, что вздумается.
Кончал Сэм долго и бурно, а когда он чуть успокоился, Дин аккуратно извлек свою руку из него и краем и так запачканной в смазке простыни, обтер задницу Сэма, а потом и свою конечность. Смазки он в процессе наплюхал целое море, но зато все удалось как нельзя лучше.
— В следующий раз стоит тебя привязать, — мурлыкнул Дин, заваливаясь под бок любимому, после того, как убрал испачканную простынь и вернулся из ванной, где долго и упорно смывал смазку.
— А следующий раз будет? — лениво уточнил Сэм.
— Обязательно, — пообещал Дин, обнимая его и целуя в висок. — Как это не странно, но мне понравилось так иметь тебя.
— Тогда, конечно, привяжи, — улыбнулся Сэм. — Ты не представляешь, насколько трудно было не дергаться. И, кстати, на спине — удобнее.
— Я учту, — кивнул Дин. Этот вид секса оказался для него новым опытом не только с точки зрения техники, но и по ощущениям: кончил Сэм, а не он, но вот прямо сейчас Дину ничего большего и не хотелось. — Ты как, шевелиться способен? Или все? Трупик?
— Я на все способен, только пока очень лень, — ответил Сэм. — Или предлагаешь немедленно подрываться и ехать в клуб?
— Не так, чтобы немедленно, но… Если ты хочешь что-то успеть именно сегодня, то шевелиться все-таки придется. И еще я хочу, чтобы ты поел. То, что было завтраком за еду не считается, — сообщил Дин.
— В любом случае, сначала в душ, — вздохнул Сэм.
— И без пробки сегодня обойдешься, — решил Дин. — Разве что только к ночи ближе верну ее в тебя.
— Кстати, раз уж мы все равно в клуб едем, может посмотрим на электрические девайсы? — спросил Сэм.
— Посмотрим, куда ж деваться, — пообещал Дин. — Черт, ты не представляешь, как я нервничал.
— Зная тебя, могу себе это вообразить, — возразил Сэм и, повернувшись к любимому, благодарно поцеловал его. — У тебя все превосходно получилось. Спасибо.
— И то, что ты готов к этому и хочешь, ты тоже мне не сказал, да? — прищурившись, поинтересовался Дин.
— Ну, то, что я этого хочу, я говорил, — ответил Сэм. — Но что готов и не сказал, тут ты прав.
— Не понимаю. Почему? — задал вопрос Дин
— Я сейчас тоже не понимаю почему так поступил, — виновато вздохнул Сэм.
— Ладно, иди уже в душ. Ну или не иди, но душещипательных разговоров с меня пока хватит, — проворчал Дин, с нежностью глядя на брата. Устал он за этот разговор так, будто вагон угля разгрузил, но оно явно того стоило. Во всяком случае, он, похоже, не сломал Сэма и это уже само по себе ощущалось достижением.
Вопрос: Спасибо за главу?
| 1. Да! | 7 | (87.5%) | |
| 2. Нет. | 1 | (12.5%) | |
| Всего: | 8 | ||