Исповедь темого волшебника. Глава 1. Часть 3

Через час, как я и предполагал, плот пришвартовался к пристани, и на борт незатейливого плавсредства собрался величественно и чинно взойти великолепный Люциус Малфой. Это получилось бы сделать чинно и даже, возможно, величественно, если бы не сопровождающие его люди и живность. Крупная мохнатая черно-бело-рыжая псина с дурацкой кличкой Пушистик, перемахнула с пристани на плот, по дороге слегка задев мощным плечом старшего из Малфоев, и ломанулась приветствовать Абрахаса. Вслед за собакой на плот попрыгали близнецы: Скорпиус и Камелия, и, что вполне логично, тоже ломанулись к моему сыну. Мне удалось слегка отстраниться с их траектории и поэтому я не попал под бурные изъявления радости молодежи и остался на плоту, а вот дети, вместе с собакой рухнули в реку, разумеется, окатив меня водой с ног до головы. Люциус же, чуть не сбитый с ног псиной, с трудом восстановил равновесие и, приняв устойчивое положение в пространстве, но утратив весь пафос, таки приземлился на плоту, покинув пристань. Оказавшись на нем, он вскинул волшебную палочку, направив ее в мою сторону, а я, повинуясь вдруг всплывшим боевым рефлексам, перекатился в сторону, уходя из под прицела. Оказаться в воде, следом за плещущимися там детьми, в мои планы не входило, но определенное удовольствие от незапланированного купания я все-таки получил.
— Твою ж мать, Люц! — высказался я, выбравшись на плот.
— Ах, извините, мой Лорд! — тепло улыбаясь, промурлыкал Малфой и, проворонив мое невербальное беспалочковое Редукто, оказался в воде.
— Ну и гад же ты, — отфыркиваясь, сообщил Люциус, вылезая из воды и откидывая с лица длинные намокшие пряди волос. Вся величественность буквально растворилась и сейчас мой друг, и почти родич, больше всего напоминал очень породистого, но очень мокрого и недовольного обстоятельствами, а посему — рассерженного кота.
Наплескавшись вволю, дети, сопровождаемые Пушистиком, вылезли на берег. Псина принялась отряхиваться, окатывая пространство вокруг себя целым водопадом брызг, а я лишь тихо порадовался, что она делает это не на плоту. Наконец, вся честная компания погрузилась на плавучую платформу и та, получив распоряжение, отчалила от пристани.
Младшие Малфои скромно приблизились ко мне и поздоровались, явно смущенные всем произошедшим, а Абрахас отправился проводить ревизию потерь. Оказалось, что ни улов, ни снасти, ни даже банка с червями не пострадали и мальчишка расплылся в довольной улыбке.
— Бешеный пуфик! — пожурил он неотступно следовавшего за ним Пушистика. — Это ты во всем виноват, наглая морда! Ами! Забери отсюда это придурошное животное, — заорал он, когда пес принялся принюхиваться к сетке с бившейся в ней форелью.
— Я не виновата в том, что Пушистик тебя обожает! — надулась девочка, но собаку все-таки подозвала к себе. — Кресный, ну скажи ему, что я тут ни при чем?! — попросила она, поглядев на меня “щенячим” взглядом.
— Конечно, ты ни при чем, — улыбнулся я, приобнимая обоих крестников.
Люциус с царственным видом оглядывал эту семейную идиллию. Он уже успел привести себя в порядок после купания.
— Тут хотя бы чаем поят? — поинтересовался он и деловито направился к жаровне, а я выпустил ребят из своих объятий, обдал нас троих, а заодно и Пушистика высушивающими чарами.
Дети, не забыв вежливо поблагодарить, подошли к Абрахасу и тот принялся хвастать уловом. За ними было очень интересно наблюдать и со стороны было явно видно, что со Скорпиусом они очень хорошие друзья, а вот с Камелией… Похоже, мальчик был влюблен в эту юную леди, во всяком случае, ничем иным его неожиданное смущение мне объяснить не удалось.
— Кажется, мы с тобой все-таки породнимся, — тихо произнес Люциус, когда я подошел к нему. Несмотря на то, что он возился с дровами и посудой, взаимодействие молодежи от него не укрылось.
— Да, похоже на то, — согласился я, отбирая у него заварку. — Но это и неплохо. Ами будет Абрахасу хорошей парой.
— А ты, как и обычно, оказался прав. Исабель стала чудесной женой для Драко. Куда лучше, чем могла бы быть Астория, — задумчиво протянул мой друг, любуясь внуками. — Я вынужден признать, что зря сопротивлялся твоей идее.
— Пепла дать? — ехидно поинтересовался я, делая вид, что собираюсь зачерпнуть немного указанной субстанции из жаровни и предложить ее Люцу.
— Зачем?! — несколько отстранившись от меня, вопросил тот.
— Голову посыплешь и будешь каяться, — абсолютно серьезно и без тени улыбки на лице, предположил я. В первый раз за четверть века, прошедшую с памятного скандала по поводу невесты Драко, Малфой явным образом признал мою правоту.

***

Как сейчас помню тот день. Драко чуть ли не с пеленок был обручен с Асторией Гринграсс. Кандидатура неплохая, если бы не одно “но”... Много лет общаясь с младшим Малфоем, я точно знал, что тот не испытывает никаких теплых чувств к своей невесте.
В то время я, помимо всего прочего, как раз активно интересовался разными родовыми проклятиями и способами их нейтрализации. Малфоевская способность зачинать лишь одного ребенка в поколение, при том, только мужского пола, оказалась весьма интересным объектом для изучения. Потребовав у Люца разрешение копаться в семейных архивах, я погрузился в изучение манускриптов. Сам хозяин этих документов периодически забредал в библиотеку, в которой я обосновался и, горестно вздыхая, вещал, что все это сотни раз читано-перечитано и ничего нового я не найду, а проблема его рода глубока, широка, трагична и необорима. Я сначала молча отмахивался от него, но на третий день этого нытья оно мне надоело хуже горькой редьки и, не стесняясь в выражениях, я послал страдальца куда подальше. Разумеется, лорд Малфой оскорбился и несколько дней не показывался мне на глаза. Впрочем, из мэнора меня не выгнали, доступ к документации не закрыли, а, стало быть, может, Люц и обиделся, но мозгов не мешать мне у него хватило.
Может быть от того, что наконец-то стало тихо, а может быть, потому, что я изучал эти документы не будучи кровно заинтересованной в решении проблемы персоной, я отыскал способ помочь горю всего-то через две недели.
Все оказалось проще паренной репы. Стоило лишь не предвзято прочесть о тех обстоятельствах, которые сопровождали появление проклятья, как понимание способа его снятия стало простейшей логической задачей. Выяснилось, что началось с того, что одного из предков Люциуса собирались женить на выбранной для него невесте. Потенциально годных на роль будущей леди Малфой девушек было трое. Эйб Малфой, отец того самого юноши, для которого подбирали невесту, оказался крайне упертым и, как это не странно звучит, но недальновидным типом. Он составил таблицы совместимости на девушек и своего сына, сравнил их, вписал в эти таблицы еще и данные о финансовом состоянии предполагаемых родственников и, сопоставив все эти данные, сделал выбор, решив, что Диана Де Шарон — будет лучшей кандидатурой для его наследника.
Договорные браки у магов были, и до сих пор являются, вполне обычной практикой, зачастую будущих мужа и жену просто ставят в известность о том, что им предстоит пожениться. Ничто не предвещало беды и в тот раз, только вот оказалось, что наследник Эйба ни в какую не хочет жениться на девице Де Шарон, и рекомая девица не хочет иметь ничего общего с молодым Малфоем. Причины этой взаимной неприязни мною так поняты и не были, но то, что дело закончилось самоубийством Дианы — было неоспоримым фактом.
Проклятье на Малфоев наложила леди Ирэн Де Шарон — мать несостоявшейся невесты — и смысл его был в том, что малфоевский род будет чахнуть до тех пор, пока кто-нибудь из лордов этого рода не позволит окрепнуть ростку любви.
Зная, как волшебники пекутся об усилении родовых даров, читай, о селекции своего вида, я заподозрил, что вряд ли хоть один Малфой женился с тех пор по любви, а не по договору. К некоторым счастливчикам, например, к тому же Люциусу, любовь приходила уже в браке, но исходно этот союз был плодом прагматичного договора. Осознав эту идею, я специально еще раз перечитал хронику малфоевского рода и уверился в своей правоте. Впрочем, это не помешало меня осторожно расспросить Нарциссу о начале их с Люцем брака и леди Малфой полностью подтвердила мои догадки. С этими вот выводами я и пришел к своему другу.
— Это бред, — решительно заявил Малфой, выслушав меня. — Ну, что можно знать о любви в восемнадцать лет?
— Вот именно, — согласился я. — Ничего. Но, что заставляет тебя торопиться с устройством свадьбы сына?
— Ты ведь знаешь, что в моей семье из-за проклятья главы родов умирают довольно рано, а я хочу покинуть этот мир, точно зная, что мой род не прервется, — скорбно объяснил Люциус, и мне нестерпимо захотелось треснуть ему по голове хроникой его же рода.
— Послушай, — сделав несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, попросил я. — Дай Драко время. Пусть походит холостым. Может быть он полюбит какую-нибудь девушку, женится по любви и проклятье спадет. Ты ведь от этого ничего не теряешь?
И вот тут Люца понесло. Я не ожидал от него, всегда такого спокойного и уравновешенного, разумного и способного просчитывать свои действия на десяток шагов вперед, такой вспышки. Он орал. Он метался по комнате. Он пытался с пеной у рта доказывать мне, что моя теория полная чушь. Он приводил миллион доказательств тому, что браки по любви — форменный идиотизм, ставя в пример министерские браки между грязнокровками, которые распадались словно карточные домики. Он обвинял меня в том, что я решил его извести. Что Драко непременно приведет в дом какую-нибудь грязнокровку и это непременно погубит древний чистокровный род. А я молчал и слушал, честно говоря, не зная как на все это реагировать.
— Жертва селекции! Осел слизеринский! — наконец, не выдержал я. — Ты хоть сам понимаешь, что ты сейчас несешь?!
— Ты еще спроси меня, понимаю ли я с кем разговариваю! — выпалил Малфой, с вызовом глядя на меня.
Единственной разумной причиной для подобного поведения, на мой взгляд, тогда являлось лишь то, что на Люца каким-то образом воздействовало то самое проклятие. До того дня он вполне адекватно относился к мысли, что волшебникам необходим приток свежей крови и единственный его источник — магглорожденные.
Мы так потом и не поняли, кто из нас первым запустил в… хм… собеседника, да, — заклятье, но очнулись мы от ледяного голоса леди Малфой.
— О чем спор? — холодно поинтересовалась она, зайдя в кабинет, где мы “выясняли отношения”.
Мы оба остановились как по команде.
— Его темнейшество изволили сойти с ума! — выпалил Люц, окидывая яростным взглядом разгромленный нами кабинет.
— Это не правда! — запальчиво возразил я, но слегка удивленное выражение лица Нарциссы подействовало на меня словно ушат холодной воды и я, резко успокоившись и взяв себя в руки, вкратце изложил ей суть нашего спора.
— Понятно, — кивнула она, выслушав, а потом сосредоточив все внимание на муже, очень красочно и подробно принялась ему объяснять, что она думает о его интеллектуальных способностях.
Все-таки, как бы хорошо Нарси не изображала из себя то, что принято понимать под словосочетанием “леди из высшего общества”, кровь весьма темпераментных Блэков в ней была сильна. До сумасшествия Беллатрикс ей было далеко, но вот до настоящей фурии буквально полшага. Если бы мы с Люцем не разнесли обстановку кабинета в пух и прах в процессе своего, скажем, диалога, она была бы разнесена сейчас. Мне было странно наблюдать за семейным скандалом этой пары, но в то же время пропустить столь экзотичное действо я не смог себя заставить. Единственное, что я сделал — убрался в угол подальше и отгородился от них щитами.
Они не просто перебрасывались заклятьями. Каждое из них сопровождалось длинной тирадой. Вкратце: Нарцисса объясняла мужу, что он идиот, а Люц пытался оправдываться. Зрелище было комичное.
— Павлин недоделанный! — азартно выпалила Нарси.
— Почему недоделанный-то? — с какой-то даже обидой спросил Люциус. На какое-то мгновение он отвлекся и, схлопотав Петрификус, рухнул на пол.
— Ну, а какой еще? — фыркнула Нарцисса, заправляя за ухо выбившуюся из прически прядь.
Она сняла с мужа заклинание и тот уселся на полу, потирая затылок, которым приложился, упав.
— Я очень даже доделанный, — пробурчал Люц и Нарси прыснула, словно девчонка.
— Ладно, ладно. Доделанный, — согласилась она, подойдя к мужу и нежно погладив его по голове. — А раз так, то ты, как хороший и доделанный павлин, включишь голову и постараешься осознать, что Гарольд прав.
— И не павлин я вовсе, — продолжил бурчать Люциус, впрочем, судя по всему, действительно прилагая усилия к тому, чтобы обдумать мои слова.
Досматривать чем закончилась эта сцена я не стал, тихонько аппарировав восвояси.
С того дня Люц ни разу не упоминал о том, что тогда произошло между нами, однако, помолвка с Гринграсс была разорвана, а летом 1998 года, после того, как семейство Малфоев было полностью оправдано судом, Драко отправился во Францию, где поступил на факультет юриспруденции магической Сорбонны. Учился он пять лет, потом год путешествовал по миру. С Исабель молодой Малфой познакомился во время своего вояжа. Как это не смешно, девушка оказалась магглорожденной из хорошей французской семьи. Ухаживания продлились чуть больше года, потом состоялась свадьба между Драко и Исабель, а 2 марта 2008 года, родились близнецы: Скорпиус — первым, Камелия — вслед за ним.
В тот день Люциус сказал мне спасибо, а Драко с Исабель попросили стать крестным их малышам. Еще через пять лет, на исходе лета, у молодых Малфоев родились вторые близнецы и опять мальчик и девочка: Август и Северина.

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		20	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		20

@темы: Кроссовер, Мир ГП, Исповедь темного волшебника, Мир Сверхъестественного

---

Исповедь темого волшебника. Таймлайн

Хронология:
Я сознательно делаю Снейпа чуть старше. Мне нужно, чтобы они с Люцем учились на 1м курсе, во-первых, а, во-вторых, все-таки, чтобы защитить мастерство по Зельям нужно какое-то время. Соответственно и Поттеры и Блэк - старше, чем в каноне.
Дни рождения старшего Нотта, Долохова, Паркинсона и Нарциссы - придуманы мной. Для первых троих я придумала не только дату, но и год рождения.

31 декабря 1926 года — день рождения Волдеморта (97 лет)
10 августа 1930 года — день рождения Мариоса Нотта (93 года)
27 мая 1931 года — день рождения Антонина Долохова (92 года)

9 января 1954 года — день рождения Северуса Снейпа
4 апреля 1954 года — день рождения Люциуса Малфоя
12 апреля 1954 — день рождения Эдмона Паркинсон (отец Пэнси)
14 февраля 1955 год — день рождения Нарциссы Малфой

19 сентября 1979 года — день рождения Гермионы
5 июня 1980 года — день рождения Драко Малфоя
31 июля 1980 года — день рождения Гарри Поттера
28 декабря 1985 года — день когда Гарри Поттер перестал быть Гарри Поттером и стал Гарольдом многофамильным.
1991-92 годы — 1 курс Хогвартса для Гарольда Драко и Гермионы
1997-98 годы — 7 курс
2 мая 1998 года — битва за Хогвартс. Гарольду и Драко 18 лет, Гермионе 19
разборка на предмет женитьбы Драко осенью 98 года
1998-99 год — начало обучения Драко в Сорбонне
2002-03 год — конец обучения Драко в Сорбонне
2003-2004 год — путешествие Драко
2004 год — Драко познакомился с Исабель
2004-05 год — год ухаживаний Драко за Исабель
В декабре 2005 года — свадьба Драко и Исабель
январь 2006 года — свадьба Гарольда Гермионы и Северуса
июнь 2007 года — зачатие близнецов Малфой
23 января 2008 года — день рождения Абрахаса Поттер-Блэк-Принса
02 марта 2008 года — день рождения старших Скорпиуса и Камелии Малфой
18 октября 2010 года — день рождения Марка Поттер-Блэк-Принса
15 августа 2013 года — родились Август и Северина Малфой
28 июня 2013 года — день рождения Аурель Поттер-Блэк-Принс
17 декабря 2020 года — родился Даниэль Поттер-Блэк-Принса

Сейчас на дворе 2023 год.
Гарольду и Драко - 43 (хотя с возрастом Гарольда все сложнее), Гермионе - 44, Северусу, Люциусу и Паркинсону 69, Нарси, соответственно, 68.

Средняя продолжительность жизни волшебника около 210 лет. Разумеется, некоторые умирают от старости и болезней и гораздо раньше.

@темы: Кроссовер, Мир ГП, Исповедь темного волшебника, Мир Сверхъестественного

---

Исповедь темого волшебника. Глава 1. Часть 2.

— Пора собираться, — сообщил я сыну.
Плот причалил к пристани через двадцать минут. Это была прямоугольная деревянная платформа, площадью около девяноста квадратных метров, способная нести на себе несколько тонн груза. Так как конструкция поддерживалась и управлялась магией, грузить ее можно было как угодно, но все равно, все пользовавшиеся этим транспортом, старались размещать грузы равномерно: если один из концов платформы оказывался нагружен сильнее другого — магии на поддержание работоспособности этого транспорта расходовалось гораздо больше, а не в привычках магов было разбрасываться ценными ресурсами. Подошедшая к пристани платформа была не слишком-то нагружена и нам повезло — на сей раз она везла сено и оно, скатанное в большие тюки, располагалось в центре платформы. Мы сняли сохраняющие груз чары, переместили несколько тюков, вместе с навесом их укрывающим, в кормовую часть плота, потом завели наших четырех коней и, соорудив для них загоны, привязали, после чего погрузились на платформу сами и позволили транспорту отчалить от причала. Лошади, будучи приученными к такому способу перемещения, спокойно отнеслись к происходящему, а мы, по новой окружив сено защищающими его чарами, с комфортом устроились в носовой части платформы. Там был установлен стол, окруженный скамьями с удобными спинками и на металлическом листе стояла жаровня, около которой в сырую погоду можно было греться и на которой при необходимости готовили пищу.
— Интересно, — протянул Абрахас. — Кто придумал эти плоты?
— Ну, вообще-то, такие конструкции отнюдь не последнее слово техники, — фыркнул я. — Идея сама взята из опыта магглов, ведь известно, что перевозки по воде — самый дешевый способ перемещения любых грузов. Мы посчитали затраты на сооружение и эксплуатацию порталов, потом прикинули сколько потребуют плоты на магической тяге и решили, что второй вариант — выгоднее. Скорость течения Брендивина около 2 миль **** в час, мы двигаемся против течения, со скоростью около четырех миль в час и до Серебрянки, с учетом всех остановок, будем идти почти четверо суток. Этот плот тащит сейчас, навскидку, около трех тонн сена, и, думаю, получатель этого груза Брэкстоны, а они живут еще выше по Брендивину, чем наша с тобой цель путешествия. Покосы у них, прямо скажем, так себе, поэтому заготавливать траву они предпочитают на пойменных лугах в низовьях реки и за сезон отправляют вверх по течению никак не меньше полусотни плотов, при том, нагруженных сильнее, чем этот. Вот и прикинь сколько магии потребовалось бы, чтобы переправить все это добро на такое расстояние?
Мальчик задумался, считая.
— В общем, много, — наконец, высказался он.
— Я, являюсь сильным колдуном, могу, при хорошем стечении обстоятельств, открыть три транспортных портала за день, потом буду неделю отъедаться и отлеживаться, и в порталы, которые я сотворю, можно будет запихать тонн десять сена и больше ничего. Накопители по чуть-чуть постоянно подзаряжают все колдуны, которые живут в Долине. Пользуются этим транспортом все кому нужно. В итоге, получается, что всем это выгодно, удобно и ненапряжно, А то, что сено попадет в сарай не немедленно, а через несколько дней — не важно. Никто никуда не спешит, а от непогоды и порчи во время транспортировки его защищают чары, — объяснил я.
— Никогда не задумывался о таких нюансах. Для меня всегда жизнь тут была… Ну, просто жизнь и все. За время, что мы с тобой сегодня общаемся я, кажется, узнал об укладе нашей жизни больше, чем за свои пятнадцать лет, — признался Абрахас, а, подумав, поинтересовался: — А как подзаряжаются накопители?
— Элементарно, — улыбнулся я. — Ты много раз видел артефакты, которые это делают и, более того, сам регулярно пользуешься одним из таких.
— Что это? — удивился сын.
— Ну, у нас в доме это та самая колонна, которая расписана рунами и при повороте вокруг своей оси издает приятный перезвон. Каждый раз, когда кто-нибудь проворачивает ее, он делится магией и через нее идет подзарядка накопителей дома, а оттуда магия распределяется, в том числе, и в те накопители, которые управляют плотами.
— Кажется, меня ожидает пара недель откровений, — простонал Абрахас, откидываясь на спинку скамьи. — А то, что Дэн обожает звенеть этой колонной не страшно? — вдруг напрягшись, спросил он.
— Сын, ну мы ведь не идиоты, правда? — успокаивающе улыбнулся я. — Такого рода устройства есть в любой чистокровной семье волшебников и известны они с древних имен. Конструкция давным-давно тщательнейшим образом просчитана и никогда не заберет магии столько, чтобы это могло навредить. Дэн, играя с артефактом, в большей части, извлекает из него звуки, чем что-то там подзаряжает. Хотя и он тоже является участником этого процесса.
— Даже не представляю, чего я еще не замечаю, — вздохнул мальчик.
— Вынужден тебя расстроить: много чего, — констатировал я. — Но переживать по этому поводу не стоит. Со временем, ты все поймешь и во всем разберешься. Главное — не бояться спрашивать. Ты уже почти взрослый, но тебе еще предстоит очень многому научиться.
Сын кивнул, поднялся со своего места и пошел проведать лошадей, а я решил заварить еще чаю. Пока я возился, Абрахас вернулся за стол и выложил добытый из седельных сумок пирог с яблоками.
— Расскажешь, что было с тобой дальше? — попросил он, когда я разлил чай по кружкам и устроился на своей лавке.
— Конечно, — кивнул я. — Так вот, основной моей задачей тогда стало как-то выбраться из того положения, в котором я оказался. Алекс в этом деле оказался очень полезен и я пообещал себе, что, если смогу — помогу ему вернуться к маме, по которой он так тосковал.
— А почему он оказался в приемной семье, если у него была мама? — спросил Абрахас.
— Хороший вопрос, — одобрил я. — Правда, к делу он не относится, но я расскажу, если тебе интересно.
— Расскажи, — попросил сын.
— Дело в том, что его мама вырвала ему почти выпавший молочный зуб. В рапорте службы, занимающихся защитой детей, появилась запись: «выбила зуб ребенку» и это послужило поводом к тому, чтобы забрать Алекса от его мамы.
— Не понимаю, — пробормотал Абрахас. — Моя мама тоже вырывала мне зуб, и что?
— Ну, на мой взгляд — ничего особенного, — пожал плечами я. — Вполне обычное явление, но норвеги считали по-другому.
— Глупость какая-то, — высказался сын. — И что, никто не разбирался, что случилось на самом деле?
— Полностью с тобой согласен — глупость. И, действительно, никто не разбирался.
— Но почему?! — воскликнул ребенок.
— Я не могу в точности ответить на твой вопрос. Но, думаю, что все дело в деньгах. Если ребенок живет в семье, государству нет от этого никакой выгоды, нет никакого движения средств. Когда ребенок отбирается, происходит огромное перераспределение средств. Кроме того, за счет этой системы решается проблема безработицы — работают суды, адвокаты, социальные работники, и получают деньги семьи типа той, что опекала меня и Алекса. На самом деле, отнять ребенка норвежцы могли и по еще более бредовым причинам, и сейчас эта проблема еще уродливее и страшнее, чем была в моем детстве. Сейчас бывает даже так, что отбирают детей у туристов, которые приехали в страну буквально на пару недель.
— Это только в Норвегии так? — с надеждой в голосе спросил Абрахас.
— Не только, — скривившись, ответил я. — В маггловской Англии тоже. И во Франции, и в других странах.
— Так вот почему вы с нами всегда выбирались в маггловский мир с такими предосторожностями! — догадался мальчик. — А я-то думал…
— Именно поэтому. Мы, конечно, не отдали бы вас никому и ни за что, но лишний раз применять на маггловской стороне магию… Сам понимаешь — не самая лучшая идея. Но в этой системе для нас, волшебников, оказались и свои плюсы: мы с большей легкостью можем забирать детей, наделенных волшебным даром в магический мир. Маленькие волшебники очень часто изымаются социальными службами из родных семей, как только у них случаются первые всплески магии. Такие дети, с точки зрения магглов, не являются нормальными, ну, а сделать так, чтобы такой ребенок попал к нам — дело техники. За последние годы мы внедрили в эти службы своих людей и наладили все так, чтобы все у таких детей было хорошо. Данные о ребятишках начисто вытираются из памяти магглов и их баз данных... — я на секунду задумался, стоит ли полностью посвящать сына в положение вещей и, решив, что все-таки стоит, закончил мысль: — Родных родителей маленьких волшебников обязательно находят. С теми, кто оказывается сквибами, проводится беседа, после которой им возвращают детей и предоставляют возможность перебраться на нашу сторону Барьера. Разумеется, они получают и другую помощь. Магглам… Им полностью стирают память о потерянном ребенке, и тот отдается на усыновление в одну из магических семей.
— Хоть что-то хорошее во всей этой ситуации.
— Не спорю. Вот те же Брэкстоны — как раз такая семья. Ты с ними знаком и знаешь, что старшие родичи этой семьи — Анна и Поль — сквибы. Они родители сквиба Рэндала Брэкстона. Родители его жены — Эмили — судя по всему, тоже были сквибами, а вот твой приятель Рауль — волшебник и учится вместе с тобой в Хогвартсе. Его сестренка — приемная магглорожденная девочка. Мы в свое время вытащили Рауля из приюта, куда его отправили, отобрав у родителей, и помогли Блэкстонам устроиться на волшебных землях. Элию они усыновили несколько лет назад.
— Я и не знал, что Элия не их родная дочь… А Рауль — отличный парень. И родители у него, хоть и не могут колдовать — очень хорошие люди, — глядя мне в глаза, высказался сын. — Они очень любят своих детей и заботятся о них ничуть не хуже, чем вы о нас. Как можно было его у них отобрать?!
— Такова система, сынок, — со вздохом констатировал я. — Мы не можем ее изменить, но делаем все, чтобы помочь тем, кому мы можем помочь.
— Я бы этих отбирателей… — Абрахас зло прищурился и сжал кулаки.
— Не получится, — резко оборвал сына я. — Думаешь, ты первый, кому пришла в голову мысль, что неплохо бы их всех уничтожить? Эта идея, в свое время, приходила многим. Мне — в том числе. И я даже немало сделал в этом направлении. Вот только есть одно “но”. Их много. Нет, не просто много. Их очень много! И им некуда деваться, в отличие от нас. Это у нас есть огромная, почти не заселенная и не тронутая, чудесная планета. У них — этого нет. А ты ведь знаешь, что и крыса, загнанная в угол, превращается в страшного зверя. Так что, можно даже не думать об этом. Кроме того, откуда без них мы возьмем приток свежей крови? Магглорожденных немного, но зато теперь они практически все достаются нам в нежном возрасте и из них воспитываются разумные, мыслящие маги, а не грязнокровки.
Сын оторопело посмотрел на меня. Мальчик явно не ожидал столь жесткого и циничного взгляда на происходящее.
— Одной из идей Воландеморта было уничтожение магглов. Из-за того как прошло детство Гарри Поттера и Тома Реддла я имею все основания для того, чтобы ненавидеть их оптом и в розницу. Но я успел понять, что это попросту глупо. Да и, с другой стороны, среди них есть еще и нормальные люди, ну, как родители твоей матушки. Предлагаешь их уничтожить до кучи с остальными? Так сказать, для комплекта? — жестко поинтересовался я.
— Нет, конечно, — растерянно ответил Абрахас. — Но надо же что-то делать?
— Зачем? — ехидно поинтересовался я.
— Ну то, что у них творится… Это ведь неправильно! — убежденно произнес сын.
— Скажи мне пожалуйста такую штуку… Вот, например, рыбы. Они все — хищники и все, при случае, с удовольствием поедают друг друга. Вне зависимости от вида. Ты же не рвешься объяснять им, что они делают что-то неправильно? Что их сотоварищей рыб не надо есть!
— Скажешь тоже! — фыркнул Абрахас. — Но магглы-то — не рыбы.
— А чем они принципиально от них отличаются? Нет, понятно, что у них нет плавников и чешуи, но в целом, это другая разновидность существ, уклад жизни которых для нас, в общем-то, совершенно неважен. Они могут быть для нас в чем-то полезны, ну, как те же рыбы — отличная еда. А магглы — источник новых волшебников и некоторых технологий, которые можно применять и в нашем мире. Так что, не вижу между ними особой разницы.
— Это очень циничный взгляд на мир, — на лице моего отпрыска было написано столько возмущения, что я даже удивился.
— Абрахас, ну скажи, ты всерьез думаешь, что ты в силах что-то объяснить людям упорно и целенаправленно ведомым к тому результату, к которому они пришли на сегодняшний день? — спросил я. — Ну, допустим, если ты будешь лично общаться, то ты сможешь убедить пару десятков человек в том, что они живут как-то не так. Но что это даст? Таким образом живут миллиарды магглов. Понимаешь? Миллиарды! Ты не поймаешь каждого и не вдолбишь ему в голову, что он не прав. Есть, конечно, телевидение и радио, но, несмотря на декларируемую свободу слова, тебя никто не допустит до этих ресурсов. Если уж быть совсем честным, то тебя убьют где-то на подходе к ним, как только ты чуть-чуть выделишься из серой массы. Просто и цинично, чтобы не мутил воду и не создавал проблем.
— Волшебника не так-то просто убить, — возразил сын.
— Куда проще, чем тебе кажется. Мы экспериментировали: щиты держат пули, но недолго. В магазине обычной штурмовой винтовки, принятой на вооружении британской армией, тридцать патронов. Двадцать попаданий пуль мои щиты держат, остальные — нет. От снайперского оружия у нас, по сути, нет защиты. То есть, щиты выдерживают выстрелы из всех видов снайперских винтовок, которые мы испытали, не вопрос, но ты ведь не будешь держать их круглые сутки? — я искренне надеялся, что Абрахас оставит глупую идею, но, похоже, пока я его не убедил. — Ну, допустим, один раз ты, воспользовавшись магией, избежишь смерти, но магглам совершенно точно станет интересно как ты это сделал и на тебя начнут охотится. Магглы не менее упорны чем мы, и рано или поздно — тебя поймают. Дальнейшая судьба изловленного ими мага мне представляется весьма незавидной: его попросту разберут на запчасти в одной из лабораторий. Подумай над этим, — попросил я.
— Ты это все серьезно? — неуверенным тоном спросил мой наследник.
— Более чем, — честно ответил я. — Просто… для тебя это новая и, судя по всему, шокирующая информация, и я понимаю твое желание всех спасти и наставить на путь истинный, но… Все-таки и мы, поколение твоих родителей, а также твоих дедов, не лыком шиты. Мы просчитывали разнообразные сценарии, но так и не нашли способа изменить жизнь магглов, при этом оставив их в живых. Единственный вариант, при котором из них, на наш взгляд, можно сделать нормальных людей — это выбить всех до единого, кому больше пяти лет, а малышей — воспитать по-новому. Все. Других вариантов мы не придумали. При этом, мы пошли дальше: посчитали возможности и методы это сделать. Оказалось, что уничтожить такое количество народу, в принципе, возможно, но… А что делать с оставшимися? Ты представляешь сколько детей хотя бы в той же Англии?
— Нет, — признался Абрахас.
— По переписи 2012 года, лиц в возрасте до четырнадцати лет больше... десяти миллионов. Допустим, половина из них — это дети до пяти лет, включительно. Но это все равно пять миллионов человек. И это только в Англии! Есть страны, где детей гораздо, гораздо больше. При всем желании мы не сможем не то что воспитать, даже просто прокормить, такую уйму народа. И поэтому организация, которая в твоих учебниках фигурирует под названием “Пожиратели смерти”, решила в полном составе переселиться за Барьер и пореже появляться в маггловском мире без особой на то необходимости, и без должной квалификации.
— Эта организация существует до сих пор?! — удивился сын.
— Да, — признал я. — Правда, у нас нет названия, у нас поменялись цели и действуем мы совершенно другими методами, чем в былые времена, но мы никуда не делись. Сейчас основными нашими задачами являются: работа с магглорожденными детьми, разработки на стыке маггловской технологии и магии, просвещение волшебников, контроль над жесточайшим соблюдением статута о секретности и полный переход всего магического населения, а также перенос волшебных строений и прочего, на нашу сторону Барьера.
— А что делает Министерство?
— Мерлин его знает, — улыбнулся я. — На самом деле, Министерство, в том виде, в котором оно просуществовало последнюю сотню лет, воспитанным в старых традициях магам совершенно не нужно. Оно необходимо только для магглорожденных, воспитанных в маггловских традициях. Для тех, кого с детства не научили думать, самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность. Думаю, через какое-то время оно отойдет в прошлое. Ну, может быть и не отойдет, все-таки какой-то координационный центр нам, магам, нужен, но что оно кардинально изменится, это я тебе могу гарантировать.
— И ты всем этим руководишь? — поинтересовался Абрахас.
— Нет, сын, я во всем этом принимаю участие, как один из равных. И твоя мама участвует, и отец тоже, и очень многие из знакомых тебе взрослых. Кто что может сделать — делает. У нас есть своя сеть координаторов и свои аналитики, волонтеры, ученые, и прочие необходимые люди. Короче — работы ведутся.
— Пожалуй, мне надо некоторое время, чтобы надо всем этим подумать, — морщась, словно от боли, произнес сын. — Пойду попробую поймать рыбы нам на ужин. С удочкой в руках мысли сами как-то выстраиваются в голове.
Мы встали со своих мест и он направился к загону с лошадьми, туда, где лежали наши седельные сумки, а я пошел в хвост плота и растянулся на крайнем тюке сена. Пролежав некоторое время бездумно пялясь в посеревшие от времени доски, из которых был сделан навес, я решил, что старое и рассохшееся дерево — это не то, что мне хочется видеть и, поднявшись, убрал ту часть навеса, под которой лежал тюк, на котором я планировал и дальше валяться. Устроившись на сене по-новой, я принялся рассматривать высокое небо, с редкими пушистыми облаками, которые проплывали в нем.
Сегодняшние разговоры с сыном, неожиданно порядком вымотали меня, не сколько сам процесс произнесения слов, сколько попытки понять реакции Абрахаса, которые он выдавал в процессе беседы. Судя по задаваемым вопросам, умственно он оказался взрослее, чем я ожидал и соображал довольно-таки быстро, и, если второе было вполне ожидаемо, первое явилось приятным открытием.
Я не собирался пугать мальчика, но, если судить по тому, что он со своей удочкой постарался устроиться как можно дальше от меня, по выражению лица и глаз, по поспешности, с которой он взял паузу и прочим мелким проявлениям, последняя затронутая нами тема, если и не напугала его, то очень сильно задела. Я даже не догадываюсь, что произвело на него наибольшее впечатление: концепция, которую я озвучил, или что во всем этом движении принимают непосредственное участие его родители, а он об этом ни сном ни духом. А, может быть, его поразила разница между моими словами и тем, что до сих пор преподают в Хогвартсе?
Школой и тому, что и как там преподносят детям, кстати, надо было бы заняться куда плотнее, чем мы это делали до сегодняшнего дня. Похоже, мы рано успокоились, поменяв там почти полностью состав педагогов и добавив ряд предметов, которые не преподавались в этом учебном заведении в мое время. Да, образование стало лучше, но школа, тем более школа такого типа как Хогвартс, это место где детей не только обучают, но и воспитывают и этот аспект в некоторых моментах даже важнее, чем те знания и навыки, которые там дают.
Мысль эта показалась мне настолько важной и не терпящей отлагательств, что я достал из кармана сквозное зеркало и связался с Люциусом Малфоем. Он всеми правдами и неправдами открестился от поста директора школы, но оставался бессменным главой ее попечительского совета и именно он во многом предопределял школьную жизнь. Я окружил себя пологом тишины и некоторое время мы общались с Люциусом посредством зеркала.
— А где ты сейчас находишься? — наконец, спросил мой собеседник.
— Плыву по Брендивину в сторону Серебрянки, — ответил я и огляделся по сторонам. — Где-то через час мы будем рядом с двадцать первым причалом.
— Пожалуй, я на некоторое время присоединюсь к вам, если ты не против, — сообщил он, явно не думая, что я буду возражать.
— Подтягивайся, — ответил я. — И, если хочешь, можешь Скорпиуса с собой прихватить.
— Внук-то тебе зачем сдался? — подозрительно поинтересовался Люц.
— Ну… Мой сын будет рад его компании, — неопределенно ответил я.
— Ладно, — не без сомнения в голосе произнес мой собеседник и отключил связь.
Я убрал зеркало на место, снял заглушающие чары и, поднявшись со своего импровизированного ложа, подошел к Абрахасу.
— У нас будут гости, — сообщил я.
— Гости — это здорово, — откликнулся Абрахас, правда, особого энтузиазма в его голосе я не услышал. — А кто?
— Твой крестный, — ответил я. — Возможно, со Скорпиусом.
— О! — воскликнул сын. — Это здорово! Но… А ты продолжишь свой рассказ?
— Да, — кивнул я и уселся рядом с Абрахасом на край плота. — Правда, для Скорпа придется повторить то, что я уже успел рассказать тебе, чтобы он понимал о чем речь.

*** Вообще цифры я взяла не с потолка. В интернетах пишут, что быть приемными родителями в Норвегии очень выгодно: за каждого ребенка государство платит от 300 до 500 тысяч крон в год, плюс к этому 10 тысяч крон в месяц на повседневные расходы.
Математика довольно проста — 300 тысяч крон в год равно, округляя, 23 тысяче английских фунтов. 1 галеон = 4,97 английских фунтов.
**** чуть больше 3 км\ч.



Я понимаю, что написано еще очень немного и еще не особо что понятно, но, дорогие читатели... Вы ведь помните, что доброе слово и кошке приятно?

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		25	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		25

@темы: Кроссовер, Мир ГП, Исповедь темного волшебника, Мир Сверхъестественного

---

Исповедь темого волшебника. Глава 1. Часть 1.

— Папа, а почему ты скрываешь свою истинную силу? — спросил меня старший сын, с восторгом наблюдая, как повинуясь моему желанию принимает задуманную форму крупный изумруд. Камень висел на уровне моих глаз и неспешно поворачивался вокруг своей оси, словно бы желая отыскать положение, в котором он будет наиболее выигрышно смотреться. В это же время, из слитка белого золота вытягивалась ровная тонкая проволока и самостоятельно сворачивалась в крупные кольца, укладываясь на каменную поверхность рабочего стола.
— Не ото всех, — возразил я. — Твоя мама знает на что я способен и твой второй отец тоже в курсе.
— Ну, да, — протянул мальчик, нахмурившись. — Но от остальных-то это секрет!
— Ты ведь тоже кому попало всего о себе не рассказываешь, правда? — вопрос заставил ребенка ненадолго задуматься, а потом кивнуть, и я ободряюще улыбнулся ему. — Вот так и я.
— Я не рассказываю, потому, что вы объясняли, что это может быть опасным, — Абрахас был явно заинтересован в получении ответов на свои вопросы, вот только откуда они у него взялись? Именно это я и пытался понять, внимательно его слушая. — Когда я был совсем маленьким, я просто верил вам, а теперь…
— А что теперь? — уточнил я, оглядев сына.
— А теперь я хочу еще и понять, а не только верить.
— Понимаю, — кивнул я ничуть не кривя душой. Я и сам предпочитал понимать мотивы людей, с которыми сталкиваюсь, также как и причины тех или иных явлений. Но в моем случае — это благоприобретенное недоверие и исходящая из него привычка докапываться до сути вещей, а моим отпрыском руководила жажда знаний. — Давай сделаем так: я посоветуюсь с мамой и отцом и, если мы решим, что пришла пора посвятить тебя в некоторые семейные тайны, я расскажу тебе одну длинную и поучительную историю. Завтра. А если мы придем к выводу, что еще рано, то эту историю ты услышишь в день своего совершеннолетия.
Абрахас насупился. Ему нравилось, что с ним договариваются как со взрослым, с одной стороны, а с другой — он явно расстроился, осознав, что есть вещи, до которых он еще не дорос.
— Обещаешь? — наконец спросил он.
— Обещаю! — торжественно кивнув, ответил я.
Сын ушел, а я, вместо того, чтобы вернуться к работе, погрузился в воспоминания, невольно разбуженные невинным детским вопросом.

***

Идея посоветоваться с супругами была для меня лишь отсрочкой перед долгим и тяжелым рассказом. Я ни на минуту не сомневался в том, что и Гермиона, и Северус будут только рады переложить на меня эту беседу. Мы втроем уже не раз обсуждали что и как открыть детям, и пришли к выводу: рассказывать нужно все, притом, до того, как это сделает кто-нибудь другой — слишком многое в прошлом нашего семейства до сих пор вызывала неоднозначную реакцию обывателей и обросло страшноватыми слухами. Нас троих не трогали, а вот в то, что не найдется какой-нибудь доброхот и не постарается “надуть в уши” детям, настраивая их против нас — не верилось. Возможно, нам так казалось, но мы точно знали: если у вас паранойя, это еще не значит, что они за вами не следят.
Полночи я бродил по дому, припоминая в подробностях собственное прошлое, и с удивлением понимал: по прошествии стольких лет я сам воспринимаю его как занимательный рассказ. Да, местами страшный, местами трагичный, все еще завораживающий, но уже не вызывающий бури эмоций и страстного желания вернуться на три десятка лет назад, отыскать всех виновных во множестве злоключений, и покарать их страшными карами. Даже старого манипулятора Дамблдора уже не хотелось выкопать, оживить, убить и закопать по-новой. Осознав это, я вдруг понял: как бы то ни было — все, что случилось — уже случилось и именно оно привело к тому, что сейчас я счастлив, есть люди которые любят меня и которых люблю я, есть семья, друзья, любимое дело, дом полная чаша и все прочее, составляющее мою нынешнюю жизнь.
С этой счастливой мыслью я и заснул, прокравшись в спальню и тихонько устроившись рядом с мирно спящими Гермионой и Северусом.
Проснулся я когда солнце было в зените и, приведя себя в надлежащий вид, отправился искать старшего сына. Абрахас отыскался в конюшне и то, как любовно мальчишка оглаживал скребком своего любимца, подало мне прекрасную идею:
— Сын, седлай коней, — велел я. — Мы с тобой поедем в леса на пару недель.
— Хорошо, — кивнул он, на удивление не набросившись на меня с расспросами, а я, скормив морковку жеребцу, бегом направился в сторону дома. Раз уж решено отправиться в поход, нужно подготовиться.

***

Между маггловским и магическим мирами существует так называемый “Барьер”. Типичная иллюстрация этого явления — колонна на вокзале Кингс-Кросс, сквозь которую можно попасть на платформу девять и три четверти. Таких точек перехода, сколько маги себя помнят, было то больше, то меньше, некоторые из них существуют постоянно и известны с древних времен, некоторые — появляются лишь в определенные дни. Теоретики утверждают, что в совсем древние времена в одном пространстве сходилось больше миров, но со временем остались переходы только между двумя и когда-нибудь настанет день, когда и они закроются. Разница между двумя мирами, на первый взгляд, не слишком велика, но, при ближайшем рассмотрении — существенна. С нашей стороны Барьера настолько силен магический фон, что порох взрывается гораздо сильнее и не работают маггловские электрические и электронные приборы. Принесенная за Барьер батарейка превращается в бесполезный комплект частей из которых она сделана, а, например, телевизор — имеет все шансы взорваться. География волшебного мира тоже отличается, например, пролива Ла-Манш не существует и территория, на которой в маггловском мире находится Англия — является частью континента. Есть разница и в геологии двух миров, во флоре и фауне — и там, и там существуют растения, животные, рыбы и минералы, не встречающиеся в соседнем мире. Естественно, вследствие отличий в географии, климат тоже не идентичен.
Владения нашей семьи располагаются в восьмистах милях от ближайшего перехода. Это долина, по площади чуть большая, чем национальный парк Йеллоустон (площадь этого парка 8983 кв.километра), окруженная со всех сторон неприступными горами. Отыскали ее мы с Северусом, полгода целенаправленно совершая облеты магических земель. Попасть сюда можно либо, как мы в первый раз, по воздуху, либо преодолев очень неприятный перевал, который зимой засыпает снегом. Нашу долину пересекает река Брендивин; название реке дала Гермиона, впервые попав в Долину. Начинается она высоко в горах на севере, по мере течения в южную сторону в нее впадают три крупных притока, названных Быстрым, Изумрудной и Серебрянкой. Заканчивается наш Брендивин озером Глубоким в южной части долины. Оно относительно невелико по площади, но действительно очень глубоко. Наши исследования показали, что вода из него, протекая по подземному тоннелю, вновь выходит на поверхность за горным кряжем. Тоннель узок и извилист, а мы, обживаясь на новом месте, еще и перегородили его в паре мест крепкими решетками, усиленными кровной магией, чтобы уж наверняка закрыть от нежелательных гостей.
В Долине, помимо нашей семьи, живет еще несколько вассальных и дружественных семей, решивших по тем или иным причинам перебраться подальше от барьера. Все они, также как и мы, обосновались вблизи геотермальных источников, которые были приспособлены для отопления жилищ, а Брендивин служит основной транспортной магистралью между поселениями: летом по нему вверх и вниз регулярно ходят плоты, движимые и управляемые магией, а зимой по льду прокладывается дорога, и по ней запускаются большие сани.
Первая волна переселения волшебников за Барьер была довольно длинной и началась в начале XII века, через несколько лет после того, как папой Иннокентием III был учрежден особый суд католической церкви под названием «Инквизиция». Она достигла своего апогея к концу XV века; тогда по всей Европе полыхали костры, на которых жгли всех, кого подозревали в колдовстве. Магов тогда пострадало сравнительно немного, но магглы перестали казаться подходящими соседями.
Вторая волна началась с введения Статута о секретности и переселяющиеся, естественно, принялись обживать территории, прилегающие к постоянным точкам перехода. Но до сих пор мало кто отваживается без крайней необходимости сунуться в места, столь же удаленные от точек переходов, как то, в котором обосновались мы. Впрочем, таких решительных с каждым годом становится все больше и больше. Плотность населения, обитающего на землях неподалеку от Барьера, давно не позволяет развернуться во всю ширь. Обширными землями недалеко от него располагают лишь старые рода, давно выбравшие эту сторону в качестве места постоянного проживания. Остальные же ютятся на небольших участках, площадью едва ли в два десятка акров, но постепенно те волшебники, кто не обделен силой и удачей, отвоевывают у дикой природы участки земли в глубине магического мира, осваивая его древние леса, горы и долины. То тут, то там вырастают укрепленные форты, между ними прокладываются дороги и возникает движение грузов и людей. Еще десяток лет назад, на пять сотен миль вокруг нашей Долины не проживало ни одного мага, теперь же, до ближайших соседей всего-то полторы сотни миль по прямой.

***

— Спрашивай, — разрешил я, когда мы с сыном, помахав вышедшей на крыльцо Гермионе, тронулись в дорогу. Мальчишка хоть и пытался казаться невозмутимым, просто-таки умирал от любопытства.
— О чем? — озадаченно спросил он, поравнявшись со мной. Я понимал, что вопросов у Абрахаса было множество и, предоставив ему возможность выбора, с интересом ожидал о чем же он хочет узнать в первую очередь.
— Ну, не знаю… — протянул я, кинув на наследника взгляд. — О том, куда мы едем? Или, может быть, о том, зачем мы туда едем? А, возможно, еще о чем-то?
— Вчера ты обещал рассказать некую историю, — напомнил ребенок. — А еще мне и вправду интересно куда и зачем мы направляемся.
— В верховья Серебрянки. Я обещал Северусу собрать там некоторые растения для его зелий, а еще там можно найти интересные для моей работы камешки.
— Можно было бы аппарировать.
— Не спорю, — согласился я. — Но так мы совместим полезное с приятным: и дело сделаем, и времени, чтобы поговорить у нас будет предостаточно. А еще, может быть, завернем в гости по дороге.
— Понятно, — сын кивнул, а потом нахмурился. — А о чем эта история?
— Обо мне, о твоих матери и отце, о Второй магической войне, о магглах… В общем, о жизни. Но, прежде, чем я начну свой рассказ, я хочу тебя попросить: то, что ты услышишь, не стоит обсуждать с кем ни попадя. Это не запрет на разглашение, а именно просьба думать кому и что ты рассказываешь.
— А Скорпиусу можно? — немного подумав, поинтересовался Абрахас. Он дружил со старшим сыном Драко Малфоя и, конечно, сохранять тайну от лучшего друга было бы очень тяжело.
— Можно, — улыбнувшись, разрешил я.
Каждый из чистокровных родов воспитывает детей в соответствие со своим Кодексом. Кто-то, например, те же Малфои, с самого рождения посвящают наследников во все тонкости и суть уклада, некоторые вообще ничего не объясняют. Мы решили, что воспитывать наших детей следует так, чтобы они знали о традициях родов, представителями и наследниками которых они являются, соблюдали их, а смысл — объясним тогда, когда они начнут задавать вопросы.
Некоторое время мы ехали молча.
— Скажи, — прервав молчание, я обратился к сыну. — Каков мой титул?
— Странный вопрос, — непонимающе глядя на меня, отозвался Абрахас.
— Это только на первый взгляд он странный. А если подумать?
— Лорд Поттер, лорд Блэк, — неуверенно ответил сын и, подумав, добавил. — Если учесть, что ты равноправный супруг лорда Принса, то еще и лорд Принс.
— Правильно, — одобрительно улыбнувшись, кивнул я. — Но это, так сказать, официально. Еще я являюсь лордом родов Слизерин, Гонт и Мракс. Об этом знает очень узкий круг посвященных волшебников и некоторые гоблины.
Ребенок задумался. По выражению его лица было видно, что он пытается что-то просчитать, но концы с концами у него никак не сходятся.
— Но как так может быть? — наконец, спросил он. — Я, конечно, досконально не помню генеалогические древа, но на уроках истории нам рассказывали, что последним наследником Слизеринов, Гонтов и Мраксов был Воландеморт, а ты убил его. Титулы перешли тебе как к победителю в дуэли?.. Но тогда это было бы известно всем, да и как таковой дуэли-то между вами не было…
— Логически — ты размышляешь правильно, — вмешался я в ход мыслей Абрахаса. — Да, если бы дуэль была и произошла бы она из-за спорного имущества, то я, выиграв, получил бы это имущество. Но так нельзя получить титул и, тем более, родовые дары, что намного важнее и интереснее. А я ими в той или иной степени обладаю. Занимаюсь я в основном тем, что интересно лично мне и доставляет удовольствие, но, чтобы родовые таланты не пропали даром и достались моим детям, мне пришлось приложить массу усилий, чтобы наследия, что мне достались, не разодрали меня в клочья. Противоречащие друг другу дары пришлось заблокировать, оставив возможность передачи по крови, а оставшиеся — взять под контроль и довести до определенного уровня.
Абрахас глядел на меня со все большим удивлением, а я… А мне было жаль ребенка. Сейчас мне предстояло разрушить его картину мира практически до основания. Единственное, что меня утешало: разрушалась иллюзия.
— Дело в том, что я не совсем тот, за кого меня принято считать. Если сказать точнее — совсем не тот. А вот о том, как так получилось и будет та история, которую тебе предстоит услышать.
— Ты хочешь сказать, что… — начал было сын, но я прервал его.
— Даже не пытайся, все равно не угадаешь. 31 июля 1980 года в Годриковой лощине родился мальчик Гарри Джеймс Поттер. 31 октября 1981 года темный могущественный волшебник пришел в дом его родителей и убил их. Ребенок при этом каким-то образом выжил, а вот Воландеморт — нет. Он умер в этот день.
— Развоплотился, — уточнил Абрахас.
— Нет, именно умер, — возразил я. — С этого момента существуют как бы две истории. Официальная, та, которую преподают вам в школе и настоящая, та самая, о которой знает лишь горстка посвященных. Так вот, я — выжил, а тот Воландеморт, о котором сейчас написано в учебниках — нет. Дамблдор отправил меня к родственникам матери. Точнее — он оставил меня на пороге дома родственников матери, но вот незадача: эти самые родственники были в отъезде, и утром меня, почти насмерть замерзшего, нашел почтальон. Он вызывал полицию, та вызвала службу опеки, меня отправили в госпиталь. Естественно, я простудился, меня долго лечили, а когда я выздоровел — отправили в приют. Там я пробыл недолго: одна из семей, желавших усыновить ребенка, оформила опеку и забрала меня в свой дом. Только и в этой семье я не задержался. Приемные родители довольно быстро обнаружили, что у меня ужасная аллергия на моющие средства и синтетические ткани. Ухаживать за таким ребенком оказалось очень непросто и они вернули меня в приют. Таких пытавшихся усыновить меня семей было немало, но каждый раз я вновь оказывался в приюте. Когда мне исполнилось три года, мои последние английские опекуны решили переехать в Норвегию. Это были хорошие, добрые и любящие люди и, наверное, если бы они не погибли в автокатастрофе, я бы и вырос у них, но… они погибли, а четырехлетний я оказался на попечении норвежской службы опеки — Барневарн. Я осознаю себя с трехлетнего возраста, поэтому очень хорошо помню и приемную семью и то, что было потом.
Я задумался о том, стоит ли в подробностях рассказывать о времени, проведенном в норвежских приемных семьях, а сын, воспользовавшись образовавшейся паузой, задумчиво произнес:
— А считается, что ты вырос у маггловских родственников.
— Ну, сделать, чтобы так считалось было хоть и непросто, но не невозможно, — пожав плечами, отозвался я, решив все-таки не расписывать в подробностях все, что мне пришлось пережить. — Следующие полтора года были настоящим адом. У меня начались стихийные всплески магии и магглы стали бояться меня. Из-за их страха я несколько раз оказывался на пороге смерти, испытал голод, пережил всяческие издевательства и прочие ужасы, а когда в четвертый раз я попал в больницу после побоев, медики констатировали клиническую смерть. В общем, в тот раз Гарри Поттер как таковой — умер. Из-за порога смерти вернулось совершенно другое существо, или, если угодно, личность. До сих пор ни я, ни кто-то другой, не можем объяснить, что именно произошло и как это получилось, но в теле пятилетнего ребенка оказалась этакая смесь из Гарри Поттера и лорда Воландеморта. Это очень сложно объяснить, но… Первые несколько суток, после того, как я пришел в себя, в голове у меня была ужасная каша. Наверное, так со стороны выглядит сумасшествие: я помнил все, что происходило и с Гарри Поттером, и с Томом Реддлом. Личность двоилась и магглы, видимо, что-то заподозрив, стали колоть мне препараты, погружавшие меня в сонное оцепенение. Сколько времени это продолжалось — не знаю, но, в конце-концов, личность Гарри полностью растворилась в личности Тома.
— То есть, получается, что ты, по сути, и есть Воландеморт?! — выдохнул сын, глядя на меня большими круглыми глазами.
— В общем, да, — совершенно спокойно и буднично согласился я.
— Но ты… — продолжая рассматривать меня так, словно бы видел в первый раз в жизни, пролепетал Абрахас. — Ты не страшный, — наконец, подобрал слова он. — И не злой. И выглядишь как нормальный человек, а не как не пойми что с красными глазами.
— Ага, — хохотнув, подтвердил я. — А еще я не раскидываюсь круциатосами направо и налево, не крошу магглов пачками, не собираюсь захватывать мир. Не сказал бы, что я добрый, но веду я себя весьма прилично.
— Но… Почему?! — выпалил Абрахас и, осознав, что его вопрос может быть истолкован произвольным образом, развернул его: — Почему считается, что ты… ну, в смысле, Воландеморт — зло?
— А почему бы и нет? — добавив в голос порядочную толику ехидства, вопросом на вопрос ответил я. — Какая разница, что думают о вымышленном персонаже? О Гарри Поттере некоторые, вон, думают, что он святой. И что? Мне теперь отрастить крылья и обзавестись нимбом?
— Но ты же сражался с Воландемортом и убил его? — крайне растерянно спросил Абрахас.
— Было дело, — согласно кивнул я. — Но давай я расскажу все по-порядку. Так будет гораздо понятнее.
— Ладно, — ответил мой ребенок, унимая свое любопытство.
За время всего этого разговора мы, двигаясь по дороге, ведущей к одной из пристаней на Брендивине, отъехали довольно далеко. Сад, раскинувшийся вокруг дома, закончился и начался чистый и прозрачный сосновый бор. Запахло смолой и мхом, откуда-то из далека послышался стук дятла.
— До слияния Брендивина и Серебрянки доберемся на плоте, — поделился я планами, давая сыну время утрясти в голове полученную информацию. — А пока будем его ждать — пообедаем. Мама нам сэндвичей наделала и пирог с яблоками упаковала.
— А ты снасти для рыбалки взял? — поинтересовался Абрахас. Он был страстным рыбаком и признавал только маггловские способы ловли рыбы. Как по мне — так довольно-таки скучное занятие: есть куда-как эффективнее способы рыбной ловли. Я знал, что это занятие радует сына, поэтому прихватил все, что ему может понадобиться.
— Конечно, — ответил я. — И даже целую банку флоббер-червей на наживку у Северуса экспроприировал.
Некоторое время мы ехали в тишине, а потом я решил продолжить свое повествование:
— Когда две личности слились, получилось так, что взрослое сознание, опыт, умения и все прочее оказались в теле малыша. Очень странные ощущения и крайне интересное переживание. Повторить, правда, не тянет, но как часть жизни — весьма любопытно. Впрочем, я отвлекаюсь. Тогда моей основной задачей было убедить магглов, что я нормальный. Оказалось, что у норвежских магглов существуют весьма специфические представления о норме и они никак не совпадали с моими. Детство Тома Реддла прошло в маггловском католическом приюте, и я рассчитывал, что это мне поможет лучше и быстрее адаптироваться. Но весь этот опыт оказался совершенно бесполезен. Даже более того - вреден! Это было очень неприятным открытием. Большая часть вещей, которая считалась вполне естественной в тридцатых годах XX века перестала быть таковыми к восьмидесятым. Требования, предъявляемые к детям, мне показались мало того, что крайне странными, так еще и противоречивыми. Например, если мальчишка дрался со сверстниками — он считался буйным и его темперамент усмиряли специальными препаратами, при этом, если это был тихий, спокойный и усидчивый ребенок — это тоже выбивалось из маггловских представлений о норме. Кроме того, интересоваться книгами ребенку в пять с половиной лет было чем-то граничащим с преступлением. Проявлять самостоятельность или любопытство — тоже. Не знаю, что они хотели воспитать из детей, но, по моим представлениям, ничего путного из такого воспитания не могло получиться по определению.
Абрахас, видимо, попытался себе представить “нормального норвежского ребенка”. На его лице отразилась целая гамма переживаний. Ему было пятнадцать и он был старшим ребенком в семье, где растет еще трое детей, младшему из которых на данный момент четыре года. Я полагал, что он вполне способен сравнить поведение своих братьев и сестры с тем, что услышал, сделать выводы и озвучить их. Мне было очень и очень интересно до чего он додумается и, судя по выражению его физиономии, надежды мои оправдались в полной мере.
Тринадцатилетний Марк обожал читать, научившись этому года в четыре и с тех пор буквально проглатывал любое печатное слово, которое попадалось ему под руки, не важно - оказывался это какой-нибудь справочник, стянутый у Северуса или у меня со стола, дамский роман, которые иногда почитывала Гермиона, или пухлая папка с очередным судебным разбирательством, над которым работал Драко Малфой. Он был спокойным и уравновешенным ребенком, но когда у него вдруг случалось плохое настроение или его кто-нибудь всерьез обижал он преображался, больше напоминая извергающийся вулкан, чем что бы то ни было еще. К лидерству Марк не стремился, обиды помнил долго, но, если уж прощал — то целиком и полностью, не держа камня за пазухой.
Десятилетняя Аурель обладала весьма непростым характером. Напрягаться особенно она не любила, но если какое-то дело ей действительно приходилось по душе — была способна посвятить себя ему целиком, полностью сосредоточившись и не отвлекаясь ни на что постороннее. Она не очень любила оказываться в обществе, а если уж попадала в него, старалась держаться в тени, но не на вторых ролях, а именно что очень отстраненно, дескать — вы сами по себе, а я — сама по себе. Чувство юмора у этой юной леди было весьма специфичным, шутки иногда доходили до жестокости. Друзей она находила тяжело и доверяла очень немногим.
Четырехлетний Даниэль рос непоседой и драчуном. Он обожал прятаться и устраивать засады, в компании ровесников всегда яростно отстаивал свои вещи и старался силой добиться лидерства. Выглядело это забавно, но в будущем обещало принести немало проблем как ему, так и нам. Учился новому он легко, но, если занятие требовало усидчивости, оно очень быстро надоедало маленькому непоседе и он начинал капризничать.
Сам Абрахас души не чаял в животных и способен был найти общий язык с любой, даже самой тупой и злобной тварью. А еще он очень легко ладил с людьми, любил что-нибудь рассказывать и делал это настолько хорошо, что его историями заслушивались не только сверстники и младшие дети, но и взрослые. Он казался открытой книгой, но так выглядела лишь внешняя сторона этого мальчика. Внутри он обладал очень жестким стержнем, памятливостью, четко делил людей вокруг себя на “своих” и “чужих”. Отношения с обидчиками предпочитал решать с помощью сложных многоходовых интриг, иногда выливавшихся в ситуации, когда получалось, что он сам себя перехитрил. Впрочем, это-то как раз со временем пройдет, в этом не сомневался никто из тех, кто с ним хорошо знаком.
— Но ведь дети очень разные! — наконец, озвучил свои выводы Абрахас.
— Безусловно, — согласился я, ожидая, что сын развернет свою мысль.
— А предъявление таких требований, как ты описал… — мальчик задумывался, подбирая слова, — делает всех… Ну… Серыми?
— В точку, — кивнул я, гордясь способностью сына делать верные выводы. — Как ты думаешь, зачем?
Абрахас нахмурился, окинул быстрым взглядом лес, по которому мы ехали и пожал плечами.
— Если бы я был правителем страны и решил воспитать абсолютно управляемых подданных — я бы, пожалуй, выбрал подобные методы, — выдал он, вглядываясь в мое лицо.
— Верно, — улыбнувшись, ответил я. — Если с детства прививать массу запретов и комплексов, искусственно ограничивать развитие интеллекта и характера — получится этакий биоробот. Это существо будет способно ходить на работу, по команде поднимать руку, голосуя за какую угодно муть, не задумываясь о том, что же оно таким образом выбирает, худо-бедно размножаться и в огромных количествах потреблять то, что диктует мода. Такое воспитание напрочь отучает думать и брать на себя ответственность даже за свои собственные выборы и поступки.
— И так воспитывали всех-при-всех детей?! — ошарашенно вопросил сын.
— Конечно нет, — пожав плечами, ответил я. — Так воспитывали большинство. Стадо. А у любого стада есть пастухи. Вот их воспитывали и воспитывают по-другому. Но, есть одна проблема: и тем, и другим с самого раннего детства очень доходчиво объясняют, что самое ценное и самое главное в этой жизни — деньги. Чем больше у кого-то денег — тем он лучше других. Успешнее. Выше в иерархии. У того больше возможностей и власти.
— Но жить с деньгами гораздо лучше, чем без них, — возразил Абрахас.
— Хочешь пожевать галеон? — ехидно поинтересовался я. — Деньги — это инструмент и договоренность между людьми. И не более того.
— Объясни? — просил мальчик.
— Проще показать на примерах, — отозвался я. — Смотри: наша семья владеет Долиной. На нашей земле, в устье Изумрудного, живет клан пантер. В обществе, где деньги мерило всего, они выплачивали бы нам некую арендную плату в виде денег и на этом наши взаимоотношения заканчивались бы. В нашем же случае — они живут, охотятся, возделывают землю, а когда нужна их помощь, мы всегда можем к ним обратиться, и они не откажут нам. И они могут обратиться к нам за помощью. Помнишь, как мы помогали им строить дома?
Абрахас кивнул.
— У них нет ни одного сильного колдуна, способного ворочать толстенные бревна, а нам с твоим отцом это удается запросто. Северус мог бы неделями бродить по лесам в поисках нужных ему трав, вместо того, чтобы варить зелья, но пантеры избавили его от этой необходимости, регулярно принося то, что ему необходимо. Таких примеров ты сам можешь вспомнить множество.
— Но мама иногда платит за дичь, которую они приносят, деньгами, — напомнил Абрахас.
— Верно, — согласно кивнул я. — Но каждый раз это делается по договоренности. И суммы всегда разные. Вот, например, поза-вчера Итор принес пару индюшек, Гермиона отдала за них пятьдесят галеонов…
— За двух индюков?! — изумился мальчик.
— Да. За двух индюков, — подтвердил я. — Просто он объяснил, что ему нужно собирать одну из своих дочерей в школу, и был бы рад, если бы Гермиона дала справедливую цену за принесенных птиц.
— Можно было бы купить их, ну, хоть в маггловском супермаркете, — Абрахас пытался понять идею, но она пока не укладывалась у него в голове.
— Не возражаю. А теперь давай разберемся. Чтобы отправиться в упомянутый тобой супермаркет Гермионе надо было либо взять Аурель и Дэна с собой, либо попросить кого-нибудь приглядеть за ними. Северуса не было дома. Я был занят срочным заказом. Вы с Марком были на рыбалке. Домовики способны проконтролировать нашего младшенького только собравшись всей толпой, вместо того, чтобы заниматься тем, чем они обычно занимаются. Это одна сторона. Другая: на пошлой неделе пантеры принесли кабанью ногу, ворох какой-то травы и большое лукошко малины, за это они получили горку пирожков, десяток флаконов с бодроперцовым зельем и огромную благодарность. А в поза-прошлый раз они принесли косулю, не прося в качестве оплаты вообще ничего, Гермиона буквально всучила немного овощей и пару хороших платьев из которых выросла Аурель, но которые придутся в пору кому-нибудь из девочек пантер. Понимаешь идею?
— Кажется да, — задумчиво протянул сын. — Это как обмен, да?
— Правильно! — я одобрительно кивнул. — Это по науке называется “натуральный обмен”. Деньги идут в ход либо по договоренности, либо когда две или более сторон в нем участвующие, не могут полностью удовлетворить нужды друг друга. Если бы Гермиона могла дать набор книг, мантий и прочего для дочери Итора, то он поменял бы своих птиц на эти вещи напрямую. В общем, ты мне что-нибудь хорошее или полезное — я тебе. Так и живем.
— А магглы?
— А магглы давно живут совершенно другим укладом. В маггловском мире было бы так: пантеры нам дичь — мы им деньги, они нам деньги, которые получили за дичь — мы им зелья, и так далее. Это я еще о такой вещи как “кредит” молчу…
— Это все так, наверное, по тому, что нас немного и все друг друга знают, — предположил Абрахас.
— Отчасти. Я вообще-то не утверждал, что деньги, как явление, плохи. Плохо, когда ими начинает измеряться все. Вот, скажем, больница. У магглов — это коммерческое предприятие, ориентированное на получение прибыли. Каждый анализ, каждый осмотр врача, каждая процедура оценена в определенную сумму. Чем больше этих манипуляций будет произведено — тем больше больница получит денег. Самое простое следствие из такого положения вещей: больнице выгодно, чтобы пациент обращался в нее с одной и той же проблемой как можно большее количество раз. Или, например, мебель. Стол, который стоит у меня в лаборатории был сделан больше трехсот лет назад и служил не одному артефактору. В мире денег сделали бы стол, который прослужил бы несколько лет, а потом сломался, и я вынужден был бы купить новый.
— Чтобы тот, кто делает столы, мог получить больше денег, — пробормотал мальчик, пытаясь вообразить себе всю многогранность проблемы.
— Конечно, — подтвердил его вывод я. — А, заметь, для изготовления моего стола были использованы некие материалы. Допустим, дерево — вырастет новое, а вот базальтовая плита столешницы и камни, которыми она инкрустирована — уникальны. Таких больше нет и не будет. Представь себе, что было бы, если бы столы для артефакторов требовалось покупать хотя бы раз в десять лет? Ну, допустим, стол — плохой пример. Все-таки нас, артефакторов, мало. Если нас, например, пятьсот человек во всем мире, то это всего-то пятьсот столов в десятилетие. Но таким образом устроено все. Это и посуда, и все предметы быта, и мебель, и техника. Что-то изготавливается из так называемых “восполняемых ресурсов”, но что-то — нет. А этих самых ресурсов на планете довольно-таки ограниченное количество.
— И что, неужели никто не понимает, что рано или поздно они могут закончиться? — удивленно спросил Абрахас.
— Думаю, понимает, — ответил я. — В последние годы в маггловской прессе регулярно муссируется вопрос о перенаселенности. Иногда можно услышать даже откровенные призывы сократить количество живущих на земле людей. Только, если отношение к жизни никак не поменяется, людей-то станет меньше, не вопрос, а вот проблема с тем, что ресурсы могут закончится — не исчезнет, а просто отодвинется. У магглов, с их теперешним мировоззрением, есть, на мой взгляд, единственный способ выжить: осваивать космос и другие планеты, но что-то, насколько я знаю, никто к этому особо не стремится.
— Но ведь мы тоже используем разные природные богатства, — констатировал сын и я уловил в его глазах знакомый огонек желания куда-то немедленно сорваться, чтобы всех спасти.
— Только мы делаем это куда бережнее, — успокоил я Абрахаса. — А с другой стороны многие из магов работают над проблемами синтеза одних веществ в другие. Например, мы научились синтезировать из древесины алмазы ничуть не уступающие по своим свойствам настоящим. Конечно, настоящий алмаз ценится больше, но, скорее, как символ. Если этот камень нужен для изготовления инструментов или каких-то артефактов, то синтезированный алмаз вполне годен. Есть среди нас и те, которые ищут возможности осваивать другие миры и другие планеты.
— И как далеко маги продвинулись в этой области? — поинтересовался сын.
— Дальше, чем магглы. Два года назад первая экспедиция совершила путешествие на Марс и обратно. Я работал над одним из накопителей магической энергии для перемещения на столь отдаленное расстояние. Надо сказать, было очень интересно. Основой служил синтетический алмаз, весом в три десятка килограмм и еще куча всего. И таких накопителей было изготовлено двадцать штук. Заряжали их полтора года все, подключенные к этому проекту… — рассказал я. — Помнится, на этом только мы с Северусом выложились напрочь шесть раз, а Гермионе мы запретили в этом участвовать — она была беременна Дэном и такой отток магии мог убить ее. В общем, участники экспедиции провели на поверхности Марса двадцать часов и вернулись обратно. Все хоть и истощены, но живы и здравствуют. Притащили с собой массу материалов для изучения, и сейчас ведутся их исследования, а в параллель готовится новая экспедиция.
За небольшой промежуток времени мой сын получил столько пищи для размышлений, что было видно — голова у него идет кругом, а я мог лишь посочувствовать ему. Мальчику предстоит вырасти и жить в реальном мире, научиться понимать суть явлений и принимать решения, от которых будет зависеть не только его собственная судьба, но и судьбы людей, связанных с ним. На мой взгляд, пятнадцать лет — вполне подходящий возраст, чтобы начинать задумываться о чем-то большем, чем школьные уроки и сиюминутные развлечения.
В молчании мы доехали до пристани и, пока Абрахас обихаживал коней, я успел разложить костер и подвесил над ним котелок с речной водой, чтобы, когда тот закипит, заварить нам чаю. Сын был прав: перемещаться с помощью магии куда как быстрее, но в таких путешествиях, какое мы с ним предприняли, есть свои прелесть и очарование. По Долине, лично я, когда позволяет время, предпочитаю ходить пешком или ездить верхом. Это прекрасный отдых после многочасового сидения за столом, да и дикая природа — превосходный источник вдохновения и новых впечатлений. Каждый листок, каждая травинка, каждый, даже самый невзрачный цветок по своему уникальны и неповторимы и я, выбираясь на свои неспешные прогулки, с огромным удовольствием запечатлеваю в своей памяти все, что попадается мне на глаза с тем, чтобы когда-нибудь повторить подсмотренное у природы, используя металл и камень, кость и дерево, жемчуг и кожу.
В принципе, артефактору для создания амулетов и талисманов вполне достаточно сложить нужные ингредиенты в мешочек, произнести несколько заклинаний и вымочить в специальных зельях. Это неказистое на вид изделие будет работать, прекрасно выполняя свои функции, но мне нравится создавать красивые вещи, а не просто функциональные. Я часами могу бродить по тихим залам какого-нибудь маггловского музея или галереи, любуясь на чудесные произведения искусства, сотворенные руками современных и средневековых художников, скульпторов и ювелиров. В домашней библиотеке моими стараниями образовалось целых три объемистых шкафа, книги и альбомы в которых, посвящены искусству, как магическому, так и маггловскому. Но все это великолепие не идет ни в какое сравнение с тем, что можно увидеть в природе.
Рассеянно наблюдая за сыном, я устроился на бревне и вытянул ноги к огню. Мальчик подошел к костру, когда вода в котелке вскипела, и я возился с завариванием чая. Никакой магии. Просто всыпать горсть заварки в воду, немного подождать, а потом окунуть в жидкость горящую обугленную палку.
— А зачем ты головню в котелок сунул? — с любопытством спросил Абрахас, принимая от меня кружку с горячим, пахнущим костром чаем.
— Так лучше заваривается чай. Во-первых, уголь горит и заставляет воду еще раз вскипеть, а, во-вторых, если вода не слишком хорошая, то уголь вытянет из нее примеси, — объяснил я, отставляя котелок и принимаясь разворачивать сделанные Гермионой сандвичи. — А еще мне нравится чуть дымный привкус, который приобретает напиток.
— Мне тоже, — согласно кивнул сын и с удовольствием откусил кусок от сандвича. Прожевав, он спросил: — И как, тебе удалось убедить норвегов в том, что ты нормальный ребенок?
— Не сразу, но — да, — кивнул я. — Поняв, что мой опыт бесполезен, я стал наблюдать за другими детьми и копировал те элементы их поведения, которые вызывали одобрительную реакцию взрослых. Довольно быстро мне перестали давать лекарства, а потом выписали меня из больницы и отправили в приемную семью. Тут следует немного рассказать об этом явлении. У нас, у магов, как ты знаешь, тоже бывает так, что дети остаются без родителей и их берут на воспитание, но у нас ребенок входит в круг семьи равноправным членом. О приемных детях заботятся, как о своих собственных, развивают их таланты, обучают всему, чему могут и, если, например, бы мы вдруг решили усыновить ребенка, а у него оказался бы, скажем, талант к целительству, которым не обладает никто из нас, мы бы нашли ему учителя, чтобы тот занимался развитием этой способности. В общем, в магических семьях приемные дети не чувствуют себя ни нахлебниками, ни обделенными вниманием и любовью, и обычно у усыновителей есть и свои ребятишки, которым приемыш становится сестрой или братом. Многие из магглорожденных приемышей вводятся в рода, таким образом получая поддержку на всю свою жизнь, а также жизни своих потомков.
— В том месте, куда я попал, как ты можешь догадаться, все было не так, — со вздохом поведал я. — Господин и госпожа Йенсен были фермерами. Своих детей у них не было, зато таких как я — приемных — было аж пятнадцать человек! В первый день, как я попал к ним, я даже обрадовался: дом был хоть и довольно прост, но опрятен, комната, которую мне выделили, была под самой крышей, но я мог остаться в ней в одиночестве, еда, которую мне дали в обед, была сытной, да и против жизни в сельской местности я ничего не имел, она нравилась мне гораздо больше маггловских городов.
Абрахас подкинул дров в костер, а я налил себе еще чаю. Сделав несколько глотков, я продолжил рассказ:
— Неприятные открытия начались через несколько дней. Я был самым младшим из детей, проживавших на ферме Йенсенов и никому до меня не было никакого дела. Понятно, что подросткам я был попросту не интересен, но взрослые… Они напрочь игнорировали меня. Кормили всех чем-то горячим раз в сутки — в обед. На завтрак выдавали кусок хлеба, на ужин — тоже. В общем-то, с таким рационом можно жить, но еда была абсолютно однообразна. Игрушек в доме не было. Книг было ровно две — библия и сборник кулинарных рецептов. Газет или журналов Йенсены не выписывали. Единственным источником информации был телевизор, который круглыми сутками бубнил в углу кухни. Мне было совершенно нечем заняться, кроме как бесцельно слоняться по двору туда-сюда, ведь если бы я принялся играть, скажем, в какие-нибудь щепки или веточки с травинками, это было бы воспринято неадекватно. Через неделю я понял, что если останусь в этом доме, то действительно превращусь в “нормального ребенка” по-норвежски, и мне стало страшно. Потом я как-то подслушал разговор моих опекунов и понял, зачем им такое количество приемных детей: за каждого из них они получали от государства порядка… — я прищурился, пересчитывая норвежские кроны в понятные Абрахасу денежные единицы: — Порядка пяти с половиной тысяч галеонов*** в год, плюс еще сотню галеонов в месяц на текущие расходы. То есть, за пятнадцать их приемышей они получали что-то около восьмидесяти двух с половиной тысяч! Но при этом никто не отслеживал куда Йенсены девают эти деньги. Они тратили их бесконтрольно и, в основном, отнюдь не на детей, за которых взяли на себя ответственность.
— Через две недели в доме появился новый приемный ребенок. Это был восьмилетний мальчик из России. Он часто плакал и рассказывал на очень плохом норвежском, что хочет к маме и, если до меня остальным воспитанникам Йенсенов не было никакого дела, то новичка они невзлюбили и принялись шпынять. Это позволило нам сдружиться… Ну, насколько такой взрослый мальчик способен дружить с таким карапузом, которого тщательно изображал я. Оказалось, что английский он знает гораздо лучше норвежского и он очень много мне рассказал о своих мытарствах. Алекс мешал норвежские, английские и русские слова и иногда понять его было неимоверно сложно, но вывод из его рассказов я сделал однозначный: надо что-то делать! Шансов на то, что при текущем положении дел с усыновлением и наличествующей системой меня возьмут в семью не ради денег — практически не было. Единственный, казавшийся мне тогда “живым” вариант: найти хотя бы одного норвежского мага, но и этот план был отнюдь не безупречен. Гарри Поттера знали как Мальчика-Который-Выжил, а я не имел понятия насколько далеко разнеслась эта слава и что сделает взрослый волшебник, обнаруживший английского героя. Да даже если меня не узнают, я знал, что в одиннадцать лет прилетит сова из Хогвартса и вот тут реакцию взрослых предсказать вообще никак не удавалось.
Абрахас слушал меня словно завороженный и, судя по выражению его лица, явно пытался примерить ситуацию, в которую я тогда попал, на себя.
— У меня такое ощущение, будто ты рассказываешь мне фантастическую историю, — честно признался он.
— Я действительно рад, что мое повествование кажется тебе плодом фантазии. Мы, волшебники, до сих пор прикладываем огромное количество усилий к тому, чтобы никому из маленьких магов никогда не пришлось пережить то, что выпало мне. Хотя, надо тебе сказать, что я в целом доволен тем, что в итоге получилось. Может быть, если бы Поттеры не погибли, вся наша современная жизнь была бы совсем другой, и не факт, что она была бы лучше.
Потянувшись всем телом, я глянул на один из двух стеклянных столбов, установленных на пристани. Эти предметы были чудом магической мысли: связанные с плотами, ходящими по реке, они показывали насколько далеко плавучая платформа находится от пристани, кроме того, эти же колонны служили накопителями, подпитывавшими движение на реке. Один из столбов “видел” плоты, поднимающиеся вверх по реке, второй — спускающиеся вниз. Нам с сыном нужно было в верховья и, судя по тому, что столб приобрел красноватый оттенок, плот приближался.

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		22	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		22

@темы: Кроссовер, Мир ГП, Исповедь темного волшебника, Мир Сверхъестественного

---

Каталог моих магазинчкиков

Общий каталог товаров магазинов для более удобного и быстрого поиска интересующих Вас позиций. Принцип работы магазинов: 1.Все магазины работают как один. 2.При оформлении покупок в разных магазинах Вы получаете один общий счет и единую доставку. 3.Проводимые акции и скидки распространяются на все магазины. Приятных Вам покупок! С уважением, ваша Наира Шабловская.
О магазине	О доставке	Новости	Мастер-классы
Сутаж: Сутаж греческий Сутаж чешский Сутаж белорусский 1.8 мм Сутаж белорусский 2.5 мм Камни: Кабошоны Наборы камней Каменные бусины Компоненты сваровски: Жемчуг сваровски Риволи сваровски Фурнитура: Швензы для серег Замочки для колье Коннекторы для бижутерии Основы для браслетов Стразовая лента Замшевый шнур Прочее: Лента шибори Бисер TOHO №11, №15 Кабошоны Lunasoft Нитки для работы с бисером Клей Инструменты и аксессуары	Кабошоны	Наборы камней	Кабошоны Lunasoft
	Швензы	Замочки для колье	Сутаж
	Инструменты и аксессуары	Лента шибори	Коннекторы
	Жемчуг сваровски	Риволи сваровски	Бисер TOHO
	Каменные бусины	Стразовая лента	Клей
	Нитки для бисера	Замшевый шнур	Основы для браслетов

@темы: работа, вообще не про фики, Рукоделие вышивка, Рукоделие другое

---

Охота на пироманта. Оглавление.

Название: Охота на пироманта
Автор: nairsa
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Фэнтези, Экшн (action)
Размер: планируется Макси
Статус: в процессе
Описание: Что может быть проще, чем проехать через огромную страну, сопровождая человека, за голову которого назначена награда?
Публикация на других ресурсах: только с моего разрешения.
Примечания автора: Первая попытка писать ориджи. Комментарии приветствуются.

Глава 1 - 02.11.15 Переписана глава. Смысл остался в целом прежним, но технически текст переделан.
Глава 2
Глава 3 NEW!

запись создана: 04.09.2015 в 02:56

@темы: Каталоги, Охота на пироманта, Оридж

---

Охота на пироманта. Глава 3.

Подготовка к длительному путешествию уложилась в рекордные сроки: всего за две недели люди познакомились со своими проводниками и успела сложиться определенная иерархия, ездовые животные осмотрены и докуплены, в соответствии с необходимостью, телеги приведены в потребное состояние, экипировка подогнана, провиант закуплен и уложен, и караван собирался тронуться в путь на рассвете следующего дня.
Олаф раздавал последние распоряжения, когда к нему подошел магистр Аккорос, которого сопровождал огромный воин из племени гултангов.
— Это Барагват из рода Гарунгов, — представил он спутника. — Я был бы весьма признателен, если бы вы не сочли за труд и прихватили бы этого человека с собой на север. У него есть дело, касающееся северной башни Конкордии.
Предводитель каравана оценивающе оглядел гултанга, потом его собаку и пожал плечами.
— Один он доберется до Норфилда гораздо быстрее, — высказал совершенно очевидный факт Олаф. Он достаточно повидал разного рода людей, в том числе и представителей племени Барагвата, чтобы не думать, что такой спутник не добавит хлопот.
— Это так, но, полагаю, он и для вас может оказаться отнюдь не лишним, — настаивал на своем магистр.
“Интересно, зачем Аккоросу нужно, чтобы этот гултанг непременно ехал с нами?” — подумал Олаф, а вслух же спросил:
— Это обязательно?
Барагват никак не принимал участия в беседе и выглядел так, будто речь идет вообще не о нем и его участии в походе. Впрочем, наблюдательный и осторожный Олаф уловил, что гултанг отчего-то очень заинтересован в том, чтобы решение было вынесено в его пользу.
— Это очень желательно, — надменно и холодно оповестил магистр и, резко развернувшись, ушел. Они некоторое время молчали, оценивающе разглядывая один другого.
Оба воина были чем-то похожи друг на друга, хотя и не внешне. Скорее тем, что интуитивно ощущается, а не видится глазами. Примерно одного возраста, оба высокие, почти семи футов росту, мощные и уверенные в себе. Длинные волосы гултанга, заплетенные особым плетением а косу, позволявшим вплести в кончик несколько тяжеленьких камней, превращавших ее в опасное оружие, были прямыми и черными, тогда как Олаф обладал пшеничного цвета волнистой гривой, которую он стриг от случая к случаю и сейчас отдельные пряди доходили до его плеч. Кожа Барагвата была темно-бронзовой от загара и обветренной в морских путешествиях, Олаф же был белокож от природы, а загар у него придавал коже золотистый оттенок. Лицо гултанга было тонким и словно бы острым: прямой нос, тонкие губы складывающиеся в усмешку, высокие скулы и острый же подбородок. Бороду и усы он брил, а предводитель отряда наемников наоборот — предпочитал оставлять растительность на лице и поэтому носил аккуратную, недлинную бородку и усы, которые, впрочем, не скрывали слегка пухлых губ, что так нравились девушкам, и слегка тяжеловатый подбородок. Одежда обоих воинов особой затейливостью не отличалась, только на гултанге она была, хоть и добротной, но порядком поношенной, а на Олафе — почти новой. Оба предпочитали вещи неброские, но удобные в путешествиях и бою. Вооружен гултанг был коротким медным мечом, который носил на левом бедре и длинным охотничьим ножом — на правом. Наемник носил меч за спиной, а на поясе у него висел небольшой топорик и кинжал в простеньких ножнах.
— Видимо, магистр Аккорос решил, что ты сам объяснишь мне почему я должен включить тебя в караван, — Олаф решил, что если они так и будут пялиться друг на друга, то толку от этого не будет никакого, а раз так, то придется хотя бы попробовать поговорить с навязываемым попутчиком.
— Моему народу нужна помощь от садхов Конкордии, — складывая руки на груди, и принимая высокомерный вид, поведал гултанг.
— Можно подумать, что это повод, — фыркнул Олаф, копируя позу и выражение лица собеседника.
— Такое впечатление, что тебе не нужны деньги, — высказался, в свою очередь Барагват.
— Что-то мне подсказывает, что их у тебя не так уж и много, — ответил ему Олаф.
Оба мужчины крайне внимательно изучали поведение собеседника и ни тот, ни другой, не собирались просто так сдать свои позиции: Барагват судя по всему не хотел пускаться в подробные объяснения, а Олаф — не желал брать еще одного попутчика, тем более, что не понятно было чего от него можно ожидать. Постояв немного, предводитель наемников развернулся и собрался было уйти, решив, что разговора по душам у них все равно не выйдет, но тут Барагват заговорил, чем несказанно удивил его:
— Погоди, — попросил гултанг. — Аккорос говорил, что ты хороший предводитель и, видимо, он прав. Я бы, на твоем месте, тоже не взял в дальний путь того, о ком совсем ничего не знаю.
— Рад, что ты разделяешь мое мнение, — ответил Олаф, оборачиваясь обратно.
— Правда, это будет очень длинная история, — вздохнул Барагват. — Все началось с того, что к нам на нашем острове появился садх Эсгвалгват, — начал было рассказ гултанг, но Олаф прервал его.
— Раз история длинная, то, возможно, удобнее будет ее поведать сидя у огня, а не тут, посередь двора? — спросил он. — Кроме того, если ты не против, я хочу чтобы ее услышал не только я, но и мои товарищи.
— Особых секретов в этой печальной повести нет, — пожал плечами Барагват. — Да и от кружки-другой доброго эля я не откажусь.
Идя в сторону места, которое последнее время небольшой отряд наемников называл домом, Олаф краем глаза наблюдая за новым знакомым, размышлял, прикидывая, что тот может поведать. Ничего определенного, ну, или хотя бы минимально стоящего внимания у него измыслить не получалось. Все, что воин знал о племени гултангов, говорило ему: этот народ живет сам по себе, они мало кем интересуются, к ним на остров крайне редко заходят корабли, а те, что все-таки заходят — стоят не долго. И даже не потому, что хозяева этого клочка суши враждебны или хотя бы не гостеприимны, просто купцам северном острове делать практически нечего. Соленой, копченой, вяленой и сырой рыбы и других даров моря можно купить и поближе. Собаки гултанговской породы, хоть и хороши, но кроме размеров, длинны шерсти и тем, что хозяева не продают чужакам своих щенков, мало чем отличаются от своих собратьев из других земель. Единственное, что действительно стоит покупать именно у гултангов — обладающие невероятным вкусом и ароматом грибы, которые идут в приправы, а также в некоторые целебные настойки и отвары. Но они появляются буквально недели на три в году, да и урожай их весьма скромен. Рабовладельцы предпочитают промышлять в южных водах. Для праздных путешественников у гултангов нет ничего интересного. В общем, живет себе этот небольшой народ тихо и скромно, в войнах не участвует, императору не подчиняется, верит не в Многоликого, как большинство жителей империи, а в своих богов. При этом как-то так получилось, что обитатели материка считают народ Барагвата вспыльчивым, очень обидчивым и гордым, предпочитающим смывать обиды кровью, а уж что именно гултанги посчитают за оскорбление, а что нет — тайна за семью печатями.
— Да у нас гости, — пророкотал Блейн, оборачиваясь на шум открывшейся двери общей комнаты.
Еще когда вся дружная компания, справившись с очередным поручением, выполнение которого заняло их почти на год, направлялась в Ларонлан, они решили, что им нужна хотя бы неделя отдыха. Жить на постоялых дворах за те месяцы, что они скитались, исполняя контракт, надоело примерно также, как и спать под открытым небом. Хотелось домашнего тепла, тишины, какого-никакого, а уюта и поэтому, когда Олаф предложил снять целый дом, все с радостью согласились. Конечно, готовить, стирать и убирать приходилось самостоятельно, но это было привычным и обыкновенным занятием, а то, что в доме не было лишних ушей и можно было обсуждать любые дела, не опасаясь быть подслушанными — являлось весьма приятным бонусом.
— Это Барагват из рода Гарунгов, — представил спутника Олаф. — Аккорос очень настаивает на том, чтобы этот человек отправился на север в составе каравана.
— Без нас он доберется гораздо быстрее, — озвучил очевидную истину гном, в то время, как представленный гултанг вежливо, но без подобострастия, поклонился.
— А то я не знаю! — фыркнул Олаф и, приглашающе махнув своему спутнику рукой, вопросил: — Дома только ты? — поинтересовался он, когда протеже Аккороса, с интересом оглядевшись, выбрал место за столом и уселся. Почему-то наемник совсем не удивился, что гость расположился так, чтобы видеть и дверь, и обоих хозяев комнаты, и окно. При этом он, похоже, оставил себе возможность в случае чего покинуть помещение, воспользовавшись этим самым окном.
— Нет, — ответил Блейн. — Ингрид с Эоломером вернулись с полстражи* назад.
— Это хорошо, — кивнул предводитель наемников и вышел, притворив за собой дверь.
— Я — Блейн Торгейн из Огненных гор, — представился гном, доставая из-за пазухи кисет и вынимая из него пару трубок. Повертев одну из них в руках и критически оглядев со всех сторон, он протянул ее гултангу.
— Спасибо, — поблагодарил тот, а когда Блейн передал ему и кисет, принялся набивать ее, действуя неспешно и сноровисто. — Хороший табак, — прокомментировал он, возвращая кисет владельцу.
— Самый лучший, — кивнул гном. — В южных отрогах Огненных гор живет небольшое племя, которое его выращивает и продает гномам.
— Не знал, что он оттуда, — отозвался Барагват, с удовольствием раскуривая трубку.
По комнате поплыл ароматный дымок, когда дверь отворилась и помещение вошли остальные представители отряда наемников, возглавляемые Олафом. Собака гултанга окинула вошедших спокойным и внимательным взглядом, но своего места рядом с хозяином даже не подумала покинуть. Сирса же подошла к ней, гордо задрав хвост и, обнюхав, отошла к Ингрид, устроившейся в кресле около камина.
— А ведь мы встречались, — подал голос Эоломер, усаживаясь на подлокотник кресла, занятого жрицей.
— На рынке, — подтвердил Барагват.
— Главное, что никто не пострадал, — вклинилась в разговор Ингрид, увидев, что юный вор собирается что-то сказать. Очевидно, он хотел напомнить, что в небольшом происшествии целиком и полностью виноват гултанг, но делать это было, на ее взгляд, как минимум — не вежливо, а как максимум — неразумно.
— Вообще-то, мы тут собрались совсем не для того, чтобы препираться, — высказался Олаф, успевший усесться за стол и налить себе и гултангу эля, принесенного с собой. — Наш гость, — воин подчеркнул интонацией слово “гость”, — собирался поведать некую историю, а я предложил сделать это в комфортной обстановке. Мы слушаем тебя, Барагват.
Тон предводителя наемников был деловитым и спокойным, но тот кто хорошо знал Олафа, уловил в нем нечто, заставившее насторожиться и отнестись к предстоящему рассказу с максимальной серьезностью и вниманием.
— Я знаю, что о моем народе на континенте знают не слишком многое, — начал свой рассказ Барагват, отхлебнув из кружки пару глотков. — Поэтому придется начать с рассказа о наших традициях. Мы живем… точнее — жили — замкнуто, основными занятиями наших мужчин всегда были морской промысел и охота. Женщины, как это принято почти во всех землях, воспитывали детей и содержали жилища в порядке. Мы чтили не Многоликого, а Великую Матерь, чьими сыновьями и дочерьми являются все живые существа: люди, животные, рыбы, птицы, а также и деревья и травы.
Ингрид, слушая ровный глубокий голос мужчины, подумала, что та богиня, в которую верит его народ, мало чем отличается от одной из ипостасей божества, которому служит она и ей стало понятно, почему гултанги относятся к жрецам Многоликого вполне дружелюбно.
— Матерь распорядилась так, что среди моего народа практически не рождается садхов. Но за семьдесят весен до моего появления на свет был рожден одаренный ребенок, который был отдан на воспитание в северную башню Конкордии. Меня еще не было, когда этот садх, завершив свое обучение, вернулся на родной остров и… — Барагват поморщился. Судя по всему, рассказывать дальше ему не очень-то хотелось, но он упрямо тряхнул головой и продолжил: — Родители Эсгвалгвата к моменту его возвращения умерли, других детей у них не было, осталась лишь очень дальняя родня, но все помнили, что одаренный появился на свет и были рады его возвращению домой. Садху выстроили дом, подарили щенка, предложили выбрать жену и, казалось, он благодарен за оказанный прием. Но вот в чем странность: люди, с которыми он какое-то время общался, стали постепенно отворачиваться от Матери. Заведенный в изначальные времена уклад жизни стал меняться. По отдельности неплохо, что сообразительных детей теперь посылали учиться, например, в Школу Мудрецов. Неплохо, что торговцы почему-то стали чаще заглядывать на наш остров и бухте на нашем острове образовался даже небольшой порт. Полезно, что люди моего народа принялись обучаться новым для нас ремеслам, но в целом все эти изменения не нравятся старикам.
— Старики часто бывают достаточно упрямы, чтобы считать, что лишь они одни знают, как жить лучше, — проворчал Блейн, не по наслышке знакомый с таким положением вещей. — Ты-то, небось, и читать, и писать умеешь, в отличии от твоего уважаемого отца или деда.
— Верно,— согласился гултанг. — Я окончил Школу Мудрецов. Но тут дело не в стариковском упрямстве. Очень многие люди моего народа стали считать Эсгвалгвата богом. Они слушают только его, выполняют все, что он им велит, а любые другие мнения стали воспринимать как нечто враждебное и действуют соответственно.
— Ты хочешь сказать, что все это дело рук садха? — уточнила Ингрид. — Что он навел на людей какой-то морок?
— Я хочу сказать, что были те, кто считал именно так. Они попытались убить его и их черепа, возможно, до сих пор украшают стены Среброводья, — ответил Барагват. — Как и черепа тех, кто посмел просто что-нибудь сказать наперекор Эсгвалгвату.
— Погоди-ка, — вклинился в разговор Хэлтор. — Сколько, говоришь, этому садху лет?
— Больше ста, — не задумываясь, ответил гултанг и глаза его слегка округлились.
— Это нормальный срок жизни для людей вашего племени? — уточнил он, хотя в ответе был практически уверен.
— Нет, — Барагват задумчиво покачал головой. Только услышав вопрос, заданный ему только что он задумался о возрасте человека, завладевшего умами его соплеменников. — Это странно, но Эсгвалгват не выглядит древним старцем, — добавил он после недолгой паузы, а Хэлтор кинул быстрый взгляд на Олафа, словно бы пытаясь этим жестом ему что-то сказать.
— Мы удалились от исходной темы, — прервал прения предводитель отряда. — Допустим, этот ваш Эсгвалгват — настоящий злодей и все такое. Я легко в это верю. Но это не отвечает на тот вопрос, который меня интересует: зачем тебе путешествовать с нами?
— Я надеюсь за время путешествия убедить вас помочь мне, — ответил Барагват, вдруг как-то ссутулившись. — Тутошняя башня Конкордии, это отнюдь не первое место, куда я обращаюсь за помощью. Садхи либо отмахиваются от меня, словно от назойливой мухи, либо вежливо объясняют, что они помочь не могут, дескать, нет у них специалиста нужного уровня или способностей, или еще что-нибудь, а потом мне предлагают обратиться в другую башню.
Хэлтор сочувственно поглядел на говорившего и вздохнул. Подобная стратегия ему была знакома не понаслышке.
— Ты всерьез думаешь, что мы впятером можем сделать что-то с могущественным садхом? — озадаченно глядя на гултанга, спросила Ингрид.
— Интересно, и как мы должны тебе помочь? — потеребив бороду, в унисон жрице, вопросил Блэйн.
Эоломер смотрел на Барагвата, явно прикидывая насколько тот в своем уме.
— Я знаю, как проникнуть туда, где он окопался. Представляю, что нужно, чтобы убить его, но… — гултанг упрямо тряхнул головой, словно заставив себя произнести это, — Один я не справлюсь. Огромный отряд там тоже ничем не поможет. А вы, — он обвел взглядом всех присутствующих, — достаточно известны, чтобы я сумел составить представление о ваших умениях и способностях. Мне кажется, что, если вы согласитесь на мое предложение — мы справимся.
— И что ты предложишь нам в качестве оплаты? — спокойно поинтересовался Олаф. Выглядел он так, будто подобного рода контракты сыплются на него и его команду словно из рога изобилия и никаких препятствий, кроме, собственно, оплаты он не видит.
— Я могу вручить тебе Вудландрок. Весь целиком. С землями, вассалами и всем, что там к нему прилагается, — не менее спокойно отозвался Барагват.
— Что, прости? — переспросил Олаф. Когда-то давно, когда он был совсем мальчишкой и только покинул замок отца, он мечтал, что когда-нибудь он вернется туда. И не просто вернется, а станет единственным и полноправным хозяином этих угодий. С тех пор прошли годы, юношеский максимализм уступил место зрелым суждениям. Никому не известный и не нужный бастард лорда Аскота превратился в разумного, удачливого и достаточно известного наемника. Фамилия Силван перестала быть проклятьем, напоминающем о том, что он незаконнорожденный, превратившись если не в благословение, то уж во всяком случае в просто фамилию, но сейчас, когда Олаф услышал предложение их гостя все те переживания, которые казались давно позабытыми всплыли в его памяти так, словно все происходило буквально вчера.
— И златые горы в придачу, — буркнул Блейн, недоверчиво глядя на гултанга.
— Нет, горы — не могу, — усмехнувшись, ответил тот. — А вот Вудландрок — вполне мне по силам.
— Как? — резким, словно удар кнута, тоном спросил Олаф.
— Несколько слов тут, несколько там… — неопределённо пожав плечами ответил Барагват, но, увидев, как изменилось до этого вполне спокойное выражение лица предводителя наемников, примирительно поднял руки. — Олаф, я не шучу. Я правда могу сделать то, о чем сказал.
— Как-то ты не похож на нашего императора, — констатировала Ингрид, вставая со своего места и подходя к Олафу. — На твоем месте я бы призналась, что это была глупая шутка и удалилась бы по-хорошему, — кладя руку на плечо своего предводителя, посоветовала жрица. Она и без прикосновения ощущала насколько тот напряжен, а когда ощутила насколько закаменело плечо Олафа, попыталась прикинуть сколько времени есть у гултанга, для того, чтобы воспользоваться ее советом.
— Моя леди, — улыбнулся тот мягко. — Это не шутка. Совсем. Просто… Это конечно совсем не мое дело, но я, на свою беду или на свою удачу, кое-что узнал. Случайно. Но это ничуть не помешает мне воспользоваться этими знаниями в благодарность за вашу помощь.
— Так, — вдруг резко расслабляясь, выдохнул Олаф. — Вудландрок, это, конечно, здорово. И приди ты ко мне с подобным предложением лет этак десять назад — я бы не задумываясь согласился. А сейчас… Нет, врать не буду — стать лордом этих угодий я бы не отказался, но какова цена вопроса? Я имею в виду, не твое включение в караван. Я про ту ответственность, которая неизбежно ложится на плечи лэнд-лорда, с одной стороны, а с другой… Допустим, ты знаешь нечто, что может сделать меня хозянином Вудланда в обход моего законнорожденного брата, допустим, даже часть вассалов по какой-нибудь загадочной причине предпочтет видеть в качестве лорда меня, а не его, но таких будет не много, если не сказать — раз, два и обчелся. А остальные? Что ты предлагаешь делать с ними?
Гултанг задумчиво поглядел на Олафа и пожал плечами.
— Может быть то, что я знаю сводит на нет твое происхождение? — спросил он тоном змея-искусителя.
— А может быть коровы научились летать, — фыркнул Олаф, а Блейн, укоризненно поглядев на гултанга, покачал головой.
Теоретически у бастарда была возможность стать лордом каких-нибудь земель, но для того, чтобы это произошло нужно было обладать неимоверной удачливостью, настойчивостью и целеустремленностью. Самый простой и действенный путь — стать первооткрывателем этих самых земель и добиться признания права называться их лордом. Гном не исключал, что, соглашаясь на контракт с Конкордией, Олаф рассчитывал именно на такого рода случай. Но чтобы бастард смог законным путем занять место лорда в землях знатного отца… Для этого необходимо истинное чудо, а в чудотворческие способности Барагвата Блейн не верил ни на секунду.
— Неужели ты даже попытаться не хочешь? — полюбопытствовал гултанг через несколько минут.
— С возрастом я понял, что власть, как таковая, это не то, ради чего я живу, — ответил Олаф. — Кроме того, она, на мой взгляд, приводит к несвободе, а мне нравится жить так, как я это делаю. Возможно когда-нибудь, я и решу, что пришла пора что-то поменять в моем образе жизни, и даже посчитаю, что править чем-нибудь это именно то, что мне нужно. Но это не будут земли моего отца. Это будет место, где будут судить обо мне, как о организаторе, лидере, воине и человеке, и пойдут за мной потому, что я действительно хорош, а не потому, что я отпрыск знатного господина.
— Жаль, что я не убедил тебя, — вздохнул Барагват, поднимаясь со своего места. Его пес поднялся вслед за хозяином, но просто встал рядом, ожидая дальнейших действий гултагна. — Спасибо за уделенное время, — сказал тот и явно собрался уйти.
— Не убедил принять венец лорда, это правда, — согласился Олаф. — А вот в караван я тебя, пожалуй, возьму. Если у моих друзей не будет возражений.
Предводитель отряда обвел своих людей вопросительным взглядом.
— Если ты не против, то и я не против, — подал голос гном. — В конце концов, одним человеком больше, одним меньше — при таком большом караване это совершенно не важно.
— Гултанги хоть и живут замкнуто, слывут хорошими воинами, — заговорила Ингрид. — Если что-то пойдет не так — лишний меч помехой не будет.
— А собака — отличный охранник, — высказался Эоломер.
Хэлтор же просто молча кивнул другу.
— Но плату я с тебя все-таки потребую, — подытожил Олаф.
— И чего ты хочешь? — нахмурившись, поинтересовался Барагват. Денег, достаточных, чтобы нанять эту команду у него не было и информация, которой он обладал, была, на его взгляд, единственной ценностью, которой их можно было заинтересовать.
— Пару щенков гултанговской породы, — улыбнувшись, ответил предводитель отряда. — Хороших, сильных и годных для разведения.
Барагват поглядел на Олафа и медленно и торжественно кивнул, соглашаясь.
______________________________
* Для охраны лагеря древние народы делили день и в особенности ночь на определенные промежутки времени, в которые сменялась стража. Отсюда счет времени по стражам. Период одной стражи около трех часов, стало быть, полстражи — это около полутора часов.

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		6	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		6

@темы: Охота на пироманта

---

Охота на пироманта. Глава 2.

Столица Рассветных земель, город Ларонлан раскинулся в устье полноводной реки Ларон, впадающей в восточное море. При впадении в море, река разделялась не несколько русел и образовывала пять островов, три из которых принадлежали Конкордии. Острова соединялись между собой и с остальной сушей мостами, а в бухтах, образрованных Лароном, были устроены удобные порты и вся жизнь Ларонлана была связана с ловлей рыбы и жемчуга, крабов и моллюсков, торговлей и перевозками разнообразных грузов.

Бурная деятельность на набережных реки и моря, по сути, представлявших из себя огромный базар, не прекращалась ни днем, ни ночью. Торговцы выкрикивали свои товары, грузчики перетаскивали мешки, переносили тюки и перекатывали бочки, шлюхи зазывно улыбались прохожим, мальчишки носились туда-сюда. Периодически где-нибудь раздавались вопли: “Держи вора!” или что-нибудь в этом роде.

Встретить в порту Ларонлана можно было кого угодно, и татуированных с ног до головы жителей степей, и беловолосых воинов, одетых в меха и шкуры с дальнего севера, и минотавров с островов Ти-Орш, и даже обитателей южного Эгрота — гултангов, в сопровождении их крупных и свирепых собак. Однажды Ингрид видела девушку с зелеными волосами, убранными в сложнейшую прическу, украшенную сияющими каменьями. А в другой — небольшую, но очень яркую и запоминающуюся процессию: трое герольдов бежали впереди, разгоняя народ. За ними следовал открытый паланкин, который несли четверо рабов. Под навесом паланкина с важным видом восседал карлик в малиновых шелках, а позади ехали на крупных черных конях стражники, облаченные в блестящие вызолоченные доспехи.

Порт нравился полуэльфийке, он завораживал ее пестротой красок, лиц, одежд путешественников и бесконечным разнообразием товаров, а благодаря присутствию рядом с ней Сирсы карманники опасались даже приближаться к Ингрид: никто не пожелал бы оказаться в когтях лунной кошки, защищающей хозяйку лучше любой другой стражи. Правда, сегодня ей было совсем не до того, чтобы высматривать в толпе разнообразные диковинки. Снабдив списком того, что необходимо было закупить в дорогу и внушительным мешочком с золотом, Блейн отправил ее закупаться. Разумеется, не обошлось без пространных наставлений и горьких сетований прижимистого гнома, на предмет неприспособленности жрицы к торговым делам, но Ингрид, заверив друга, что все сделает правильно, будет торговаться до посинения и не потратит даром ни единой медной монетки, улизнула при первой же возможности это сделать, прихватив с собой Эоломера.

Понятно было, что на такой большой отряд закупить еды столько, чтобы ее хватило на всю дорогу просто невозможно, поэтому, по задумке гнома, следовало купить такую провизию, которая долго не портится, а остальное — докупать или выменивать в дороге в тех населенных местах, которые все-таки попадутся им на пути. Также никто не отменял охоту и рыбную ловлю. Конечно, для того, чтобы набить дичи или наловить рыбы достаточное количество для прокорма каравана, их пятерых было мало, но раз уж неофитов все равно предстояло учить уму-разуму, так почему бы не включить в этот курс обучения еще и эти занятия? Посему, путь Ингрид и Эоломера лежал в те ряды, где торговали солью и пряностями, а потом к рядам с сушеными финиками, мукой, злаками, солеными рыбой и мясом. Они довольно быстро закупили всю провизию по списку Блейна и договорились о ее доставке, а потом отправились в ту часть рынка где можно было купить все остальное.

Эоломеру, также, как и его спутнице, нравился порт и базар, только вот если жрицу завораживали пестрота и разнообразие, юного варвара интересовали куда более приземленные вещи: толстые кошельки богатых, но потерявших бдительность, купцов, денежные цепи нетрезвых наемников, маленькие и кажущиеся оставленными без присмотра вещички на лотках торговцев и прочие штучки, которые, на взгляд Эоломера, явно плохо лежали.

До того, как попасть в отряд Олафа, Эоломер, очень рано оставшийся сиротой и волей случая оказавшийся в Веландаросе — столице серединного королевства — был вором-карманником. Не сказать, что самым умелым в стольном граде, но то, что он подавал надежды — факт, который могли бы подтвердить многие из тех, кого юный варвар успешно обчистил. Вторым занятием, которым Эоломер зарабатывал себе на жизнь, были игра на лютне и исполнение песен по кабакам и трактирам Веландароса и в этом искусстве, на взгляд Ингрид, он преуспел куда больше, чем в воровстве. В общем-то, отнюдь не глупый юноша понимал, что бард — куда более уважаемая и, зачастую, хлебная профессия, чем вор, да и опасность оказаться на галерах или виселице куда меньше, но полностью отказаться от попыток стянуть что-нибудь, что с краю лежит, почему-то не желал. Впрочем, это-то нежелание и свело его с Олафом, известным среди разбойного люда столицы серединного королевства как Олаф-бастард. Эоломер попытался срезать кошелек с пояса наемника, а тот, несмотря на то, что казался пьяным и крайне рассеянным, без труда поймал воришку, но вместо того, чтобы накостылять ему, а потом сдать страже, отвел его в ближайший трактир, усадил за стол и, заказав еды и выпивки, велел рассказать о том, как его новый знакомец дошел до жизни такой. Выслушав историю, оказавшуюся, впрочем, весьма обычной, Олаф ненадолго задумался, а потом предложил Эоломеру присоединиться к нему. Причины, заставившие его нового знакомого сделать такое предложение, для юного воришки до сих пор оставалась тайной, но тогда он согласился. Правда Эоломер думал, что с ремеслом вора ему придется расстаться, но не тут то было: его компаньон отвел юного воришку к одному из своих знакомцев — предводителю шайки ночных людей Веландароса и упросил того обучить Эоломера разным приемам. Почти год юный варвар под руководством Микана-налетчика и его людей учился вскрывать замки, взбираться по стенам, куда как аккуратнее срезать кошельки, лазить по карманам и прочим воровским штучкам и весьма преуспел в этих занятиях.

— Если уж ты имеешь талант в этом деле, так пусть твои умения станут разнообразны и действительно хороши, — объяснил Олаф ошарашенному Эоломеру, пристально наблюдая за ним.

Предводитель наемников давно думал, что специалист по тайному проникновению не будет лишним в его команде, вот только подходящей кандидатуры не находилось: все, кого он рассматривал на эту должность, не вызывали у него никакого доверия, а вот этот малый…



***

— Ты слишком многого хочешь, — сварливо проворчал Микан, когда Олаф обратился к нему с просьбой помочь подобрать подходящего человечка в его команду. — И чтоб умелый был, и чтоб сообразительный. Еще и честный! Честный вор! Это примерно то же самое, что травоядный крокодил. Так не бывает! — нудел старый вор, но Олаф терпеливо дожидался окончания этих стенаний, надеясь, что когда они иссякнут, Микан все-таки пораскинет мозгами и что-нибудь придумает.

Так и произошло. В какой-то момент, старик хлопнул себя по лбу и, хитро прищурившись, поглядел на собеседника.

— А, знаешь… Пожалуй, у меня есть кое-кто на примете, — выдал он, выдержав драматическую паузу. — Мальчишка. Он неумел, зато достаточно умен и сообразителен. Честность… тут сложно что-то сказать, но он, определенно, отличается от отребья, с которым обычно приходится иметь дело. Есть в нем что-то эдакое, не нашенское.

— Что именно? — поинтересовался Олаф.

— Понимаешь, такие как он обычно не становятся ворами, — ответил Микан, и, увидев, что воин не понял объяснения, пояснил: — Он слишком правильный. Я наблюдаю за этим пареньком давно. Сирота, но, насколько я знаю, никогда не побирался — гордый. Даже когда совсем мелкий был, предпочитал зарабатывать на еду, а не просить или воровать. Последние года три стал приворовывать, но, в основном, от безысходности и никогда не тащит у того, у кого это стащенное может оказаться последним.

— Ты меня заинтересовал. Где можно поглядеть на это твое чудо природы?

— На рынке, где ж еще, — фыркнул вор и подробно объяснил, где обычно промышляет предложенный кандидат.

Подстроить встречу с юным вором было делом техники.



***



— Я потребую нескольких вещей: не применяй приемы, которые тебе покажут, на своих. Это раз. А два — постарайся сделать так, чтобы твои умения не приносили неприятности не только тебе, но и другим членам нашей команды, — объяснил Олаф, ведя паренька к Микану.

Эоломер тогда пообещал, и именно поэтому сейчас, сдерживаясь изо всех сил, смирно шел рядом с Ингрид, вместо того, чтобы юркнуть в толпу в поисках наживы, а от особо соблазнительных возможностей поживиться кошельком, тщательно отворачивался. Это и привело к тому, что варвар, не заметив идущего навстречу им огромного гултанга, сопровождаемого черным здоровенным псом, на полном ходу вписался в него. Собака кинулась к Эоломеру, лунная кошка бросилась защищать юношу, гултанг схватился одной рукой за кошелек, другой за короткий медный меч, висевший на его боку, а сам Эоломер замер, словно соляной столб, подумав, что вот тут-то и пришел конец его недолгой жизни.

— Назад! — заорала Ингрид и, схватив Сирсу за хвост, с силой дернула кошку в сторону.

— Стоять! — прорычал гултанг, своей псине и та остановилась, будто вкопанная.

— Мама! — пискнул Эоломер, но, осознав, что немедленная смерть ему не грозит, подбоченился и окинул оценивающим взглядом мужчину, с которым столкнулся, и его зверюгу.

Ингрид, отпустила Сирсин хвост и положила руку на загривок кошки. Другой же рукой она ткнула в бок друга, совершенно не желая устраивать скандал посередь базара.

— Смотреть надо, куда прешь, — высказался гултанг, подходя к своей собаке и беря ее за ошейник.

— Вам это тоже не помешало бы делать, — буркнул Эоломер, но тон его ответа был скорее ворчливым, чем задиристым.

— Мой друг хотел сказать, что извиняется за свою невнимательность, — вклинилась в намечающиеся препирательства жрица и, еще раз ткнула варвара в бок, на сей раз, сильнее. Даже самым маленьким детям было известно, что гултанги, при всей своей малочисленности — очень гордый и вспыльчивый народ, предпочитающий смывать оскорбления кровью, и одним богам ведомо, что будет, если этот конкретный представитель своего племени посчитает себя оскорбленным.

— Твой друг не в состоянии принести извинения самостоятельно? Почему за него говорит женщина? — поинтересовался гултанг, в упор разглядывая Ингрид. Как это не странно, но в его тоне чувствовалась, помимо раздражения, некоторая толика уважения.

“Кажется, он увидал мой медальон”, — подумала жрица и, ненавязчивым жестом поправила украшение, представлявшее из себя черный круг, внутри которого восемью видами камней было выложено Великое Древо. Медальоны, подобные тому, который поправила, продемонстрировав собеседнику, Ингрид, носили все жрецы, поклоняющиеся и черпающие силу от Многоликого.

— Потому, что женщина сдержаннее и мудрее юноши, — с легкой улыбкой ответила Ингрид. Она предпочла бы разойтись с гултангом, обойдясь расшаркиваниями и извинениями, поэтому беззастенчиво использовала свой статус, зная, что этот народ, хоть и не поклоняется ее богу, но все-таки питает к нему определенное уважение.

Воин пожал плечами и, отведя взгляд, посторонился, уходя с пути Ингрид, Эоломера и Сирсы.

— Слава Заступнице, — тихо сказала жрица, когда они отошли подальше от места столкновения с гултангом, — у тебя хватило ума не раздувать ссору.

— Между прочим, не я был виноват в том, что мы столкнулись, — обиженно заявил Эоломер.

— А это не важно, кто был прав, а кто виноват, — пожала плечами Ингрид. — Неужели ты до этого никогда не сталкивался с гултангами?

— Я их видел, но… — юноша обернулся, ища в толпе внушительную фигуру того воина, о котором шла речь.

— Понятно, — вздохнула жрица. — Видишь ли, они живут по своим законам и традициям.

— Но мы то находимся на территории, подчиняющейся законам Императора, — возразил Эоломер и, получив от спутницы довольно увесистый подзатыльник, обиженно засопел.

— Гултанги не являются подданными Императора, — объяснила девушка. — Для империи нет никакого смысла подчинять их себе: слишком далек, дик и малоценен тот остров, на котором они обитают. Единственное, что у них есть из того, что хоть сколько-то может заинтересовать, это несколько видов грибов, растущих только в их лесах, да собаки особой породы. Но ни то, ни другое, не стоит тех сил, что придется затратить на порабощение этого народа.

— И все равно: этому верзиле надо смотреть под ноги, — пробурчал Эоломер.

— Тебе тоже, — отозвалась жрица. — На самом деле, мы очень дешево отделались. Если бы этот, как ты выразился, верзила, посчитал бы себя оскорбленным твоими словами, он мог бы вызвать тебя на поединок. Не думаю, что у тебя есть хоть какие-нибудь шансы против него.

— Да ладно, — не без заносчивости возразил юный варвар. — Он здоровый, за то я — быстрый и ловкий.

— Но у него есть собака, а у тебя ее нет, — отрезала Ингрид и с этим фактом спорить было просто глупо.



***



К обеду Рикес, мастер-кастелян Конкордии был готов прятаться уже от одних только звуков голоса Блейна, настолько его успел достать въедливый гном.

— На этих колымагах можно доехать разве что до Льсьего брода! — разорялся Блейн, размахивая руками и возмущенно поглядывая на повозки, выделенные садхами для путешествия.

— Давайте поступим следующим образом: я пришлю к вам того, кто отвечает за повозки и лошадей, а вы объясните ему чем вас не устраивают предоставленные, — сдерживаясь изо всех сил, а потому чрезмерно спокойным тоном, предложил Рикес, впрочем, не надеясь таким образом окончательно избавиться от недовольного бородача.

— Присылайте, — неожиданно легко согласился тот. Его раздражал медлительный и до тошноты вежливый мастер-кастелян. У гнома сложилось четкое ощущение, что Рикес, если когда-нибудь и покидал Конкордию, то перемещался, во-первых, не далеко, а, во-вторых, вряд ли хоть раз сворачивал с императорского тракта. Кроме того, Блейна не оставляло ощущение, что мастеру-кастеляну на самом деле совершенно все равно доедут ли до Северной башни его сотоварищи или нет, а, возможно, он даже был бы и рад, если бы они сгинули где-нибудь в лесах и болотах. Ну и помимо всего прочего, гному вообще не нравились люди, которые выглядят так, будто немедленно свалятся в обморок, объевшись при этом чем-то донельзя кислым или горьким, а именно так и выглядел удалившийся садх.

Оставшись один, гном принялся отворачивать колесо одной из телег, вызвавшее у него наибольшее недоверие.

— Дедушка, а ты — настоящий гном? — Блейн был настолько уверен, что находится на каретном дворе один, что от неожиданности чуть не выронил колесо, которое к тому моменту открутил от повозки и теперь внимательно разглядывал. Обернувшись, он увидел маленькую эльфийку, одетую в красное платье. Светловолосая малышка серьезно смотрела на него яркими золотистыми глазами так, будто видит чудную диковинку.

— Я не дедушка, козявка, — буркнул гном. В его длинных волосах, заплетенных по гномскому обычаю в косу, и бороде уже сверкало серебро, но до возраста, в котором представители его народа считались старыми и соответствующими возрасту дедов, ему было ой как далеко.

— Я не козявка! — гордо задрав носик, заявило дитя. — Я огненная садха Вилена!

— А я — Блейн Торгейн из Огненных гор, — представился гном, с интересом разглядывая юную садху. — Что ты тут забыла? — поинтересовался он, подумав, что просто так сидеть и пялиться на девчонку просто не вежливо. — Небось, уроки прогуливаешь?

— Нет, Блейн Торгейн, не прогуливаю, — хихикнув, ответила Вилена. — Я просто узнала, что школу огня переводят и решила посмотреть кто будет сопровождать нас в северную Башню.

— Так ты одна из тех, что поедет с нами? — удивился Блейн. — Но… — он хотел сказать, что его новая знакомая выглядит слишком молодо, чтобы пройти полный курс обучения, но осознал насколько это глупо: эльфы живут очень долго и выглядят детьми много лет. — И, что, ты правда настоящая садха? — поинтересовался он, скептически прищуриваясь.

— Это — правда! — обиделась девчонка.

— Тогда, возможно, ты сможешь мне помочь, — протянул Блейн, поглядев на нее с легким сомнением. Он понятия не имел как обращаться, что с юными эльфийками, что с малолетними, но уже сформировавшимися и обученными садхами и действовал так, как поступил бы, общаясь с кем-нибудь из своих многочисленных племянников: лучший способ познакомиться и подружиться с ребенком — уверить его в том, что его помощь просто-таки необходима для решения какой-нибудь архисложной задачи.

— Помочь? Чем? — спросила Вилена, которой явно стало очень любопытно.

— Ну, раз ты умеешь повелевать огнем, возможно, ты не откажешься немного потрудиться в кузне? — предложил гном. — Мне нужно, чтобы кто-то поддерживал огонь в горне, а все, кто работал тут куда-то разбежались, — рассказывать новой знакомой о том, что по причине ужасающей криворукости разбежавшихся он сам же их и разогнал, Блейн не стал.

Девочка недоверчиво поглядела на собеседника, а потом нерешительно кивнула. Блейн же, улыбнувшись ей, направился к зданию кузницы, прихватив с собой колесо, которое рассматривал прежде, чем юная эльфийка окликнула его. Через несколько минут в горне разгорелось пламя и работа пошла. Прося Вилену помочь, гном никак не рассчитывал, что садха будет настолько полезной и ее помощь действительно эффективной, казалось, что маленькая эльфийка схватывает все налету. Ей даже не особо пришлось объяснять что к чем и почему — она сама как будто чувствовала, когда пламя должно стать горячее, а когда холоднее, когда нагрев должен быть быстрым и сильным, а когда медленным и постепенным. Проработав часа три гном неожиданно для себя пришел к выводу, что такого замечательного помощника у него не было много лет.

— Мы с тобой славно потрудились сегодня, — произнес он, опуская в воду очередную выкованную подкову, — и заслужили, как минимум, хороший ужин.

— А можно я и завтра приду? — спросила Вилена, гася пламя. Она чувствовала себя усталой, но очень довольной собой. Еще ни разу в жизни управлять доступной ей стихией не было настолько захватывающим занятием, приносящим явные плоды, отличные от разрушений и повреждений. Огненных садхов учили ювелирно контролировать пламя, но приложением их умений обычно были куда менее созидательные действия, чем работа в кузне.

— Это было бы здорово, — совершенно искренне ответил Блейн. — Ты очень хорошая помощница. Может быть, даже лучшая, из тех, что у меня когда-либо были.



****



— Это очень длинный маршрут, — заявил Аккорос, когда Олаф, прихвативший с собой Хэлтора, показал карту, со сделанными на ней пометками.

— Магистр, мы это знаем, — без тени иронии согласился предводитель отряда наемников. Он был достаточно знаком с собеседником, чтобы начать с ним спорить. Аккорос был стар и упрям словно мул. Его можно было, хотя весьма и весьма непросто, переубедить, но, если с ним начинали спорить, то даже мизерные шансы на это исчезали, словно снег на южном солнце. Судя по его интонациям и выражению лица, садх, нанимая отряд Олафа, предполагал для путешествия своих братьев-садхов совершенно другой маршрут и теперь собирался навязать его наемникам. Вот только Олаф не собирался рисковать больше, чем это необходимо, а поэтому приготовился к длительным и очень занудным дебатам.

— Мастер Аккорос, — подал голос Хэлтор. — Вы ведь хотите, чтобы наши братья и имущество Конкордии благополучно добралось до места назначения?

Старый садх чуть нахмурился и, пристально поглядев на Хэлтора, кивнул.

— Тот маршрут, что мы предлагаем, и вправду длинен. Он займет в три раза больше времени, а, может так статься, что и больше. Но… всем нам известно, каким непоседливым был в свое время мастер Дейн.

— Что правда, то правда, — протянул Аккорос, вновь углубляясь в изучение карты.

Некоторое время вся компания, сидевшая в рабочем кабинете Магистра Рассветной Башни Конкордии, молчала. Сам хозяин кабинета водил пальцем по линиям и пометкам, а его гости терпеливо наблюдали, очень надеясь, что старик проявит больше разума, чем упрямства.

— Я понимаю, зачем вы проложили маршрут в обход вот этой и этой областей, но вот эта-то чем вам не нравится? А ведь это крюк в лишние два десятка лиг. *

— Это владения моего отца. Там до сих пор помнят пламя пожаров, вызванных пиромантом Дейном четверть века назад, это с одной стороны. А с другой… Я бы не хотел приближаться к замку Вудландрок. Там помнят не только мастера Дейна, но и меня, — признался Олаф.

Бастард лорда, воспитанный отцом в замке так, как тот воспитывал и законных детей, Олаф Силван был старшим сыном у лорда Освальда Аскота, владельца обширных лесов и лугов в северо-западной части Империи. Кроме бастарда, у лорда Аскота было четыре дочери и сын, рожденные в законном браке. Законный сын был самым младшим. Когда умер Освальд, мальчику было всего три года. Вассалы Вудландрока признали регентшей супругу лорда Аскота — леди Алию. Олаф почитал мачеху, но никогда не любил ее, впрочем, нелюбовь была взаимной и Алия поспешила изгнать бастарда. Умолять, унижаться и доказывать, что ни на что не претендует, это не то, о чем всегда мечталось Олафу и он покинул отчий дом, а через пару лет до него долетели слухи, что если он появится в землях отца, то будет казнен как вор и изменник. Слухи были смутными и невнятными, но разбираться в причинах такой нелюбви к нему в землях отца, Олаф не спешил, просто решив, что не пересечет запретных границ, раз уж ему настолько там не рады.

— Ну, хорошо, — согласился Магистр. — А вот об этих землях что скажете? Насколько я знаю, мастер Дейн никогда не бывал там.

— Верно, — кивнул Олаф. — Но лорд тамошних земель полгода назад поднял мятеж против императора.

— Конкордия не вмешивается в дела империи, — напомнил Аккорос.

— Голодные крестьяне, дезертиры и разбойники не будут интересоваться вмешиваемся ли мы куда-то или нет, — пожал плечами Хэлтор. “Тем более, что невмешательство Конкордии довольно иллюзорно. Наши братья участвуют во всех войнах, так что… Да, тот кто остепенился и удалился от мира в Башни, действительно не вмешиваются, и ученики, не завершившие обучение, тоже остаются в стороне, но остальные-то нет.” — подумал он, но вслух очевидные истины озвучивать не стал.

Солнце уже закатилось, когда магистр Аккорос, задав множество уточняющих вопросов, отпустил наемников, согласившись с предложенным ими маршрутом.

— Я понимаю, что дотошность в крови у садхов земли, — протянул Олаф, когда они с Хэлтором вышли во двор башни магистра. — Но…

— Аккорос всегда был ужасающим занудой, — отозвался садх. — Но сегодня он, пожалуй, превзошел сам себя.

— У меня сложилось очень странное ощущение от этой беседы, — поделился переживанием Олаф. Он все время, проведенное в кабинете магистра, ловил себя на нем, но так до конца и не смог сформулировать, что его настораживает и беспокоит. — Будто Аккорос не просто уточнял каким будет наш путь и почему именно таким, а… Ну… — воин прищелкнул пальцами, пытаясь подобрать слова, а садх поглядел на него с некоторой долей удивления.

— Оказывается, не у одного меня такое странное впечатление, — хмурясь, произнес он. — Если бы это был не магистр Конкордии, я бы решил, что он выведывает подробности маршрута, разыскивая самые опасные и удобные для засады места.

— Вот именно, — согласился Олаф. — И это мне не нравится.

Они неспеша вышли из ворот Конкордии и отправились в сторону дома, в котором жили, пребывая в Ларонлане.

— Насколько можно доверять нашему нанимателю? — наконец, спросил Олаф. Не то, чтобы он рассчитывал на что-нибудь этакое, чем решит вдруг поделиться довольно-таки скрытный садх, но все-таки тот мог поведать нечто, о чем не знает никто, кроме братьев Конкордии и это, возможно, будет полезным не только как сплетни из ордена садхов, но и с совершенно практической точки зрения.

Хэлтор оценивающе поглядел на товарища и пожал плечами. Они странствовали вместе не первый год и садх научился доверять воину. Во всяком случае, мнение Олафа стало иметь для него какие-то ценность и смысл, в отличие от мнений большей части других людей, но он никак не мог решить стоит ли рассказывать Силвану что-то о внутренней кухне ордена. Особенно, стоит ли это делать, если уверенности в том, что его знания о ней актуальны — нет.

— Не хочешь говорить — не надо, — пробурчал Олаф, прерывая затянувшееся молчание. — Я просто буду делать так, как считаю верным. Вопрос лишь в том, за кого ты: за нас, или за кого-то еще.

Садх закатил глаза и еще раз пожал плечами. На сей раз жест был раздраженный.

— Мы с тобой обсуждали этот вопрос множество раз, — ответил он. — И ты знаешь, что я никогда тебя не подводил. Сейчас ничего не поменялось. Просто… я давно не общался с братьями и не очень хорошо представляю, что творится в Конкордии. Давай вернемся к этому разговору, скажем, через пару дней? — предложил он и Олафу ничего не оставалось, как согласиться, хотя мысль, о том, что маршрут надо будет несколько поменять никак не хотела его покидать.



____________________________________

* 20 лиг — 96.56064 километров.









// вынуждена напомнить: комментарии сильно подстегивают желание автора писать проду, с одной стороны, с другой - они помогают понимать интересно ли то, что пишется читателям, или неть

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		5	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		5

@темы: Охота на пироманта, Оридж

---

Охота на пироманта. Глава 1.

— Скучно, — недовольно пробормотала Ингрид, с силой стирая с восковой дощечки рифмованные строки.
Еще какой-то месяц назад она душу была готова продать за возможность хотя-бы пару дней провести у камина в блаженной расслабленности и ничего не делании, но сейчас, когда усталость, казавшаяся необоримой и всеобъемлющей, прошла и все неприятности чуть подзабылись, хотелось новых приключений, а то, что к ним обычно прилагаются не самые приятные ощущения — было не так уж и важно.
В доме было тихо.
Все члены маленького отряда наемников, членом которого была Ингрид, развлекались кто во что горазд: самый юный из пятерых друзей, составлявших отряд, Эоломер, устав без дела шататься по городу, развлекал себя изготовлением стрел, которых за отчетный период успел наделать такое количество, будто он собирался отправиться на войну.
Хэлтор штудировал фолиант, полученный как часть оплаты за прошлый контракт, а потом до одури упражнялся, творя заклинания, которые почерпнул из этой книги. Впрочем, подобное времяпровождение для садха* было вполне обычным, он и в любое другое время занимался бы примерно тем же.
Блейн, в первые две недели их отдыха привел в порядок всю амуницию отряда: вычистил кольчуги, извел вмятины на панцире, заточил мечи, приладил новую рукоять к своему любимому топору, поменял подковы лошадям, а потом позволил себе расслабиться и устроил загул по столичным кабакам, где выпил столько эля, что его хватило бы для наполнения средних размеров пруда, и ввязался в рекордное количество драк.
Сама Ингрид, изнывая от безделья, пыталась сложить балладу об их последнем приключении. Результат творчества ее раз за разом не устраивал, но она вновь и вновь складывала слова, уже больше из упрямства, чем действительно рассчитывая на успех затеи.
Предводитель отряда Олаф, отоспавшись и слегка передохнув, отправился искать новый интересный контракт для своей команды, и занимался этим уже четвертую неделю, но ни лорды, ни купцы, ни даже жрецы не сумели предложить ничего стоящего, а за простейшие задачи, пусть и хорошо оплачиваемые, браться совершенно не хотелось. Деньги давно перестали быть проблемой для удачливых и умелых друзей и теперь они брались лишь за такие контракты, из которых могли бы вынести что-то действительно интересное и необычное.
Ингрид окинула взглядом свою комнату в поисках вдохновения, но не обретя его, слегка пнула спящую у нее у ногах лунную кошку. Животное дернуло пушистым ухом, открыло глаз и неодобрительно уставилось на источник беспокойства.
— Си-и-и-рса, — протянула девушка, отложив в сторону восковую табличку. Кошка, недовольно повозилась и, опустив голову на лапы, вновь задремала, явно не желая развлекать скучающую хозяйку.
Сирса была с Ингрид всегда, сколько девушка себя помнила. Она училась ходить, держась за мех кошки, когда обе подросли, их отправили в Рощу, где Ингрид училась у старой Ниссы внимать голосам богов, врачевать людей, распознавать растения и множеству других премудростей. Когда обучение закончилось, девушка и кошка покинули Рощу и отправились путешествовать. Ингрид была юна и жаждала посмотреть мир и показать себя. Куда только не заносило эту пару: они голодали и замерзали в снегах Туманных Пределов и умирали от жажды в Южных Пустошах, мокли под дождями в джунглях Рассветных земель и отбивались от нежити в Сумеречье. За двадцать шесть весен Сирса стала для Ингрид лучшей подругой, а что первая была лунной кошкой, а вторая полуэльфийкой — ничуть не меняло дела.
— Я нашел нам работу! — голос Олафа донесся с первого этажа, заставив встрепенуться и Ингрид, и Сирсу.
— Пойдем, послушаем, — позвала девушка и лунная кошка, грациозно потянувшись, последовала за ней.
— Сегодня утром я побывал в башне Конкордии, — сообщил Олаф, когда вся компания собралась в зале и расселась вокруг стола. — И там нам предложили интересный контракт.
В давние времена, когда Империя только зарождалась, первый император заложил несколько институтов, одним из которых была Конкордия. Она представляла из себя орден садхов - одаренных магически людей и ей принадлежали обширные территории, на которые допускались лишь братья по ордену. Все неодаренные, пришедшие в Конкордию по какому-либо делу попадали в специально устроенные для таких случаях приемные, находящиеся на окраинах владений ордена и именно из такой приемной и вернулся Олаф. Его друзья знали, что Конкордия, пожалуй, самый хлопотный наниматель и, если бы подвернулось что-то другое, их предводитель нипочем не обратился бы к садхам, но особого выбора у него не было, а хлопоты… Садхи платили щедро. Если те, кого они нанимали, оставались живы.
— На этот раз, нашей задачей будет сопроводить мастера Дейна в Норфилд, — продолжил Олаф, обведя всех присутствующих испытующим взглядом.
— Гранд-мастера пиромантов? — нахмурившись, поинтересовался Хэлтор.
— Именно его, — согласился предводитель. — Ты что-то имеешь против?
В их небольшой компании сложилась традиция: если кто-то из ее членов имел что-то против и аргументированно обосновывал свое нежелание ввязываться в предлагаемую задачу — контракт не подписывался, и сейчас Олаф собрал всех, в том числе, и для того, чтобы выяснить этот момент.
— Нет, — покачал головой садх, — но…
Вся компания сосредоточила свое внимание на Хэлторе, а тот, словно бы не замечая этого, сидел и разглядывал свои руки. На кожу его изящных кистей был нанесен зеленовато-голубой узор из символов и рун.
— Если тебе есть, что сказать — говори, — проворчал Блейн. — Нет — так и молчал бы.
Гном и садх препирались регулярно и ни для кого ворчание Блейна не стало сюрпризом.
— Гранд-мастер не молод, — произнес Хэлтор, отрываясь от созерцания своих рук. Подначку друга он словно бы пропустил мимо ушей.: — Он далек от старческой немочи или маразма, но…
— Да не тяни ты! — нетерпеливо перебил его Блейн.
— Я и не тяну. Это ты вечно куда-то торопишься, — огрызнулся Хэлтор. — Так вот, лет этак тридцать назад Дейн, будучи еще простым садхом-пиромантом, участвовал, кажется, во всех войнах, которые шли в те времена. Его до сих пор вспоминают и отнюдь не всегда добрым словом. Когда я учился, в Конкордии поговаривали, что он согласился стать мастером и обучать юных садхов лишь потому, что ему нужна была надежная защита от тех, кто жаждал увидеть его голову, надетой на пику. Думаю, эти слухи были правдивы — во времена моего ученичества мастер Дейн был весьма… хм… резок.
— А сколько времени прошло с тех пор? — полюбопытствовал Эоломер.
— Это не важно, — пожал плечами Хэлтор. — Стихия накладывает определенный отпечаток на садха, прибегающего к ней. Дейн — пиромант и этим все сказано. Характер его полностью соответствует огненной стихии и с годами это становится лишь ярче.
— То есть, сейчас это может быть крайне раздражительный дедок, который вспыхивает по любому поводу? И именно это ты считаешь основной проблемой? — уточнил Олаф.
— И это тоже, — согласился садх. — Но, в первую очередь, меня беспокоят те, кто может пожелать все-таки рассчитаться с ним за его прошлые геройства.
— А, собственно, что содержит наш контракт? — задала вопрос Ингрид.
— Сопровождение и охрану гранд-мастера, а также груза, который он везет в северную башню Конкордии, — ответил Олаф.
— Груза? — переспросил Блейн.
— Наниматель сообщил, что это будут книги, артефакты, некоторое количество золота и люди.
— То есть, все то, на что легко позарятся любые разбойники, — протянул Эоломер, проигнорировав информацию о людях, которые будут приданы их небольшому отряду.
— Если прознают о том, что именно мы везем, — согласился Олаф.
— И нас пятерых должно хватить для защиты этого каравана? — присвистнул Блейн. Не то, чтобы гном был убежден, что их небольшой отряд настолько могущественен, что способен преодолеть любые препятствия, но он явно был весьма низкого мнения о людях, которые будут сопровождать караван.
— Мы уже брались за подобную работу, — напомнила Ингрид. — И вполне спокойно сопроводили лорда Атталиса из Норфилда в Звездные земли, а это куда-как дальше, чем отсюда до северной башни Конкордии.
— Именно поэтому я дал предварительное согласие, — объяснил Олаф.
— Тогда помимо нас было еще два десятка Звездных рыцарей, — возразил гном. Этих конников, закованных в броню с головы до пят, Блейн почитал за сильных противников и был по-своему прав: рыцарей обучали воинскому мастерству с пеленок и к тому моменту, как юноша получал посвящение, он владел мечом и щитом так, будто те являются продолжением его самого.
— Сейчас мы тоже будем не совсем одни, — напомнил Олаф, — Конкордия решила, что переносит обучение пиромантов на север, поэтому в нашем обозе поедет тридцать пять учеников Дейна, — сообщил он.
Услышав это Хэлтор закатил глаза и осуждающе поглядел на друга.
— Ты уверен, что это единственный контракт, который мы можем заключить? — спросил садх.
— Я уверен, что за три недели поисков этот — единственный стоящий внимания.
Садхи не были такой уж редкостью во всех землях, но обычно люди имели дело лишь с теми, кто полностью прошел обучение в Конкордии. О том, как и чему обучали в башнях, знали только те, кто прошел там обучение и распространялись они на эту тему крайне редко. Не был исключением из этого правила и Хэлтор.
— Придется, похоже, рассказать вам о том, что такое садх ученик, — вздохнув, констатировал он. — У всех одаренных стихиями способности проявляются в очень раннем возрасте и, как только происходит первый всплеск — ребенка привозят в одну из башен Конкордии. Не важно из какой семьи это дитя: дворяне, купцы, крестьяне или нищие — маленький садх — это большая угроза. Все это знают и Конкордия принимает всех детей. Много лет идет обучение и первое, чему учатся — контролю над своими способностями.
— Меня заверили, что все, кто будет включен в караван, способны контролировать себя, — подал голос Олаф. — Остальных отправят порталом, прямо в северную башню. Я мало что смыслю в вашем искусстве, но меня не покидает один вопрос: почему бы не отправить таким образом всех, включая, собственно, Дейна?
— Потому, что портал для огненных садхов способны открыть только огненные садхи, — пожал плечами Хэлтор. — Для этого нужно очень много сил и, кроме того, портал на столь большое расстояние необходимо поддерживать с обоих сторон, и оттуда откуда отправляются и оттуда, куда прибывают, а на севере, видимо, достаточной силы специалистов нет.
— Понятно, — протянул предводитель и задумался. — Но я все еще не понимаю, в чем ты увидал проблему.
— Проблема в том, что все ученики мастера Дейна никогда в жизни не оказывалась дальше ворот Конкордии, — объяснил садх. — Они имеют о внешнем мире лишь теоретическое представление, а оно очень отличается от реальности.
— Но они хоть задницу себе подтереть самостоятельно способны? — ехидно уточнил Эоломер.
— Способны, — фыркнул Хэлтор. — Они вообще много чего умеют, но… Как же тебе это объяснить?.. — задумался садх. Он отлично помнил себя самого в те времена, когда только-только покинул стены Конкордии. У него было множество знаний и, казалось бы, умений, но на поверку все оказалось не так радужно. Казалось бы, что проще — ехать на лошади. Он умел ею управлять, не падал из седла и даже совершал довольно длительные прогулки по садам и полям ордена, но это не шло ни в какое сравнение с необходимостью проехать в день десяток лиг. Он умел готовить пищу, но… не на костре. Он знал, что в водоемах ловится рыба и ловил ее, но оказалось, что рыбалка, устроенная ради развлечения и рыбалка, которая является элементом выживания — это очень и очень разные вещи. Несколько лет юный тогда Хэлтор, дипломированный воздушный садх, чувствовал себя настоящим тепличным растением, вдруг попавшим в дикую среду. А тут таких же, как он в свое время, будет тридцать пять человек! И это не считая того, что все эти юнцы — пироманты!
— Судя по выражению твоего лица, ничего хорошего ты от этой затеи не ожидаешь, — поделилась своими наблюдениями Ингрид. — Может быть, откажемся? — предложила она.
— И будем ждать следующего случая непойми сколько? — подал голос Эоломер, а прагматичный Блейн, задумчиво поскребя в затылке, поинтересовался у Олафа:
— А что предлагают в оплату?
— Деньги, — ответил тот, но все собравшиеся за столом увидели насколько довольная улыбка появилась на лице их друга и предводителя. — Но не только. Кроме этого нам предлагают долгосрочный контракт с северной башней.
— Что там делать-то? — разочарованно поинтересовалась Ингрид. О такого типа контракте мечтали все, продающие свои мечи за золото, но Туманные земли располагались на краю мира, большую часть года там свирепствовали морозы, а во все остальное время над обширными болотами, занимавшими порядочную часть той суровой земли, висели плотные туманы. Да еще и в воздухе, помимо промозглой сырости, летали тучи комаров и прочего охочего до горячей крови гнуса. В общем, место было, мягко говоря, не гостеприимное.
— А вот это самое интересное. Садхи поведали мне, что там совсем недавно был замечен новый отнорок и, если мы согласимся и благополучно доставим мастера Дейна на север, наш отряд будет участвовать в его исследовании.
Это обстоятельство крайне сильно меняло дело. Всем было известно, что новые отнорки означают огромные возможности тем, кто не побоится и сумеет выжить в новых землях. Но это касалось тех, кто шел осваивать эти территории вторыми. Первыми же всегда были садхи. Те из них, что были наделены даром повелевать землей и водой чувствовали места где Завеса истончалась и момент, в который она, при должных умениях и подготовке, становилась преодолима. Как только обнаруживалось такое явление, Конкордия собирала экспедиции и отправляла их исследовать новые земли. Судьбы участников таких походов были разнообразны: некоторые становились сказочно богаты, кто-то не находил ничего стоящего, но и погибали, конечно, там многие, если не большинство.
— Мы пойдем туда первыми? — спросил Блейн. Гном отличался прагматизмом и не склонностью к романтике, но в тот момент, когда он задал свой вопрос, в интонации его голоса проскользнуло нечто, что заставило всех присутствующих расплыться в теплых и понимающих улыбках.
Блейн давно вошел в тот возраст, когда приличному гному пора бы обзавестись своим домом, семейством, делом, вместо того, чтобы слоняться по миру в поисках не пойми чего. Про таких, как он, соплеменники говорили “заблудился в поисках дракона” и смотрели на них, в лучшем случае, с жалостью. Но Блейна это не больно-то трогало и он продолжал свои странствия, в глубине души действительно мечтая увидеть живого настоящего дракона хотя бы одним глазком. Мечта была воистину призрачной: последний дракон был убит рыцарем Звезды лет эдак пятьсот назад и по преданиям, именно этот воин стал первым магистром ордена Звездных рыцарей.
— Да, Блейн, первыми, — улыбаясь, подтвердил предводитель отряда. Они слишком давно были знакомы, чтобы наблюдательный и неплохо разбирающийся в людях Олаф, не знал о том, что за ворчанием Блейна зачастую скрываются беспокойство и забота о тех, кого тот принял как своих.
Гном же, впрочем, как и все остальные, довольно быстро преодолел эйфорическое состояние, вызванное этой новостью и каждый из них задумался о том, что несет подобное приключение помимо возможных выгод.
— Это очень почетно, но… — первой высказалась Ингрид.
— Выживших в подобных передрягах не так уж и мало, — перебив ее, сказал Эоломер.
— Мы всегда можем отказаться, — в свою очередь, высказался Хэлтор.
— Просто нужно хорошенько подготовиться, — уже прикидывая черновой список того, что может понадобиться, поделился своим мнением Блейн.
— Можно считать, что оплата нас устраивает? — решил подвести итог этой дискуссии Олаф и, получив утвердительные кивки, расстелил на столе карту. — В таком случае, нам следует подумать каким образом мы ее будем зарабатывать, — предложил он и вся команда погрузилась в разработку маршрута предстоящего путешествия.
Дело это оказалось довольно сложное: слишком много где отметился в свое время молодой тогда пиромант Дейн. В некоторых местностях за него живого или мертвого до сих пор предлагали награду, кое-где его просто не любили настолько, что с удовольствием закопали бы при первой возможности даже безо всяких наград, но через некоторое время маршрут был проложен. Он получился весьма извилист и длинен, огибая местности потенциально опасные для Дейна. Кроме того, в нем было учтено, что люди, едущие в караване, в основном плохо приспособлены для реальной жизни и их по дороге придется очень много чему учить.
— Может быть, сделать проще? — недовольно разглядывая карту, вопросил гном. Он успел примерно посчитать сколько всего нужно для того, чтобы такой большой отряд, как намечается, мог преодолеть предполагаемый маршрут и эти прикидки вызывали у него сомнения. — Можно прикинуться караваном купцов, кое-где пользуясь иллюзиями, а где-то и обычной маскировкой, и двигаться спокойно по большим дорогам, не выписывая все эти кренделя. Так будет гораздо быстрее.
— Мы вряд ли будем похожи на купцов, даже если с нами поедет мастер иллюзий, — возразила Ингрид, а увидев недовольный взгляд Блейна, пояснила: — Садхи, даже если одеть их в другие одежды, поменять внешность и все такое, все равно ведут себя как садхи. Они узнаваемы и за купца садха можно принять в двух случаях: если он специально учился маскироваться или спьяну.
— Согласен с Ингрид, — поддержал жрицу Хэлтор. — Нам придется ехать кружными путями и не маскируясь. Это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что скрывать придется только мастера Дейна, да и то только в населенных местах, а их на нашем пути будет не так и много.
— Но эта самая дикость местности и составляет, в этом случае, основную сложность, — продолжил его мысль Эоломер. — Нам придется нянчиться с выводком пиромантов, а это не то, о чем лично я всю жизнь мечтал.
— Лучше уж побыть няньками, чем с боями прорываться к северной башне, — высказал свое мнение гном. Он тоже не мечтал становиться нянькой, но это все же было куда лучшим, чем постоянные бои на протяжении всего пути до северной башни.
— Тут ты прав, — вынужден был согласиться Эоломер. Он был самым молодым и горячим в отряде, но за то время, что он странствовал с этой компанией, юноша научился прислушиваться к мнениям друзей и стал доверять их опыту.
Посовещавшись еще некоторое время, компания разошлась с тем, чтобы утром начать подготовку к долгому и сложному переходу.

______________
* Садх — маг, колдун, волшебник

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		8	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		8

@темы: Охота на пироманта, Оридж

---

Темная Леди. Оглавление

Название: Темная Леди
Автор nairsa
Бета: ищу
Пэйринг: Гермиона Грейнджер, Драко Малфой, Гермиона Грейнджер/Северус Снейп, Гарри Поттер/Драко Малфой
Рейтинг: NC-17
Тип: гет, слэш
Жанр: Adventure/Romance/Angst/AU/OOC
Размер: макси
Статус: в процессе написания
Саммари: жизнь после победы оказалась не столь радужной, сколь ожидалось, но, может быть, есть возможность все переиграть?
Отказ: Герои Роулинг — это герои Роулинг.
Предупреждение: смерть персонажа, а, может быть, и персонажей.

В первую очередь апдейт выкладываю на форум!

Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15 NEW!

запись создана: 05.05.2012 в 08:28

Вопрос: Спасибо за фик?

1. Да!		32	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		32

@темы: Каталоги, Темная Леди

---

Темная леди. Глава 15

// вообще не бечено.
// комменты приветствуются

Примерно в тот же период, одним из тихих летних вечеров, в городке Литтл Уингинг, на Тисовой улице в доме номер 4, за закрытыми дверями спальни, выясняла отношения супружеская пара.
— Я говорил! — тихо, насколько это было возможно, шипел мужчина, — Мальчишку нужно было отправить куда-нибудь сразу же! Вот в тот же день, как мы обнаружили его на пороге нашего дома!
— Вернон, он ведь нам не чужой! — возражала ему женщина.
— Чужой, не чужой… Он не такой как все нормальные дети! От него уже сейчас одни неприятности! А что будет дальше? Ты говорила, что такие… существа, как этот мальчишка, с возрастом все больше отличаются от обычных детей и эти его штучки могут стать еще опаснее!
— Ты прав, дорогой. И что ты предлагаешь? — задала вопрос Петуния Дурсль.
Напоминать мужу о том, что они уже как-то раз попытались действовать в соответствии с составленным им планом, было бессмысленно: тогда, полтора года назад, они отвезли маленького Гарри в самый лучший приют, который сумели найти, но подкидыша вернули в их дом с другого конца страны буквально через двое суток. В тот день седобородый пожилой волшебник с яркими голубыми глазами, долго и проникновенно вещал Петунии о той чести, которая ей досталась и о том, как важно правильно воспитать порученного им малыша. Что именно господин Дмблдор понимал под словом “правильно”, шокировало женщину, но она, прекрасно помнившая рассказы сестры об этом человеке, не решилась впрямую возражать ему. Вернону же он просто поправил память, неприминув объяснить женщине, что, если они попытаются избавиться от племянника еще раз — последствия ей не понравятся. Какими именно эти последствия будут он не поведал, но от этого было еще страшнее.
Сестры Эванс до какого-то момента не были особенно близки. Сначала Петуния отчаянно завидовала Лили: та обладала способностями, которой у старшей сестры не было. Потом Лили училась в закрытой школе и появлялась дома лишь на каникулах, что тоже не способствовало дружбе и взаимопониманию. В конце 1977 года Петуния решилась-таки познакомить своего жениха Вернона Дурсля с сестрой и ее женихом Джеймсом Поттером. Встреча закончилась скандалом и между сестрами повисло еще большее отчуждение. Преодолеть его помог случай из тех, о которых принято говорить “не было счастья, да несчастье помогло”: Петуния забеременела, но беременность оказалась настолько тяжелой, что врачи настаивали на искусственном ее прекращении. Молодая женщина не желала терять ребенка, но как избежать этого прискорбного события не знала. Письмо, которое она отправила сестре, было следствием крайней степени отчаяния, но именно оно помогло не только выносить сына, но и сблизится двум женщинам. Нет, они не стали подругами, но все-таки сумели вполне мирно общаться. Лили рассказывала Петунии о том, как она теперь живет.
В то утро, когда Петуния обнаружила Гарри на пороге своего дома, она поняла, что все рассказы сестры были попыткой предостеречь. Напрямую Лили мало что могла поведать своей неодаренной сестре, но она, тщательно подбирая слова, рассказывала о людях, которые ее окружают, о событиях, которые происходят в ее мире, о том, какие у этих событий могут быть последствия.
Племянника женщина приняла, зная, что тот волшебник и представляя какими сложностями это грозит. Вернон, хоть и невзлюбил малыша с первой минуты, умудрился легализовать ребенка в мире нормальных людей и даже как-то ухитрился сделать так, чтобы опекунами Гарри сделали именно их. Когда Петуния задумывалась о том, почему он это все сделал, она приходила к выводу, который очень согревал ее сердце: муж просто любил ее и исполнил ее просьбу. Правда, это не помешало ему потом целых полтора года убеждать супругу, что они допустили ужасную ошибку и племянника необходимо отдать в приют, раз уж от него отказались такие же, как он волшебники. Петуния сопротивлялась, но в какой-то момент ей пришлось уступить мужу. Теперь все повторялось по-новой. Вернон, подвергшийся изменениям памяти, вновь настаивал на необходимости избавиться от приемыша, а всплеск стихийной магии, который произошел накануне днем, лишь еще больше настроил его против ребенка.
— Я предлагаю отдать его в приют! — выдал вполне ожидаемое предложение Вернон.
Петуния не представляла, как объяснить мужу, что это бессмысленная затея.
— Но если бы не Лили у нас бы никогда не родился Дадли! — напомнила она. — А Гарри — сын Лили и…
— И ты считаешь своим долгом возиться с этим мальчишкой, — закончил за нее мысль Вернон. — А что ты будешь делать, если эти его штучки покалечат нашего сына? — поинтересовался он, грозно сопя. Сегодняшнее, совершенно безобидное, с точки зрения магов, событие напугало его до дрожи.
— Но Гарри не виноват в том, что он волшебник! — выдала очередной аргумент Петуния, сама понимая, что он совершенно не убедит супруга.
— Но мы-то с тобой не волшебники! Может быть, в их домах и обычное явление, когда дети разбивают тарелки взглядом, но так не бывает у нормальных людей! — возразил Вернон. — А что, если в следующий раз он разобьет не тарелку, а, например, твою голову?
— Через несколько лет он пойдет в школу и там его научат управлять своими способностями.
— А за эти годы из-за неумелости этого мальчишки может случится Бог знает что! — весьма решительным тоном, заявил Дурсль.
— Вернон, давай подождем? — предложила Петуния, решив зайти с другой стороны. Она достаточно хорошо знала мужа и рассчитывала, что он, поостыв, еще потерпит племянника в доме, а там может быть что-нибудь случится и все решится как-нибудь само собой. Ну или не решится, но у нее будет немного времени, чтобы что-то придумать. Надежда, впрочем, была весьма и весьма призрачная.
— И чего ты хочешь дождаться? Туни? — вполне резонно поинтересовался Вернон.
— Не знаю, — честно ответила его собеседница. — Может быть, я хочу, чтобы в тебе проснулось благоразумие? Я ведь рассказывала тебе: за стенами этого дома Гарри грозит беда… — это было ошибкой с ее стороны и она это моментально поняла.
— А в стенах этого дома беда грозит нам! — рыкнул Вернон. — В общем так: у тебя есть два месяца, чтобы найти ему приют. По истечению этого срока тебе будет необходимо выбрать: или он, или я!
Дусль бухнулся на постель и, завернувшись в одеяло, отвернулся от жены, всем своим видом давая понять, что разговор окончен и больше к нему возвращаться он не намерен. Петуния же с облегчением перевела дух: она выиграла целых два месяца! Это было немало, хотя… надежды на то, что позиция Вернона изменится не было никакой.

***

Чудесным солнечным летним днем по Тисовой улице Литтл Уингинга неспеша шел высокий не старый мужчина, с яркими голубыми глазами, немного длинноватыми темными волосами, с усами и старомодной эспаньолкой. Одет прогуливающийся был в легкий светлый льняной костюм и в тон ему кремовую рубашку. На ногах у него были светлые туфли, а на плече у него висел кофр с фотоаппаратом. Рядом с ним чинно вышагивала девочка лет пяти. Волосы ребенка были заплетены в аккуратную косу. На девочке было светло-кремовое платье, украшенное вышивкой и оборками, а на ногах сандалии. Парочка эта для невнимательного наблюдателя не представляла ничего необычного: ну отец с дочерью, ну и что? Но, если бы кто-то дал себе труд приглядеться он заметил бы едва уловимые странности: для начала его заинтересовало бы спокойствие и целеустремленность ребенка, потом он заметил бы, что взрослый хоть и держит девочку в поле зрения, делает это не так, как обычно это делают отцы. Во взгляде мужчины, периодически обращающемся к дочери, проскальзывала задумчивость. Он словно бы что-то прикидывал про себя. Иногда девочка смотрела на отца и одобрительно кивала и этот жест как-то не вязался с ее возрастом.
— Это тот самый дом? — спросил мужчина, когда они подошли к коттеджу, на котором висела табличка “Тисовая улица, дом 4”.
— Да, папа, — очень внимательно разглядывая строение, кивнула девочка.
Мужчина, продолжая неспешно идти вперед, огляделся и вздохнул. Конечной целью их плана было любым способом попасть в дом, где должен был обитать Гарри Поттер. Вот только самого плана проникновения не было и сейчас они, по сути, делали разведку местности.
— Странно, — протянула Гермиона, когда они с отцом немного отошли от интересующего их дома.
— Что?
— Я не увидела там ни одного щита, — ответила девочка, оборачиваясь к отцу, а заодно кидая пристальный взгляд на обсуждаемое строение. — Да и вообще магический фон там очень слабый. Во всяком случае, слабее, чем должен бы быть.
— Может быть ты ошиблась? — уточнил Маркус.
— Да нет, — покачала головой Гермиона. — Заклинание, выявляющее наличие магии, очень простое и доступно мне. Мы ведь проверяли его на Дырявом Котле. Там я видела наличие разных чар. Определить какие именно я не могу — силенок не хватает, но увидеть, что они есть — вполне способна. Так вот, тут ничего такого нет. А должно быть, если защита, о которой говорил Дамблдор, существует.
— Не удивлюсь, если эта защита — миф, — неодобрительно произнес Маркус.
— Ты не любишь Дамблдора, — констатировала Гермиона. — Интересно, почему?
— Это очень долгая история, — ответил отец. — Может быть когда-нибудь я тебе ее расскажу. А сейчас нам надо придумать как попасть в дом.
— Ладно, — согласилась его собеседница. — Можно, например, обо что-нибудь споткнуться перед домом. Только лучше выбрать момент, чтобы тетка Гарри показалась на улице. Я упаду, расшибу колено, а ты, попросишь у нее помощи. Заклинание доверия я могу сотворить, а дальше все будет совсем просто, — предложила она.
— Мне не нравится идея с коленом, — возразил Маркус. — Может быть, просто спросить у нее куда-нибудь дорогу? Вроде как мы приехали в гости к родственникам и заблудились?
— Где тут можно заблудиться? — фыркнула Гермиона. — Городок-то совсем маленький.
— Допустим, мы не англичане, — развил свою мысль Маркус. — Для иностранца тут очень даже есть где заблудиться. Я запросто могу изобразить американский акцент
Гермиона с интересом поглядела на отца и чуть прищурилась, обдумывая его план.
— Да, так лучше, — выдала она результаты своих размышлений. — Но и в том, и в другом случае есть один очень непростой момент: нам нужно, чтобы тетка Гарри вышла из дома.
— Мы ее оттуда выманим! — подмигнув дочери, сообщил Маркус. — Ты видала какая у нее красивая клумба перед домом? — Гермиона кивнула. Клумба действительно наличествовала и была очень ухоженной и красивой. А Маркус увлеченно продолжил: — Мы иностранцы, поэтому нам можно быть немножко незнакомыми с местными традициями: я просто пофотографирую тебя на фоне этой клумбы. Есть все шансы, что Петуния выйдет из дома. Либо за тем, чтобы нас прогнать, либо еще зачем-нибудь, а вот тут-то немного лести в адрес ее посадок с моей стороны, плюс твое заклинание и, поверь мне, через пятнадцать минут мы будем пить чай у нее на кухне.
— Никогда бы не подумала, что ты способен на подобные эскапады, — пробормотала Гермиона, удивленно глядя на отца. По ее воспоминаниям Маркус Грэйнджер всегда был очень спокойным, педантичным и рассудительным человеком, абсолютно не склонным к авантюрам и риску, и эти свойства лишь усугублялись его профессией — врач, он и есть врач, вне зависимости от специализации, и этого не отнять. Вообще, подобных открытий, с того момента, как перенеслась в прошлое, Гермиона совершила довольно много и часть из них доставляли ей огромное удовольствие.
— Ладно тебе, чего такого в небольшой фотосессии? — старательно пряча улыбку, поинтересовался Маркус и заговорщически подмигнул дочери.
Как он и рассчитывал, Петуния Дурсль вышла из дому буквально через десяток кадров, которые он успел сделать, фотографируя Гермиону с разных ракурсов, все из которых захватывали дом поттеровской тетки и клумбу перед ним.
Вышедшая на крыльцо женщина была крайне недовольна его действиями и, судя по ее виду, собиралась в категоричной форме высказать свое неудовольствие, но Маркус, прежде, чем она успела открыть рот, послал ей обворожительную улыбку и перешел в наступление:
— Мэм, у вас настолько чудесная клумба, что я не смог побороть искушения и сделал несколько снимков моей малышки на ее фоне. Наверное, нам надо было спросить вашего позволения, прежде, чем фотографировать, — виновато склонив голову, произнес он с диким американским акцентом.
Петуния как открыла рот, так и закрыла, а потом тихо фыркнула и улыбнулась в ответ, видимо представив, свою реакцию на подобную просьбу.
— Ничего страшного, — совсем не сердито ответила она, подходя к незнакомцу и его дочери.
— Мы из Индианаполиса, а тут в гостях у родственников моей жены, решили прогуляться и были совершенно очарованы вашим милым домом и полисадником, — принялся развивать успех Маркус. — Извините, если доставили вам неудобство, но пройти мимо такой красоты оказалось выше наших сил. Скажите, а вот те чудесные розы, — он взмахом руки указал на один из наиболее пышных кустов, выделяющийся тем, что был буквально усыпан крупными белоснежными цветами, — Как называется этот сорт?
— Фрау Карл Друшки*, — не без гордости ответила Петуния.
— О! — экспрессивно воскликнул Маркус, и Гермионе стоило большого труда не вытаращится на него во все глаза. — Как я мог их не узнать! Они у вас очень, очень ухоженные. Я таких не видел даже в розарии парка Багатель**!
— Вы интересуетесь розами? — удивленно поинтересовалась Петуния, недоверчиво глядя на собеседника.
— Это самый красивый цветок на земле! — искренне произнес Маркус, а потом принялся, довольно активно жестикулируя, рассказывать о том, насколько его интересуют эти растения. Гермиона скромно стоящая рядом, поглядывала на тетку Гарри и, дождавшись, пока она совсем увлечется, сотворила заклинание доверия. Это было одно из самых простых и легких заклинаний такого типа, и запросто получалось без волшебной палочки, и при очень ограниченном объеме магии, доступном детскому организму, но, упав на благодатную почву, возымело действие не хуже, чем сильнейшая модификация подобных чар.
В итоге Маркус, представившийся Маркусом Греем, и Гермиона, которую он представил как Джейн, были и вправду приглашены на чашку чая в дом Дурслей. В общем-то, он даже не соврал. Ну, почти. В конце концов, Грей и Грейнджер - почти похоже, а второе имя Гермионы и вправду было Джейн.

______________________
* Фрау Карл Друшки - сорт роз посвящен супруге Карла Друшки, президента Общества Немецких Друзей Роз. Выведен в 1901 году.

** Без сомнения, розарий парка Багатель - самый известный французский розарий. Сюда приезжают любители королевы цветов со всех уголков мира - от Японии до Америки. Сам розарий небольшой по площади, но буквально напичкан розами - их здесь более 9000 сортов, собраны почти все последние новинки французских и многих зарубежных селекционеров.
Парк Багатель занимает площадь 24 га, расположен на окраине Парижа, в западной части Булонского леса. Он был задуман в смешанном стиле, и сочетает в себе уголки в классическом регулярном, английском стилях и даже вариации на тему восточных садов. С шедеврами топиарного искусства здесь соседствуют пейзажные композиции с гротами и водопадами. Ухоженные, буквально "вылизанные" местечки парка сменяются почти дикими природными уголками, где траву не стригут, чтобы не повредить весеннецветущим луковичным, а в тени огромных деревьев разгуливают павлины. Здесь очень любят отдыхать парижане, устраивая пикники прямо на траве.
Когда-то на этом месте были лишь небольшой дом и сад - владения Луи-Поля Беланже. Позднее имение перестраивается, появляется очаровательный небольшой замок, названный Багатель (безделушка). Замок несколько раз меняет владельцев, и наконец, переходит во владение графа Д'Артуа. Замок и сад находятся в плачевном состоянии и граф заключает пари с Марией-Антуанеттой о рекордных сроках восстановления замка и парка. Работы проводятся буквально за два месяца, в невероятном темпе. Год спустя владения расширяют, и появляется проект большого сада в пейзажном стиле. Его реализовывает известный садовник Томас Блэки. В 1905 г. парк переходит во владение города, и власти решают разбить там розарий.

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		17	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		17

@темы: Фанфикшн, Темная Леди

---

Темная леди. Глава 14

В то время как семейство, носящее непримечательную фамилию Грейнджер, строило планы, Люциус Малфой потчевал крепчайшим кофе гостя. Этих двоих связывали и общее прошлое, и годы дружбы, и взаимное уважение, и деловые интересы, а три года назад гость сиятельного лорда практически породнился с Малфоями, став крестным их сыну и наследнику.
— Ты вновь согласишься преподавать? — зная ответ на вопрос, лениво поинтересовался Люциус. Он не был в восторге от того, в какую ситуацию попал Северус, чтобы избежать кары за то, что состоял в опальной организации, но… На войне, как на войне. И Малфой прекрасно понимал это и искренне сочувствовал другу: работать на Дамблдора — то еще удовольствие.
— Не задавай глупых вопросов, если не хочешь получить такие же ответы, — саркастически отозвался зельевар, с удовольствием отпивая кофе.
— Почему бы тебе все-таки не согласиться с моим предложением и не уехать? — спросил Малфой. Впрочем, ответ и на этот вопрос был ему прекрасно известен, ибо озвучивался уже не раз и не два.
— Люц, давай не будем? — предложил Снейп. — Мы это уже сотню раз обсуждали и… Я не хочу повторяться.
— Ладно, но ты все-таки подумай, а? — с надеждой в голосе попросил Люциус.
— Может быть когда-нибудь я и соглашусь, — задумчиво протянул Северус.
Он и вправду, каждый раз после таких бесед тщательно обдумывал и просчитывал варианты, и каждый раз приходил к одному и тому же выводу: если бы не его обязательства — то он бы давно это сделал, а так — увы-увы.
— А ты не хочешь наконец-то рассказать, что тебя тут держит? Ну, кроме Драко? — полюбопытствовал Люциус, уловив новую интонацию в обещании собеседника. Тот, несмотря на дружбу, всегда был донельзя скрытным человеком, а сейчас, кажется, появились шансы его разговорить.
— Ты помнишь Лили? — после некоторого молчания спросил зельевар.
— Поттер? — уточнил Малфой.
— Ну, да, — грустно кивнул Северус.
— Не особо, — честно признался Люциус. — То есть, я помню, что ты к ней не ровно дышал, знаю, что она магглокровка, выскочившая замуж за Поттера, ну и прочие общеизвестные вещи, но как личность…
— И никак особенно я не дышал, — пробурчал Северус, но, помолчав немного, решился-таки рассказать другу о том, о чем молчал столько лет. — Я и вправду не был влюблен в нее. Мы дружили с самого детства, познакомившись еще до Хогвартса. И замуж она выскочила… скажем, не без моего участия. Ты, возможно, помнишь скандал, предшествовавший ее помолвке с Поттером?
Люциус, заинтересованно поглядев на собеседника, кивнул.
— Ну так вот, тот скандал был спровоцирован мною специально и сознательно, — поведал зельевар, а на недоуменный и вопросительный взгляд друга, соизволил объяснить: — Понимаешь… Сейчас тогдашний ход моих мыслей кажется бредом даже мне самому, но что сделано — то сделано. А идея была примерно такова: я хотел обеспечить подруге место в магическом мире и шанс на хорошую жизнь.
— Не понимаю, — нахмурившись, констатировал Люциус. — Каким образом тот скандал должен был этому способствовать?
— Все очень просто, — невесело усмехнулся Северус. — Лили очень много времени проводила со мной, при этом почти не общаясь со своими сокурсниками, и это могли неправильно трактовать. Это с одной стороны, с другой — я точно знал, что при всем желании помочь ей устроиться в жизни я мало что могу реально сделать: денег у меня не было, перспектив тоже, родичи по линии матери знать меня не хотели.
— Ты думал о том, чтобы взять в жены Эванс? — удивился Малфой.
— Думал, — согласился зельевар, — и отмел эту идею как полностью бесперспективную.
Люциус молчал и терпеливо дожидался продолжения, а Северус погрузился в себя, обдумывая стоит ли рассказывать те вещи, о которых его друг не знал.
— Я благодарен тебе за то, что ты никогда не настаиваешь на полной откровенности и очень ценю твою способность уважать чужие тайны, но, раз уж у нас сегодня вечер моей откровенности, то придется рассказать довольно многое, — наконец, выдал он, придя к решению и, отрешенно глядя в огонь камина, принялся рассказывать:
— Ты почти ничего не знаешь о моей семье, поэтому придется начать свой рассказ с нее. Моя мать — чистокровная волшебница из рода Принц, а отец — магглокровка, почти сквиб, слабый настолько, что даже письма из Хогвартса не получил. Мать воспитывала меня как чистокровного и наследника рода, но отец… не понимал того, что она делала, да и, кажется, не пытался понять. Мать никогда не говорила почему она вышла замуж за этого неотесанного мужлана и, по-моему, не была счастлива в браке ни одной минуты. Причин по которой она не общалась с семьей своего отца я тоже точно не знаю, но результат-то все равно один: они с отцом состояли в нерасторгаемом магическом браке, мы были очень бедны, перспективы мои, несмотря на то, что я учился в Хогвартсе, были крайне туманны. Ну, да большая часть этих бед уже в прошлом, — вздохнул Северус. — Так вот, я точно знал: магглокровке в магическом мире нужен защитник и покровитель. Сам на эту роль я не годился, но я увидел интерес Поттера, который он проявлял по отношению к Эванс. Да, Джеймс был горазд увиваться за любой юбкой, но мне показалось, что Лили его заинтересовала всерьез: как же, сильная ведьма, пусть магглорожденная, но с ярко выраженным даром зельеварения, как минимум. Плюс к тому, Поттерам, насколько мне удалось узнать, как раз пришло время обновить кровь, поэтому брак с Эванс был вполне реальной перспективой, но она сама не обращала на Джеймса ни малейшего внимания!
Люциус слушал друга и судорожно сопоставлял “официальную” картину и ту, что обрисовывалась сейчас и лишь диву давался. Получалось, что Северус уже тогда успешно провернул сложную многоходовую интригу так, что если бы он не рассказал как все было на самом деле, Малфой никогда бы не догадался об истинном положении дел. Это вызывало уважение.
— В общем, для начала я разными обходными путями вызнал как же Поттер относится к Лили. Потом, убедившись, что он влюблен по уши, принялся действовать. Моей задачей было сделать так, чтобы Эванс перестала общаться со мной и обратила внимание на него. Глупейшая затея Блэка, который попытался скормить меня Люпину, оказалась как нельзя кстати: Поттер в этой ситуации выглядел настоящим героем! Ну, а уж дальше все было делом техники и что произошло ты знаешь.
— Да уж, — покачал головой Малфой. — И, все-таки, что тебя держит в Англии?
— Сын Лили, — ответил Снейп.
— Но… Каким образом? — недоумевающе вопросил Люциус.
— О, это тоже долгая история, но вкратце дело обстоит так: Поттер и Эванс поженились, а через год после этого события, Лили вдруг явилась ко мне в Тупик Прядильщика и долго извинялась за свою несдержанность и глупое поведение. Оказалось, что со временем она примерно догадалась о том, что я сделал и испытывала огромную благодарность за то, что это позволило ей разглядеть человека, с которым она счастлива. Единственное, что омрачало ее счастье, это, ты будешь смеяться, но… влияние на Джеймса Дамблдора! Оно ей не нравилось категорически. Почему не доверяет директору Хогвартса, Лили объяснить внятно не сумела, но от невозможности хоть как-то логически объяснить свои опасения, они лишь увеличивались. Мы тогда очень долго беседовали, и со временем наши дружеские посиделки стали своеобразной традицией — где-то раз в неделю Лили заскакивала ко мне, мы пили чай и общались. В один из своих визитов она сообщила, что беременна, и была очень напугана. В общем-то, я ее понимаю: время тогда, сам помнишь, было неспокойное, но пугало ее не это. В тот год скоропостижно скончались ее родители, а следом — родители Поттера. Выглядело все вполне пристойно, но вот некоторые моменты объяснить не удавалось. Лили убеждала меня, что за этим стоит Дамблдор, и хотя прямых доказательств этого у нее не было, я ей поверил. В тот день, она попросила меня позаботится о ее ребенке, если с ней и его отцом вдруг что-то случится, — Северус грустно вздохнул, допил кофе, а потом продолжил: — А потом я случайно подслушал беседу Дамблдора с Трелони. Лорд, прослышав о том, что меня вышвырнули из “Кабньей головы”, почему-то заинтересовался этим фактом и стал задавать вопросы. В какой-то момент ему показалось, впрочем, небезосновательно, что я что-то утаиваю и он взялся за меня всерьез, ну и в результате ему стала известна часть текста пророчества.
— Ну, что было дальше, я знаю, — подал голос Люциус, а потом до него дошел смысл того, что он услышал: — Погоди, ты хочешь сказать, что Лорд узнал не все?
— Именно, — кивнул Снейп. — И, да, официальная версия развития событий практически не отличается от реальной. Кроме одного момента: Лили в один из дней принесла сына в мой дом и, напомнив о моем обещании, потребовала закрепить его магически. Крестным ее малышу я стать не мог, так как им к тому моменту уже был Блэк, а вот опекунский контракт, активизирующийся в случае смерти родителей ребенка, был заключен.
— Но ведь никто не знает где Дамблдор скрыл этого ребенка, — задумчиво протянул Люциус, просить сейчас пересказать текст пророчества полностью он счел неуместным, хотя тот и заинтересовал его не на шутку.
— В этом-то и заключается одна из моих проблем, — согласился Северус, в очередной раз отметив, что Малфой, впрочем, как обычно, повел себя весьма тактично, не став требовать удовлетворения своего любопытства немедленно. — Я ищу его который год, и все мои усилия не принесли результата. Правда, я убедился в том, что в магической Англии Гарри Поттера точно нет. В маггловских приютах — тоже. Но это единственное, чего мне удалось достичь на этом поприще.
— Не много… Но и не мало, — подумав заключил Малфой. — Но скажи, почему ты рассказал об этом только сейчас? Почему сразу не обратился за помощью?
— Вообще-то я поведал тебе все это не для того, чтобы ты бросился мне помогать, — поморщившись словно от зубной боли, отозвался Снейп. — Возможно, мне хотелось поделиться наболевшим, а возможно все еще проще: ты задал прямой вопрос и я на него ответил.
Люциус вздохнул. Объяснить упрямому зельевару, что друзья нужны иногда и для того, чтобы помогать ему, не удавалось столько же лет, сколько они были знакомы, но попыток он не оставлял. Отчасти, ему нравилось наблюдать за тем, как реагирует на это Северус, отчасти это всегда было своего рода тренировкой по развитию умения убеждать и красноречию, что, впрочем, не противоречило тому, что Малфой был действительно искренен, предлагая помощь.
— Даже и не собирался никуда бросаться, — выдержав паузу сообщил Люциус. — Я просто пытаюсь прикинуть: сколько времени осталось до того момента, как я буду вынужден принять участие в твоих похоронах, только-то и всего.
— Издеваешься, — мрачно, пробурчал Северус.
— Ничуть, — возразил его собеседник. — Ты ведь знаешь, что бывает вследствие несоблюдения некоторых контрактов. Опекунский — один из тех, что медленно, но верно убивает нарушителя.
— Как минимум год у меня еще есть, — пожав плечами, сообщил Снейп. Он искал бы сына подруги в любом случае, но обязательства делали нахождение ребенка еще и делом жизни и смерти. Зельевар прекрасно знал это и не нуждался в напоминаниях, более того — он ощущал это, с каждым днем все четче и недвусмысленнее.
Люциус смотрел на друга с нечитаемым выражением на лице, а в голове у него крутилась одна единственная мысль: “Упрямый как осел!”.
— Ну, что ты на меня так смотришь? — пробурчал Северус,
— Как “так”? — не без ехидства в голосе уточнил Люциус.
— Как будто прикидываешь список блюд, которые прикажешь приготовить на поминки!
— Может быть, я именно этим и занят?
Зельевар закатил глаза, а потом поднялся со своего места и прошелся по комнате туда-сюда.
— Знаю я чем ты занят, — вздохнув, подал он голос. — Ты наверняка уже прикинул к кому можно обратиться за справками, кому позадавать разные каверзные вопросы и так далее, и теперь сидишь и раздумываешь, как бы ту информацию, что ты, возможно, получишь так передать мне, чтобы я не догадался, что это именно ты подсуетился.
— Ты прав, — согласился Люциус.
— Не надо изголяться и… давай скоординируем усилия, — миролюбиво предложил Снейп, обратно усаживаясь в кресло.
Часа два после этого он подробнейше рассказывал о тех мерах, которые предпринял за три года своих розысков, а Люциус, вооружившись пером и бумагой, конспектировал его повествование.
— Да-а-а… — протянул он, проглядев свои записи. — Ты неплохо прочесал магический мир Британии и, похоже, твои выводы об отсутствии в нем разыскиваемого ребенка — верны. Впрочем, я уточню еще в нескольких источниках. Просто на всякий случай.
— Спасибо, — кивнул Северус. — Остается три варианта: либо он где-то у магглов в Британии, либо у магов где-то за границей, либо опять же за границей, но у магглов.
— Я займусь магическим миром, — предложил Малфой. — И у меня есть хороший специалист по поиску, в том числе, и пропавших людей в маггловском мире. Я могу тебя с ним свести.
— Было бы неплохо, — согласился Снейп. Он был рад, что решился-таки открыться другу и перед ним забрезжила призрачная надежда на успех.

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		12	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		12

@темы: Фанфикшн, Темная Леди

---

Темная леди. Глава 13

Две недели больничного режима пошли Гермионе на пользу, позволив не только адаптироваться, но и крайне внимательно понаблюдать за родителями. Она неплохо представляла себе их реакции на тот период жизни, когда была уже взрослой, и тогда она точно знала, что они поддержали ее выбор. Но как они могли среагировать сейчас на то, что она сделала… Это было загадкой, которую требовалось разрешить, чем быстрее, тем лучше. Идеальным раскладом было бы, если бы отец с матерью стали союзниками, но и к другому развитию событий Гермиона была готова. Во всяком случае, ей так казалось.
По ее воспоминаниям, первый всплеск стихийной магии у нее был как раз после болезни, но она совершенно не помнила, как на него отреагировали родители и именно это она и проверила в первую очередь, оказавшись дома. За обедом она позволила себе покапризничать и покукситься, не захотев есть суп, тарелка с ним уехала в другой край стола, а вместо нее перед девочкой оказалось блюдо с пирожками. Эти манипуляции Гермиона проделала вполне сознательно, оттеснив на время сознание себя-малышки и постаравшись сыграть всплеск стихийной магии и последствия от него как можно убедительнее.
Реакция старших была… странной.

Они не испугались и постарались показать малышке, что очень рады и гордятся ею. Правда, на ее вопросы о том, что же на самом деле произошло, они отвечали весьма туманно. Привыкшая наблюдать за людьми Гермиона, ясно видела, что мать и отец что-то недоговаривают, а ночью, когда взрослые думали, что остались наедине, ведьма подслушала их разговор:
— Марк, наша дочь настоящая колдунья! — с гордостью и в то же время с оттенками паники в голосе, произнесла Долорес Грейнджер.
— Мы оба знали, что такое может быть, — флегматично отозвался Маркус Грейнджер, пожав плечами. — В конце-концов, время проклятия, наложенного на наш род, подходило к концу и либо наш ребенок, либо наш внук, должны были родиться волшебниками.
— Но что же нам теперь делать?! — воскликнула женщина, и на ее лице отобразилась целая гамма эмоций: от радости до полного отчаяния.
— А что мы можем сделать? — постарался утешить ее Маркус. — Будем дальше жить, как жили. Все равно все рассказать Гермионе мы до определенного момента не можем: с одной стороны, она маленькая и не поймет ничего, а с другой — кто знает, вдруг проклятье никуда не исчезло и это знание по-новой активирует его?
— Может быть, стоит сходить в Гринготтс и… — предложила Долорес, но Маркус покачал головой. Эта идея совсем ему не нравилась.
— Гоблины, конечно, могут определить исчезло проклятье или нет, вот только… Как ты объяснишь Гермионе поход в Косую Аллею? Скажешь, что это на самом деле Дисней Ленд? На мой взгляд, не стоит врать так… глупо.
— Я беспокоюсь за нее, ведь рано или поздно ей придет письмо из Хогвартса, потом она поедет туда учиться, а там… Клеймо грязнокровки это не то, чего я бы пожелала своей дочери.
— Зато это безопаснее для нее, чем появление в школе в статусе юной наследницы рода Гранд, — возразил Маркус. — Возможно, если к тому моменту, как ей пора будет оказаться в Хогвартсе, директорствовать там будет не Дамблдор, о том, что она на самом деле Гранд и стоит объявить, а если директором будет он, то я бы не стал этого делать.
Гермиона, затаившаяся за дверью родительской спальни, ушам своим не верила: получалось, что ее родители знали! И… Вот это самое “И...” было, пожалуй, самым интересным открытием. Может быть, даже большим, чем то, что она не магглорожденная. Но что с этим делать было пока не понятно.
— Но наследницу рода надо правильно подготовить, — задумчиво произнесла мать.
— У нас нет возможности правильно это сделать, не раскрывая ее инкогнито, — со вздохом ответил отец. — Все, что мы можем — это дать ей хорошее образование, но не соприкасающееся с волшебным миром, привить любовь к знаниям и чтению. Потом, когда она повзрослеет и мы все расскажем, она сможет восполнить пробелы в своем образовании, благо кодекс Грандов достаточно мягок и позволяет некоторые вольности.
Родители уснули, а прокравшаяся к себе в комнату Гермиона еще долго сидела и переваривала подслушанное, пытаясь решить как распорядиться обретенными знаниями. Роль грязнокровки ее не устраивала совершенно.
Во-первых, таким образом она теряла массу времени: для чистокровных школа, по рассказам Драко, была не столько местом, где дети учились, сколько полигоном для отработки знаний и умений, полученных дома и поводом для обретения знакомств и связей.
Во-вторых, она не собиралась учиться на том же факультете, где училась исходно. Ей по сердцу был Равенкло, а для затеянного дела, да и не только для него, лучше всего подходил Слизерин. Грязнокровка на Слизерине? Увольте. Максимум на что можно рассчитывать в этом раскладе, это покровительство кого-то из чистокровных, но оно никогда не бывает за просто так. Обычно, магглорожденный, им воспользовавшийся, становится вассалом своего покровителя, а это в Гермионином случае было не то, что нужно. Отвергнуть же покровительство означало оказаться изгоем, что тоже было неприемлемо.
В-третьих, даже несмотря на интенсивный курс самообразования, которым она занималась много лет, она понимала, что в ее знаниях существует множество пробелов и рассчитывала заполнить хотя бы некоторую их долю до Хогвартса, а частично во время обучения в школе.
Вывод был прост: нужно было поговорить с родителями и объяснить им, что она далеко не так мала, как выглядит. Мать всегда была ей ближе и понятнее, чем отец и именно поэтому Гермиона решила в первую очередь поговорить с ней, вот только нужно было правильно подготовить почву для этого разговора. Впрочем, сделать это оказалось не так и сложно.
Помогать матери готовить было для Гермионы всегда истинным удовольствием. Иногда, будучи уже взрослой, она жалела о том, что те моменты беззаботности, легкости и веселья, царившие в кухне во времена детства, никогда не повторятся и теперь, имея возможность ощутить все это вновь, Гермиона с наслаждением принимала участие в веселой возне.
Обычно мать поручала своей добровольной помощнице какое-нибудь не слишком сложное дело, типа почистить чеснок и, пока девочка с увлечением занималась им, готовила. На сей раз Гермиона, быстро справившись с поручением, принялась деятельно, и весьма эффективно помогать. Долорес удивилась и, с интересом наблюдая за уверенными манипуляциями дочери, продолжила чистить овощи.
— Мама, а что ты скажешь, если я когда вырасту захочу стать военным врачом? — спросила девочка, ссыпая в миску аккуратно нарезанную морковку.
— Это довольно опасная профессия, — осторожно ответила женщина, пытаясь понять насколько серьезна дочь.
— Я хочу быть как папа! — живо улыбаясь, заявила Гермиона, кидая изучающий взгляд на родительницу.
— Военные врачи — это очень ценные и нужные специалисты, — серьезно произнесла Долорес. — Я бы гордилась тобой, но… не слишком ли рано ты принялась выбирать профессию?
Гермиона задумалась, а потом решительно замотала головой. То, что мать не бросилась переубеждать ее сразу же, было расценено как добрый знак.
— На самом деле, — девочка сделала крайне таинственное лицо и понизила голос до шепота, — я не стану военным врачом. И я знаю, что ты это знаешь! — добавила она, продолжая внимательно наблюдать за матерью.
— И что же тебе может в этом помешать? — начиная нервничать, поинтересовалась Долорес.
— Ну… Например то, что я буду… Волшебницей! — торжественно выдала Гермиона, и отметила, как побледнела мать.
— Гермиона… — начала было женщина, но девочка, подойдя к ней, обняла за талию и заставив усесться на табурет, нетерпеливо притопнула.
— Мама, на днях я… слышала ваш с папой разговор, — сообщила она. — Случайно. Ну… почти случайно. На самом деле нам с тобой очень нужно поговорить и, поверь, мне есть что тебе рассказать.
— Подслушивать нехорошо, — растерянно проговорила Долорес, но, увидев насмешливо-скептическое выражение на лице дочери, осеклась. Все происходящее, весь этот разговор казался бредом. Хотя… Если учесть, что ее собственная дочь действительно волшебница…
— Конечно нехорошо, — легко согласилась Гермиона. — Но иногда очень и очень полезно. А рассказать я тебе хотела вот что… — сказала она и, усевшись напротив матери, принялась за повествование, которое заготовила еще в прошлой жизни.
За три часа она, прерываемая лишь изредка наводящими вопросами, рассказала весьма сглаженную и сокращенную историю, повествовавшую о том кто она, как сюда попала, о войне, в которой принимала участие, о последствиях этой войны, в общем, обо всей своей прошлой жизни. Это был очень странный рассказ. Особенно странно все это звучало из уст пятилетней малышки: слишком “взрослым” был ее словарный запас, слишком яркими, чтобы быть подделкой, эмоции его сопровождали. Озвученные выводы и планы были, может и невыполнимы, но продуманны и отличались четкостью и последовательностью.
— Мама? — подала голос Гермиона, выдергивая мать из задумчивости.
Женщина порывисто притянула к себе девочку и, обняв, с надеждой спросила:
— Ты прямо сейчас все это придумала?
Вопрос этот сорвался у миссис Грейнджер с языка чисто автоматически и являл собой лишь самую верхушку айсберга тех чувств, которые она испытывала. Ее недавние опасения на предмет того, является ли Гермиона волшебницей или нет, а если да, то что же делать дальше, оказались просто цветочками, на фоне того, что ей довелось только что услышать. Долорес шестым чувством чуяла, что версия событий, изложенная дочерью, сильно обрезана и облегчена, отчасти, чтобы как можно меньше шокировать.
— Зачем бы мне придумывать такие дикие истории? — удивилась Гермиона.
— Ну… в то, что в мире магов рано или поздно по-новой начнется война — я легко верю, зная о том, что там творилось несколько лет назад. Возможно, ты… как бы это странно не звучало, вовсе не моя дочь, решившая вернуться в прошлое и все изменить, — выдвинула самую простую гипотезу женщина, нервно прижимая к себе дочь.
— Неплохой вариант, — улыбнулась девочка и доверчиво потерлась щекой о плечо матери. — Но все-таки мимо. Я — это всего лишь я. Хотя иногда мне и хотелось быть кем-то другим.
— Надо рассказать обо всем этом отцу, — предложила Долорес после некоторых раздумий.
— Сделаем это вместе? — спросила Гермиона, радуясь, тому, что ей все-таки поверили.
— Думаю, так будет правильнее всего, — согласилась мать. — Только… пожалуй, начну рассказ я.
Так они и сделали когда Маркус Грейнджер вернулся с работы домой. Отец семейства внимательно выслушал супругу, а потом и дочь, а когда повествование было закончено, вздохнул.
— И что, по-твоему, нужно делать? — спросил он Гермиону.
У него не возникло сомнений в рассказе, пусть он и был озвучен устами маленькой девочки: слишком убедительны были факты, слишком многое совпадало с тем, что знал о магическом мире, войне там, да и о магии рода, хранителем которого он являлся. Да, он не мог колдовать, но это ничуть не мешало отлично помнить семейную историю и предания, передававшиеся из поколения в поколение.
— Я думала над тем, что же делать еще тогда, когда собиралась перенестись во времени, — улыбнулась девочка. — И первое, что нужно сделать — это любыми способами забрать Гарри от Дурслей.
— Зачем он тебе? — спросил Маркус, не столько с целью оспорить решение дочери, сколько чтобы как можно полнее узнать о ее планах и, возможно, предложить варианты лучше. Еще в самом начале этого разговора он решил, что будет вести себя так, как будто его совсем-совсем ничто не удивляет. Все эмоции можно будет выплеснуть потом, а сейчас приоритетом было выслушать, попытаться понять, и постараться помочь.
— Тебе огласить весь список? — совершенно серьезно поинтересовалась Гермиона и, увидев утвердительный кивок отца, принялась перечислять: — Он — мой друг. Ну, во всяком случае, был им до того, как в прошлой моей жизни умер. Он — избранный. Не знаю, насколько это правда, но таковым его считает общественное мнение, а это — немало. На мой взгляд, это можно будет использовать, при том, куда как полезнее, чем в прошлый раз это сделал Дамблдор. Кроме всего прочего, не хорошо, когда волшебник, тем более наследник Рода, растет у таких непрошибаемых магглов, как Дурсли. Ты ведь сам прекрасно знаешь, что будущий глава Рода должен получить достаточно специфическое образование, а Дурсли… Они совершенно обыкновенные обыватели, которых пугает все необычное, выбивающееся из их убогого представления о реальности и правильности.
— Они действительно настолько плохи? — уточнила Долорес, переглянувшись с мужем.
— Они еще хуже! — резко ответила Гермиона. — В моей прошлой жизни они очень плохо обращались с племянником. Морили его голодом, заставляли работать по дому, словно он прислуга, если он не справлялся с работой — они били его. Знаешь, когда я стала общаться с Гарри в прошлый раз, в Хогвартсе, многие признаки плохого обращения с ним мне были не видны, хотя некоторые из них были настолько явными, что удивительно, как на них не обратил внимание никто из профессоров. Например, ему было очень сложно учиться, просто потому, что он… ну… как бы это объяснить? Он словно бы боялся это делать. Это потом я узнала, что если он, учась в начальной школе, приносил отметки лучше, чем кузен, его наказывали.
— Убедительно, — кивнул Маркус. — Даже если бы этот мальчик был самым обычным, стоило бы постараться что-то для него сделать. А уж если он твой друг… ну или будет твоим другом… Тьфу ты! Как же все запутанно!
— Да, папа, все кажется очень запутанным, — согласилась Гермиона, — особенно если постоянно пытаться прикидывать что за чем шло и пытаться соблюдать хронологию. У нас этой цели не стоит. Я переместилась сюда специально, чтобы все поменять. Поэтому… Не важно подружимся мы с Гарри или нет. Важно так сложить обстоятельства, чтобы те силы, которые в моей прошлой жизни дергали за все ниточки, утратили хотя бы их часть, и правильно воспитанный наследник Поттеров — это как раз один из таких элементов.
— И кого ты прочишь в воспитатели для будущего лорда Поттера? — спросила Долорес.
— Мне кажется, что Малфои будут идеальны. После смерти Джеймса и Лили Поттер, а также родителей Джеймса Поттера, Нарцисса Малфой, насколько я помню генеалогию, самая ближняя родственница Гарри: ее прапрабабка была из Поттеров. При том, что крестный — Сириус Блэк — сидит в Азкабане у Нарциссы есть все шансы заполучить опекунство.
— Малфои… — протянул Маркус. — Эк ты хватила. Они, насколько я знаю, никогда ничего не делают просто так.
— Ты знаком с ними? — удивилась Гермиона.
— Да, правда со сквибами из этого рода. Фамилию они носят другую, но это больше для конспирации. Многие рода, на самом деле, не рвут отношения со своими неодаренными и те становятся их агентами в маггловском мире.
— Драко рассказывал мне об этом, — кивнула Гермиона. — В таком случае, можно считать, что прямой выход на лорда Малфоя у нас есть.
— Выход-то есть, вот только как им воспользоваться? — подала голос Долорес. — Не прийти же к нему и не сообщить, что наследница Гранд жаждет пообщаться?
— А почему бы и нет? — вопросом на вопрос ответила Гермиона. — Я действительно наследница Гранд и действительно хочу пообщаться… Правда не с Люциусом, а с Нарциссой, но тем не менее…
— Видишь ли, дочка, мы тебе так быстро поверили потому, что знаем о том, что Гранды — маги времени и в семейных хрониках, которые мы оба можем читать, рассказывается, в частности, об очень похожем на твой случае: один из предков также, как и ты решил переместиться во времени и исправить все, что его не устраивало. Но Малфои-то обо всем этом не знают и раскрывать такие тайны…
— Да, это, пожалуй, было бы рискованно… Вот только я очень рассчитываю на их помощь и на то, что они станут мне союзниками и друзьями, — объяснила Гермиона.

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		16	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		16

@темы: Фанфикшн, Темная Леди

---

Кулоны с кошками ищут хозяек :)

Солнечная кошка
Материалы: сутаж, жемчуг сваровски, кристалы сваровски, стеклянный кабошон, металлическая фурнитура.
Цена: 1700 рублей. Возможна доставка в любой город.








Лунная кошка
Материалы: сутаж, жемчуг сваровски, чешские бусины, японский бисер, стеклянный кабошон, металлическая фурнитура
Цена: 1800 рублей. Возможна доставка в любой город.

@темы: вообще не про фики, Рукоделие вышивка

---

Давненько я не хвасталась...

Колье и серьги в технике сутажной вышивки. Материалы: жемчуг сваровски, кристалы сваровски, бусины сваровски, японский бисер, кабошоны из содалита, сутаж.

@темы: вообще не про фики, Рукоделие вышивка

---

Темная леди. Глава 12

— Все. С меня хватит, — тихо, но очень уверенно заявил Драко, кое-как справившись с очередным приступом кашля.
Третий месяц Малфой почти не выбирался из постели. У него попросту не было сил на это. Даже поход в ванную или уборную превратился в подвиг, к которому он начинал готовиться так, словно собирался штурмовать Эверест.
— Драко... — начала было Гермиона, но больной прервал ее нетерпеливым жестом.
— Мио, ты ведь понимаешь, что не смотря на все усилия целителей, я все равно умираю, — спокойно констатировал он. — Шесть лет я глотал разную дрянь, подвергся куче процедур, мне попытались вырастить новые легкие и ничего не помогло. Мне надоело. Я больше не хочу даже видеть зелья, не то что их пить! — резко сказал он и вновь закашлялся.
Гермиона привычным жестом помогла принять ему сидячее положение и подоткнула подушки под спину, чтобы было удобнее. Возразить ей было нечего.

***

Через сутки после памятного разговора, в дом на Гриммо пришла Нада и, осмотрев Малфоя, приступила к лечению. Пару месяцев спустя удалось выбить разрешение на выезд Драко из Британии и он, в сопровождении бывшей гриффиндорки, отправился в Бахрейн, во владения своего родственника, где пребывал и поныне. Там лечение продолжилось и, по-началу, казалось, что оно помогает, но каждый раз после улучшения все возвращалось на круги своя и болезнь с новой силой вцеплялась в страдальца, стремясь доконать его.
Ночь после той беседы была сложной для Драко. Он ходил по выделенной ему комнате туда-сюда, словно тигр в клетке, стремясь разобраться в том, что наговорила ему Грейнджер. Ее слова не лезли ни в какие рамки, полностью переворачивая все представление Малфоя о мироустройстве. Кроме того, они давали... надежду и это, пожалуй, было самым тяжелым испытанием для измученного недугом парня. Ведьма не жалела его, не собиралась проливать слезы над загубленной жизнью, она вообще, кажется, была начисто лишена сантиментов, вместо них приобретя четкое понимание чего хочет и что может. У нее была цель и она уверенно шла к ней, четко озвучив свои стремления и мотивы.
Малфою, которого порядком побила жизнь, было крайне сложно довериться кому бы то ни было, а тем более той, кого он привык считать отчасти виновной в его злоключениях, но... Он сделал это, решив, что хуже, чем есть — уже некуда и впоследствии ни разу не пожалел о своем решении.
Грейнджер оказалась очень странной особой. Странной, с точки зрения выпускника факультета Слизерин: она удивительным образом сочетала в себе прямолинейность и весьма необычный подход к решению проблем, ничем не уступающий привычным Малфою интригам по-слизерински. Ей была свойственна целеустремленность, граничащая с фанатизмом, при этом, неимоверная прагматичность, сочетающаяся с умением вовремя остановиться. Ведьма оказалась внимательной и педантичной, при этом обладала наблюдательностью, тактом и чувством юмора. Последнее было весьма своеобразным, но и столь же действенным: девушка умудрялась оказаться рядом, когда Драко отчаивался, убедившись, что очередной метод лечения не действует, буквально парой слов выдернуть из начинающейся депрессии и, не то, чтобы вселить уверенность в том, что все удастся, но все-таки придать сил пробовать что-то еще, вместо того, чтобы поставить на себе крест. Сейчас парень понимал, что без Гермионы он был бы давным-давно мертв, а последние шесть лет были, возможно, самыми увлекательными и яркими из всей прожитой им жизни. Да, огромное количество времени он проводил за процедурами, назначаемыми целителями, но в остальное Гермиона таскала его по всему миру, не давая хандрить. Где они только не побывали за эти годы, чего только не увидели. Единственная страна, которую они оба по молчаливой договоренности избегали, была родная Англия. Даже образование ведьма предпочла продолжить во Франции, где училась на факультете экономики и права в магической Сорбонне.

***

— Драко, ты решил сдаться? — хмуро поинтересовалась Гермиона, вырывая собеседника из воспоминаний.
— Нет, — фыркнул больной. — Я решил, что твой план хорош и, пока у меня есть еще немного сил, пора воплотить его в жизнь. Это тело, увы, пришло в негодность и, как бы ты не пыталась изображать оптимизм и веру в мое чудесное излечение, ты прекрасно это знаешь. Хватит меня терзать, поя и кормя всякой дрянью. Толку мало, да и... не во мне дело, — борясь с очередным приступом кашля, сказал он.
— Но мы еще не все попробовали, — попыталась возразить ведьма.
— Мио, мы попробовали достаточно. Я протянул целых шесть лет! Это очень много. Я и не рассчитывал на столько. Теперь... ты за это время многому научилась, я рассказал тебе все, что знал, мы разработали чудесный план. Ровно через месяц звезды займут правильное положение и можно будет провести ритуал, с помощью которого ты вернешься в прошлое и попытаешься все исправить, — спокойно произнес Малфой, глядя на женщину, которую с какого-то момента считал сестрой. Она научилась контролировать выражение своего лица и жесты, читать ее стало сложно, но Драко слишком хорошо знал ее, чтобы не видеть волнения. — У тебя все получится. Ну, может быть, и не все, но, в любом случае, ты сможешь сделать так, чтобы все получилось по-другому...
— А если все будет только хуже? — скептически спросила Гермиона.
План, который они разработали действительно был неплох, но сейчас, когда пришло время воплотить его в жизнь, она сомневалась хватит ли у нее знаний, умений и решимости, чтобы сделать это. Да, она может переместиться в прошлое и, зная что происходило, изменить ситуацию до неузнаваемости, но стопроцентной гарантии в том, что внесенные изменения не повлекут еще худшие последствия, чем естественное течение событий, у нее не было. Сумеет ли объяснить собственным родителям, что происходит? Убедит ли взрослых людей сделать так, как ей нужно или они не воспримут всерьез слова маленькой девочки, которой она станет переместившись во времени? Сможет ли она переиграть умелого и опытного манипулятора Дамблдора? Это были самые простые вопросы, терзавшие волшебницу и мешавшие ей сделать решительный шаг.
— Куда уж хуже-то? — хмыкнул Драко. — Мы миллион раз все это обсуждали, теперь пора действовать. Ну, в конце концов, гриффиндорка ты или где? Давай, решайся! Тем более, что до следующего подходящего положения звезд я могу и не дожить, а так... Я отдам остатки своей жизни за шанс изменить что-то в лучшую сторону, а ты получишь возможность обрести счастье с тем, о ком мечтаешь.
— Драко Малфой! — вспыхнула молодая женщина. — Ты!..
— А что я? — невинно хлопая ресницами, улыбнулся змей-искуситель, посвященный в сердечную тайну собеседницы. — Я всего лишь уверен, что ты, такая как сейчас, была бы отличной парой крестному, но в этой реальности это невозможно.
— А что, если я ошиблась в расчетах и ритуал не получится? Или меня все-таки закинет в прошлое, но знаний и умений не останется? Или еще что-нибудь пойдет не так? — поделилась сомнениями ведьма.
— Мерлин и Моргана! Леди Гранд! Заканчивайте мандражировать! — рявкнул Драко и закашлялся. — Ты накручиваешь себя, вместо того, чтобы действовать. Не будет знаний и умений? Ну что ж, просто проживешь все по-новой, сама об этом не подозревая. Не выйдет ритуал? Пересчитаешь и попробуешь еще раз. Пойдет что-то не так — придумаешь, что делать. Но ты будешь действовать! — закончил он свою мысль, когда кашель закончился.
— И ты уверен, что готов на такую жертву?.. — с сомнением спросила Гермиона, в параллель мысленно составляя список всего, что понадобится для предстоящего ритуала. Преодолев сомнения, она решилась, и теперь мысли ведьмы были заняты тем, чтобы сделать все от нее зависящее, чтобы все удалось.
— Ну, какая жертва? Не смеши меня, — отмахнулся Малфой. — Я все равно умру, а так... может, хоть польза будет. Иди, собирай все необходимое. Дай мне поспать, — ворчливо добавил он, сползая на подушках чуть ниже и закрывая глаза.
Через несколько минут он действительно заснул, а Гермиона, заботливо подоткнув одеяло, тихо вышла из спальни.

***

Месяц пролетел как один миг. Драко много спал, набираясь сил, а Гермиона планомерно собирала все недостающие для ритуала ингредиенты, проверяла свои расчеты и в очередной раз штудировала конспекты, составленные по принципу понятному, пожалуй, ей одной. Пухлые тетради, исписанные непонятными значками, содержали концентрированную выжимку всех знаний, до которых за многие годы добралась любознательная ведьма и, перечитывая их, она надеялась лучше закрепить эти знания в памяти, рассчитывая воспользоваться ими в новой жизни. Она делала это не столько потому, что опасалась забыть нечто важное, сколько успокоения ради, знакомые до последней черточки листы помогали успокоиться и увериться в том, что затея удастся и все будет хорошо.
— Читаешь? — спросил Драко хриплым спросонья голосом.
Гермиона уютно устроилась в изножьи постели умирающего и, услышав его голос, оторвалась от своего занятия, улыбнувшись ему.
— Экономика, — констатировала она, показывая Малфою ядовито-зеленую обложку тетради. — Обновляю в памяти то, что изучала в университете и то, что объяснял и рассказывал ты, и в очередной раз убеждаюсь: это не моя стихия.
— Ты главное действуй, как задумано. А там... твоя стихия, не твоя — не важно. Это сработает, — убежденно отозвался Драко, надеясь, что очередной раунд разговора об этике не возникнет.
План по изменению мироустройства возник давно и разрабатывался детально и весьма тщательно. Одним из его моментов была финансовая сторона, без которой, по мнению что Малфоя, что его родственников, что самой Гермионы, обойтись было невозможно. Выдумывали разные способы обогащения, но самый изящный ход предложил Драко. Идея была проста, как все гениальное, и основывалась на знании событий, которые должны произойти. Первоначальный капитал, по плану, разработанному оборотистым слизеринцем, приобретался на ставках в квиддичных чемпионатах в магическом мире, а так же скачках и лотереях, в маггловском. Зная результаты, ставки можно было делать безошибочно и получать таким образом неплохие деньги, вкладывать их потом в предприятия обоих миров, которые в дальнейшем гарантированно будут приносить прибыль.
С того момента, как он озвучил собеседнице этот способ обогащения, такого рода разговоры возникали сразу же, как только тема касалась денег. Гермиона соглашалась, отлично зная, что задуманное ею дело без финансирования попросту провалится, но Малфою пришлось приложить значительные усилия, чтобы убедить ее в приемлемости предложенного им способа обретения средств. Гермионе подобные игры казались не особенно честными, но хорошенько обдумав слова друга, прикинув, что без денег действительно не обойтись, она смирилась с намеченным планом действий как с неизбежным злом. Малфой лишь подшучивал над гриффиндоркой, напоминая, что вообще-то, она собралась отправиться в прошлое, чтобы напрочь изменить мир и на фоне этого его затея выглядит совершенно невинно.
— Иногда мне кажется, что все получится, — со вздохом ответила ведьма. — А иногда я начинаю во всем сомневаться. Глупо, правда?
— Да нет, — покачал головой Малфой. — Сомнения, это вполне естественно. Главное, чтобы они не начали мешать действовать, заняв все твое внимание и задействовав все твои силы.

***

Наконец, все было готово и в ритуальном зале собрались все участники предстоящего действа, ведущими в котором были Гермиона и Драко. Маги, одетые в ритуальные одежды, заняли свои места, предельно сосредоточенная ведьма зажгла огонь в жаровне и, как только тот разгорелся, бросила в него первый пучек засушенных трав, отчего просторное помещение моментально заволокло плотным дымом, пахнущим пряно и резко. Вслед за этим в огонь полетело еще несколько связок растений и Гермиона ощутила, как потоки магии, витающие вокруг, стали интенсивнее и словно бы плотнее, в ее голове промелькнула мысль: “А удержу ли я всю эту мощь?!”, — но она задвинула ее подальше, чтобы та не отвлекала, и продолжила действовать.
В положенное время рядом с ней около жаровни появился Драко и, завороженно глядя на ставшее разноцветным пламя, стал произносить слова заклинания. Голос его был неожиданно силен, кашель, много лет терзавший его, отступил, бледные щеки разрумянились и Гермиона отметила, что он красив. Через несколько минут из плотного дыма выступило еще несколько фигур и их голоса присоединились к ритмичному речитативу заклинания, плетущегося Малфоем.
Потоки магии оплетали Гермиону. Ей казалось, что ее тело стало невесомым и она готова воспарить словно дымное облако, устремляясь в высь и раствориться в пространстве. Она не видела, что происходит вокруг нее — слишком сильны были ощущения ее охватившие — но она помнила, что должна сделать и, по наитию определив нужный момент, запела финальную часть заклинания, которое должно было перенести ее сущность в прошлое. По мере выпевания фраз, ощущения становились все интенсивнее, в какой-то момент, став болезненными, боль нарастала и нарастала и Гермионе показалось, что она не выдержит и просто умрет от нее, но она упорно продолжала выпевать катрен, всей душой стремясь правильно завершить ритуал. Через некоторое время, для ведьмы реальным остался только звук собственного голоса и пронзительная боль, переполнявшая ее, а потом наступило беспамятство.
Сколько времени оно продолжалось Гермиона не сумела бы сказать, но в какой-то момент она открыла глаза и огляделась.
Рассчитывая ритуал перехода, она четко знала дату и время, в которых хочет оказаться: был в ее детстве эпизод, когда она заболела и доктора опасались за ее жизнь. Именно эти несколько часов между жизнью и смертью были самым лучшим моментом для того, чтобы перенестись назад по времени.
— Мама, — произнесла Гермиона, увидев родительницу, задремавшую, положив голову на сложенные на краю больничной кровати руки. Голосок оказался непривычно писклявым, а потом пришли и ощущения собственного тела. Они настолько резко отличались от привычных, что ведьму охватила паника.
— Ты проснулась! — обрадовалась женщина, оглядывая дочь и прикасаясь к ее лбу, чтобы проверить температуру. — И жар спал! Слава Богу!
Гермионе стоило больших трудов успокоиться и перестать паниковать. Похоже, расчеты оказались верными и результат ритуала оказался именно таков, каким ожидался. Теперь оставались сущие пустяки: привыкнуть к тому, что она вновь маленькая девочка.
— Когда мы вернемся домой? — спросила она, улыбнувшись матери.
— Когда ты выздоровеешь, — ответила та, погладив малышку по голове. — Я быстро схожу за доктором и вернусь, — пообещала она и, поднявшись, вышла из палаты.
Как только дверь за ней закрылась, Гермиона прислушалась к своим ощущениям. Да, она определенно была нездорова, но кризис явно миновал. Сосредоточившись, ведьма аккуратно запустила магические потоки, направив их на оздоровление организма и в процессе этого действа ощутила насколько нестабильно еще ее магическое ядро. Вывод из этого наблюдения был прост: колдовать всерьез в ближайшее время не стоит.
Гермиону выписали из больницы через две недели, за которые она успела более-менее освоиться в новом теле, поставить прочные барьеры между детским и взрослым созданием и научилась переключать их по мере необходимости, а также “подсматривать” за собой-малышкой и мягко корректировать поведение. До того момента, как барьеры не были установлены и укреплены, ведьме казалось, что она сходит с ума, ощущая двойственность сознания и противоречивость порывов. Единственное, что ее спасло от безумия - жесткий самоконтроль и умение уходить в медитативное состояние в любых обстоятельствах. Внешне это состояние было больше всего похоже на сон и поэтому никто не мешал ей, пытаясь разбудить.

Вопрос: Спасибо за главу?

1. Да!		21	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		21

@темы: Фанфикшн, Темная Леди

---

Виновен! Оглавление.

Название: Виновен!
Автор: nairsa
Бета: Амайа Амацумара
Персонажи: Гермиона Грейнджер\Драко Малфой\Гарри Поттер, Блейз Забини\Джинни Уизли, Северус Снейп/Новый женский персонаж/Новый мужской персонаж
Рейтинг: NC-17
Тип: гет, слэш
Жанр: Action/AU/ООС/Детектив
Размер: макси.
Статус: закончен
Дисклаймер: Герои Роулинг — это герои Роулинг. я тут так. погулять вышла.
Аннотация: - Визенгамот постановил! Гарри Джеймс Поттер признается виновным в предумышленном убийстве Томаса Марволо Ридла ... Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
Предупреждение: мат

в фике есть прямые цитаты монологов американского сатирика Джорджа Карлина

В первую очередь новые главы выкладываю на форум!

Пролог
Глава 01
Глава 02
Глава 03
Глава 04
Глава 05
Глава 06
Глава 07
Глава 08
Глава 09
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28 NEW!

запись создана: 14.06.2011 в 03:11

Вопрос: Спасибо за фик?

1. Да!		53	(98.15%)
2. Нет!		1	(1.85%)
Всего:		54

@темы: Каталоги, Виновен!

---

Виновен! Глава 28 +эпилог.

С момента появления Де Вера жизнь Гарри сделала еще один крутой вираж. Лорд-камергер с потрясающим терпением и, пытаясь не просто вдолбить, а показать зачем все это, принялся объяснять сюзерену дворцовый церемониал, ритуалы, которые положено проводить именно Королю, и прочие подобные вещи.
Поттер слушал внимательно, но части всех этих премудростей постичь, казалось, был просто не в состоянии. Он списывал это на маггловское воспитание, а Де Вер лишь вздыхал и вновь объяснял то, что не было понято или было понято не так.
— Вам бы в школе преподавать, — пробурчал в один из вечеров Гарри. Очередное занятие закончилось и он ощущал себя выжатым лимоном, настолько устал. — Этикет, скажем.
— Если вы посчитаете необходимым — могу и преподавать, — невозмутимо откликнулся его собеседник, довольно улыбнувшись. Он увидел, что его ученик, хоть еще и не до конца проникся нюансами преподаваемого предмета, но уже уловил общую суть и смысл, а это, как известно, самое главное. В многократном повторении с разных точек обзора одних и тех же истин, казавшихся самому Де Веру очевидными, а для молодого Короля представлявшие коан(1), был и свой плюс: пытаясь донести необходимость тех или иных действий до ученика, наставник и сам начинал лучше понимать зачем производить эти действия. Многие из них, на поверку, имели корни в древней как мир Родовой Магии, знания о которой за века порядком растеряли стройность и связанность. Сейчас они, по сути, восстанавливали подзабытое и выстраивали в понятную маггловоспитанному Поттеру концепцию.
— То, что вы объясняете мне, на мой взгляд, должен знать каждый, — поделился мыслью Гарри. — По сути, сейчас мы получили очень интересный расклад: прошлая Большая Игра закончилась и начинается новая. Люди должны знать правила этой Игры, они должны иметь представление о том, к чему приводят их действия и поступки.
— Они не знали этого раньше, почему что-то должно меняться? — поинтересовался Де Вер. Не то, чтобы он был против озвученной идеи, но ему было крайне интересно выслушать мнение собеседника.
— Это просто не честно! — вскочив со своего места, выпалил Поттер. Он принялся мерить малую гостиную, которую они оккупировали для своих занятий шагами, по привычке помогая себе думать движением. — Я понимаю, кто-то должен хлеб сажать, кто-то воевать, кто-то заниматься наукой, а кто-то управлять всем этим. Это, по сути, кастовая система, но между кастами самой Магией заложены лифты и люди должны знать об их наличии. За нарушение правил следует наказание и, по-моему, правильно, чтобы люди знали о них и имели возможность выбора: следовать или нарушать, поступая в соответствие с ними осознанно. Тем более, что у каждого из правил есть исключения и Магия предусматривает возможность исправить ошибку. Если люди будут все это знать, они, возможно, примут правила сердцем, а не из-под палки, просто потому, что другого выхода нет. Что толку от совершения предписанных действий, без осознания зачем ты их совершаешь? — спросил он, остановившись напротив собеседника и пристально поглядев на него. — Вот вы три дня объясняли мне зачем необходимо поминать предков. Почему это правильно, чем полезно и какие приносит дивиденды, в конце концов. Теперь я, хотя бы, знаю, что получу, совершив это действо. Оно перестало вызывать у меня протест и скепсис. Корыстный интерес в соблюдении правил, по-моему, не самый плохой мотив.
Гарри горячился, произнося импровизированную речь и неосознанно подкреплял ее всплесками магии, стремясь убедить собеседника в своей правоте. Лорд Де Вер ощущал это и с трудом сдерживался, чтобы не начать довольно улыбаться: такое поведение молодого монарха еще раз показывало уровень его силы и то, что способности, присущие роду Королей, он получил в полном объеме.
— Гарри, я согласен с вами, — наконец, произнес лорд-камергер. — Не надо меня пытаться убеждать, подкрепляя свои слова магией.
— Ой, я не специально, — смутившись, признался Поттер.
Талант плести заклинания-приказы голосом, у него открылся после одного из ритуалов, который он прошел в рамках подготовки к принятию короны. Обнаружился он совершенно случайно и теперь молодой король пытался взять его под контроль. Это довольно легко удавалось делать, пока он был спокоен, но стоило немного взволноваться, и он неосознанно начинал вкладывать в свои слова Силу, голос его обретал глубину и объем, а произносимое, врезаясь в ткань мироздания, обретало силу приказа, не исполнить который — было очень сложно. Особенно четко это было видно когда он озвучивал какое-то решение. Оно, будучи произнесено таким образом, не вызывало у услышавшего сопротивления или неприятия. При этом исследования показали, что оно действует по другим принципам, чем классическое Империо, хотя, на вид, эффект был крайне схожим. Кроме того, непростительное заклинание требовало определенных пассов палочкой и произнесения вербальной компоненты заклинания, Гарри же ничего такого делать не нужно было. Имерио полностью подавляло волю зачарованного, тут же она сохранялась, и, в принципе, сильный волшебник мог пропустить полученный приказ сквозь фильтр критического осмысления, и не подчиниться ему, со слабым все было чуть по-другому: он мог сделать то же самое, вот только желания у него даже не возникало. Такая власть пугала Поттера, но он уже понимал зачем Королям дан такой дар, для чего он предназначен и как правильно им пользоваться. Поэтому, если он случайно создавал неразумный приказ, подтвержденный магией, он всегда старался исправить его, либо изменить указание так, чтобы оно стало разумным и нужным, или прикладывал усилие к тому, чтобы отметить собственное повеление.
— Понимаю, — все-таки не сдержавшись и улыбнувшись, ответил Де Вер. — Ритуалы помогут вам лучше контролировать, в том числе и этот талант. Они так специально задуманы, чтобы вступающий в силу монарх мог наилучшим образом овладеть всеми своими дарами.
— Я чувствую это, — согласно кинул Гарри. — И с каждым новым — все четче и лучше. Но вместе с этим я ощущаю, что превращаюсь из человека в… Даже не знаю во что. Мне кажется, что меня становится все больше и больше, я наливаюсь силой и не понимаю, чем все это закончится. Вот это пугает меня больше всего. Не ответственность, не необходимость руководить, а вот эта сила, кажущаяся беспредельной.
— Гарри, вы — Король, пусть еще и не коронованный, а стало быть вы — отец для каждого своего подданного, вне зависимости от их возраста и кровных связей. Чем больше у вас сыновей и дочерей, тем вы сильнее, а чем лучше вы управляете своей силой, тем мощнее ваша страна, — объяснил лорд-камергер. — Так что… сила ваша действительно не будет иметь предела. Это — правильно. Так и должно быть, а вы пока что прекрасно справляетесь со своими обязанностями и бояться — нечего.
— Лорд Де Вер, я давно хотел обсудить с вами эту вещь, но как-то все не к слову было, — вдруг резко успокоившись и сосредоточившись, произнес Поттер, и уселся в кресло, с которого вскочил несколько минут назад.
— Что же это за вещь? — чуть наклонив голову, спросил лорд-камергер, впрочем, догадываясь о чем пойдет речь.
— Если придерживаться традиций и канонов я — отец. Но должна быть мать. Моя супруга… Мы ведь не заключали магического брака.
— И что? — поинтересовался Де Вер.
— Это надо сделать, вот только я пока не понимаю: до коронации или после. А еще есть Драко и он — неотъемлемая часть семьи.
— Драко в этом браке может претендовать на роль младшего супруга и не более того. А Гермиона… Насколько я успел ее изучить, вполне подходит на роль королевы.
— А ее происхождение?
— Вы начинаете мыслить в правильном направлении, — улыбнулся Де Вер. — По канонам она никогда бы не стала супругой короля, но… Вы ведь не согласитесь на династический брак?
— Я люблю Гермиону и Драко, — упрямо наклонив голову, заявил Гарри. — Я не представляю на их месте кого бы то ни было еще.
— Силой вас женить никто не собирается, — успокоил начинающего закипать собеседника лорд-камергер. — Гермиона не самая обычная ведьма, но у Матери Рода есть свои обязанности. Вы говорили с ней, она готова их исполнять?
— Еще не говорил, но… я и сам не до конца понимаю, каковы эти обязанности. То есть, интуитивно — многое понятно, но… Было бы очень неплохо узнать подробнее.
— Это лучше сделать не так, — покачав головой, произнес Де Вер. — Полагаю, моя жена способна объяснить вашей, что от нее потребуется в дальнейшем. Если Гермиона согласится, то Селеста может не только рассказать, но и обучить ее всему необходимому.
— Обучение займет время… — задумчиво протянул Гарри.
— Безусловно, — согласился его собеседник. — Но мы ведь не на пожар спешим, верно? Предлагаю сделать так: сначала вы примете корону, потом объявим о помолвке между вами тремя. Дальше будет целый год для того, чтобы и Гермиона, и Драко, уяснили свои обязанности и изучили все необходимое, а у вас будет время, чтобы поухаживать за вашими будущими супругами.
— Но у нас есть сын. Да и постель мы давным-давно делим, — напомнил Поттер.
— Это мешает вам ухаживать за вашими избранниками? — с легкой ехидцей в голосе, поинтересовался лорд-камергер, напомнив молодому королю этакую лайт-версию Северуса Снейпа.
— Я как-то об этом вообще не думал, — признался Гарри. — С Гермионой я знаком столько лет, что ухаживать за ней… Мне как-то и в голову не приходило, а с Драко… В детстве мы враждовали, а потом… Все произошло так внезапно, а теперь он плотно занял место в моем сердце. Да и с романтикой у меня как-то не сложилось, всякие там цветочки, сердечки, ленточки… Мне кажется это глупым и не особенно-то и нужным.
— Ухаживания — это не только романтика, хотя и она никому еще не мешала. Для вас — это способ лучше узнать ваших избранников, а для них — узнать вас, ведь они знали Гарри Поттера, мальчишку, воспитанного магглами, победителя Темного Волшебника, аврора. Но не Короля. — улыбнулся Де Вер. — А Бенедикт… Когда брак будет заключен, вы просто признаете его перед магией своим сыном и все.
— Но он и так мой сын! — возразил Гарри.
— Разумеется ваш, но после прохождения последнего ритуала вы перестанете быть Гарри Поттером. Вы полностью примете свою суть и магию. По-сути, вы станете другим человеком, кроме того, ваше имя изменится. Фамилия — тоже. Вы ведь принимаете силу древнего рода Маэльмудов, — терпеливо объяснил лорд-камергер.
— То есть, я приму фамилию Маэльмуд? — уточнил Гарри.
— А вот это очень хороший вопрос, — отозвался его собеседник. — Может быть да, но не исключено, что Магия решит, что вы основатель нового королевского рода, ведь ваше государство, помимо всего прочего, сильно поменяло местопожение. В этом случае фамилия может оказаться другой.
— Час от часу не легче, — вздохнул Поттер. — Вот только этого мне и не хватало для полного счастья. Хотя мое имя, для Короля, наверное и вправду слишком… простецкое.

***

Наконец, настал день, когда пора было отправляться в Азкабан. О том, что древний замок до сих пор является охраняемым объектом, Гарри даже не думал: Беккер с Де Вером и другие лорды убедили его, что это совершенно не важно — замок даст переместиться под свои своды хозяину, а порт-ключ, ведущий в подземный зал, в котором многие века проводились коронации, был забран из хранилища вместе с королевскими регалиями.
Подготовка к предстоящему ритуалу началась за трое суток до дня, на который он был назначен и включала в себя многочасовые медитации, омовения и специальную диету. Впрочем, вполне привыкший за последнее время к подобным вещам и уже неплохо понимающий что к чему Поттер, воспринял все эти процедуры с олимпийским спокойствием, восполняя недостаток понимания прилежанием и усердием. В итоге, к назначенному времени он предстал перед своими подданными облаченным в ритуальные одежды, с волосами распущенными по плечам. На нем не было ни единого украшения, а обут он был во что-то типа сандалий, плетеных из золотистой соломы. Для непосвященных вид у него был весьма странным, но, среди собравшихся, ни одного такового не наблюдалось.
— Я готов отправиться, — сообщил он лорду-камергеру, чуть нервно передернув плечами. Тот кивнул и, ободряюще улыбнувшись, протянул ему порт-ключ, выполненный в форме изящного жезла с навершием из яркого алого камня.
Гарри взялся за рукоять и почувствовал как вихрь перемещения затягивает его, перенося в неизвестность.
Зал, куда он переместился, оказался огромным помещением в форме правильной полусферы. Посередине его был установлен алтарь, на котором лежал весьма внушительных размеров шар из черного турмалина. На его гладкой полированной поверхности были видны руны, складывающиеся в сложнейшие заклинания, направленные на усиление и оберегание рода. Гарри провел по ним кончиками пальцев и, к своему удивлению, осознал, что понимает смысл и принцип работы высеченных на родовом камне рунословов. Впрочем, времени удивляться у него не оказалось: буквально через несколько секунд после того, как его пальцы прикоснулись к поверхности камня, от него отделилась тень, потом еще одна, и еще. Температура в зале резко упала настолько, что изо рта Поттера при дыхании вырывался пар, а алтарь и пол покрылись слоем инея. Призрачные тени, отделившиеся от каменного шара, тем временем, становились все плотнее и плотнее, и вскорости Гарри обнаружил, что стоит в окружении двух десятков словно бы изучающих его дементоров.
— Зачем ты пришел сюда?
Гарри инстинктивно стиснул камень и ощутил, что это действие оградило его от страха, который он обычно испытывал при приближении к нему дементора.
— Я пришел по праву! — ответил он твердым уверенным голосом.
— Докажи это! — хором проскрежетали дементоры, придвигаясь чуть ближе к потенциальной жертве.
Поттер ухмыльнулся и, оторвав одну из рук от родового камня, достал из складок одежды нож, которым и полоснул по руке. Кровь полилась на шерл (2) и тот принялся жадно впитывать ее. Гарри же стоял и отстраненно глядел на то, как алая влага исчезает с поверхности. Зрелище оказалось настолько чарующим, что остановить кровотечение и залечить порез ему пришло в голову лишь когда он почувствовал легкую слабость и головокружение, наступившие вследствие большой кровопотери. Лишь когда порез закрылся, а камень словно бы разочарованно замерцал, Поттер осознал: он только что прошел первую проверку — особу не королевской крови родовой артефакт выпил бы целиком, а тут он взял столько живительной влаги, сколько было необходимо и ни капли больше.
Дальнейший ход ритуала порядком отличался от того, к чему готовился вступающий в силу молодой король. Камень под его руками изменил цвет свечения и стал нагреваться. Отпустить его, убрав руки, стало невозможно, а тем временем, по черной полированной поверхности, испещренной рунами замерцали язычки пламени. Постепенно они распространились сначала на руки, а потом и на все тело Гарри. Они не жглись, ощущение было скорее забавным, чем неприятным, казалось, что волшебное пламя изучает человека, для начала, рассматривая его снаружи. Сопротивляться смысла не было никакого, да и опасности Поттер не ощущал, а поэтому заставил себя дышать глубоко и спокойно, сто помогло ему расслабиться и спокойно ожидать дальнейшего развития событий. Ожидание не продлилось долго: язычки пламени, внимательно разглядев претендента на владение родовым камнем снаружи, постепенно стали втягиваться под его кожу, доставляя довольно неприятные, но не особенно болезненные ощущения. Некоторое время ничего не происходило, а потом перед внутренним взором Гарри замелькали картинки из его жизни.
Он видел себя, свои выборы. Сначала это были совсем недавние события, но постепенно всплывающие картинки стали относиться к все более ранним вехам его жизни. Он видел себя в Азкабане, суд, потом моменты своего расследования, потом обряд венчания с Гермионой, поступление в академию, победу над Темным Лордом и так далее, вплоть до момента рождения. Каждая из всплывающих картинок была яркой, насыщенной и богатой на эмоции. Все они показывали какой-то из выборов, которые молодому отпрыску древней королевской фамилии пришлось совершить и теперь он, просматривая их, убеждался, что не смог поступить бы по-другому, хотя возможности это сделать у него были. Наверное, он постарался бы избежать некоторых опасностей, но сама суть совершенных действий осталась бы неизменной.
Через некоторое время перед внутренним взором Гарри замелькала новая череда лиц и мест. Он видел лица, которые в реальности ему вроде как не встречались, но от чего-то казались знакомыми. В какой-то момент к нему пришло понимание, что он видит тех, кем были окружены его предки: родовой камень показывал их наследнику, давая познакомиться и понять. Это было очень интересно, и при этом воспринималось как забавный исторический фильм, имеющий, конечно, отношение к реальности, но весьма опосредованное. Единственным моментом, который всерьез взволновал зрителя, оказался тот, в который один из его пращуров проклял своего сына за совершенное им предательство. Это было очень давно, преступление, совершенное принцем, который впоследствии превратился в дементора, было тяжелым, но, на взгляд Гарри, наказание за его совершение должно было закончится.
Следующая смена череды картин касалась самого Поттера. Камень просматривал сам и показывал наследнику рода его прошлые жизни и это было весьма поучительным зрелищем, хотя представляло скорее историко-архивную и познавательную ценность, чем практическую.
Наконец видения закончились и волшебник почувствовал, как камень под его руками словно бы стал теплее и из него в тело волшебника полилась магия, обновляя его, еще больше усиливая, меняя тело, приспосабливая его под возросшую мощь. Воздействие было сильным, но, в то же время, мягким и словно бы заботливым. Род признал его своим и теперь вся магия, накопленная предками, переходила в его распоряжение и это было потрясающее ощущение, в котором Гарри полностью потерялся, забыв о том, кто он, где он, как течет время и о том, что оно вообще существует. Перед его глазами вспыхивали цветные пятна, а вокруг него крутился водоворот из магии, издающий низкий гудящий звук, постепенно втягивающийся в его тело.
Последнее, что он услышал, прежде, чем все закончилось и гул магии утих, был тихий шелестящий голос, произнесший:
- Люди будут знать тебя под именем короля Эстара из рода Маэльмудов.
Молодой король открыл глаза и увидел висящих вокруг него дементоров, вот только страха перед этими существами он больше не ощущал.
- Время вашего наказания закончено, - произнес он, поглаживая кончиками пальцев родовой камень. - Я отпускаю вас. Упокойтесь с миром.
Стоило ему произнести эти слова, как дементоры словно бы с облегчением вздохнули их балахоны, до этого мгновения бывшие материальными, стали истончаться, становясь все светлее и светлее. В какой-то момент они стали белоснежными, а потом стали прозрачными и окрасились во все цвета радуги. Эстар взмахнул рукой, словно бы подтверждая свое решение отпустить их, и радужные силуэты, слившись в один потянулись к ней, отчего молодой король ощутил волну благодарности и облегчения, настолько мощную, что сознание его помутилось и он, словно подкошенный, упал на мозаичный пол ритуального зала.

***

Очнулся он в камере Азкабана, лежа на топчане под тонким и ветхим одеялом, скованный по рукам и ногам. В углу, как обычно, тонкой струйкой текла вода. Было холодно и промозгло. В маленькое зарешеченное оконце под самым потолком его камеры просачивался серый предрассветный свет.
- Так это был всего лишь сон?! - простонал Поттер, оглядываясь по сторонам. Обстановка узилища была ему более, чем знакомой, и, после всего того, что он видел во сне, казалась еще более давящей и убогой. Желание жить, и так поддерживаемое им с большим трудом, стремительно покидало его, а слезы отчаяния навернулись на глаза.
Вдруг за дверью послышались шаги, а следом и грохот ключей в замке двери его камеры. Время для обхода было неподходящее, да и до утреннего кормления было еще далеко, поэтому Гарри вытер глаза и постарался сделать вид, что спит.
- Вставай, к тебе посетитель, - проворчал охранник, распахнув дверь.
“Посетитель? - удивленно подумал Гарри. - Во сне это был Драко… Я сказал ему… “
Впрочем, додумать ему не удалось, вошедший подошел к топчану и грубо встряхнул кажущегося безучастным заключенного. Тот раскрыл глаза и, неловко спустив ноги со своей лежанки, поднялся на ноги. Охранник хмыкнул и направился к двери, Гарри последовал за ним, лихорадочно припоминая свой странный сон.
По дороге к помещению, в котором проводились свидания, он решил, что ничего не потеряет, если будет действовать также, как делал это во сне, а посему, когда его втолкнули внутрь, проковылял к решетке.
— Мерлиновы подштанники! — выдохнул Драко.
Гарри прищурился, стараясь рассмотреть его, но без очков это было невозможно, поэтому он принюхался и, ощутив знакомый запах, произнес:
— Малфой! — надеясь, что в его интонациях никто не услышит радости.
— Да, — отозвался Драко, подходя ближе со своей стороны решётки.
— Она с тобой? — спросил Гарри, с наслаждением вдыхая знакомый и родной запах духов жены, а также улавливая запах самого Малфоя.
— Да, с ней всё хорошо, — быстро ответил посетитель. И Гарри осознал, что диалог их разворачивается ровно по тому сценарию, что он видел во сне, а стало быть, нужно просто делать все так, как он делал тогда.
— На кой хер ты припёрся? — злобно прошипел он, кинувшись на разделяющую их решетку. — Посмотреть на то, как я тут загибаюсь?
Лицо Драко выражало крайнюю степень удивления и недоумения, а Гарри повис на железных прутьях, и принялся сотрясать их так, будто всерьез надеется вырвать из креплений.
— Нет, что ты... — пролепетал ошеломлённый Драко.
— Малфой, а ты знаешь, что я схожу с ума?! Ведь только сумасшедший может мечтать тут о резиновой тётке, маленьких кругляшках, от которых становится всё ярко, четко и пофигу! А ещё я мечтаю прибить за уши к стенке башку предателя крёстного, беседе с отцом Джеофри где-нибудь на безлюдном солнечном пляже! Но главное не это! Всё бессмысленно без равнобедренного треугольника и прямой линии, не попавшей в белый мрамор!
Продолжая играть свою роль, Поттер откинул голову и зашёлся безумным, страшным и безысходным смехом.
— Ты зря припёрся, Малфойчик! — выкрикнул Гарри, внезапно перестав смеяться. — Такому красавчику не место тут. Убирайся!
Он обкладывал посетителя отборнейшей бранью, стремясь обеспечить ему алиби и надеясь, что дальнейшие события будут разворачиваться так, как это было во сне. Наконец, решив, что театра достаточно, Поттер отпустил решетку и поковылял к двери. Побарабанив в нее, вопя, что хочет обратно в камеру, он дождался появления охранника, и когда тот высказал все, что думает о его поведении, спокойно вышел из помещения, оставляя Малфоя соображать, что ж это было.
Вернувшись в камеру, Поттер, насколько это позволяли цепи, растянулся на своем лежаке и принялся ждать. Если все получилось так, как он надеялся, ночью появится Кикимер, а там… Король он или нет - сейчас ему это было не важно, важно то, что это был шанс обрести свободу и Гарри не собирался его упускать.

______________________________________________
(1) Коан (ко:ан, японская калька кит. 公案, гунъань) — короткое повествование, вопрос, диалог, обычно не имеющие логической подоплёки, зачастую содержащие алогизмы и парадоксы, доступные скорее интуитивному пониманию.
Коан — явление, специфическое для дзэн-буддизма (в особенности, для школы Риндзай). Цель коана — придать определённый психологический импульс ученику для возможности достижения просветления или понимания сути учения. Европейским аналогом может служить христианская притча, но коан ни в коем случае не следует переводить или понимать так, поскольку ни мораль, ни религия почти никогда не имеют отношения к сути любого отдельно взятого коана.
Попытка понять коан логически неизбежно ведет к противоречию. Это противоречие играет важную роль в постижении своей истинной природы (природы Будды). Ученик, получивший коан от мастера, пытается решить его всеми возможными способами и «подключает» все больше и больше сил для решения логически неразрешимой проблемы. В результате, когда «отключаются» все пять чувств, ученик находится на стадии, которую в йоге именуют дхарана. В этом состоянии коан и ученик остаются один на один (плюс некоторое блуждание ума). Если ум ученика достаточно «зрелый», то однажды блуждания ума затихают и остается лишь коан. В этот момент коан и ученик — целое, ученик испытывает проблеск реальности, известный как просветление или сатори.

(2) Шерл — еще одно название черного турмалина.

Эпилог.

— Айлион, пора спать. Третья луна взошла, а ты еще не в постели,— мелодичным голосом произнесла молодая светловолосая женщина, поправляя выбившуюся из прически прядь.
— Мама, а ты почитаешь мне на ночь? — спросила девочка, подходя к матери и обнимая ее.
— Почитаю, — улыбнувшись, пообещала та.
Девочка кивнула и вприпрыжку направилась в сторону своей спальни. Она умылась, переоделась в ночную рубашку и скользнула под одеяло, в предвкушении интересного рассказа, и ее ожидания оправдались.
— Мама, а магглы и вправду когда-то были? — спросила Айлион, когда мать, закрыв книгу, отложила ее на прикроватную тумбу.
— Были, — кивнула женщина.
— А Его Величество Король Аскольд — он и вправду потомок Короля Эстара?
— Король Аскольд пра-пра-правнук Короля Эстара.
— А мы когда-нибудь полетим на Терру? — задала следующий вопрос девочка. — Я мечтаю увидеть королевскую резиденцию.
— Айли, я, ты, твой папа Риссон — члены королевского рода. Риссон правит нашей родной планетой — Гелеей, но является при этом вассалом Короля Аскольда и когда ты станешь постарше, мы обязательно отправимся на Терру, обещаю тебе. И учиться ты будешь в королевской школе магии и волшебства — Хогварсте, как и положено принцессе.
Девочка радостно улыбнулась матери и, свернувшись клубочком, закрыла глаза. Она и сама не заметила, как заснула и снилась ей в эту ночь загадочная Терра, деяния короля Эстара, книжку о которых читала ей мать и древний разумный замок, в котором обучают премудростям волшебства юных принцев и принцесс со всей галактики.

Вопрос: Спасибо за главу?

1. да!		23	(100%)
2. нет!		0	(0%)
Всего:		23

@темы: Виновен!

---

Сфабрикованный зверь

Название: Сфабрикованный зверь
Автор: naira
Бета: Шадэ, Outstrip, Теххи
Персонажи: Северус Снейп/Гарри Поттер
Рейтинг: PG-13
Тип: слэш
Жанр: Action/AU/ООС/фентези/романс/юмор/флафф
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклаймер: На лавры Роулинг не претендую.
Аннотация: не умеешь пить - не берись! Хороший совет, вот только мало кто им пользуется, а раз не воспользовался - будь готов отвечать за последствия.
Предупреждение: флафф и кавай.

Написано на Фест к 5 летию СФ "Волшебные существа и места их обитания".
Тема: Ох уж эти твари…

***

— Гарри, ну что за дурацкая идея? Какие, к Мерлину, кизляки? — простонала Гермиона, глядя на друга со смесью удивления и раздражения. — Совсем не смешная шутка для пяти часов утра! — добавила она, видя упрямое выражение на его лице.
— Морщерогие, — мрачно и весомо изрёк он.
— По-моему, тебе нужно в отпуск, — осторожно посоветовала подруга. — Съезди куда-нибудь, развейся, отоспись, а то, похоже, ты в своём Аврорате как-то засиделся.
— Так и скажи: Поттер, ты сбрендил, — невесело усмехнулся аврор. — Но мне и вправду нужна эта тварь! Это дело буквально жизни и смерти!
— В таком случае, можешь готовиться к похоронам, — резче, чем хотела бы, ответила ведьма и с раздражением погасила канал каминной связи.
— К похоронам… — повторил он, глядя на потухшее пламя в камине своего кабинета и, поднявшись на ноги, прошёлся туда-сюда. — Чёртов Снейп! — пробурчал он, обдумывая ситуацию, в которую сам себя загнал. Он знал, что не стоит спорить с зельеваром, но не сумел побороть искушения — настолько ему доставляло удовольствие смотреть, как изменилось отстранённое выражение лица директора Хогвартса в момент озвученного Гарри условия пари.
Все начиналось довольно мирно: Гарри аппарировал к школе, чтобы перед началом учебного года утрясти вопросы безопасности учебного заведения с его директором. Они довольно быстро решили все рабочие моменты, а потом, к удивлению главного аврора, Снейп предложил выпить по чашечке чаю, за которой их разговор плавно поменял русло. За чаем последовал бренди, и, разумеется, парой рюмок дело не обошлось. И тут беседа вообще пошла так, как Поттер и предположить не мог. Закончилось же всё тем, что Гарри, по каким-то теперь уже и ему самому непонятным причинам, принялся доказывать своему бывшему преподавателю, что Ксенофилиус Лавгуд отнюдь не сумасшедший и на свете взаправду существует дивный зверь — морщерогий кизляк.
Это было чистейшей воды помутнением рассудка, и теперь Поттер, с одной стороны, жалел, что поспорил, а с другой… Он бы многое отдал за то, чтобы поглядеть, как Северус Снейп будет расплачиваться, проиграв предложенное бывшим учеником пари: проигравший, по условиям договора, должен был станцевать стриптиз перед победителем. Не то, чтобы Гарри очень хотелось увидеть зельевара в чём мать родила (хотя тот, надо признать, полностью отвечал поттеровским представлениям о том, каким должен быть любовник), но в момент заключения пари возможность такого события пьяному гриффиндорскому мозгу очень понравилась. Оставалась лишь одна проблема: найти эту самую загадочную тварь и предъявить её директору Хогвартса. Теперь протрезвевший главный аврор лихорадочно искал решение, осложняющееся ещё и тем, что времени для его поисков было очень немного. По условиям спора, зверюга должна быть отловлена и предъявлена в течение трёх месяцев.
— Луна, скажи, морщерогий кизляк — это выдумка твоего родителя или нет? — спросил главный аврор подругу, ставшую начальницей Отдела Тайн, но не утратившую ни привычек, ни мечтательного взгляда, ни странного стиля одежды. На ней и сейчас была юбка из тонкого хлопка, рубашка ей в тон и вышитая бисером жилетка. В ушах болтались серьги, сделанные пусть и не из редисок, но вишни были тоже не самым подходящим материалом для создания украшений, а волшебной палочкой она сколола свои длинные светлые волосы.
— Гарри, какие-то ты странные вопросы задаешь с утра пораньше, — глядя на собеседника, словно на интересный объект для исследований, протянула ведьма. — Зачем тебе эта животина? — наконец, спросила она.
— Я поспорил со Снейпом, — вздохнул он и выложил подруге суть пари, заключенного с директором школы.
— Учись танцевать стриптиз, — фыркнула Луна, насмешливо блеснув глазами. — Кизляки, при всем уважении к моему отцу, всё-таки выдумка. Извини.
— А как они выглядели? — не унимался Поттер, у которого в голове сложился план, больше похожий на подгон решения под ответ, чем на что бы то ни было ещё.
Луна пододвинула к себе бумажку, порывшись в ящике стола, достала карандаш и принялась рисовать. Минут через десять она протянула рисунок собеседнику.
— Вот так, — сказала она. На бумаге был изображен темно-лилового цвета зверь, голову которого украшала пара изящных длинных и чуть выгнутых рогов. Тело животного было сухопарым и чем-то напоминало лань, тем более, что животное было копытным, хвост же у тварюшки смахивал на львиный — такой же длинный и с кисточкой на конце. — И чем тебе это поможет?
— Если этих зверей нет, значит надо их создать! — решительно заявил Поттер, упрямо поджимая губы. Танцевать стриптиз он явно не хотел. — Я очень рассчитываю на твою помощь.
— В чём? В их создании? — чуть округлив глаза, поинтересовалась Луна. — За три месяца? Гарри, я волшебница, а не богиня!
— Для начала, надо придумать… хм… легенду. Ну, какие-нибудь записи в летописях, книжку потрепанного вида с изображением фауны какой-нибудь… Албании! Не знаю, что. Короче, нужны железные доказательства того, что эта тварь реальна. А потом… Потом я возьму, например, козла и буду трансфигурировать его до тех пор, пока не получится животина вроде той, что ты изобразила, — поделился он планом.
— Лучше учись танцевать стриптиз, — снова предложила Луна. — Трансфигурированный объект довольно просто можно отличить от настоящего, и, думаю, уж Снейп как никто другой прекрасно знает об этом.
— Я все-таки попытаюсь, — упрямо пробурчал Гарри. — Ты ведь сделаешь то, о чем я попросил?
— Сделаю, Мерлин с тобой, — хихикнула Луна. — Но понадобится пара месяцев, чтобы сфабрикованные данные как-то… м-м-м… прижились и при проверке выдержали тесты.

***

Козел не трансфигурировался. Точнее, ему удавалось придать нужную форму и даже, порядком повозившись, цвет, но минут через пятнадцать после того, как животное оставляли в покое, оно либо дохло, превращаясь обратно в козла, и приходилось покупать нового подопытного, либо просто теряло приданные ему очертания и норовило боднуть изгалявшегося над ним чародея. Точно так же получалось и с козой, и с овцой, и с ламой, которую Поттер умудрился-таки раздобыть. Он перевернул массу литературы по трансфигурации, но напрашивался единственный вывод: его затея безнадежна. Трансфигурированные из живого объекта крупные животные — а морщерогий кизляк, определенно, к таковым относился — не жизнеспособны. А время шло. На неудачные эксперименты был угроблен целый месяц.
Следующим раундом стала попытка трансфигурации нужной твари из неживого. В ход пошли камни, коряги, пластик и даже куски кованной каминной решетки фамильного особняка Блэков. Но тут нашлись свои трудности и подводные камни: либо получалась животина нужной формы, либо нужного цвета. Немного пошевелившись так, словно была плохо запрограммированным роботом — рвано, резко и ни разу не натурально — тварь, с упорством, достойным лучшего применения, рассыпалась мелкой пылью.
Глядя на мучения Поттера, Луна и Гермиона решили-таки помочь другу. Но и у них выходило не лучше, а до часа “Х” оставалось все меньше и меньше времени.
Через два месяца несчастный морщерог стал являться Гарри во снах. Он ехидно ухмылялся, подмигивая невозможным антрацитово-чёрным глазом и подходя вплотную к почему-то парализованному Поттеру, с самым зловещим видом начинал жевать его одежду, постепенно стягивая предметы туалета с объятого ужасом волшебника. А на заднем плане невидимый Снейп своим потрясающим по широте модуляции голосом мурлыкал: “Учись танцевать стриптиз, Потте-е-ер!” Просыпался главный аврор в холодном поту в тот момент, когда зубы подлой твари (причем он не мог разобрать которой — Снейпа или кизляка), щёлкая где-то в районе его гениталий, принимались за трусы страдальца.
Это уже чересчур! Заснуть после такого зрелища вновь было нереально, и хмурый, словно грозовое небо, аврор вновь и вновь повторял совершенно безнадежные попытки сотворить гадское животное, но результат был всегда один: полный провал.
— Придется все-таки учиться танцевать, — сам себе сказал Поттер после очередной кошмарной ночи. До дня “Х” оставался месяц. В следующую ночь морщерог не только стянул с него все до последней нитки, но и под аккомпанемент счастливого смеха директора Хогвартса, пребольно цапнул за ягодицу.
В тот день, когда он принял сие судьбоносное решение, сотрудники, и так последние пару месяцев старавшиеся обходить стороной чем-то раздраженного шефа, начали просто-таки шарахаться от него в разные стороны, стремясь убраться с дороги как можно быстрее. А вот морщерог, продолжавший являться Поттеру во сне, стал счастливо и довольно улыбаться, что, впрочем, ничуть не мешало ему подкрепляться одеждой главного аврора, которую он с неизменным удовольствием поедал каждую ночь. Что ужаснее: кусающийся кизляк или улыбающийся — вопрос открытый.
— Я придумала! — воскликнула Луна, врываясь в кабинет главного аврора, где-то за неделю до того, как тому предстояло оголиться перед Северусом Снейпом.
Хозяин кабинета смерил её недобрым взглядом, но надежда, словно феникс из пепла, воспряла в душе Гарри, и взгляд сменился на заинтересованный. Хотя его обучение танцам проходило куда успешнее экспериментов в области трансфигурации, проигрывать ему всё-таки совершенно не хотелось.
— Мы его… сошьём! — провозгласила ведьма и принялась вытряхивать прямо на поттеровский стол куски ткани и меха, из принесенного мешка. — Я нашла чары, которые заставляют сшитые игрушки двигаться.
— Но это будет не настоящий кизляк, — уныло возразил главный аврор, с ужасом глядя на увеличивающуюся на его столе разноцветную кучу.
— Вообще-то, в условии вашего пари нигде не сказано, что животное должно быть из плоти и крови. Думаю, того, что оно не превратится обратно, не сдохнет и не рассыплется, будет достаточно, — беззаботно пожав плечами, отозвалась ведьма и принялась расстилать на полу огромный кусок бумаги. Поттер наблюдал за её манипуляциями безо всякого энтузиазма, а Луна, не обращая на него внимания, принялась создавать выкройку морщерога. Это развлекало её весь остаток рабочего дня, а также часть ночи, но в итоге выкройка была вычерчена и ткань раскроена.
Следующие пять дней Поттер, под чутким руководством Луны, матерясь и ворча, осваивал искусство портного. Сколько раз он колол пальцы, сколько запутал ниток и сломал игл, никто не считал, но в итоге на его столе возвышался мохнатенький тёмно-лиловый морщерогий кизляк. Его изящные золотистые рожки поблескивали. Копытца, расшитые Луной мелкими стразами, сверкали. Кисточка хвоста была тщательно расчёсана и уложена волосок к волоску, а на вполне симпатичной добродушной морде были вышиты нитками и чёрным бисером выразительные глаза, задумчиво глядевшие на своих создателей. Гарри при взгляде на них поёжился: настолько они походили на те морщерожьи глаза, что он уже как-то привык видеть в своих кошмарах.
Луна оглядела творение их рук и удовлетворенно выдохнула.
— Именно таким я себе его и представляла в детстве, — мечтательно произнесла она, поглаживая аккуратное мохнатое лиловое ухо. — Осталось только произнести заклинание, чтобы он ожил…
— Твоя идея — ты и колдуй, — опасливо проворчал Поттер, на всякий случай отодвигаясь подальше: мало ли, что может прийти в голову этому плюшевому монстру, когда он начнет двигаться.
Ведьма же, счастливо улыбнувшись другу, вынула из своей прически волшебную палочку и нараспев произнесла несколько слов, выводя ею затейливые кренделя. Прошло несколько минут, но ничего не происходило. Кизляк, как стоял на столе, не шелохнувшись, так и продолжал сие занятие.
— Ну, похоже, затея провалена, — констатировал Гарри, тяжело вздохнув. — Ладно. Переживу как-нибудь, — добавил он и, подхватив под мягкий живот игрушку, поставил её на пол. — А вот это, — он погладил морщерога между золотистых витых рожек, — останется мне на память о том, что пить в обществе Снейпа, да ещё и спорить с ним — глупая затея, — протянул аврор.
И в следующий миг чуть не упал, потому что кизляк, встрепенувшись всем своим плюшевым телом, мотнул рогатой башкой, потом махнул хвостом, а следом потянулся и ухватил Поттера за рукав аврорской мантии.
— Какой миленький! — воскликнула Луна, хлопая в ладоши словно девчонка.
— А-а-а! — заорал Поттер, отдергивая руку и отскакивая от морщерога.
Кизляк же, удивленно поглядев на него, мелко перебирая ногами, приблизился к ведьме и потёрся об нее мордой.
— Чего ты испугался? — удивилась Луна, недоумённо глядя на Поттера. — Он получился… просто идеальным! Если бы я оказалась на месте Снейпа, я бы зачла пари, честное слово, — уверила она друга и, весьма загадочно улыбнувшись, выскользнула из кабинета, оставляя главного аврора наедине с ночным кошмаром, обретшим плоть.
— Мерлин мой, — выдохнул Гарри, опасливо наблюдая за морщерогом, который с деловитым видом принялся исследовать кабинет, совершенно не обращая внимания на его хозяина.
— Зато стриптиз, возможно, придется танцевать не тебе, — изрекло животное довольно-таки мелодичным голосом, больше похожим на женский, чем на мужской.
— Мало того, что оно разговаривает, так оно еще и женского пола, — простонал Поттер, чувствуя, что попросту сходит с ума.
— Между прочим, мог бы быть и повежливее, — ехидно сообщила животина, фыркнув и тряхнув головой. — Начать можно было бы, например, с моего имени.
— Будешь… — Гарри задумался, решив, что если он уже сошел с ума, то всё остальное не так уж и важно, а посему почему бы и не назвать собственноручно сшитой игрушке, которая, ко всему прочему, пытается его учить жить, — Морщерогой! — мстительно изрек он и новонареченная Морщерога, чуть наклонив голову, окинула своего создателя презрительно-соболезнующим взглядом, отчего тот рухнул на ближайший стул как подкошенный. Вот только игрушек, обладающих собственным интеллектом, ему в жизни не хватало.

***

Немного посидев и понаблюдав за Морщерогой, Поттер решил, что ждать оставшиеся два дня бессмысленно. Более настоящего кизляка ему все равно не найти, а, стало быть, придется предъявить Снейпу это плюшевое чудовище, а там — будь что будет. На общем фоне из кошмаров, недосыпа, говорящих наделенных интеллектом игрушек и прочих радостей станцевать стриптиз в случае, если зельевар не зачтёт пари, было уже совершенно нестрашно. Поэтому главный аврор поднялся со своего стула, подхватил Морщерогу и, прижав её к себе, чтобы не удрала, отправился к аппарационной площадке.
Сотрудники, привыкшие за последнее время быстро исчезать с пути Поттера, завидев начальника, несущего в руках странного вида плюшевую игрушку, останавливались в ступоре и провожали его таким взглядом, будто он тащит труп Волан-де-Морта, в лучшем случае. Гарри же шел, стараясь ни на что не обращать внимания. Испытывая примерно те же ощущения, что на пути в Запретный лес в день своей победы над Темным Волшебником. Единственной, кому, похоже, прогулка нравилась, была Морщерога. Она смирно висела на руках своего создателя и лишь поворачивала голову, с любопытством рассматривая всё, что попадалось на глаза.
Поттер, дойдя до аппарационной площадки, переместился в окрестности Хогвартса и не спеша двинулся в сторону замка, так и не выпуская свою ношу из рук и испытывая к ней нечто вроде благодарности: она молчала и не пыталась вырываться.
— Добрый вечер, Северус, — поздоровался главный аврор, входя в кабинет Снейпа. — Вот морщерогий кизляк. Точнее, самочка этого животного. Её зовут Морщерога, — сообщил он, ставя игрушку на пол. Та с опасением поглядела на зельевара и прижалась к ногам Поттера, словно бы желая спрятаться.
Северус же, сделавший все возможное и невозможное, чтобы этот спор состоялся, смотрел на Гарри и Морщерогу так, будто увидал восставшего из могилы Мерлина. Во всяком случае, зельевар очень надеялся, что его взгляд будет расшифрован именно так, ведь если бы Поттер догадался раньше времени… то все пошло бы насмарку.
Несколько лет назад, когда он дозрел до того, чтобы самому себе признаться в том, что его интересует Поттер, к тому же интерес этот носит отнюдь не платонический характер, Северус приложил изрядные усилия, чтобы смириться с этим фактом и принять его. Потом он долго планомерно выстраивал с аврором дружеские отношения, но они, дойдя до определенного порога, как-то застопорились. Впрочем, бывший шпион, будучи весьма целеустремленным человеком, рук не опустил.
Он принялся изучать намеченную “жертву”, её привычки, предпочтения, а также людей, её окружающих, и таким образом вычислил того, кто теоретически способен был помочь ему продвинуться дальше. Этим человеком была Луна Лавгуд. Она оказалась достаточно сумасшедшей, чтобы не послать подальше бывшего профессора сразу, достаточно умной, чтобы родить дельную идею, и достаточно изворотливой, чтобы помочь в её реализации. Северус отлично помнил непростой разговор с поттеровской подругой, закончившийся ненавязчивым предупреждением, произнесенным рассеянным тоном и гласящим, что если он, Северус Снейп, обидит Гарри, то Луна оторвёт уважаемому зельевару яйца, и теперь хотел, чтобы всё сложилось правильно. Только угроза тут была совсем ни при чём.
— Ну, наконец-то, — собирался воскликнуть он, но, вовремя поймав себя за язык, лишь удивлённо изогнул бровь. Их с Луной план сработал идеально, и сейчас зельевару оставалось лишь доиграть свою партию. Это было…
“...просто отлично!” — мысленно потёр руки Снейп, разглядывая странное животное, жмущееся к ногам аврора.
Действуя в соответствии с разработанным планом и провоцируя это пари, директор знал, что морщерогих кизляков не бывает, вот только мисс Лавгуд как-то забыла посвятить его в то, каким образом она собиралась поспособствовать поттеровскому выигрышу. На все расспросы она отмахивалась, таинственно улыбаясь и заверяя, что всё обязательно получится. И вот теперь Северус, немного шокированный методами своей сообщницы, понимал, что проигрыш (на самом деле являющийся выигрышем) у него в кармане, а из позиции, кажущейся уязвимой, можно добиться гораздо большего, чем действуя в лоб.
— Действительно… Кизляк, — очень растерянным тоном, произнёс директор школы. — Что ж… ты выиграл, — констатировал Северус, тщательно изображая расстройство, втайне надеясь, что не переигрывает.
— Северус, — подал голос Поттер, наблюдавший за сменой эмоций директора. То, что он вообще способен на их проявление, не было таким уж откровением, но чтобы Снейп выглядел растерянным, а тем более, расстроенным — оказалось в новинку. — Тебе совсем не обязательно… — произнёс он, но зельевар прервал тираду резким взмахом руки.
— Нет уж. Раз проиграл… придется расплачиваться, — продолжая играть на зрителя, заявил он, тщательнейшим образом изображая решимость сродни той, которая иногда посещает приговорённых, поднимающихся на эшафот. — Не люблю оставаться в должниках, — объяснил он, прерывая попытку Поттера возразить. — Вот только этот кабинет — не самое подходящее место для таких… зрелищ, — со вздохом добавил Северус, кинув быстрый взгляд на шокированного Гарри. — Пожалуй, пойдем в мои личные покои, — пригласил он, поднимаясь из-за стола и делая приглашающий жест в сторону одной из дверей, ведущих из кабинета.
— Как, прямо сейчас?! — ужаснулся Поттер, который не знал, радоваться ему или огорчаться оттого, что выиграл.
— Хочешь подождать пару недель? — с легкой ехидцей в голосе поинтересовался Снейп.
— Как-то меня совсем не радует выигрыш, — растерянно пробормотал Гарри, двигаясь в указанном направлении. Ответом на это был лишь тихий смешок зельевара, раздавшийся из-за спины.
— Вообще-то, я не так плохо танцую, — бархатным голосом заверил он, когда Поттер, пройдя в гостиную, рухнул в одно из кресел.
— Кто бы сомневался, — пробурчал победитель спора. — Учитывая, как ты хорош в дуэли, оказалось бы странным, если бы ты совсем не умел танцевать.
— Поэтому расслабься и постарайся получить удовольствие, — хищно улыбнувшись, предложил зельевар и, подойдя к одному из шкафов, достал оттуда небольшую коробочку. Установив её на каминную полку, Северус открыл крышку и несколько раз постучал по ней волшебной палочкой, отчего комната наполнилась едва уловимым звуком незнакомой музыкальной композиции.
Танцевать он и вправду умел. Более того, он отлично знал, как это нужно делать, чтобы максимально сильно воздействовать на чувства зрителей, вызывая определенные эмоции, создавая нужное настроение, и сейчас пользовался этими знаниями и умениями без всякого зазрения совести. Поттер созерцал грациозно двигающуюся фигуру, постепенно освобождающуюся от привычных глухих чёрных одежд. Через некоторое время напрочь забыл о том, кто именно перед ним танцует.
Ему стало неважно, что этот человек — нет, этот сильный, гордый, красивый и желанный мужчина — старше. Что он может быть желчным, язвительным, жестким и порой несколько жестоким. Гарри даже не вспоминал о том, что когда-то давным-давно бесился, выслушивая его бесконечные несправедливые нападки, а потом — ненавидел до дрожи. Это всё вдруг стало совершенно неважно. Главным и значимым оставалось только то, что Гарри видел отклик на своё разгорающееся желание, видел, что Северус не просто механически совершает определенный набор телодвижений, а вкладывает в эти действия всего себя, без единого слова рассказывая о своих чувствах, мечтах и желаниях.
Это было совершенно потрясающе!
Головоломка под названием Северус Снейп, вроде как давным-давно собранная, вдруг распалась, и Гарри отчетливо понял: тот, кого он неосознанно искал много лет, на самом деле всегда был рядом. Оберегал, воспитывал, помогал, а потом, позже, поддерживал, советовал, просто молчал, когда надо было помолчать, и, не требуя ничего взамен… любил его.
Понимание, больше похожее на озарение, оглушило Поттера, поэтому, когда тихая музыка смолкла, он несколько минут молча смотрел на совершенно обнаженного и порядком возбужденного Северуса, а тот стоял, так же молча глядя на зрителя, не пытаясь скрыть своего желания и не принуждая того к действию.
Такой настоящий, такой живой и реальный, что аж дух захватывало.
Выйдя из ступора, Поттер вскочил на ноги, сгреб Северуса в объятия и впился в его губы поцелуем.
— Сшить Морщерогу было твоей идеей? — спросил Гарри пару часов спустя.
Они, обнявшись, лежали на разворошенной их страстью постели в спальне Северуса, отдыхая от любовной игры, и слушали недовольный цокот маленьких копыт, раздающийся за закрытой дверью.
— Не-а, — протянул зельевар. — У меня были сообщники.
— Не скажешь, кто? — поинтересовался Поттер, лукаво поглядев на любовника.
— Разве что ты устроишь допрос с пристрастием, — фыркнул Северус.
Вдруг, ловко выскользнув из поттеровских объятий, он вскочил на ноги и распахнул дверь. Морщерога, топтавшаяся за ней, с независимым видом вошла в спальню, оглядела обоих мужчин, фыркнула и, махнув хвостом, украшенным пушистой кисточкой, гордо удалилась. Она, чистое порождение магии, сделала всё от неё зависящее, чтобы двое глупых смертных получили возможность обрести счастье.

Вопрос: Спасибо за фик?

1. Да!		31	(100%)
2. Нет!		0	(0%)
Всего:		31

---

Приключения Принца Флоризеля

Пересмотрела я эту фильму и в процессе внимательного просмотра вдруг осознала: я не догоняю часть смысла. То есть, например, понятие "чести", которое там очень внимательно фигурирует - совершенно не понятно мне. Вот теперь сижу и думаю: это я хамло и быдло, или это настолько мир поменялся, что это понятие просто отсохло? В любом случае, что тут имеется в виду под словом "честь" вообще непонятно , хотя в целом, как понятие, я его осознаю.

@темы: вообще не про фики